Глава девятая. СИМВОЛИКА

Глава девятая. СИМВОЛИКА

Как понятно для всех людей в переломные моменты их жизни символическое изображение! Да и что представляет собой вся земная жизнь человека, как не символическое изображение невидимой небесной силы, заключенной в нем? Человек стремится обнаружить эту силу и словом и делом, если возможно - с простодушием, а если это не удастся, то с театральными эффектами, которые тоже не лишены значения. Святочный маскарад не безделица, наоборот, в добрые старые времена рождественские забавы, шутовские проделки скоморохов представляли собой нечто значительное. Они были откровенной игрой, ведь маскарады и теперь означают искреннюю потребность в играх и шутках. Но с другой стороны, насколько значительнее искренняя серьезность, как, например, еврейский праздник скинии! Весь народ собирается во имя Всевышнего и перед лицом Всевышнего, реальность превосходит самое воображение, и сухая церемония является не просто формой: в ней все, до последней мелочи, проникнуто глубоким смыслом. И в современной частной жизни не следует относиться с презрением к театральным сценам, где слезливые женщины смачивают целые аршины батиста и усатые страстные юноши угрожают самоубийством. Пролейте лучше сами слезу над ними.

Во всяком случае следует заметить, что ни один народ не бросит своего дела и не пойдет специально разыгрывать сцену, не имея чего-нибудь в виду. Конечно, ни один человек театра не даст себе труда произносить сценические монологи ради собственного удовольствия, даже с мошенническими и лицемерными намерениями; однако подумайте, не может ли быть поставлена театрально настроенная нация в такое положение, когда она ради собственной выгоды или для удовлетворения собственной чувствительности, или глупости, или чего иного должна произносить такие монологи? Но в отношении готовности к подобным сценам разница между народами, как и между людьми, весьма велика. Если, например, наши саксонские друзья-пуритане скрепили клятвою свой национальный договор без порохового дыма и барабанного боя, в темной комнате, за мрачной монастырской оградой на Гайстрит, в Эдинбурге, где теперь пьют простой спирт, - именно так у них было принято клясться. Нашим же галльским друзьям-энциклопедистам нужно Марсово поле, которое было бы видно всему миру или Вселенной, и такая сцена, перед которой амфитеатр Колизея казался бы лишь палаткой странствующих комедиантов, - словом, им нужно нечто такое, чего никогда или почти никогда не видала наша старушка Земля. И этот порядок в свое время и в своем месте был также естествен. Эти два способа клятвоприношения находились почти в должном соотношении с обстановкой, а именно: они оказались обратно пропорциональными. Стремление народа к театральности находится в весьма сложной зависимости от его доверчивости, общительности, горячности, равно как и от его возбуждаемости и отсутствия сдержанности, от его страстности, разгорающейся ярким пламенем, но обыкновенно быстро потухающей.

И как верно заключение, что всякий человек и всякий народ, намеревающийся совершить нечто значительное, всегда совершал лишь самую малость! О федерация Марсова поля с тремястами барабанщиков, тысячью двумястами духовых инструментов и артиллерией, расставленной на всех возвышенностях, чтобы грохот ее возвестил о тебе всей Франции в несколько минут! Не должен ли был атеист Нежан прекратить свое жалкое и томительное карканье, на которое он, по-видимому, осужден, попытавшись перенестись на восемнадцать веков назад и представить себе тринадцать бедно одетых мужчин за скудной трапезой в низкой еврейской хижине. У них не было никаких символов, кроме сердец, самим Богом посвященных в божественную глубину страдания, и слов: "Делайте это во имя Мое".