Глава 4 Саксы

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 4

Саксы

Колонизация Англии и низменной части Шотландии германскими народами, возможно, происходила во многом так же, как и колонизация Франции. По всей видимости, захватчики прибыли как федераты — наемники, которым даровали землю за службу по защите от своих одноплеменников и против пиктов [85].

Бритт Гилдас, писавший, по всей видимости, где-то до 548 года, утверждает, что три военных корабля саксов прибыли в Британию по приглашению некоего неназванного короля и им была дарована земля в восточной части острова при условии, что они будут защищать страну. [86] Позднее к ним прибыло пополнение на других кораблях, и новым воинам тоже была дарована земля. Когда эти колонисты стали многочисленнее, они восстали против своих хозяев и начали продвигаться в глубь страны. Они были разбиты бриттами под командой Амброзия Аврелиана, после чего последовал ряд мелких сражений, завершившийся победой бриттов у Монс-Бадоникуса. Затем наступил период мира, во время которого Гилдас и писал свое сочинение. Беда Достопочтенный, писавший где-то до 731 года, добавляет к этому рассказу имена британского короля Вортигерна и вождей захватчиков Хенгеста и Хорсы, а также пишет, что, согласно преданию, Хорса был погребен в Кенте. Временем первой высадки саксов он называет период вскоре после 449 года.

По крайней мере частично история Гилдаса подтверждается находками германской керамической посуды IV — начала V века, а также следами производства металлических орудий в бывших римских поселениях, как в Йоркшире, так и в Восточной Англии. Это заставляет предполагать, что саксы обосновались здесь как федераты, возможно, даже до окончательной эвакуации римлян и перед временем Вортигерна. Однако, когда мятеж саксов оказался успешным, другие саксонские вожди стали прибывать в Британию без приглашения. Поселение Уэссекс западных саксов, похоже, стало результатом вторжения, хотя до сих пор не объяснено, возможно кельтское, происхождение имени Кердик, которое принадлежало первому в династии королю западных саксов.

Уход римлян, похоже, не оставил британцев столь беззащитными, как это принято думать. Снова возродилось деление кельтов на племена, и, по крайней мере, на севере кельты сохраняли свое правление, в то время как на юге саксы встретились с сильным сопротивлением. Захватчики не могли дойти до Бристольского залива до битвы при Диорхаме (Дирхаме) в 577 году и до Ирландского моря до битвы при Честере в 613 году — и, конечно, Уэльс и Корнуолл остались кельтскими районами.

Археологические находки и изучение названий местностей часто противоречат Англосаксонской хронике, и их интерпретация часто становится предметом дискуссий. Тот факт, что местности, названия которых сохранились от первых англосаксов, не содержат саксонских погребений или имеют их в незначительном числе — как в районах Кембриджа и Оксфорда, — заставляет предполагать, что существовал период, в который бритты отвоевали эти районы. В Хрониках упоминается захват саксами Лимбери в Бедфордшире, Айлесбери в Бакингемшире и Бенсона и Айнсхема в Оксфордшире в 571 году. Вряд ли районы, столь далеко расположенные к востоку, не были в руках саксов к этому времени. Если эта дата верна — что подвергается сомнению, — это заставляет думать, что данные районы были возвращены бриттами, возможно, после победы при Монс-Бадоникусе. Ряд земляных сооружений, построенных в послеримский период, возведенных поперек Икнилд-Уэй [87], могут быть оборонительными линиями саксов, построенными для того, чтобы сдержать продвижение бриттов к северо-востоку от долины верхней Темзы, то есть в районе, который определенно был в руках саксов примерно в 500 году. Существует несколько свидетельств, что в это время захватчики начали покидать эти берега и селиться среди франков. Возможно, что этот период совпал со временем мира, когда Гилдас и писал свое сочинение. Мы наверняка так и не узнаем точное время завоевания.

Хотя Беда Достопочтенный разделял захватчиков на англов, саксов и ютов, они были смешанным народом, если судить по происхождению и характеру самых ранних захоронений. Юты, которые были связаны с франками Рейнской области, в конечном счете поселились в Кенте, на острове Уайт и, возможно, в южном Хэмпшире. Эссекс, Уэссекс, Миддлсекс и Суссекс, как можно заключить из самих названий, были заселены саксами, пришедшими из Старой Саксонии в Северной Германии и Голландии. Восточная Англия, Мидленд и север Англии были заселены англами из района к югу от Дании, который по сей день носит название Ангельн. Большое число могил, содержащих изделия франков V века, заставляют предполагать, что в первой волне колонизаторов были также военные отряды франков, прибывших сюда со своими женщинами. Захватчики приплывали во главе с военными вождями германских династий. Свидетельства Тацита о них хорошо дополняются великой эпической поэмой «Беовульф», написанной в христианские времена, но содержащей множество языческих элементов и описаний отношений между вождями и членами их военных отрядов.

Без сомнения, проблемы при завоевании были связаны с трудностью организации небольших отрядов в крупные воинские формирования. Завоевания относительно небольшими отрядами привели к появлению множества мелких королевств. Этих королевств было примерно двенадцать в 600 году и три накануне вторжения датчан. Однажды один правитель смог сделать себя главным над другими королевствами, но его владения не пересекли Хамбер [88], великую разделительную линию между Нортамберлендом и Южной Англией. К VII столетию значение слова «бретвалда» [89], титула, данного саксами своему правителю, начало меняться, от главы конфедерации военных королевств, объединенных против общего врага, во владыку над всеми королевствами, чье правление простирается от одного края страны до другого и подчинение которому требуется от местных королей. К VIII веку отношения между Оффой, королем Мерсии (как «бретвалды»), и подчиненными ему королями стали отношениями господина и слуг. Однако ни один «бретвалда» не передал свою власть по наследству, и ни одна королевская династия не получила преобладания вплоть до вторжения датчан в IX веке и завоевания ими земель саксов, за исключением запада саксонских территорий [90].

Это был героический период; сражения были своего рода наслаждением; чувство товарищества и преданность своему боевому отряду были темой поэзии, декламируемой в залах дворцов. Воины воевали за выбранного ими вождя, чтобы заслужить ему большую славу; сокровища и оружия, что при этом захватывались, передавались вождю. В ответ воины могли рассчитывать на защиту со стороны вождя, на то, что в случае гибели они будут отомщены или их семьям выплатят возмещение их убийцы или их родственники. Англосаксонские хроники достаточно ясно показывают, что ужасные годы правления Этельреда II Неразумного [91] во многом стали такими из-за того, что убийство брата и предшественника Этельреда Эдуарда не было отомщено. Воины ожидали от своего господина богатых даров, золотых колец, лошадей и предметов вооружения, а также пиров в зале своего господина; однако важнее всего было завоевать славу. Беовульф говорит Хротгару (Хродгару): «Пусть те, кто могут, достигнут славы пред тем, как умереть; это для благородного воина лучше, чем смерть от старости». По закону господин нес ответственность за действия своих людей и должен был доставлять их в суд и платить за них штрафы.

Достигнув преклонного возраста, Беовульф размышляет над деяниями, которые он осуществил во имя Хигелака, короля гаутов, своего господина: «Со сверкающим мечом я получил вознаграждение в войне… получив богатства, которые он даровал мне. Он дал мне землю, владения и родовое гнездо. Я всегда хотел идти перед ним пешком, когда он один в фургоне…» Награду, данную ему Хродгаром за убийство чудовища Гренделя и его матери, Беовульф принял от имени Хигелака и передал ему флаг, шлем, кольчугу, меч и четыре лошади одной масти. Хигелак, в свою очередь, дал ему меч, который принадлежал его отцу, деду Беовульфа по матери: «В эти времена нет у гаутов [92] лучшего богатства среди мечей». Короли и великие вожди обычно описывались поэтически как «дарители богатств», «дарители колец», «прибежище воинов». Поэма «Странник» говорит о глубоком чувстве пустоты и одиночества человека, который потерял своего господина. Он вспоминает счастливые дни в зале для пиршеств, раздачу сокровищ и товарищество.

В своей последней битве Беовульф [93] сильно пострадал от своих последователей, и его молодой родственник, Виглаф, горько упрекает своих товарищей в их предательстве. «Тот, кто захочет быть правдивым, может сказать, что этот господин давал вам богатства и вооружение, в которое вы сейчас облачены. Когда он сидел в зале, где все пили эль, он часто, как принц, давал своим воинам и тэнам [94] шлемы и кольчуги, самые лучшие, которые только мог найти поблизости или в дальних краях, так что самому ему оставалось самое худшее, когда он шел сражаться». Виглаф продолжает упрекать своих товарищей в бесчестии.

Англосаксонские хроники говорят о сражении в 786 году, когда тэны короля Киневульфа из Уэссекса обнаружили, что король убит во время неожиданного нападения, когда они спали. Хотя сторонникам короля предлагали пощаду, те предпочли сражаться, пока все не погибли, кроме одного уэльского заложника, но и он был сильно изранен. Аналогично, когда убийцам Киневульфа и его людей была предложена пощада со стороны родственников убитых, те с негодованием ее отвергли. Преданность своему отряду была главным законом этих отрядов. Тех воинов, которые бежали с поля боя, называли nithing, трус, и они доживали свою жизнь в бесчестье.

Когда Пенда, король Мерсии, отправился на войну, за ним последовали тридцать duces regii, или эльдорменов. Видимо, они были принцами или вассальными королями (вождями) некогда независимых народов. Хартия Оффы, короля Мерсии, 777 года включает фразу «мой вассальный король, эльдормен, своего собственного народа хвисс [95]». В самых ранних упоминаниях об этом правителе он именуется королем (rex). Эльдормен времени поздних саксов стал представителем короля в графстве, возглавлял местные военные силы и осуществлял административное правосудие в суде графства. Однако он был лишь наместником и являлся вассалом, назначенным управлять за свои способности. Биртнот, эльдормен Восточной Англии, описан в поэме «Малдон» как «благородный вассал Этельреда». В 860 году Осрик и Этелвульф, эльдормены Хэмпшира и Беркшира соответственно, повели силы своих графств против датчан и разбили их. Похоже на то, что графства Уэссекса возникли на месте проживания ранее независимых народов. В остальной части страны графства были созданы после датского завоевания, и разделения на графства были произведены всего лишь ради удобства. Графства обычно создавались вокруг города, который давал графству свое название. По датским законам (в области «датского права») во времена Альфреда каждое из графств представляло собой место расселения отряда датской армии. Эльдормену платили в пропорции от доходов и налогов, получаемых от городов на его территории, а также дарованием ему наделов земли. Он, похоже, получал больший вергельд, чем обычный вассал; на севере эта разница достигала четырех раз.

Командир подчиненного ему воинского отряда во время завоеваний становился вассалом в ходе расселения и закрепления на завоеванной территории. В VIII веке он обычно ожидал за свою службу надел земли, соответствующий его рангу. Обычно этот надел освобождался от налогов, а крестьяне — от всех повинностей, кроме военной — обязанности чинить мосты и работать на строительстве крепостей и других укреплений. Эти обязанности назывались trimoda necessitas, и каждый свободный крестьянин обязан был принимать в них участие. Однако в некоторых случаях вассал также требовал дополнительной службы, например участия в эскорте. Вассалам более высокого ранга служили вассалы более низкого уровня. У церкви были собственные вассалы, которые селились в ее владениях. Молодые сыновья вассалов сопровождали короля повсюду, являясь телохранителями, слугами высшего ранга и должностными лицами. Из вассалов в более почтенном возрасте подбирались люди для службы камергерами и сенешалями, некоторые были советниками и проводили при дворе лишь часть времени. Альфред организовал службу своих тэнов так, что они находились при дворе лишь один месяц из трех, чтобы иметь возможность заниматься своими владениями. Их вергельд составлял 1200 шиллингов, в то время как за свободного простолюдина выплачивали 200. Во времена Альфреда вассал платил 120 шиллингов за неявку на военную службу, тогда как свободный крестьянин только 30. Позднее, когда владения вассалов стали передаваться по наследству, вассалом считался человек, владеющий по крайней мере пятью крестьянскими хозяйствами с примерно 100 акрами земли каждое. 100 акров хватало для поддержания по крайней мере одного крестьянского хозяйства, однако размер надела менялся в зависимости от его плодородия. Если простолюдин настолько процветал, что сам имел пять наделов, с которых платил налоги королю, то за его убийство платился вергельд, как за тэна. Однако это право простолюдин получал только через три поколения владения пятью наделами. При этом он продолжал считаться простолюдином, даже если у него был меч с золотыми украшениями, кольчуга и шлем.

Писатели более позднего времени свидетельствуют, что купец, совершивший три поездки за море на своем собственном корабле, получал звание тэна. Хотя мы не знаем, как это происходило, присвоению титула должна была соответствовать определенная церемония, поскольку производство в тэны надо было довести до народа. Аналогично освобождение раба включало в себя вручение ему в руки оружия простолюдина, что символизировало переход раба в другое сословие. Законы Генриха I постановляли, что раб при освобождении должен получать оружие свободного человека и что церемония должна проводиться в каком-нибудь общественном месте — в церкви, на рынке, в деревне или при дворе — перед свидетелями.

Земельная перепись [96], произведенная Вильгельмом Завоевателем в 1086 году [97], делает различие между тэнами, которые могли делать со своей землей все, что хотели, и тэнами, которые теряли свою землю после того, как покидали своего господина. Похоже на то, что к первому классу относились те, кто приходил на службу к лорду ради защиты, а ко второму — те, кто получал землю от лорда в качестве дара.

Часть тэнов имела множество земельных наделов, разбросанных по множеству широв [98]. С другой стороны, согласно Земельной переписи, было множество тэнов, которые имели меньше пяти наделов, что часто происходило после раздела земли между сыновьями. Поместье Салден в Бакингемшире, оцениваемое в Земельной переписи чуть больше чем в три надела, находилось во владении четырех тэнов, которые служили совершенно разным правителям.

Оружие и защитное вооружение саксов

Оружие англосаксов самого раннего периода может быть реконструировано по весьма значительному количеству находок в погребениях и по упоминаниям в поэзии. Самым распространенным было копье, традиционное оружие Одина [99]. Обычно в погребениях от копий сохранялся только наконечник и несколько фрагментов деревянного древка (рис. 4). Как правило, древко изготовлялось из ясеня [100], что видно из использования слова aesc в качестве синонима копья в поэзии саксов. Самих воинов при этом называли aescberend, копьеносцы. Находки в погребениях позволяют сделать вывод, что копья имели несколько более двух метров в длину, но иллюстрации к манускриптам более позднего времени показывают намного более длинные копья. Heriot некоего Вульфсиге включал в себя копье, перевитое золотой полосой [101]. Некоторые сохранившиеся наконечники копий имели углубления (насечку), в которые вставлялись (набивались) серебро, медь или бронза. Длина наконечников была разной, но не более шестидесяти сантиметров. В нескольких случаях на наконечник наносился узор. Наконечники с зазубринами обнаруживаются редко, но их часто можно видеть в иллюстрациях к рукописям. Копье использовалось и как колющее оружие, и как метательное. В «Малдоне» поэт пишет: «Тогда пусти тяжелое, как оглобля, копье, в дело; метни легкое копье с острым наконечником». Иллюстрации в манускриптах позднего времени иногда показывают воинов, держащих два-три копья с зазубренными наконечниками, одно из которых они бросают. Это, возможно, указывает на использование одного-двух легких метательных копий, вместе с более тяжелым копьем для ближнего боя. Три заостренных, похожих на наконечники франкского копья ангона наконечника были найдены среди восьми копий на погребальном корабле в Саттон-Ху, в то время как настоящие копья ангоны франкского типа были обнаружены в погребениях в Кенте и в нескольких ранних погребениях в других частях Южной Англии.

Намного реже, чем копья, в погребениях встречаются мечи, возможно из-за того, что они были достаточно большой редкостью, и из-за их магической и исторической важности. Одним из самых распространенных поэтических синонимов меча было «древнее наследие». Мечи часто упоминаются в завещаниях. Среди одиннадцати мечей, оставленных молодому принцу Ательстану в 1015 году, был один, «которым владел король Оффа» — возможно, «великий король Мерсии» (скончавшийся в 796 году). Некто Эльфгар оставил своему господину примерно в 958 году меч, оцениваемый в 120 монет-тридцатипенсовиков золотом, которые ему дал король Эдмунд. На стоимость этого меча можно было купить 120 голов крупного рогатого скота или пятнадцать мужчин-рабов. В поэзии некоторые мечи имеют имена, такие как Хрунтинг, который Унферт одолжил Беовульфу для сражения при Грендельсмере, или Нэглинг, который был мечом героя в древние времена, являлся «древним наследием, с исключительной остротой» и имел клинок, на котором поблескивал узор. Подобные мечи оценивались особенно высоко, поскольку считалось, что они обладают «удачей», мужеством и доблестью их прежнего владельца. Иногда утверждалось, что мечи были древней работой великанов, подобно мечу Беовульфа, найденному в Грендельсмере, или мифического кузнеца Веланда, подобно мечу Миммингу в поэме «Вальдере», или их находили в погребальных холмах-курганах, насыпанных над могилами героев, подобно Скофнунгу, знаменитому исландскому мечу.

Большое количество мечей с рукоятями, похожими по конструкции на те, что были описаны в разделе о лангобардах, было найдено и в Англии (рис. 5). Крестовина и полоса навершия рукояти сохранялись редко, но их форма показана пластинами, приклепанными выше и ниже их. Деревянная пластинка сохранилась на рукояти, найденной в Крандейл-Дауне, но ныне на ней такой густой налет, что ее можно принять за железную. Крестовина из рога сохранилась на мече из Лейкенхит-Фена. Обе находки ныне находятся в Британском музее. Весьма похожая рукоять, обнаруженная в Вальсгарде, Швеция, имеет как полосу навершия рукояти, так и металлическую крестовину, украшенные так, чтобы соответствовать полосе и крестовине, приклепанным выше и ниже. Некоторые мечи конца V века, найденные в Питерсфингере, Уилтшир, и Абингдоне, Беркшир [102], возможно, произведены в той же мастерской, что и мечи, обнаруженные в Германии. Предположительно, их изготовляли в районе Намюра (современная Бельгия). Несколько рукоятей, обнаруженных в Кенте, имеют кольцо, прикрепленное к ним при помощи петли, приклепанной к одному концу навершия рукояти. Назначение колец не совсем ясно, но известно, что клятвы часто приносились либо на рукояти меча, либо на кольце, и эти рукояти с кольцами, возможно, изготовлялись с учетом возможности принесения на них клятвы. Поскольку к некоторым старым мечам прикреплены кольца, но их нет на королевских мечах, была выдвинута версия, что кольца могли быть символом товарищества, даруемым королем своим самым знатным тэнам, и что кольцо удаляли после того, как меч менял своего владельца. Определенно не похоже на то, что кольца имели какую-то практическую ценность, поскольку большая часть мечей с кольцами, найденных на континенте, имеют кольца без отверстия в середине, изготовленные сплошным куском, которые не могли быть использованы для подвешивания меча или прикрепления амулета.

Рукоять, найденная в мемориальном погребении с кораблем одного восточноанглийского короля середины VII века в Саттон-Ху в Суффолке, имеет ту же общую конструкцию, но она была украшена вырезанными и отполированными кусками граната с узором из ступенек и четырехлистников. Также в корабле было обнаружено кольцо, отлитое вместе с оправой. Это кольцо не было прикреплено к мечу. Эта разновидность кольца, которая, предположительно, произошла от кольца на пальце, была обнаружена на мечах в Скандинавии и в землях франков. Полная рукоять, найденная в Камберленде и ныне находящаяся в Британском музее, возможно, относится к VII веку. Она изготовлена целиком из рога — навершие рукояти, рукоять и крестовина — и украшена наложенными пластинами с золотой филигранью. Углубления на рукояти предназначались для пальцев. Крестовина является прямой, а навершие рукояти имеет форму широкого корабля.

Клинки, которые вряд ли отличались от тех, которые были у франков, по всей видимости, часто привозились из-за границы. Однако рукояти могли добавляться и в Англии и, по всей видимости, время от времени меняли свой вид, как этого требовала мода. Частое сравнение в саксонской литературе клинков с ядом, по всей видимости, не надо понимать буквально. По всей видимости, упоминание кислоты относится к вытравливанию узора на лезвии или к символическому сравнению меча со змеей — оба этих сравнения относятся к клинку из-за его способности поражать быстро и из-за змееобразного узора на его поверхности.

Когда король Ательстан был ребенком, его дед Альфред подарил ему «саксонский меч с золотыми ножнами», но обычно ножны представляли собой две деревянных полосы, по одной на каждой стороне клинка, и были покрыты кожей, причем конец ножен имел металлическую пластинку. В Англии были найдены ножны, выложенные изнутри овечьей шерстью. Серебряный наконечник ножен, обнаруженных в Чессел-Дауне на острове Уайт, украшен узором из отверстий на передней части и имеет руническую надпись на задней; возможно, это — название меча. Найденный в Брайтгемптоне наконечник ножен, выполненный в виде U-образной оковки, изготовлен из серебра и украшен позолоченными бегущими животными.

Топор как оружие во времена ранних саксов, по-видимому, использовался редко, но легкие метательные топоры были найдены в Кенте и Уилтшире, что, возможно, говорит о присутствии здесь поселенцев-франков. Однако среди находок в погребальном корабле в Саттон-Ху был узкий молотообразный топор с железным топорищем примерно 60 см длиной.

Множество могил содержат ножи с лезвиями, заточенными с одной стороны. Иногда ножи имеют достаточную длину, чтобы отнести их к коротким мечам. На лезвиях ножей более позднего времени часто сделана насечка из медной и бронзовой проволоки. Нож из Ситтингбурна несет на себе имена изготовителя и владельца на англосаксонском языке, а еще один нож, найденный в Темзе, имеет на себе полный рунический алфавит. В двух письмах, написанных в нортумбрийских монастырях, упоминаются поднесенные в качестве подарков ножи, посланные в Рейнланд, что заставляет предполагать, что ножи были исключительного качества, поскольку Рейнланд уже тогда был знаменит своим оружием и орудиями труда. Эти ножи, по-видимому, принадлежали к типу handseax или hip seax [103]. Ножны у этого типа ножей были в целом похожи на ножны, находимые на континенте, если судить по сохранившимся наконечникам ножен.

После копий самым распространенным предметом вооружения были щиты. До наших дней от них обычно сохранялся железный умбон и рукоять (скоба), от которой отходят ремни почти к краям щита. Иногда в могилах обнаруживали элементы металлического обода щита, а в Кинби, Линкольншир, был найден щит, украшенный большим числом позолоченных бронзовых бляшек, переплетающихся в виде узора. Сам щит представлял собой деревянный диск, по всей видимости, 2,5 см толщиной, если судить по длине сохранившихся заклепок, и был плоским. Сейчас остатки этого щита находятся в Британском музее. Саксонская поэзия постоянно дает понять, что щиты изготовлялись из липы (Виглаф «сжал свой меч, желтое липовое дерево»). Закон Ательстана запрещает покрывать щиты овечьей кожей, возможно из-за того, что она тонка и легко пробивается по сравнению с кожей быка. Щит из Саттон-Ху особо выделяется своим богатством. Рукоять (скоба) немного отодвинута от умбона, чтобы дать больше места кисти руки; от ручки в разные стороны щита отходят украшенные полосы. Два гвоздя с большими шляпками держат кожаную полосу, в которую продевается рука, чтобы было удобней держать щит, составляющий метр в диаметре. За эту полосу можно подвешивать щит на стену или, с помощью дополнительных предметов, носить на спине. На поверхности щита в качестве украшения изображены чудовище и птица; справа от умбона располагается железная полоса для усиления щита. Диск щита имеет явно выраженную выпуклую форму. Как и другие объекты, найденные в погребении, щит имеет связь с вендельской культурой народа Швеции. При погребении щит был уже старым и ремонтировался перед тем, как быть захороненным (рис. 6) [104].

Остатки деревянной части щита, найденные в Питерефингере, похоже, позволяют заключить, что щит состоял из двух деревянных дисков, один из которых был положен так, что древесные слои располагались перпендикулярно слоям другого диска, аналогично современной клееной фанере.

Отсутствие нательных доспехов в могилах саксов примечательно тем, что то же наблюдается и в землях франков. Куски найденной в Саттон-Ху кольчуги, к нашему времени рассыпавшейся, состоят из петлеобразных колец; концы колец не сварены, так что эта кольчуга скорее служила для погребения, чем для боя. Как показывают изображения более позднего времени, как правило, саксонский воин имел обычную одежду и был вооружен только копьем и щитом. Однако из поэзии видно, что герои носили кольчугу, то есть рубаху из стальных колец. Поэтические выражения «сотканные из колец латы», «сотканная грудная сеть», «плотно закрывающая руки боевая кольчуга», «боевая кольчуга, скрученная руками» позволяют судить, что имелся в виду именно этот тип защитного вооружения. Франкская шкатулка из Британского музея, которая была, по всей видимости, вырезана в Нортумбрии примерно в 700 году, показывает нападающих на дом Эгила Лучника двух воинов, на которых видно нечто подобное кольчуге. Эти кольчуги опускаются ниже талии и имеют рукава. Поверхность кольчуги покрыта соприкасающимися кружками, но, к сожалению, резьба столь схематична, что очень трудно уверенно судить, что хотел изобразить художник. Манускрипт из Британского музея, относящийся примерно к 1000 году, «Психомахия» Пруденция, показывает кольчуги с короткими рукавами, доходящие только до талии. (Cotton Ms. Cleopatra. С. VIII.) Концы кольчуги состоят из треугольных колец, которые можно найти на краях дошедших до наших дней кольчуг. В рукописи нет упоминания, из чего был изготовлен шлем в виде фригийской шапки; сейчас предполагают, что этот шлем был сделан из кожи.

Погребение в Саттон-Ху представляет собой варварскую версию погребения полководца римской империи, и у нас нет оснований считать, что покойный был облачен в боевые доспехи. По всей видимости, король Этельхер — если в погребении именно он — был облачен в боевые доспехи во время сражения, когда погиб при Винведе (655) в Йоркшире. Утверждение Беды, что многие в этом сражении утонули, возможно, является объяснением того, что в корабле нет человеческих останков, поскольку тело короля пропало в волнах. Существует версия, что погребение относится к Редвальду Бретвалде, который скончался в 624 или 625 году и не принял христианство. Шлем с золотыми пластинами в корабле принадлежит шведской вендельской культуре и был уже старым, когда его поместили в погребение. Он имеет забрало — защиту лица — и напоминает «шлемы с забралом» «Беовульфа». Единственной сохранившейся частью нательных лат являются большие прикрепленные на петлях золотые пряжки, украшенные гранатами, мозаичным стеклом и филигранью. Полагают, что пластины соединяли половины кожаного панциря на плечах, так же как на статуе императора Октавиана Августа, находящейся в Ватикане. Поворачивающиеся застежки можно было вынуть, чтобы разъединить половины. Небольшие цепи прикрепляют эти застежки с пряжками, чтобы их не потерять. Пояс мог соединять заднюю и переднюю части панциря вместе на поясе; пояс можно было повязать также под мышками.

До наших дней дошея только один боевой шлем саксов, из упомянутого ранее погребения в Бенти-Грэйндж. Сейчас этот шлем находится в Музее Шеффилда (рис. 7). Шлем состоит из образующей кольцо железной полосы на уровне бровей, на которой расположились четыре железные арки, сходящиеся на вершине головы. Промежутки между полосами были когда-то заполнены пластинами из рога, следы которого сохранились. Пластины прикреплялись серебряными заклепками. Прямая железная полоса предохраняет нос. Кольчуга, найденная в этом погребении, могла закрывать шею, как это было у франков. Одной из самых интересных черт этого шлема являются его украшения. На самой вершине находится бронзовый дикий кабан, символ древнего германского (в том числе скандинавского) бога Фрейра [105], который, как считали воины, их защищал. Серебро на боках вепря вырезано из старого римского сосуда. Глаза сделаны из граната, и похоже на то, что этот кабан когда-то был покрыт эмалью. Шлемы, охраняемые вепрями, упоминаются в «Беовульфе»; кузнецы, делающие оружие, считали, что меч такой шлем не побьет. В данном случае сила древних богов была усилена символом нового «государя победы, защитника воинов», поскольку защищающая нос полоса имела на себе серебряный крест Христа. Шлем с сильно стилизованным зверем, стоящим на его вершине, иллюстрирует страницу из рукописи VIII века — возможно, из Нортумбрии, — хранящейся в Ленинградской (ныне Санкт-Петербургской) публичной библиотеке. Относящаяся примерно к 700 году шкатулка франков имеет на себе изображение шлема с защищающей нос полосой; этот шлем закрывает всю голову и шею, но оставляет открытым лицо. Данный шлем, возможно, имел гибкую полосу, защищающую нос, которая спускалась под подбородок и закреплялась у горла шнурком.

Реформы Альфреда

В IX столетии западные саксы столкнулись с большим числом хорошо вооруженных и прекрасно руководимых профессиональных солдат, живущих на доходы с земли и очень подвижных благодаря лошадям. Датчане могли нанести удар как с моря, так и по суше намного быстрее, чем мог собраться для противодействия местный фирд [106].

Хотя обязанности саксов по военной службе, по всей видимости, поначалу были не ограничены временем, сельское хозяйство и необходимость участия в местном самоуправлении сделали такую службу убыточной. Время года не ждало; когда крестьяне пропускали время сева или сбора урожая из-за военных действий, начинался голод. Согласно Англосаксонским хроникам, Альфред преодолел эту трудность, организовав фирд таким образом, что только половина крестьян служила одновременно, в то время как другая оставалась дома для возделывания своих земель и исполнения административных обязанностей. Благодаря этому он мог планировать и вести продолжительные кампании, зная, что у него на смену первой по окончании ее срока службы и проеданию своих продовольственных запасов есть вторая армия. У датских армий не было такой передышки, поэтому их можно было постепенно изматывать непрерывными стычками. Датчанам приходилось уходить за новыми рекрутами в Уэльс или в область «датского права». Альфред, по всей видимости, сильно выиграл от долгого мира после битвы при Эдингтоне (878), поскольку первое упоминание об этой реорганизации относится к 893 году, когда началось новое датское вторжение. Эта система, похоже, использовалась до 920 года. Утверждается, что Альфред использовал шестую часть своих доходов для поддержки солдат и тэнов, служивших при дворе. Он реорганизовал своих тэнов таким образом, что они служили попеременно, один месяц из трех — по крайней мере, в мирное время.

Хотя в указах мало упоминаний об укреплениях «против язычников», только при Альфреде и его детях, Эдуарде Старом и Этельфлед, госпожи Мерсии, начались систематические укрепления опорных пунктов. Возможно, следуя примеру укрепленных базовых лагерей, весьма успешно использовавшихся датчанами в 875–877 годах, саксы построили ряд укрепленных городов (называвшихся burgh, бург) — как для местных гарнизонов, способных делать вылазки и держать оборону независимо от основных сил, так и для сбора местных сил. Одной из неизменных повинностей, которые свободный крестьянин был обязан выполнять для короля, была trimoda necessitas — участие в строительстве укреплений. Предполагается, что Дайк, построенный Оффой, был возведен для того, чтобы отметить границу Мерсии и Уэльса. Защитные укрепления второй половины VI века, недавно раскопанные за саксонским королевским залом в Олд-Иверинге, Нортамберленд, состояли из внешнего частокола и двойного внутреннего частокола, на котором, возможно, располагались боевые площадки. Ассер, биограф Альфреда, рассказывает, как медленно и неумело осуществлялась работа. В главе о Вустере довольно ясно говорится, что целью бургов была защита епископа и церквей «и дать укрытие всему народу».

Между смертью Этельреда, правителя Мерсии, в 911 году, и Эдуарда Старого, в 924 году, было построено не менее двадцати семи бургов. Из тех, что нам известны, почти все имеют стратегическое расположение на важном водном пути (подобно Оксфорду) или на старой римской дороге. В качестве примера можно привести Эддисбери в Чешире — здесь находится форт Айрон-Гейт, усиленный Этельредом в 915 году. Этот форт все еще можно видеть на соединении Уотлинг-стрит с дорогой на Киндертон. Его ограда имеет примерно овальную форму и окружена рвом с высоким внешним берегом. Имеются следы и внутреннего вала. В некоторых случаях достаточно было только привести в порядок римские стены, как в Лондоне, где Альфред восстановил стены в 886 году. Аналогично были восстановлены стены в Честере, а предположительно в 908 году здесь был размещен гарнизон, поскольку ранее, в 893 году, город был оставлен перед лицом датской армии. Бург-Тоустер получил каменные стены в 920 году. В Уэреме, Дорсет, земляные валы были облицованы камнем вместо первоначальной облицовки из леса. Рочестер в 885 году и Эксетер в 893 году успешно выдержали осаду. Провал операций большой армии, приведенной Хестеном после его поражения от короля Арнульфа в 891 году, мог быть результатом созданной Альфредом схемы укреплений. Ни один из бургов не был взят, и Англосаксонские хроники упоминают много успешных вылазок со стороны burghware, городских гарнизонов.

По мере отвоевывания у датчан территорий при Эдуарде Старом датские города сдавались один за другим, как это было с Ноттингемом, получали новые укрепления и снабжались гарнизоном из местных англичан и датчан. Один из документов времен правления Эдуарда, называемый Burghal Hidage, содержит записи о районах, предназначенных для обслуживания определенных бургов под правлением западных саксов, в то время как другой документ несколько более позднего времени добавляет к этому: «Для поддержания и защиты стен, охраняющих акр земли, требуется 16 наделов. Если каждый надел представлен одним человеком, то каждый угол стены может быть снабжен 4 солдатами». Земельная перепись свидетельствует, что магистрат Честера имел право призывать одного человека от каждого надела в шире для ремонта городской стены и моста. Если какой-то человек не являлся на работы, его господин выплачивал королю штраф в 40 шиллингов. Некоторые строки в переписи заставляют предполагать, что поселенцев привлекали в новые города благоприятные условия владения недвижимостью.

Строительство укрепленных городов на континенте началось примерно в то же время. Король Франции Карл Лысый в 862 году приказал начать сооружение крепостей, а в 869 году — укреплений для всех городов между Сеной и Луарой. Король Германии Генрих Птицелов, женивший своего старшего сына на Эдит, дочери Эдуарда Старого, столкнувшись с нападениями датчан и венгров, также успешно использовал линию укрепленных приграничных городов для отражения набегов. Летописец Видукинд записал, что Эдуард Старый приказал каждому девятому крестьянину жить в новых городах и строить дома для своих товарищей и что треть продукции остальных восьми крестьян должна храниться в городе на случай, если им придется искать в нем убежище. Все рынки, места собраний и праздники за пределами городов запрещались.

Для того чтобы встретить датчан в море и ограничить их мобильность вдоль побережья, Альфред имел специальные суда [107], построенные в 896 году «почти вдвое больше обычных. Некоторые имели 60 весел, некоторые больше. Они были и быстрее, и крепче, а также выше других». Согласно Англосаксонским хроникам, они были построены не по образцу датских или фризских кораблей. Король сам решал, в каком виде они принесут наибольшую пользу. Сейчас мы не знаем, как финансировалось строительство этих кораблей, неизвестно и то, как набиралась команда, но о службе на корабле временами упоминается в переписи. В 1008 году король Этельред приказал построить по кораблю с каждых 300 — или, возможно, 310 — крестьянских наделов. И в других странах встречаются указы об объединении 300 хозяйств для ship-soke, постройки корабля. В 1003 или 1004 году архиепископ Эльфрик по своему завещанию оставил три корабля: один — королю, один — гражданам Кента и один — гражданам Уилтшира. Из этого можно заключить то, что и внутренние районы страны были обязаны предоставлять корабли и что 1008 год не был первым, в котором заказывались суда.

Из документов видно, что служба на определенный срок относилась не только к сухопутным кампаниям, но и к морским и что корабли комплектовались обыкновенными солдатами, у которых наступил срок службы. Иногда обязанности изменялись: к примеру, Варвик посылал десять человек во время наземной кампании и четырех боцманов или четыре фунта, если король отправлялся в морскую экспедицию.

Города южного побережья, позднее известные как «Пять портов», и несколько других портов должны были предоставить определенное число кораблей; если же число кораблей было больше, это давало особые привилегии городу. Этельред Неблагоразумный (Неразумный) взял в 1012 году одного из вождей викингов, Торкелла Длинного, на службу вместе с 45 датскими кораблями. Наемный королевский военный флот существовал до 1051 года, когда, согласно Англосаксонским хроникам, Эдуард Исповедник распустил команду последних пяти из своих 14 кораблей. Однако морские наемники, называемые lithsmen, упоминаются на следующий год в качестве экипажей кораблей, воюющих против графа Годвина, так что, возможно, роспуск был лишь временным. Оплата этих наемников осуществлялась из налога, называвшегося данегельд или херегельд (военный налог), он появился из откупа от налетчиков, а потом стал постоянным налогом. Нет сомнения, что на других кораблях были тэны и епископы, поскольку оба этих класса упоминают военные суда в своих посмертных завещаниях.

На протяжении некоторого периода времени, во время правления Эдгара Миролюбивого (959–975), военно-морскому флоту после Пасхи устраивался сбор, во время которого проходили маневры.

Английская армия накануне завоевания страны Вильгельмом

Самой важной особенностью любой армии саксов была личная готовность следовать за лидером — королем или эльдорменом, — что было традицией германских военных отрядов. Несмотря на мистические узы, связывающие солдат с лидером, военные отряды обычно состояли из наемников, служивших если не за фиксированную плату, то за награды. Во время правления Этельреда Неблагоразумного (978—1016) роль наемников возросла. Олаф Трюгвасон (Трюгвесон), ставший позднее королем Норвегии, как утверждается, служил Этельреду в качестве командира норвежского военного отряда за плату, а Торкелл Длинный определенно получал от него жалованье. После датского завоевания Англии Свеном Вилобородым и его сыном Кнутом в 1016 году в наемных войсках появился новый элемент. Это были охранники-хускерлы [108]. Возможно, они появились при Кнуте в 1018 году, и, вероятно, этот институт был перенят у хорошо организованного братства викингов, обосновавшегося в устье Одера с центром в Йомсборге [109], по общему мнению основанном Свеном. Телохранители выбирались из профессиональных воинов, доказавших свою храбрость, посвятивших жизнь военному делу и соблюдавших строгие правила поведения. Хускерлы объединялись в гильдию, или братство, находящееся при дворе и получающее плату от короля. Они, похоже, имели свой суд, призванный вместе с королем разбирать случаи нарушения кодекса чести.

Оплата этой категории происходила из данегельда и от специальных налогов, выплачиваемых определенными городами, от выплат вместо военной службы или от штрафов за нежелание служить в армии. По крайней мере два хускерла Кнута получали от него наделы земли. Хускерлы формировали небольшую, но эффективную, дисциплинированную и тяжеловооруженную армию, и эту армию оставили существовать и Эдуард Исповедник, и Гарольд. Эта система была, похоже, скопирована графами; английский граф Тостиг и датские вассалы назывались в одной из версий Англосаксонских хроник хускерлами, но здесь данное слово могло быть использовано в общем смысле. Существует множество других упоминаний того времени о наемных войсках на службе короля или графов, но эти солдаты определенно не были хускерлами.

Вторая часть английской армии состояла из тех, кто обязан был служить как владелец земли. Однако, предположительно для улучшения качества солдат, существовала система селективного отбора, нечто подобное тому, что было у Карла Великого. Дата, когда этот отбор был введен, неизвестна. Один из абзацев в Земельной переписи, относящийся к Беркширу, утверждает, что, «если король послал куда-либо армию, только один солдат идет от пяти hides [110], и от каждого надела ему дается четыре шиллинга как средства на содержание и жалованье за два месяца. Эти деньги не посылались королю, а давались солдатам». Есть четкие свидетельства, что базовой единицей военного обложения саксонской Англии были пять наделов, цена которых сильно менялась от шира к ширу. Многие города облагались из расчета на пять наделов или несколько раз по пять наделов. К примеру, Малмсбери [111] был обложен как пять наделов и должен был либо выплатить королю 20 шиллингов для поддержки его наемников, либо выставить одного человека в наземную армию или флот. Колчестер, Кембридж и Шрусбери, с другой стороны, были оценены в 100 наделов, в то время как

Барнстапл, Тотнес и Лидфорд были объединены для того, чтобы составить единое целое. Нормальным владением тэна в переписи является имущество в пять наделов, в то время как свободный крестьянин, добивавшийся такого благосостояния, что у него также имелось пять наделов, приобретал положение, когда за него платили вергельд тэна. Владение тэном пятью наделами, похоже, восходит ко временам ранних саксов. Хотя позднее многие тэны имели меньшие владения, они, по всей видимости, принадлежали к древним, хотя и обедневшим родам, поскольку это звание было наследственным.

Хотя много сообществ владельцев пяти наделов представляли собой объединения тэнов, которые обычно служили сами, другие объединения обычно составляли два или большее число тэнов или свободных крестьян, которые собирались вместе, чтобы послать кого-то одного из их числа в армию. Обычно человек, выбранный для того, чтобы представлять все объединение, при каждой новой кампании был одним и тем же, что гарантировало прибытие в армию опытных воинов, которые, исходя из своих собственных интересов, обычно экипировали себя наилучшим образом. Если этот человек по какой-то причине был неспособен отправиться на войну, его место занимал кто-нибудь из остальных членов объединения.

Если объединение формировалось несколькими людьми, которые были состоятельными тэнами или аббатами, то они могли послать вместо себя одного из своих свободных крестьян, слугу тэна или аббата, или же просто человека, которому выделялось небольшое содержание в обмен на его службу.

В Rectitudines Singularum Personarum особо оговаривается, что тэн должен делать вклад из трех вещей: военной службы, участия в восстановлении укреплений и работы на мостах, «касательно своей земли». Из этого видно, что служба тэна была территориальной, а не личной, как иногда утверждается. Это хорошо иллюстрирует случай с двумя братьями, которые были тэнами. Они двое составляли одно объединение, но служил только один. В сохранившемся документе говорится, что этот воин представлял одно объединение в пять наделов и «служил как тэн».

Подобная селективная служба, по-видимому, использовалась и на территории «датского права», но, по всей видимости, она основывалась на определенном числе (по всей видимости, шести) curucates. Это слово заменяло слово hides, фигурировавшее в саксонских землях.

Хотя время постоянной службы составляло всего два месяца, нет свидетельств того, что в случае необходимости в армию не призывались больше чем раз в году. Является фактом, что в 1016 году солдат призывали пять раз. Однако, в отличие от набора рекрутов во времена позднего феодализма, солдат могли призывать только «в случае нужды», а не для подготовки.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.