Глава двадцатая

Глава двадцатая

Когда детектив отдела по борьбе с наркотиками округа Нассау Дэниэль Манн впервые узнал про Генри Хилла, он понятия не имел, что Хилл будет чем-то отличаться от местных тридцати-сорока торговцев наркотиками, которых он ежегодно арестовывал.

Даже когда стали поступать первые результаты расследования, наблюдения и записи прослушек, он по-прежнему сомневался. Дэнни Манн слишком долго прослужил копом, чтобы радоваться раньше времени.

Дело Генри Хилла началось так же, как и все остальные.

Начиналось все с информатора. В деле Генри Хилла им оказался девятнадцатилетний уроженец Коммака на Лонг-Айленде, которого арестовали за продажу кваалюда на тысячу двести долларов в трех разных местах копам под прикрытием из участка Нассау.

Копам под прикрытием всегда нравилось до ареста завязать вместе две-три продажи. Многократные продажи помогали выстроить сильное дело и давали прокурору больше возможностей при неизбежных переговорах о заключении сделки по признанию вины.

Крепкое дело также подразумевало, что арестованных с большей долей вероятности можно склонить к сотрудничеству и сдаче своих друзей и партнеров в обмен на прощение. В этом деле юнца не пришлось убеждать.

Спустя уже несколько минут после привода в полицейский участок Минеолы парень согласился на сделку. Длинноволосого и плотного парня, игравшего в колледже нападающим, прежде уже арестовывали.

На деле оказалось, что он уже был информатором, сдавая людей, у которых покупал наркотики. У него даже был личный номер "тайного осведомителя", и он настаивал, чтобы Дэнни Манн справился о нем в офисе бруклинского окружного прокурора, у Брюса Уолтера, ведущего его дело.

В обмен на полное снятие обвинений, заявил подросток, он согласен стать осведомителем для Манна и копов округа Нассау.

Как вспоминал потом Манн, он еще тогда взглянул на парня, и засомневался в сделке. Что стоящее мог предложить ему подросток? Дэнни Манн не собирался бегать за подростками-наркоманами.

Нет-нет, возразил парнишка. Он может выдать не только студентов. Он знает про славных парней. Он может выдать ему целый наркокартель под прикрытием славных парней, который действует под самым носом у Манна.

Это была преступная группировка, занимавшаяся продажей и распространением героина и кокаина из Роквиль-Центра по всей стране. Парень рассказал, что ему предложил работать курьером один из боссов.

Дэнни Манн вышел из комнаты. Он позвонил своему старому приятелю Брюсу Уолтеру, нью-йоркскому полицейскому детективу, приставленному к делу подростка в Бруклине. ?- Пацан не фальшивка?

-Ты вытянул выигрышный билет, - ответил Уолтэрс. - Желаю удачи.

Подросток был мелким хулиганом. Он бросил школу незадолго до выпуска и в основном зарабатывал продажей таких лекарств, как кваалюд, а также амфетаминов, лсд и ангельской пыли, но не героина или кокаина.

Его отец, бывший грабитель, находился в бегах после банковского ограбления и нескольких других дел. Подросток жил вместе с матерью, которая подрабатывала парикмахером в торговом центре.

Итак, сделку заключили. Если подросток сможет действительно слить всю наркогруппировку, обвинение смягчат или снимут, а о его помощи следствию полиция и прокурор сообщат судье.

Иными словами, если он сможет оказать помощь, то окажется на свободе.

Наркобизнес, конечно же, кишел людьми, подобными этому юнцу.

Они буквально тысячами стучали друг на друга, более сметливые откладывали деньги на черный день и каждый имел личный номер "тайного осведомителя", кураторов и прокуроров, которых они постоянно извещали о том, что происходит на улицах.

Однако помимо подростков и мелких дилеров многие из крупнейших и успешных импортеров и распространителей наркотиков, некоторые из которых были видными фигурами криминального мира, тоже служили тайными осведомителями для той или иной группы полицейских.

Наркобизнес, в сущности, был паутиной информаторов. Партнеры, друзья, братья - в торговле наркотиками не было надежных людей. Это многомиллионный бизнес, в котором все стучат друг на друга.

Детектив Манн и Уильям Бродер, помощник окружного прокурора Нассау, делали заметки, пока подросток выдавал им информацию о преступной группировке.

Он сообщил, что ею руководят представители семейства Луккезе, и что она связана с Полом Варио.

Главарем преступной группировки, насколько известно информатору, являлся Генри Хилл, бывший заключенный, который, по его сведениям, был тесно связан с Полом Варио из мафиозного клана Луккезе. Мэнн с Бродером были поражены.

За годы службы они повидали не так уж много людей, близких к Полу Варио, не говоря уже о человеке, который мог втянуть неуловимого босса в такое серьезное преступление, как наркотики.

Большинство людей, доставлявших Полу Варио хоть малейшие неприятности, умирали задолго до того, как Манн или кто-либо другой из правоохранительных органов успевал просто на них выйти.

Подросток рассказал, что он давно знаком с Хиллом. Что множество раз посещал дом Генри и знает его жену и детей.

Доступ в дом Хиллов он получил благодаря родственникам и друзьям, которые были близки с Хиллами, и его никогда не считали чужим.

Однако он заявил Манну, что не станет сдавать своих родственников или друзей, поскольку они не замешаны в упоминаемом деле.

Он сказал, что операции Хилла должны быть достаточно обширны, принимая во внимание тот сорт людей, с которыми Хилл тесно связан. Хилл, по его сведениям, близок к Джимми Бёрку, был частью банды по угону грузовиков из аэропорта Кеннеди и, скорее всего, участвовал в ограблении "Люфтганзы".

Подросток сообщил Манну, что впервые узнал о причастности Хилла к наркобизнесу в 1979-ом году. Хилл тогда совсем недавно вышел из тюрьмы.

Он тогда работал в саду Хиллов и дожидался, когда за ним заедет приятель, друживший с Генри. В это время Хилл предложил ему подзаработать немного денег в качестве "мула", иными словами, наркокурьера, для его операций. Затем Хилл отвел его в спальню на первом этаже, чтобы показать наркотики.

В спальню можно было войти только через дверь с электронным замком. Войдя внутрь, Генри показал ему пять килограммов кокаина, хранившиеся в стенном гардеробе.

Генри извлек один килограммовый пакет, чтобы подросток мог осмотреть его тщательней. Хилл сказал, что сбывает по восемь килограммов кокаина в неделю и нуждается в помощи для распространения наркотиков.

Со слов подростка, Хилл предложил ему пять тысяч долларов за одну перевозку кокаина в различные уголки страны.

Используя добытые у подростка сведения, и письменные показания бруклинского окружного прокурора, подтвердившего надежность подростка, как информатора, Манн обратился в верховному судье округа Нассау за разрешением на прослушку.

В своем обращении к суду Манн отметил, что нуждается в разрешении на прослушку, поскольку обычные методы расследования не могут привести к успеху в деле Хилла.

Так, например, информатор, лично знакомый с Хиллом, боялся внедрять в операции Хилла агента под прикрытием, поскольку опасался за свою жизнь.

Манн также добавил, что первоначальное наблюдение за Хиллом показало, что он крайне осторожен, отметив тем самым недостаточность обычных способов наблюдения.

Манн сказал, что Хилл намеренно будет ездить со скоростью более шестидесяти миль в час по глухим закоулкам, проскакивать на красный свет и постоянно делать недозволенные развороты, чтобы убедиться, не следует ли кто за ним.

С собеседниками Генри осторожничал и в людных местах никогда не ставил себя в положение, когда его могли подслушать. На публике Хилл применял старый тюремный трюк, чтобы защититься от умельцев читать по губам: разговаривая, он прикрывал рот ладонью.

Манну дали ордер на тридцатидневную прослушку, позволявшую прослушивать телефон Хилла по адресу Сент Маркс-авеню, 19, в Роквиль-центре на Лонг-Айленде, а также телефон в близлежащей квартире на первом этаже, куда, согласно информатору, поставлялась большая часть наркотиков, где ее делили на партии и паковали.

В квартире на первом этаже по Лейквив-Авеню, 250, также в Роквиль-центре, проживала Робин Куперман.

Записи делались ежедневно. Одна пленка составляла 750 метров в длину. К тому времени, когда Манн закончил расследование дела Хилла и наркоопераций, у него собралось тридцать пять пленок с записями.

На каждой из них расписались детективы, отслеживавшие звонки, и запечатал суд. В здании напротив Манн разместил людей для ведения фотонаблюдения за домом Генри. Манн воспользовался маленькой автомастерской, принадлежащей госслужащему на пенсии.

Лишь некоторое время спустя Манн с остальной командой осознали, что ненароком вышли на тридцатисемилетнего бывшего заключенного, чья жизнь тесной нитью вплелась в узор криминальной жизни города.

Генри Хилл предоставлял Дэнни Манну и его сотрудникам восхитительную и исключительно редкую возможность взглянуть изнутри на каждодневную жизнь "славных парней". Нет, Генри отнюдь не был босом.

И дело было вовсе не в высоком положении Генри в мафиозном клане или порочности, которой отличались гангстеры из мира Генри.

В действительности Генри не имел высокого положения и не отличался дурным нравом; он даже не был крут, насколько разобрались копы. А отличал Генри от остальных подпавших под наблюдение славных парней, тот факт, что он, похоже, имел доступ во все уровни криминального мира.

Большинство гангстеров, за которыми в течение многих лет доводилось наблюдать полиции, ограничивались одной или, может быть, двумя крайне узкими областями криминального бизнеса.

Копы из отдела по борьбе с наркотиками гонялись за наркодилерами, их поставщиками и курьерами, а также несколькими распространителями.

Подразделения по борьбе с подпольными играми следили за букмекерами и организаторами лотерей, которые никогда не общались ни с кем, кроме букмекеров или игроков.

На карандаше у полиции находились ростовщики, угонщики, профсоюзные рэкетиры и вымогатели всех сортов, но никогда Дэнни Манну и отделу округа Нассау по борьбе с наркотиками не доводилось сталкиваться с наркодилером, чей ареал возможностей был столь обширен.

Вдобавок ко всему, Генри не был ограничен никаким положением или статусом при мафии. Большинство "славных парней", которых вела полиция, всегда оставались при своем положении.

Будь они уличными наркодилерами, букмекерами или ростовщиками, они всегда ими и оставались и никогда, ни при каких условиях, не сближались с мафиози высокого ранга.

Правила были строго расписаны, и считалось необходимым поддерживать исполнительную иерархию мафии, чтобы главари не стали скомпрометированы своими же собственными людьми.

Обособление рядовых исполнителей преступлений от руководивших ими и получавших прибыль со всевозможных махинаций главарей тщательно соблюдалось.

Генри Хилл был исключением. Каким-то образом ему без видимых усилий удавалось получать доступ ко всем уровням мафиозной иерархии. Поначалу это сбило с толку Манна и его людей.

В картотеке полицейского департамента Генри не числился ни членом мафиозного клана, ни соучастником. Как и не всплывало его имя ни в одной из записей, хранившихся в департаменте.

Но, несмотря на это, он был связан с крупными букмекерами, скупщиками краденых драгоценностей, ростовщиками, профсоюзными рэкетирами и в то же время, пока Дэнни Манн изучал его наркооперации, умудрялся скупать для крупных мафиози не состоявшие в профсоюзах фабрики по пошиву одежды в Бруклине и Куинсе.

Когда Деннис Диллон, окружной прокурор Нассау, понял, кого прослушивает его отдел по борьбе с наркотиками, он пришел в восторг.

В предрассветные часы детективы стали собирать мусор Генри и возвращались с отдельными клочками бумаги и конвертами, где стояли разоблачительные даты прибытия и вылетов рейсов, которые копы вскоре связали с прибытием и отбытием известных им курьеров.

Добывали они и листки бумаги, на которых были нацарапаны математические подсчеты, а на обороте - данные про килограммы средств от блох и собачьего корма.

Пол Маззеи, питтсбургский распространитель Хилла, держал зоосалон в качестве прикрытия.

Задействовав все, начиная от хлебных фургонов и до вертолетов, наркодетективы пасли Генри в течение двух месяцев, следуя за ним от одного тайника до другого, записывая его разговоры и встречи, составляя список его сделок и знакомств с широко известными городскими рэкетирами.

Они отслеживали его, казалось, бесконечные перемещения сквозь столь великое множество слоев криминального мира, так что их записные книжки скоро сменились таблицами размером со стену.

Но основную часть улик против Генри получили путем прослушки. За два месяца санкционированной прослушки у Манна накопилось достаточно обвинений, от которых Генри и его банду не могли спасти никакие ходатайства, ни даже самый красноречивый адвокат.

- Я провел сотни и сотни прослушек, - рассказывает Манн. - Ко времени расследования по Генри я успел проработать детективом отдела по борьбе с наркотиками пять-шесть лет и знал, что все, в конечном счете, выдают себя по телефону.

У настоящих "славных парней" вроде Поли Варио или Карло Гамбино никогда не было телефона.

У Поли в доме не стоял телефон. Звонки он принимал через подставное лицо, тот жил неподалеку и бегал под дождем к дому Поли, чтобы передать сообщение.

Опасность телефона, даже для "славных парней", заключается в его простоте. Целый день напролет ты несешь всякую чушь по телефону. Жена заказывает готовую еду.

Ты подбираешь нужный тон. Звонишь бабушке насчет ужина в субботу. Ты забываешь, что телефон живой. Что он может тебя прикончить.

Одна из самых частых ошибок, совершаемых теми, кого прослушивают, в особенности в наркорасследованиях, где объекты наблюдения могут понимать, что их прослушивают, это использование "шифрованного" языка.

В суде всегда есть опытные наркоагенты и другие эксперты, которые могут расшифровать ваш "код" таким образом, что даже самый благосклонно настроенный судья признает вас виновным. В деле Хилла, например, вместо упоминания наркотиков использовали драгоценные камни, такие как опалы.

Они называли суммы денег, за которые покупались или продавались опалы. В таком случае прокурору достаточно позвонить ювелиру, чтобы подтвердить, что суммы, упоминаемые в связи с драгоценными камнями, безосновательны.

Детектив Манн и отдел округа Нассау по борьбе с наркотиками начали записывать телефонные разговоры Генри в марте 1980-го года, и спустя несколько дней предоставили суду соответствующий отчет, чтобы продлить прослушку.

***

"В ходе наблюдения удалось выявить, что Генри Хилл состоит в высших эшелонах, возможно, даже во главе организации крупномасштабного наркотрафика в нескольких штатах, который ведется из двух известных расследованию мест в округе Нассау: 1 - дома Генри Хилла по Сент Маркс-авеню, 19 в Роквиль-центре и 2 - дома Робин Куперман по Лейквив-авеню, 250 Роквиль-центре (упоминаемого в перехваченных телефонных разговорах "логовом летучей мыши").

Однако, несмотря на это, полные масштабы незаконных операций Генри, личности организаторов и точный тип задействованных в торговле наркотических веществ по-прежнему остаются в тени.

Наблюдение выявило, что на местном уровне группировка концентрируется вокруг Генри Хилла, Робин Куперман и Джуди Уикс; тем не менее, по-прежнему остаются невыявленными множество остальных участников, как и степень их задействованности и род занятий.

В ходе наблюдения Генри Хилл и лица, связанные с Генри Хиллом, разговаривали, используя шифрованный язык или слова, определенно указывающие на наркотические сделки, с Полом Маззеи, Джуди Уикс, Робин Куперман, Мэл Телси, Стивеном Фишем, Тони Астой, Бобом Алертом, Бобом Бринером, Марвином Кохом и людьми, упоминаемыми как "Боб", "Линда", "Энн", "Мак", "Карим", чьи фамилии, как и личности остальных, остаются неизвестными.

Неясность окружает и виды наркотических веществ, которые незаконно распространяют Генри Хилл и его соучастники, поскольку переговоры Хилла с его контактами неизменно осторожны, неясны и определенно двусмысленны. Такие слова как "опалы", "камешки", "бутоны", "караты", "унция", "кусок", "четверть", "половина" и "один за два" применялись в разговорах в определенно ином смысле.

Однако детали, связанные с этими "шифрованными" словами, такие как цены, и само их неуместное использование, не оставляют сомнений в том, что обсуждались наркосделки.

Некоторые из личностей, перечисленных в оглавлении данного доклада, общались с Генри Хиллом и его соучастниками, используя вышеуказанные шифрованные слова; остальные, в основном местные абоненты, применяли сокращенные термины и выказывали нежелание обсуждать вопрос по телефону, таким образом подтверждая свое участие в той или иной степени в связанном с наркотиками организованном преступлении".

***

Прослушивая телефона Генри двадцать девятого марта, Манн записал разговор между Хиллом и Полом Маззеи, который как выяснилось впоследствии, оказался питтсбургским распространителем Хилла, разговор с таким безумным содержанием, что любой судья мог признать их виновными.

Маззеи: Помнишь клюшки для гольфа и собак, которыми ты со мной расплатился?

Хилл: Да.

Маззеи: Можешь сделать то же самое?

Хилл: Те же клюшки?

Маззе: Нет. Не клюшки. Можешь дать мне собак, если я заплачу тебе за клюшки?

Хилл: Да. Конечно.

[часть разговора опущенна]

Маззеи: Расплатишься со мной шампунем, а я заплачу тебе собачьими пилюлями... Завтра в котором часу?

Хилл: В любое время после двенадцати.

Маззеи: Ты не задержишь мою подругу?

Хилл: Нет.

Маззеи: Кто-то просто обменяется собаками.

К тому времени, когда Дэнни Манн и прокуроры Нассау были готовы к арестам, у них накопилось столько информации, что вдобавок к аресту Генри они также задержали тринадцать членов преступной группировки, включая Роберта Джинову, продюсера порнофильмов, которой ездил на шоколадного цвета роллсе; Пола Маззеи, которого арестовали в Питтсбурге и переправили в округ Нассау; Фрэнка Базиле, двадцатилетнего сына Фили Базиле, короля дискотек, которого Варио заставил дать работу Генри Хиллу после досрочного освобождения; и Бобби Джермейна, который оказался не только соучастником Генри в торговле наркотиками, но и находился в бегах после многомиллионного неумелого ограбления ювелирного магазина на 57-ой Ист-стрит.

Когда Манн отправился арестовывать Джермейна, отряд вооружился дробовиками, пуленепробиваемыми жилетами и ордером на обыск дома в Коммаке на Лонг-Айленде, где Джермейн проживал под вымышленным именем.

Когда вошли полицейские, Джермейн настаивал на том, что они схватили не того человека. Он показал им свое удостоверение личности. Утверждал, что является писателем-фрилансером. Он даже показал им книгу, которую пишет.

Однако в участке его отпечатки, конечно, доказали иное. Когда досье на подлинную личность Бобби положили Манну на стол, ему потребовалось несколько минут, чтобы разобрать размытую запись, присланную по факсу из Олбани.

Когда детектив понял, что Бобби из записей Хилл на деле оказался Робертом Джермейном-старшим, то поначалу решил, что спутал бумаги на столе. Оказалось, что нет.

Роберт Джермейн-старший оказался ни кем иным, как отцом девятнадцатилетнего тайного осведомителя, с помощью информации которого детектив открыл расследование. Подросток начал с того, что сдал Генри, а закончил тем, что сдал собственного отца.

В это самое мгновение в кабинет Манна с улыбками вошли три здоровенных детектива. Они внесли большие картонные коробки с большой красной надписью "Улики". Коробки были наполнены вещами с кухни Робин.

В них лежали ложки, сита, миски, весы и фильтры. Собравшиеся в квартире полицейские стали водить пальцами по мискам, как соскребающие масло дети, и закатывали глаза. Так они хотели сказать Манну, что кухонная утварь Робин полна следов наркотиков.

Дэнни Манн подозревал, что кухня будет покрыта тонким слоем наркотиков. Ему довелось прослушать не один час разговоров Генри с Робин о чистке остатков после смешивания и разделения партии.

Робин всегда ненавидела мыть посуду. Как бы Генри ни просил ее вымыть миски и сита после смешивания, она никогда не слушалась.

Генри даже купил ей посудомоечную машину. Но и это не помогло. Дэнни Манн находил смешным, что Генри Хиллу грозят двадцать пять лет тюремного срока из-за того, что его подружка ненавидит мыть посуду.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.