Карфаген

Карфаген

…Они не только сделали свой город соперником Рима, но и вели против римлян три великие войны.

Страбон. География

Предками карфагенян были финикийцы. Среди их великих изобретений числится и алфавит – он существовал со II тысячелетия до н. э. и лег в основу почти всех известных алфавитов.

Тир, главный финикийский город, возник в IV тысячелетии до н. э. Город практически не имел земли, пригодной для обработки, но древний народ не унывал и не испытывал голода. Предприимчивые финикийцы занялись торговлей, постройкой кораблей и вскоре стали лучшими в мире мореходами, а Тир превратился в центр мировой торговли, славился весьма редкими для тех времен производствами: выработкой пурпурных шерстяных тканей, изделий из слоновой кости и стекла.

Всем хороши были финикийцы, вот только воинственностью не отличались. Они не участвовали в разделах, переделах мира, не выражали никаких претензий на мировое господство, хотя по уровню развития превосходили большинство соседних народов. Они довольствовались тем, что имели все богатства мира. По словам Теодора Моммзена, немецкого историка XIX века, «через их руки проходят золото и жемчуг с Востока, тирский пурпур, невольники, слоновая кость, львиные и леопардовые шкуры из внутренней Африки, арабский ладан, льняные изделия Египта, глиняная посуда и тонкие вина Греции, медь с острова Кипр, испанское серебро, английское олово, железо с острова Эльба. Финикийские моряки доставляют каждому народу то, что ему нужно или что он в состоянии купить, и проникают всюду, с тем, однако, чтобы каждый раз возвратиться в тесное, но дорогое их сердцу отечество».

Миролюбие стало национальной чертой финикийцев. Они предпочитали выплачивать дань могущественным соседям, чем воевать. Как замечает Моммзен, происходило это не из-за трусливости, ибо плавание по Средиземному и прочим морям было всегда сопряжено с опасностью: это и бури, периодически уничтожавшие целые флоты вместе с командами, и процветавшее пиратство. Просто финикийцы умели считать и понимали, что «закрытие караванных путей, ведущих на Восток, или египетских гаваней обойдется им гораздо дороже самой тяжелой дани; поэтому они предпочитали аккуратно уплачивать подати то Ниневии, то Мемфису и даже в случае необходимости участвовали со своими кораблями в битвах их царей. Финикийцы не только у себя дома терпеливо выносили иго своих повелителей, но и вне своего отечества вовсе не стремились к замене мирной торговой политики политикой завоевательной».

Эту удивительную покорность судьбе, стремление мирным путем решать конфликты с ущербом для себя можно объяснить лишь фатальным предчувствием: весь народ погибнет, если попытается изменить роль, предназначенную ему кем-то свыше. (Карфаген изменил тысячелетней политике предков – и случилось то, чего боялись финикийцы.) А ведь финикийцы сражались весьма неплохо, когда враг не удовлетворялся выкупом и приходил завладеть их собственным домом. Александру Македонскому пришлось более полугода осаждать Тир, прежде чем он взял его штурмом.

Когда враги сильно стали доставать финикийцев, многие граждане начали организованно переселяться на периферию известного мира. В конце II – начале I тысячелетия до н. э. выходцами из Тира были основаны колонии на Сицилии и Кипре, в Испании и Северной Африке. Среди них, конечно же, выделяется Карфаген.

Самое известное из африканских поселений финикийцев было основано в 825 году до н. э. Карфаген вынес из своей метрополии принцип мирного сосуществования, первое время он исправно платил дань местным племенам. Однако царьку по имени Ярба денег показалось мало, и он потребовал руку основательницы Карфагена – царицы Дидоны (Элиссы). Гордой женщине брак показался малопривлекательным, и она предпочла самоубийство. То было ужасное время для финикийских переселенцев, о чем нам поведал, в частности, Овидий:

Нумиды мчатся, спеша полонить беззащитное царство,

Ярба, неистовый мавр, овладевает дворцом.

И говорит, не забыв, сколько раз был он презрен Элиссой:

«Вот я, отвергнутый ею, в брачном покое ее!»

Все врассыпную бегут тирийцы, точно пчелы,

Сами не зная, куда им без царицы лететь.

Хотя, по свидетельству Овидия, нумидийцы и взяли Карфаген, они очень скоро по какой-то причине покинули его. Скорее всего, разграбив все что можно, кочевники вернулись к привычному образу жизни. А карфагеняне выстроили такие стены, что лишились страха перед окружавшими их племенами дикарей. В VII веке до н. э. на их далекой родине, в финикийских городах, свирепствовали ассирийцы – что и обеспечивало постоянный приток населения, бежавшего от захватчиков в удаленную колонию. А спустя 160 лет после основания города карфагеняне создали собственную колонию на Балеарских островах.

Первые карфагеняне выбрали чрезвычайно удобное место для своей новой родины. То, что город находился далеко от самых мощных античных хищников, позволило ему динамично развиваться на протяжении многих веков. Пока ассирийцы, персы, македоняне где-то на востоке сражались за власть над всем миром, карфагеняне занимались привычным делом предков: торговали и богатели. Этому не мешала удаленность от основных коммерческих центров: прекрасные мореплаватели, карфагеняне превратили море в удобную дорогу; а по скорости передвижения на водной глади им не было равных.

Не только Средиземное море привычно бороздили суда карфагенян; плавали они и за Геракловы столбы (иначе: Геркулесовы столбы / столпы), то есть за Гибралтарский пролив. Остров, открытый ими во время плавания по Атлантическому океану, весьма загадочен, его трудно отождествить с какими-либо землями… Впрочем, не его ли обнаружил Колумб спустя две тысячи лет после карфагенян, и событие это стало величайшим открытием человечества?…

Однако послушаем Диодора Сицилийского.

«Итак, в открытом Океане, со стороны Ливии лежит остров значительной величины, находящийся на расстоянии многих дней пути к западу от Ливии. Остров отличается плодородием, значительная часть его горная, но есть там и немалая равнина необычайной красоты. Орошают эту равнину текущие по ней судоходные реки, много там густых заповедных рощ со всевозможными деревьями, и множество садов, в которых текут ручьи сладкой воды. Есть там загородные дворцы роскошной постройки, а в садах – пиршественные залы, заполненные цветами, в которых обитатели острова проводят время в летнюю пору, земля же эта щедро предоставляет все необходимое для наслаждения и удовольствия. Горная же часть острова покрыта густыми лесами, в которых растут всевозможные плодовые деревья, а для времяпровождения в горах есть множество долин и источников. Вообще же на этом острове текут в изобилии ручьи родниковой и сладкой воды, которые не только доставляют обитателям его приятное наслаждение, но и способствуют здоровью и телесной крепости. Для охотников есть здесь множество всякого зверья и дичи, которую подают на пиршественный стол, и благоденствующие жители острова не испытывают нужды ни в чем из роскоши и наслаждений. В море близ острова водится множество рыбы, поскольку уже по своей природе Океан изобилует всевозможной рыбой. И вообще климат острова настолько мягкий, что большую часть года здесь созревают обильные урожаи древесных плодов и прочих растений, и из-за столь необычайного благоденствия считают даже, будто это обиталище не людей, а неких богов.

В древние времена остров этот был неизвестен по причине значительной его удаленности от всего прочего обитаемого мира, но затем был открыт вот при каких обстоятельствах.

Финикийцы, которые исследовали. берега за Столбами и плыли вдоль Ливии, были заброшены бурными ветрами далеко в Океан. Гонимые бурями в течение многих дней, они оказались занесены к берегам вышеупомянутого острова и увидели воочию здешнюю благостную природу, после чего слухи об острове разнеслись повсюду. Поэтому и тиррены, господствовавшие на морях, задумали основать на этом острове поселение, но карфагеняне воспрепятствовали им, поскольку, с одной стороны, опасались, как бы, узнав о достоинствах острова, многие из жителей Карфагена не переселились туда, а с другой – рассматривали его как убежище на случай превратностей судьбы, если бы Карфагену грозило полное уничтожение. Ведь, господствуя на море, они могли все, со всеми своими семьями переправиться на остров, неизвестный более сильным врагам».

Сведения о благодатном огромном острове в океане очень часто присутствуют в описаниях древних авторов, начиная с Платона с его загадочной Атлантидой. Некоторые историки пытались отождествить остров Диодора Сицилийского с Мадерой, однако на последнем не имеется «судоходных рек». С большей вероятностью можно предположить, что неутомимые мореплаватели карфагеняне все же достигли Америки; а столь часто упоминаемые «ручьи сладкой воды» не что иное, как добываемый индейцами сок сахарного тростника.

Псевдо-Аристотель (один из учеников великого ученого) также подтверждает сведения Диодора о неведомом острове: «Передают, что в море за Геракловыми столбами карфагеняне обнаружили необитаемый остров, полный всевозможной растительности, полноводных судоходных рек, изобилующий удивительными плодами; остров этот находился на расстоянии многих дней плавания». Почему же карфагеняне не воспользовались своим великим открытием? Почему в Америке не обнаружены следы их пребывания? Дело в том, что власти Карфагена позаботились, чтобы случайная находка мореплавателей осталась тайной. Псевдо-Аристотель рассказывает, как карфагеняне разобрались с первооткрывателями: «Поскольку между карфагенянами часто возникали столкновения из-за обладания столь счастливым местом, – пока там никто не поселился, карфагенские власти распорядились, чтобы всякий намеревающийся туда отправиться был приговорен к смерти, а также умерщвлены все там уже побывавшие, чтобы предотвратить массовое переселение на остров, дабы не было соперников карфагенскому владычеству и могуществу».

Со временем цивилизация во всей своей красе докатилась и до Западного Средиземноморья. Греки колонизировали Сицилию, появились в непосредственной близости от поселений финикийцев в Африке, основали свои фактории в Испании. Поневоле карфагенянам пришлось не только торговать, но и воевать. Впрочем, это занятие им пришлось по вкусу, ибо до поры до времени войны были довольно удачными и велись они чужими руками.

Карфагеняне значительно расширили территорию в Ливии; и не только за счет земель коренного населения – их же соплеменники в финикийских городах вынуждены были признать власть Карфагена, причем далеко не номинально. Тяжелой данью были обложены все финикийские поселения (один только Малый Лептис ежегодно выплачивал 465 талантов), их обязали поставлять вспомогательные войска, а во избежание бунтов было приказано срыть все городские стены. Лишь старинный могучий город Утика избежал позорной участи, получив титул союзника.

Еще более жестоко карфагеняне обращались с подвластным ливийским населением. По словам Полибия, у деревенских жителей они забирали в качестве налога половину урожая, горожанам также увеличили выплаты вдвое. «При этом не было никакой пощады неимущим и никакого снисхождения; правителей отличали и ценили не тех, которые обращались с народом мягко и человеколюбиво, но тех, которые доставляли им наибольшие сборы и запасы, а с туземцами обращались крайне жестоко».

Вскоре ливийские приобретения стали лишь одной из частей карфагенских владений. В Испании они подчинили старинную тирскую колонию Гадес, а также богатейшие серебряные рудники. Еще раньше пунийцы прибрали к рукам Балеарские острова. Карфагеняне не только остановили движение греческой колонизации на запад, но и отобрали у греков западную часть Сицилии. Корсика, Сардиния и даже Мальта также были благополучно присоединены к государству, позабывшему из-за удач о принципе мирного сосуществования, которого придерживались предки.

Пунийцы ревностно оберегали свои владения. «Современник Пунических войн, отец географии Эратосфен, свидетельствует, что карфагеняне бросали в море всякого попавшего в их руки мореплавателя, который осмеливался направляться к берегам Сардинии или к Гадесу» (Моммзен). Еще более усилили могущество Карфагена, как ни парадоксально, бедствия метрополии, давшей когда-то ему жизнь. В 332 году до н. э. Александр Македонский после длительной осады взял город Тир. По свидетельству Диодора, Александр велел повесить всех юношей, защищавших стены (их «было не меньше 2 тысяч»), остальных пленных обратил в рабство (таких «оказалось больше 13 тысяч»). А другие горожане? Во время осады Тира «большая часть населения была увезена в Карфаген».

Благодаря притоку соплеменников Карфаген превратился в могущественнейшее государство Средиземноморья. По свидетельству Страбона, накануне 3-й Пунической войны карфагеняне «владели в Ливии тремястами городов, а население их города составляло 700 тысяч человек». Поражает воображение и сам город, застроенный шестиэтажными домами, и стены, сделавшие его неприступным.

Читаем описание города у Аппиана Александрийского.

«Карфаген был расположен в самой внутренней части очень большого залива и был очень похож в некотором роде на полуостров. От материка его отделял перешеек шириной в 25 стадиев. Часть города, обращенная к морю, была окружена простой стеной, так как была построена на отвесных скалах; та же часть, которая была обращена к югу в сторону материка, была окружена тройной стеной. Из этих стен каждая была высотой до 30 локтей (15 метров), не считая зубцов и башен, которые отстояли друг от друга на расстоянии 2 плетров (400 метров), каждая в 4 яруса; ширина стены была 30 футов (8,5 метра); каждая стена делилась по высоте на 2 яруса, и в ней, бывшей полой и разделенной на камеры, внизу обычно стояли 300 слонов и находились склады пищи для них. Над ними же были лошадиные стойла для 4 тысяч коней и хранилища сена и овса, а также казармы для людей, примерно для 20 тысяч пеших воинов и 4 тысяч всадников. Столь значительные приготовления на случай войны были у них раньше сделаны для размещения в одних только стенах.

Карфаген был большим городом

Гавани Карфагена были взаимно связаны, так что можно было проплывать из одной в другую: вход же в них из открытого моря был шириной в 70 футов (22 метра), и запирался он железными цепями. Первая гавань была предоставлена торговым судам, и в ней было много различных причалов; во внутренней же гавани посредине был остров, и как этот остров, так и гавань были охвачены огромными набережными. Эти набережные были богаты верфями и доками, рассчитанными на 220 кораблей, и, помимо верфей, складами, где держалось все нужное для оснащения триер».

Видимо, потомки финикийских переселенцев особым чутьем определили, откуда исходит опасность, ибо с Римом, не имевшим большого веса в тогдашнем миропорядке, в разное время было заключено несколько договоров; общий смысл последнего был таков: для римлян закрыта Сицилия, а для карфагенян – Италия. Впрочем, эти предосторожности карфагенянам не помогли. Желание властвовать над миром оказалось сильнее любых клятв и дружеских договоров.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.