«ВТОРАЯ ПАРТИЯ»

«ВТОРАЯ ПАРТИЯ»

ПОЛУЧЕНИЕ ДЕПУТАТСКИХ мандатов частью либеральных деятелей и несколькими (пока не самыми влиятельными в своей среде) неформалами поставило перед оппозицией новые вопросы. За депутатами формально стояли миллионы избирателей, в то время как за любой из неформальных групп – в лучшем случае тысячи. Следует ли становиться группами поддержки «нашей фракции» в парламенте? Будет ли эта фракция действовать в соответствии с позицией гражданского общества? Насколько можно использовать депутатские возможности и подчиняться таким образом горбачевским правилам игры? Каково соотношение парламентских и непарламентских средств борьбы?

Стало ясно, что после выборов сложились предпосылки для создания в СССР «второй партии» – влиятельного блока «демократов» с массовой опорой и позициями в органах власти. Но она была нужна не ради самой себя и ее лидеров, а ради преобразований в направлении большей свободы и успешного решения социальных проблем. Как этого добиться? Можно ли доверить выработку стратегии решения столь сложных проблем тем людям, которых отобрал совсем не демократический избирательный механизм? Единое демократическое движение, претендующее на роль «второй партии», могло возникнуть лишь при условии гармоничного соединения потенциала «демократических» депутатов, либеральных интеллектуалов-шестидесятников и неформалов. Препятствием для такого соединения были неформалы, которые сочетали в своих организациях весь набор функциональных ниш. Они были и сами себе стратеги, и сами себе орговики, и сами себе пропагандисты, и сами себе агитаторы. Депутаты получили очевидное преимущество в средствах агитации, интеллектуалы-шестидесятники стремились быть стратегами движения и «выносными мозгами» депутатов, имели хороший агитационный потенциал (либерально-коммунистическая пресса). И тем и другим неформалы были нужны в качестве организационно-технической и тактической пропагандистской структуры. Но пока «деидеологизированные» организационные структуры еще не были созданы, и за неимением гербовой бумаги приходилось писать на простой.

Депутаты-реформисты от Москвы принялись формировать свою фракцию, и тут же столкнулись с проблемой – как назваться. Признаваться в оппозиционности было еще рискованно. 15 апреля назвались нейтрально – Московская группа. После съезда она станет ядром Межрегиональной депутатской группы. И Московская группа, и Межрегиональная депутатская группа претендовали на роль штаба оппозиционного движения. Куда они собирались вести движение? Какова была идеологическая позиция «межрегионалов»? Формально – общедемократической. Но к демократии апеллирует подавляющее большинство идеологических направлений.

В литературе лидеров Межрегиональной депутатской группы называют радикалами[229]. Однако это понятие не дает нам понимания их идеологии. К тому же очевидно, что в обществе было множество куда более радикальных формирований. Так, «державники» иногда выступали куда радикальнее межрегиональных депутатов. Более оправданными применительно к этой группе являются наименования «либералы» и «демократы». Однако, называя так, например, Г. Попова и Ю. Афанасьева, нельзя забывать об относительности этих понятий в период перестройки. Демократами депутаты-межрегиональщики были в том смысле, что поддерживали требования народовластия, предоставления власти представительным, выборным органам (Советам), расширения и соблюдения гражданских прав, демонополизации экономики. Эти требования, ясно сформулированные неформальным движением, отражали чаяния широкого оппозиционного движения. В 1989 году в общедемократическом движении, особенно с появлением этого образования, стала преобладать популистская струя. Выступая против опостылевшей и неэффективной власти КПСС, поддерживая демократические лозунги, люди отождествляли их воплощение в жизнь с несколькими известными политическими фигурами. Позднее, в 1990—1993 годах, когда их программа изменится, часть популистских масс пойдет за прежними вождями, продолжая считать, что раз идет борьба с коммунистическим символами, то это и есть борьба за демократию.

Итогом эволюции взглядов вождей «демократии» в 1989—1993 годах станет отказ многих из них от демократических позиций. Это вызовет горькое разочарование демократического актива, которое много лет спустя выразил один из героев съезда народных депутатов СССР А. Казанник: «Для меня страшнейший удар, что эти идеи предали. Мы были настроены решительно. Но я разочаровался. Первое: Г. Х. Попов стал мэром Москвы, ничего не сделал… Но, конечно, Собчак, и даже скажу, что и Борис Николаевич, которые отступили от этих демократических принципов – вот это было самое страшное. Носители благородных идей, которые их формировали, которые вдалбливали даже их, они их предали»[230].

Не то чтобы формировали, но вдалбливали – это точно. Лидеры Межрегиональной депутатской группы были демократами недолго, до 1990—1991 годов, обратившись затем к авторитарным идеям сильной исполнительной власти как условия перехода к капиталистическим отношениям. Учитывая этот итог, лидеров этой группы можно считать «либералами», поскольку они проделали эволюцию от либерального (в смысле – допускающего отход от ортодоксии в сторону большей терпимости, индивидуальной свободы) коммунизма к классическому либерализму – апологии частной собственности и многопартийной политической системы. Но в 1989 году эта эволюция еще не была пройдена. Идеология «либералов» (именно в кавычках) соответствовала позициям социал-демократии в спектре от социал-либерализма до демократического социализма. Этот разброс зависел от отношения того или иного депутата к современному западному обществу как норме, которую следует осуществить и в нашей стране.

Сегодня «вожди демократии» стыдятся вспоминать о былой идейной связи с социалистической традицией. Стремишься улучшать – значит у тебя явные «тараканы в голове».

«У нас, у межрегионалов я имею в виду, вот в то время в голове было еще слишком много тараканов. Мы говорили и верили, что может быть социализм с человеческим лицом, что вот социализм советского толка или советского розлива можно как-то улучшать»[231], – вспоминает Ю. Афанасьев.

В 1989 году либеральная односторонность была не в чести, что демонстрировали взгляды наиболее прозападного депутата Московской группы Андрея Сахарова. Летом 1989 года старый товарищ Л. Литинский спросил его: «Какой строй принципиально лучше – социалистический или капиталистический?» Сахаров ответил: «До сих пор не знаю ответа на этот вопрос…» Литинский комментирует: «Где речь идет о сравнительной характеристике двух систем, А. Д. всегда говорит о конвергенции…»[232] Таков был наиболее радикальный сдвиг к либерализму, возможный в рамках Межрегиональной депутатской группы в 1989 году.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.