Освобождение Ионии

Освобождение Ионии

Сатрапом Геллеспонтской Фригии Александр назначил командира фессалийской конницы Калата, это была первая вражеская провинция, завоеванная им в Великом походе на Восток. При решении проблемы управления завоеванной территорией он не мудрствовал лукаво – назначил верного человека и все. Но со временем мы увидим, что он будет действовать гораздо тоньше и привлекать к управлению местную элиту. А пока перед Александром беззащитным лежало все Эгейское побережье Малой Азии – нужно было поторопиться и занять его.

Македонская армия двинулась на Сарды – столицу персидской сатрапии Лидии и бывшую столицу одноименного царства. Руины этого древнего города находятся в 75 км на восток от Измира, добраться туда не так уж и сложно. Там есть на что посмотреть, но самое главное, в этом древнем городе сохранились руины храма Артемиды, построенного царем Крезом и разрушенного греками во время Ионийского восстания. Вот этот-то храм, построенный в ионическом стиле, и велел восстановить царь Александр, когда прибыл в Сарды. Вообще, на Эгейском побережье Малой Азии довольно много мест, связанных с деяниями Великого Македонца, – тот же храм Афины в Приене построен на его деньги. А деньги, судя по всему, были немалые, потому что строил его не кто иной, как архитектор Пифей, тот самый, который построил Мавзолей в Галикарнассе, одно из семи чудес света. И будучи в Эфесе, царь вновь предлагает помощь в восстановлении местного храма. На этот раз это храм Артемиды, тот самый, который сжег Герострат за 22 года до прибытия македонского завоевателя. Именно с этим храмом была связана очередная легенда, касающаяся самого Александра: в 356 г. до н. э., в ночь, когда в Пелле родился будущий завоеватель, тщеславный гражданин Эфеса по имени Герострат поджег огромный храм, желая таким образом прославиться. Как впоследствии заметил один из эллинов, безумцу поджог удался только потому, что богини в храме не было – она присутствовала при рождении Александра. Вне всякого сомнения, царь все эти слухи и легенды знал, а потому вполне естественно, что он решил посодействовать восстановлению святилища. Но тут полководца заело тщеславие, и он выдвинул условие о том, что в храме должна быть надпись, восхваляющая его заслуги. Жители Эфеса к этому моменту уже надышались воздухом демократии, а потому сочли такое желание неприемлемым. Но страх перед победоносным царем был велик, и потому была придумана блестящая отговорка: «Негоже одному богу строить храм, посвященный другому богу» (Страбон) – и Македонцу пришлось с этим согласиться.

Но вернемся к походу на Сарды. Царь Александр помнил и то, что именно лидийцы во главе с легендарным царем Крезом оказали наиболее упорное сопротивление персидским завоевателям, за что в свое время и были лишены права носить оружие. Несмотря на то, что Лидия была завоевана персами в 547 г. до н. э., воспоминания о былом величии были живы, и за персов никто сражаться не собирался, а македонский царь воспринимался некоторыми кругами как освободитель от персидской власти. Все это прекрасно понимал и командир персидского гарнизона Мифрен, а потому, справедливо рассудив, что своя жизнь дороже, решил сдать Сарды. Вместе с лучшими людьми он встретил Александра на дальних подступах к городу и сообщил, что передает ему Акрополь и всю царскую казну; отцы города так же объявили о своей покорности. Сам он двинулся на Сарды. В итоге македонская армия заняла этот важнейший город без боя, а царь, вступив в город и осмотрев его мощнейшие укрепления, мог только порадоваться такому бескровному успеху. Соответственной была и его благодарность: «Мифрена он увел с собой, оказывая ему почет; жителям Сард и остальным лидийцам разрешил жить по старинным лидийским законам и даровал им свободу» (Арриан). Александра многие встречали как спасителя от персидского господства, и он этому образу решил соответствовать – от этого и такой широкий жест. Вне всякого сомнения, царь прекрасно понимал, что все древние законы однозначно восстановлены не будут – мир изменился, многие из них стали архаикой и не подойдут к современным реалиям. Но желание заработать политический капитал, а также подготовить почву для вторжения в Ионию были очень велики, и Македонец на это пошел. Находясь на вражеской территории, он действует не только силой оружия, он старается вести политику привлечения на свою сторону местного населения. Благо он в свое время посмотрел на то, как дипломатия облегчает достижение целей на войне, да и учитель был самый лучший – Филипп II, его отец. Далеко не каждый политический деятель может пойти на такое, например, представить Цезаря, дарующего право галлам жить по их старинным законам, просто невозможно – вот вам римские ценности, обогащайтесь ими, а кто не хочет, того заставим! А у Александра подход изначально другой, сейчас он только присматривается, смотрит, что из этого выйдет, но чем дальше он будет уходить на Восток, тем большие обороты будет набирать проводимая им подобная политика. А пока во главе Лидии он поставил македонцев – не одного, как в Геллеспонтской Фригии, а сразу трех: один командовал гарнизоном в Сардах, другой ведал финансовыми делами, а третий осуществлял власть на территории всей сатрапии. Судя по всему, царь решил, что так будет надежнее – много власти в одних руках, ему, воспитанному при македонском дворе, представлялось опасным. Теперь Македонцу предстояло вести армию в земли Ионической Греции, и вот туда-то он точно собирался явиться в образе Спасителя.

* * *

Но сама политическая ситуация в Ионии была достаточно сложной – олигархические режимы крепко держались Царя царей, да и в торговых кругах многие не хотели рвать устоявшиеся связи. То, что для своих деловых операций купцы на всю катушку использовали инфраструктуру империи, тоже сомнений не вызывает. А потому у Александра, пришедшего в Азию под лозунгом «Войны возмездия», выход был один – опереться на демократические силы. Что он и сделал и, как показало будущее, в своих расчетах не ошибся. Потому что именно для ионийских греков «Война возмездия» могла оказаться настоящим возмездием персам. Ведь если вспомнить историю, то мы увидим, что Греко-Персидские войны начались именно с Ионийского восстания (499–493 гг. до н. э.), когда ионийцы, попросив помощи у своих балканских сородичей, накликали на тех персидские полчища. Само восстание персы зверски подавили, города вновь присоединили к империи, а величайший город Ионии Милет разрушили до основания, прежнего величия он так никогда и не достиг. А эллины – народ, как известно, гордый, да и подобное унижение вряд ли забудется быстро. Так что претензии у многих ионических греков к Персии были вполне реальные, и они стремились воспользоваться выпавшим им шансом. И здесь интересы царя Македонии и демократических кругов вполне совпадали, и когда царская армия вступила на земли Ионической Греции, там все пришло в волнение. И еще необходимо помнить о том, что в состав армии Александра входили многочисленные греческие контингенты – тоже можно сказать, что шли освобождать угнетенных братьев.

Узнав о разгроме на Гранике и о том, что армия завоевателей в Сардах, персидский гарнизон Эфеса морем удрал в Милет. Вскоре в город явился македонский царь: «Александр прибыл в Эфес четыре дня спустя, вернул изгнанников, которых удалили из города за расположение к нему, уничтожил олигархию и восстановил демократию; взносы, которые эфесяне делали варварам, велел уплачивать Артемиде» (Арриан). Царь верен себе, он пришел освободителем, пусть на данный момент все так и считают. А в городе сразу же полыхнуло народное недовольство против персидских приспешников – граждане устроили на них охоту и убивали на месте; только вмешательство Александра остановило дальнейшие погромы. «Он понимал, что народ, если ему позволить, убьет вместе с виновными и невинных – одних по злобе, других грабежа ради. И если Александр заслуживает доброй славы, то, между прочим, конечно, и за свое тогдашнее поведение в Эфесе» (Арриан). Потому что очень часто бывало и так, что, выпустив на волю джинна в лице народных волнений, его не всегда удавалось загнать назад. Но здесь обошлось.

А дальше стало совсем интересно – к царю пришли посольства из Магнесии на Меандре (не путать с Магнесией на Сипле, где Антиох III сражался с римлянами) и города Траллы и объявили, что сдают ему свои города. Александр ответил в духе момента: «Он приказал всюду уничтожать олигархию, восстанавливать демократическое правление, разрешать всем жить по их законам и снять подати, которые платились варварам» (Арриан). Одним словом, процесс пошел, и демократические круги рьяно взялись за дело, всячески поощряемые царем Македонии. К Траллам и Магнесии выступил с войском Парменион, чтобы помочь народу обрести демократические ценности, другой македонский отряд под командованием Алкимаха понес демократию на север, в область эолийцев, туда, где в будущем возникнет Пергамское царство. Сам Александр в Эфесе принес жертвы местным богам (это станет у него нормой), провел военный парад и выступил на Милет – именно там, в бывшем центре антиперсидского восстания, теперь группировались отряды армии Ахеменидов.

* * *

Милет – крупнейший город Ионической Греции, разрушенный до основания персами в 494 г. до н. э. был позже восстановлен, но былого величия так уже и не достиг. Сейчас в Милете от прошлого великолепия не осталось и следа – лишь руины города времен Римской империи. Конечно, огромный театр на 20 000 человек, построенный римлянами, оставит неизгладимое впечатление, а если залезть на самый верх, то оттуда откроется роскошный вид на долину Меандра. Правда, там, где раньше плескалось море, будут зеленеть поля, а большой холм на равнине к западу от театра окажется не чем иным, как островом Лада, где произошло несколько значительных морских сражений древности.

Когда македонская армия подошла к Милету, который окружали два ряда стен, выяснилось, что первый пояс обороны гарнизон оставил без боя. То ли командующий Гегесистрат посчитал, что у него недостаточно людей, чтобы удержать такой периметр укреплений, то ли не рассчитывал всерьез защищать город – неизвестно. Но Арриан свидетельствует, что сначала он обещал сдать город Александру и, лишь узнав о подходе персидского флота, передумал. Но флот Царя царей на помощь Милету не пришел, так как его опередил флот Александра – он занял позицию у острова Лада, а на сам остров царь высадил 4000 наемников. Персидские флотоводцы в бой вступать не стали, а ушли на север и встали у мыса Микале. Видя, что помощь не придет, в македонский лагерь явилась делегация из города, которая сделала царю довольно мудреное предложение: Милет откроет ворота и гавань одинаково как македонцам, так и персам, а за это пусть Александр снимет осаду. Поначалу царь, наверное, просто не понял, чего от него хотят, а когда дошло, то разозлился не на шутку, а затем объявил, чтобы завтра и жители и гарнизон готовились к бою, штурм начнется на рассвете, если ворота не будут открыты. Он быстро сообразил, что попытка жителей города сохранить нейтралитет может выйти ему боком – стоит только отвести войска от города, как никто не гарантирует, что он не будет занят персами. И едва ушла делегация, как к стенам Милета подвели осадные машины и стали ломать и рушить крепостные укрепления. А вот здесь произошла удивительная вещь – жители Милета, те, кого царь по идее должен был освобождать, взялись за оружие и выступили на стороне существующего режима. Значит, не так уж и плох был для них этот режим, а вот демократические ценности, которые на остриях своих пик несли македонские солдаты, их нисколько не прельщали. Во время сражения за Милет царь вступил в противоречие с лозунгом освобождения, но у него просто не было другого выхода, а что-то придумывать новое не было времени.

К утру часть стены была разрушена, во многих местах возникли проломы, и Александр велел трубить атаку – он лично повел своих солдат на приступ. Едва македонская армия приблизилась к стенам, где толпились вооруженные горожане, как их сразу же забросали копьями, стрелами и камнями. В проломах, плечом к плечу и сдвинув тесно щиты, встали греческие наемники, полные решимости не пустить врага в город. Бой был яростным и скоротечным – сил гарнизона было явно недостаточно, чтобы противостоять всей македонской армии, в итоге наемники были сбиты со своих позиций и бои распространились по всему городу. В уличных боях погибло много народу, а те, кто уцелел, бросились в море и на перевернутых щитах доплыли до небольшого островка, находившегося недалеко от причала, тех же, кто спасался на лодках, ловили с македонских кораблей. Александр, видя бегство горожан и наемников на островок, решил взять его штурмом и, велев затащить на корабли лестницы, поскольку берега были отвесные, окружил его. Последние защитники Милета, укрывшиеся на острове, встали в круг, закрылись щитами и приготовились к смерти. «Когда он (Александр) увидел на острове людей, готовых стоять насмерть, его охватила жалость к этим людям, обнаружившим такое благородство и верность. Он предложил им мир на условии, что они пойдут к нему на службу». Ситуация, в принципе, такая же, как и на реке Граник – там наемники сами изъявили желание ему сдаться, но их всех просто вырезали. Почему же здесь Александр действует по-другому? А потому, что он прекрасно понимает, что Милет – это не Граник, и раз он явился сюда как освободитель, то и бойню устраивать негоже. Во всех его действиях виден трезвый расчет, а не жалость: «Милетян же, которые уцелели при взятии города, он отпустил и даровал им свободу» (Арриан). Что ж, все правильно, пусть теперь живут и наслаждаются демократией, навязанной им извне, – только, судя по всему, таких счастливчиков осталось немного. И здесь же, в Милете, Александр распустил свой флот – античные историки по-разному оценивают это мероприятие. На наш взгляд, ближе всех к истине оказался Арриан, правильно указавший основные причины, побудившие царя действовать так, а не иначе. «Александр решил распустить свой флот: у него на ту пору не хватало денег, и он видел, что его флоту не сладить с персидским, а рисковать хотя бы одной частью своего войска он не хотел. Кроме того, он считал, что, завладев Азией с помощью сухопутных сил, он уже не нуждается во флоте, а взятием приморских городов он погубит у персов флот, так как им неоткуда будет пополнять число гребцов и матросов и не будет в Азии места, где пристать». Таким образом, картина вырисовывается следующая – невзирая на свой успех, царь по-прежнему очень стеснен в деньгах, ведь, выступая в роли освободителя греков, он не может предаваться грабежам на территории Ионической Греции: положение обязывает.

* * *

А Александр вдоль побережья уже двигался на юг, через Дидим с его легендарным храмом Аполлона, в область Карии – в ее столицу Галикарнас, отступил после сражения при Гранике Мемнон. И пока войско македонского царя приближалось к карийским границам, в его лагерь прибыло посольство – изгнанная из Галикарнаса царица Карии Ада сдавала Александру свою крепость Алинды, а заодно и объявляла своим сыном со всеми вытекающими отсюда последствиями. Помните сатрапа Пиксодара, к дочери которого так неудачно сватался Александр? Вот он-то и выгнал царицу из ее владений и сам уселся на доходное место. После его смерти Галикарнас и Кария достались персу Оронтобаду, который к Аде не имел вообще никакого отношения. И поскольку в глазах большинства он являлся узурпатором, то Александр, став ее законным наследником, обладал на Карию такими же, как и сама царица, правами. Получалось, что он идет возвращать свое, а не покушается на чужое. Македонец по достоинству оценил хитроумие Ады и впоследствии отблагодарил ее по-царски.

В итоге можно констатировать, что своих целей по освобождению из-под персидской власти Эгейского побережья Малой Азии Александр достиг. Его действия были точны и стремительны, а сама кампания напоминала удар молнии. И что самое важное, он сумел полностью воспользоваться плодами победы при Гранике, а это дано далеко не каждому, пусть даже и гениальному полководцу – пример Ганнибала при Каннах и Помпея Великого при Диррахии, всегда стоит перед глазами. Македонец проявил себя не только отличным полководцем, но и толковым политиком, умело смешивая элементы пропаганды и свои истинные цели. Но это было только начало, Александр пока еще только приобретал тот опыт, который в скором времени будет востребован. А пока впереди его ждала тяжелейшая битва, которая должна была определить, кто будет владыкой Малой Азии – Александр Македонский или Царь царей Дарий.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.