ПРИЛОЖЕНИЕ 2 Никита Хониат «О ПАМЯТНИКАХ КОНСТАНТИНОПОЛЯ» О «КРЕСТОВОМ ПОХОДЕ ДЕТЕЙ»

ПРИЛОЖЕНИЕ 2

Никита Хониат «О ПАМЯТНИКАХ КОНСТАНТИНОПОЛЯ»

О «КРЕСТОВОМ ПОХОДЕ ДЕТЕЙ»

...Заморский поход, предпринятый около 1212 года и состоявший из детей, хотя и не принадлежал к числу самых замечательных событий истории Крестовых походов, тем не менее является чем-то удивительным. Что учреждения, внушаемые духом религии к распространению нашего богопочитания или к увеличению его блеска, не всегда находили предохранительные меры против порчи, свойственной всякому человеческому делу, это составляет истину, подтверждаемую многочисленными примерами; но чтобы фанатизм или дух злобы мог иметь достаточно сил погасить в детях естественное сознание своей слабости и лишать их опоры, чтобы внушить им известную последовательность идей, настойчивость в решимости, согласие, требуемое для всякого предприятия, соединенными силами нескольких лиц, этому можно поверить с трудом, хотя воспоминание о подобном факте сохранилось у многих историков. Кому известен вкус Средних веков к чудесному и кто читал одно неполное изложение Крестовых походов новейшими историками, тот прежде всего почувствует склонность отнести поход детей к баснословным приключениям; а потому необходимо собрать вместе все свидетельства, заслуживающие доверия, чтобы внушить веру в подобный факт...

...В этом оригинальном событии надобно различать следующие обстоятельства: время, когда оно совершилось, средства, которые подготовили его, места, бывшие свидетелями факта, и его исход. Хотя критика не имеет достаточных средств, чтобы определить с точностью каждый из этих пунктов, однако средневековые хроники доставляют нам показания довольно обширные, чтобы удовлетворить благоразумную любознательность.

Относительно времени, современные историки помещают этот Крестовый поход под 1212 годом и не позже 1213 года. Если иные отодвигают его на десять лет назад или ставят на двенадцать лет вперед, то это очевидная ошибка.

Относительно места, где зародилось и было исполнено это предприятие; крестоносцы, как кажется, принадлежали к двум народностям и составляли два отряда, следовавшие по двум разным направлениям. Одни, отправляясь из Германии, перешли Саксонию, Альпы и прибыли к берегам Адриатики; Франция доставила другой отряд, который собрался в окрестностях Парижа, прошел через Бургундию и прибыл в Марсель, где предполагалось сесть на корабли.

Для того чтобы поднять и привести в движение эти массы детей, были употребляемы всякого рода посулы и рассказы о чудесах. По словам Винцента из Бове, в то время рассказывали, что Старец Горы, воспитывавший ассасинов, держал у себя в плену двух клириков и возвратил им свободу с тем условием, чтобы они доставили ему мальчиков из Франции. Поэтому и думали, что дети, обманутые лживыми видениями и обольщенные обещаниями тех двух клириков, и наложили на себя знамение Креста. Возбудителем Крестового похода детей в Германии был некто Николай, родом из Швабии[19]. Он уверил массу детей посредством ложного откровения, будто засуха в этом году будет столь велика, что море высохнет и обратится в сушу, и толпа детей явилась в Геную с намерением отправиться в Иерусалим прямо по высохшему дну Средиземного моря.

Состав этих отрядов вполне соответствовал мерам обольщения. Там находились дети всякого возраста, всякого звания и даже обоего пола; некоторые из них имели не более двенадцати лет; они проходили по городам и деревням без вождей, без руководителей, без всяких запасов, с пустым кошельком. Тщетно родные и друзья старались их удержать, указывая на безумие подобного похода; уговоры лишь удваивали их решимость, сломав ворота или преодолев заборы, они успевали ускользнуть и присоединялись к своим товарищам. На вопрос о цели странствования они отвечали, что идут посетить святые места. Хотя паломничество, начатое при таких условиях и ознаменованное всякого рода преувеличениями, должно было служить поводом скорее к соблазну, чем к назиданию, тем не менее нашлись люди столь мало благоразумные, чтобы видеть в этом знак могущества Божия. Мужчины, женщины оставляли дома и поля и присоединялись к толпам юных бродяг, думая, что идут путем спасения; другие доставляли им деньги и припасы, полагая тем помогать душам, вдохновленным Богом и руководимым чувством живейшего благочестия. Сам папа, узнав о их шествии, говорил, вздыхая: «Эти дети служат нам упреком за то, что мы погрузились в сон, между тем как они летят на защиту Святой земли». Если люди дальновидные, в среде духовенства, открыто порицали этот поход, то их осуждение принималось за безверие и скупость, и потому, дабы избежать общественного презрения, благоразумие было вынуждено молчать.

Между тем события доказали, что все предпринимаемое без помощи разума и обсуждения не приводит к счастливому результату; и вскоре, говорит епископ Сикар, вся эта толпа исчезла, quasi evanuit universa[20]. Но при этом нужно различать судьбу крестоносцев немецких и французских, хотя, быть может, часть последних также направилась в Италию.

Достаточно было надеть на себя крест, чтобы быть допущенным к участию в походе; если в подобных предприятиях, устроенных светской и духовной властями, вся бдительность Церкви и вождей не могла устранить безнравственных людей, то такие люди должны были попасть в сборище, образовавшееся без всякого надзора, и большинство которого, подобно блудному сыну, бегало из родительского дома, чтобы предаться на просторе самым преступным наклонностям. А потому нас не должен удивлять рассказ монаха Готфрида о том, что к немецким отрядам присоединялись воры и исчезали, ограбив их обоз и похитив приношения, которыми наделяли их верующие. Один из таких воров был узнан в Кёльне и окончил свои дни на виселице. К этому первому злу присоединились тысячи других, бывших неизбежным следствием отсутствия предусмотрительности у юных крестоносцев. Утомление от продолжительного пути, жара и холод, отсутствие продовольствия погубили большую их часть. Из прибывших в Италию одни рассеялись по деревням и были обращены в рабов местными жителями; другие, в числе семи тысяч, достигли Генуи, сенат которой сначала дозволил им на семь дней остаться в городе, но затем, побоявшись, что такое количество людей приведет к недостатку съестных припасов, и, главное, опасаясь, что император Фридрих II, восставший против папы и объявивший войну генуэзцам, воспользуется этим случаем, чтобы начать смуту, сенат приказал пришельцам удалиться из города. Впрочем, со времени Бизарро, писавшего историю Крестовых походов в XVI веке, утвердилось мнение, что республика даровала права гражданства многим немецким юношам, вследствие чего они даже вступили в сословие патрициев; и от них, добавляет тот же историк, ведут свое начало многие фамилии, между которыми славится дом Вивальди. Иные, осознав слишком поздно свое заблуждение, отправились обратно, и эти крестоносцы, которые недавно шли многочисленными толпами с пением гимнов, возвращались поодиночке, лишенные всего, с больными ногами, испытывая муки голода и осмеиваемые населением городов и сел, а многие девушки утратили свою невинность.

Французские крестоносцы[21] имели почти такую же участь: ничтожная часть возвратилась, а остальные погибли в волнах или сделались предметом спекуляции для двух марсельских купцов. Эти двое, Гуго Феррей и Вильгельм Порк, вели обширную торговлю с сарацинами, значительную часть которой составляла продажа невольников. Им представился весьма благоприятный случай; они предложили детям, прибывшим в Марсель, перевезти их на Восток бесплатно, и предлогом к такому великодушию выставили свое благочестие. Это предложение было принято с радостью, и семь кораблей с детьми отплыли к берегам Сирии. После двух дней плавания, когда флот находился в виду острова Св. Петра, близ скалы Уединения, поднялась жестокая буря, и море поглотило два корабля со всеми их пассажирами. Остальные пять достигли Александрии, и юные крестоносцы все были проданы сарацинам или торговцам рабами. Халиф купил для себя сорок юношей, прежде вступивших в монашество, и тщательно их воспитал; двенадцать других погибли мучениками, не желая отказываться от своей веры.

По словам одного из клириков, воспитанного халифом и впоследствии получившего свободу, никто из юношей не принял магометанства, но все они, оставаясь верными религии отцов, с твердостью продолжали исповедовать ее в унижении и рабстве. Гуго и Вильгельм, составившие позже заговор против Фридриха II, были изобличены и погибли позорной смертью вместе с тремя сарацинами, своими сообщниками; таким образом, они нашли в своем жалком конце справедливую награду за свое черное дело.

Впоследствии папа Григорий IX построил церковь на острове Петра, в память о потерпевших кораблекрушение, и назначил двенадцать каноников для постоянной службы в ней. Там показывали место, где были погребены трупы, выброшенные морем на берег. Что же касается крестоносцев, которые пережили все бедствия и вернулись в Европу, то папа не захотел освободить их от обета, за исключением нескольких старцев и расслабленных: все остальные обязаны были предпринять паломничество в зрелом возрасте или же откупиться милостыней.

Таков был исход Крестового похода детей; два составителя хроник называют его весьма справедливо: expeditio nugatoria, expedittio derisoria[22].

Из письма оренталиста А. Журдана к Ж.-Ф. Мишо

Данный текст является ознакомительным фрагментом.