От шансон де жест до романов цикла короля Артура
От шансон де жест до романов цикла короля Артура
Шансон де жест обычно исполнялись перед гостями, приглашенными отметить в торжественной обстановке победы королей и подвиги героев, прославившихся в битвах с врагами и сарацинами. Песни в честь королей были известны еще начиная со времен Карла Великого, который велел их записать, чтобы они не канули в безвестность. Первые сохранившиеся свидетельства этого вида литературного творчества датируются приблизительно 1030 г., а дошедшие до нас образцы шансон де жест являются воплощением образа идеального рыцаря феодального общества, заключавшегося в преданности и верном служении своему сеньору и защите интересов церкви. Первый полностью сохранившийся текст шансон де жест – «Песнь о Роланде».[23] Она была написана в течение первых четырех десятилетий XI столетия. Тщательно разработанный стиль представлял чередование стихотворных строф неравной длины (лессы) с фрагментами повествований, а рефрены возбуждали внимание слушателей. «Песнь о Роланде» повествует (с легкостью обходя и искажая исторические события) об истреблении в Ронсевальском ущелье сарацинами арьергарда войск Карла Великого под командованием Роланда. Изменник Ганелон выдал Роланда с товарищами врагу. Поспешивший на зов его рожка Карл Великий оплакивает своего племянника (ведь ангелы только что унесли его душу) и мстит за его гибель в тяжелом и трудном бою с сарацинами. Прекрасная Ода умирает от горя, узнав о смерти своего жениха. Ганелон разоблачен и сурово наказан. Песнь исполнялась жонглером под аккомпанемент печальной и торжественной музыки.
Средневековая миниатюра из «Песни о Роланде»
LXXXIII – Граф Оливье сказал: «Врагов – тьмы там,
А наша рать мала, сдается мне.
Собрат Роланд, трубите в рог скорей,
Чтобы Карл дружины повернуть успел».
[…]
LXXXVIII – Роланд увидел: битвы не минуть,
Как лев или леопард стал горд и лют,
Воскликнул громко: «Побратим и друг!
Вам говорить такое не к лицу.
Не зря нас Карл оставил с войском тут:
Не знает страха ни один француз,
И двадцать тысяч их у нас в полку.
Вассал сеньору служит своему.
Он терпит зимний холод и жару,
Кровь за него не жаль пролить ему.
Копьем дадите вы отпор врагу.
Я Дюрандаль, что Карл мне дал, возьму.
Кто б не владел им, если я паду,
Пусть скажет, что покойник был не трус».
[…]
CXXXIII – В свой Олифан трубит Роланд с трудом.
Превозмогает он тоску и боль
Стекает с губ его густая кровь,
С натуги лопнул у пего висок
Разнесся зов на много миль кругом.
Услышали его в ущельях гор
И Карл, и все французы и Немон.
«Я слышу Олифан, – сказал король. —
А раз Роланд трубит, там грянул бой».
«Какой там бой! – ответил Ганелон. —
Вы человек и старый и седой,
А, как ребенок, говорите вздор».
CLXXV – Граф под сосною на холме лежит.
К Испании лицо он обратил,
Стал вспоминать о подвигах своих,
О землях, что когда-то покорил,
О милой Франции и о родных,
О Карле, ибо тот его вскормил.
Он плачет – слезы удержать нет сил,
Но помнит о спасении души,
Вновь отпустить ему грехи:
«Царю небес, от века чуждый лжи,
Кто Лазаря из мертвых воскресил,
Кем был от львов избавлен Даниил,
Помилуй мою душу и спаси,
Прости мне прегрешения мои».
Он правую перчатку поднял ввысь.
Принял ее архангел Гавриил.
Граф головою на плечо поник
И, руки на груди сложив, почил.
К нему слетели с неба херувим,
И на водах спаситель Михаил,
И Гавриил-архангел в помощь им.
В рай душу графа понесли они.
(Перевод Ю. Б. Корнеева)
Расцвет этих эпических произведений пришелся на XII и XIII в., и до нас дошло около ста поэм. Некоторые из них были навеяны идеалами крестовых походов («Песнь о Гильоме»), в других рассказывалась история вассальных бунтов или соперничества внутри линьяжей («Рауль де Камбрэ», «Лоррэны»). Были и авантюрные сочинения («Гуон из Бордо»), иногда песни посвящались истории развития одного рода («Карл Великий», «Гильом Оранжский»). События битвы при Ронсевале, воспетые в «Песне о Роланде», еще неоднократно воскрешались в последующих произведениях.
Жанр романа также получил право на существование, они исполнялись вслух трубадурами, использовавшими выразительные средства (мимику и интонацию) для достижения драматического эффекта. Движущей силой романов была любовь прекрасной дамы, которую в качестве награды мог заслужить романтический рыцарь. Писатели XII и XIII вв. противопоставили любви к Богу, превозносимой церковью, высокие идеалы рыцарства, быстро укоренившиеся в сознании общества. Первые романы, написанные в восьмисложных стихах (романы о Фебе и Бруте), впоследствии обрели прозаическую форму, позволявшую более развернутое и детальное описание событий и развития характеров героев. «Роман о Мерлине» Робера де Борона, литературная деятельность которого протекала между 1190 и 1210 гг., окончательно закрепил в христианстве Святой Грааль и познакомил Средневековье с легендарной фигурой короля Артура. Черпая свое вдохновение в апокрифических писаниях, Робер де Борон воспел перенос Грааля из Иерусалима в Англию. Иосифу Аримафейскому, посаженному евреями в темницу, было видение: Христос доверил ему охрану Чаши, из которой верующие будут получать обряд Евхаристии, и куда была собрана Его кровь после снятия с креста. Принявший христианство Веспасиан освободил Иосифа, основавшего вместе со своим зятем Броном род стражей Святого Грааля. По указанию Христа Брон и его потомки отправились на запад в долины Авалона, где и исполняли доверенную им высокую миссию охраны Святого Грааля.
Романтическая литература выводит нас на загадочную фигуру короля Артура. Впервые этот образ появился в «Истории бриттов» Гальфрида Монмутского. Затем Робер де Борон изложил историю его легендарной жизни в «Романе о Мерлине», написанном на народном наречии. Отданный на воспитание своему опекуну, юный Артур четыре раза выдержал испытание, вытащив меч, воткнутый в священный камень, что было доступно только королям. Коронованный на Троицу, он вскоре подавил восстание королей, обязанных ему подчиняться. Покорив их, он начал борьбу против саксов и, прежде чем начать войну с римлянами, женился на королеве Гиневре. После захвата Вильгельмом Завоевателем[24] Англии новая власть восстановила почитание легендарного короля Артура, чтобы привлечь на свою сторону и завоевать расположение кельтского населения. Вера в бессмертие короля Артура и его триумфальное возвращение распространялась жонглерами, выступавшими при дворах знатных сеньоров. Хотя Кретьен де Труа выбрал местом действия своих романов двор короля Артура, их главным героем становится обычный рыцарь: Ланселот в «Рыцаре телеги», Персеваль в «Повести о Граале» и Ивейн в «Рыцаре льва». В его большом романе в прозе «Ланселот-Грааль» дан грандиозный и величественный образ короля Артура как человека сложного, могущественного, но с тонкой душевной организацией. Кретьен де Труа не стремился к правдивости отображения исторических событий, целью его творчества была передача точных характерологических особенностей его персонажей.
Наконец, говоря о средневековом романе, нельзя обойти вниманием образ Тристана, взятый Берулем и Тома за основу их романов в стихах, которые скоро канули в забвение. Зато «Тристану», восстановившему знаменитый миф о любви и написанному наподобие «Ланселота», в прозе, был уготован большой и долгий успех. Его первые публикации появились около 1230–1235 г., за ним до XIV столетия последовали еще три версии. Чародей Мерлин способствовал рождению Тристана, который, в качестве избранника Грааля, принадлежал к линьяжу Брона. Чета Тристан и Изольда была моделью образов Ланселота и Гиневры. Став рыцарем Круглого стола, Тристан отправился на поиски Святого Грааля. В этом романе, сочетающем лирическую поэтичность с занимательным повествованием, была представлена захватывающая история двух влюбленных, несовместимая с идеалами куртуазной любви.
«Друг, мой друг! Ничто не смягчит мою боль, не развеселят меня праздники, и не развеют мою тоску удовольствия и радости. Я проклинаю бурю, задержавшую меня в море и помешавшую придти к вам. Если бы я подоспела вовремя, я бы вернула вам жизнь; я бы говорила вам о нашей любви; я бы оплакивала все, что с нами произошло, наше счастье и горе, страдания нашей любви. Вы бы все вспомнили, а я бы ласкала и целовала вас. Если бы я не смогла вас исцелить, пусть бы мы умерли вместе. Я не застала вас в живых, потому что не смогла придти вовремя и ничего о вас не знала. Я бы выпила вместе с вами любовный напиток, и пусть бы он меня упокоил. Из-за меня вы лишились жизни, и я поступлю, как ваша верная подруга: я умру вместе с вами». Она обнимает его и ложится рядом, покрывая поцелуями его лицо, прижимаясь к нему всем телом, сомкнув свои губы с его устами. Она сразу же отдала Богу душу, стискивая его в своих объятиях, не в силах перенести потерю своего друга…»
(отрывок из романа «Тристан»).
С самого начала форма романа, рассказывающего о сражениях и любви, была довольно пластична и вбирала различные повествовательные приемы: агиографические[25] рассказы, народные сказания (сказание безрукой девушки в «Манекине» и в «Графе Анжуйском») и совокупность повествований, события в которых разворачивались в Бретани вокруг образа короля Артура. Эти романы отражали описанные в них события с мирских позиций, даже если религиозные мотивы (поиски Святого Грааля) появлялись в некоторых из них. Успех шансон де жест и французских романов подтверждался их переводами и адаптацией на немецкий (с конца XII столетия) и норвежский (в двадцатые годы XIII в. по приказу короля Норвегии Хаакона) языки.
Короткие повествовательные формы (фаблио, сказания на божественные темы и небольшие анекдоты, в которых описывались забавные истории или любопытные случаи), появившиеся вXII в., повернулись спиной к мифическому прошлому и рассказывали о современной жизни, описание которой стало главной темой новелл в прозе и «Романа о Лисе»:
«А вот и появились со стороны моря купцы, несущиеся на всех парах и везущие рыбу. Дующий всю неделю северный ветер пригнал к берегу много рыбы, и у них в корзинах было полным-полно сельдей, свежих и жирных, да и других маленьких и больших рыб. А в повозке у них были угри и миноги, которых они скупили по деревням. Известный плут и обманщик Лис находился в двух шагах от них, икогда oн увидел повозку, доверху нагруженную угрями и миногами, бросился вперед по дороге, задумав подуть их, да так, чтобы они об этом не догадались. Oн улегся посреди дороги. А вот теперь послушайте, как oн их разыграл! Растянувшись па травке, oн притворился мертвым.
[…]
Увидев лиса, валявшегося па спине, они [купцы], не боясь, что oн их укусит, перевернули его раз, другой, ущипнули за шерсть на спине, прошлись рукой по шее. Один из них сказал: "Oн стоит три соля", а другой произнес: "Да храпит меня Господь, он стоит целых четыре, да и то это дешево. У нас в повозке есть место, бросим его туда, посмотри, какая у него чистая и белая шерстка на шее!"
Оказавшись в повозке, Лис, прежде чем расстаться с честной компанией, выбрал себе всех угрей. Теперь можно было бы и уйти, но как? Ведь в тележке нет ни доски для спуска, ни приставной лестницы. И вот что сделал хитрый Лис. Он присел на задние лапы, осматриваясь, как бы половчее прыгнуть, чтобы не повредиться. Вытянув передние лапы и пригнувшись, он выскочил из повозки прямо на дорогу. На его шее болталась добыча. Оказавшись на земле, он крикнул купцам: "Да храпит вас Господь, все угри – мои,… а остальное – вам"»
(отрывок из романа).