Змей-искуситель
Змей-искуситель
Глаза Тео Кронейса блестели, когда он встретился с поникшим Вилли Мессершмиттом после объявления банкротства и закрытия завода.
– Не унывай, Вилли, скоро настанут другие времена! Теперь наша партия признана народом: почти двадцать процентов мест в Рейхстаге – наши. Процесс создания новой Германии идет неумолимо! Рем снова на коне и руководит СА. Если сейчас в боевых отрядах СА уже сто тысяч, то скоро их будут миллионы.
– Мне-то что от этого? Я хочу создавать новые невиданные самолеты, которые прославят Германию, будут нужны немцам и принесут мне большой доход. Мне нужны спокойные условия для работы и чтобы мне не мешали. А политикой пусть занимаются политики, такие, как ты, твой Рем, Геринг и Гесс.
– Да в том-то и дело, что без нас из кризиса не выскочить. Сейчас уже пять миллионов безработных, денег ни у кого нет, все остановилось. Ты же это наглядно видишь на своем заводе, и так будет продолжаться до бесконечности, пока эти недоумки с еврейскими фамилиями, безвольные аристократы и демагоги будут у власти. Теперь, после выборов, наши крупные капиталисты и денежные мешки поверили в нашего Гитлера. И народ поверил, что мы – это партия социальной справедливости и радикального обновления общества. Тебе надо только тихо пересидеть это тяжелое время, пока мы полностью не возьмем власть в свои руки. А там нам будут очень нужны твои новые самолеты и в больших количествах.
– Но как пересидеть, Тео? Ведь пока дело о банкротстве нашего BF-W в суде, на его деятельность наложен арест и я остался без заказов. И это может затянуться надолго!
– Да, в BF-W ты пока не можешь работать, но мы поможем что-нибудь придумать. Я в авиационных кругах Баварии не последний человек.
– Думай не думай, а конструкторы и опытные производственники уходят. Осталась кучка самых преданных, но и для них я не могу найти оплачиваемой работы.
– Послушай, Вилли, а почему бы тебе не организовать работу в твоей компании Messerschmitt Flugzeugbau GmbH? Надо только перевести ее из Бамберга сюда. Но с этим мы поможем, – уверенно и твердо произнес Тео Кронейс.
Вилли Мессершмитт действительно чувствовал, что за Тео стоит реальная сила, способная вытащить его из той глубокой ямы, в которой он очутился. И действительно, его компания заработала на территории завода в Аугсбурге. Правда, оформление потребовало денег, и кое-кому из них пришлось продать свой автомобиль. Но факт остается фактом – МТТ-GmbH получила заказ на проектирование и постройку шести гоночных самолетов для участия в международных соревнованиях в следующем году. Вилли ожил, он снова был в своей тарелке. М-29 резко выделялись своими совершенными формами, на них смотрели как на самолеты из будущего. И только досадный просчет в жесткости горизонтального оперения не позволил им быть победителями.
«Добрый ангел» Тео Кронейс ошарашил Мессершмитта конфеденциальной информацией, добытой им у своего друга Геринга: Хейнкель и Арадо ведут тайные переговоры о покупке по дешевке обанкротившегося BF-W. И им содействуют прикормленные чиновники Министерства транспорта. Угроза захвата производственной базы Мессершмитта конкурентами была более чем реальной. Но высокие функционеры партии Кронейса эту угрозу ликвидировали. И Вилли еще раз убедился в их силе.
А когда на завод приехал Гесс и в дружеской беседе поведал, что в Городской совет Аугсбурга, где он председательствует, внесено на обсуждение предложение департамента транспорта о переоборудовании завода BF-W в трамвайное депо, то Вилли уже внутренне верил, что Гесс не допустит этого. И Гесс завод отстоял. Теперь Вилли ощутил свою защищенность, но, кроме убежденных нацистов, его никто не защищал.
Поэтому, когда Тео предложил ему поехать в Мюнхен, где состоится выступление Гитлера, Вилли согласился без колебаний. Их машина протискивалась к одному из самых больших залов Мюнхена мимо множества спешащих людей. По всем близлежащим улицам с интервалом в десять метров стояли полицейские, олицетворяя важность этого мероприятия. Необъяснимое чувство волнения постепенно подкралось к Вилли. Он молча смотрел на все это через стекло задней двери. Оказывается, это правда, что народ очень интересуется обещаниями нацистов. И поймал себя на мысли, что он тоже верит им.
Тео привел его в малый зал, где до начала выступления Гитлера собрались некоторые влиятельные функционеры. И тут Вилли своими глазами увидел, с какой теплотой они встретили Кронейса. Здесь был и Рудольф Гесс. Почему-то Вилли обратил внимание на тщательно выглаженную его коричневую рубашку и на галстук с круглым золотым значком, в котором на красной эмали блестела свастика. Гесс подошел к ним с приветливой улыбкой, поприветствовал Тео выбросом правой руки, затем крепко пожал руку Вилли и, как старого знакомого, похлопал его по плечу. «В скором времени ваш талант будет востребован, нам будут нужны скоростные самолеты», – доверительно шепнул Гесс.
Когда они перешли в большой круглый зал, где ожидалось выступление будущего канцлера Германии, Вилли был ошеломлен блеском юпитеров и цветом огромного числа одинаковых декораций. Множество вертикальных красных полотнищ, свисающих по стенам, с белым кругом посередине, в котором контрастно выделялась жирная черная свастика. Публика уже почти заполнила все места. Они с Тео сели в секторе для важных персон. Преобладающий цвет одежды зрителей был коричневый по цвету рубашек огромного числа людей в форме штурмовиков. Многочисленные динамики изрыгали бравурные марши.
И вдруг все замерло и померкло. Единственный яркий луч прожектора белым кругом высветил фигуру Гитлера, идущего к трибуне твердым солдатским шагом. Он поднялся на невысокую трибуну, остановился перед одиноким микрофоном и с каменным лицом несколько долгих минут невозмутимо слушал неистовые крики приветствий из зала. Вилли уже несколько раз слышал по радио его голос, просматривал его фотографии в газетах, но живого видел впервые. Лидер партии был в простой униформе штурмовика с кожаной портупеей через правое плечо. В нижней части левого накладного кармана гимнастерки висел Железный крест. На левом рукаве, выше локтя, – красная повязка с черной свастикой в белом круге. Но в отличие от гладкой гимнастерки Гесса у Гитлера она была какая-то мятая, с морщинами, складками и не подходила к торжественному случаю.
Вначале его речь была скорее доверительной. Он как бы искал поддержки у публики. Говорил о тяжелом положении немецкого народа, о несправедливом бремени Версальского договора и необходимости установления в стране «сильной власти». Вилли сразу уловил, что Гитлеру трудно говорить литературным немецким языком и избегать нарушений правил немецкой грамматики. Он часто срывался на богемский диалект и жаргон.
Но когда он заговорил о своей Национал-социалистической немецкой рабочей партии, тон его речи резко изменился на агрессивный. Он уже диктовал слушателям железную волю его партии. Его партия установит в стране «национальный социализм» и будет представлять интересы всего немецкого народа. Она ликвидирует Версальский мир и возвратит Германии ее колонии. В стране будут ликвидированы нетрудовые доходы, национализированы тресты, рабочие будут участвовать в прибылях крупных предприятий. Государство будет гарантировать трудовую деятельность и обеспечение старости.
Огромный зал поддался этим увещеваниям, и каждая фраза Гитлера сопровождалась неистовыми криками одобрения. Теперь на Гитлера работало все. И его поза, его мастерство оратора и вариации его голоса, усиленные микрофоном. Казалось, и Вилли был в этом абсолютно уверен, что Гитлер глубоко верит в то, что он говорит. И поэтому ему верил весь зал.
Вилли скосил взгляд на лицо Тео и увидел совершенно счастливого друга. Казалось, Тео верит своему фюреру больше всех остальных в зале. Но каким-то шестым чувством Вилли не принимал этого оратора на трибуне. В нем было что-то отталкивающее. Эта вспотевшая челка, эти усики, эта экзальтированность, эта мятая гимнастерка вызывали в нем ощущение выступления неудавшегося провинциального актера, который переигрывает. Он привык к спокойным и безупречно логичным выступлениям профессоров своей Мюнхенской школы, а этот поток заклинаний его раздражал.
Но почему такие умные люди, как Кронейс, Гесс, Удет, и еще двенадцать миллионов немцев идут за ним и почитают его? Может, это только неудачная форма предвыборной борьбы, а фундаментальные основы программы партии действительно обеспечат немецкому народу скорое избавление от всех его напастий?
Когда они с Тео вышли на улицу, Вилли уже точно знал, что сегодня в этом большом зале Мюнхена перед ним открылся новый мир и новые реалии Германии. Он горячо поблагодарил друга за приглашение на этот вечер с Гитлером. Кронейс был в сильном возбуждении.
– Теперь ты видел нашего фюрера и людей, стоящих за ним, – заговорчески проговорил Тео. – Мы создадим новую Германию, и тебе в ней уготовано почетное место. Гесс прав: мы верим в тебя, в твой конструкторский талант. А за то, что Мильх подложил тебе большую свинью с твоими самолетами, с ним мы еще посчитаемся.
Вилли вернулся в Аугсбург, и конструкторская работа отвлекла его от политики. Он получил из Соединенных Штатов опубликованную статью с подробным описанием обтекателя моторов воздушного охлаждения и решил немедленно применить такой обтекатель на шестой машине М-29.
Оказалось, что еще в 1928 году, используя новую аэродинамическую трубу в лаборатории Лэнгли, штат Вирджиния, ученые НАКА нашли такую форму обтекателя мотора воздушного охлаждения, которая резко снижала лобовое сопротивление самолета и обеспечивала хорошее охлаждение мотора. Они так гордились своим достижением, что не могли не поделиться им с коллегами в других странах. Теперь на всех самолетах Мессершмитта с радиальным мотором воздушного охлаждения будут такие обтекатели.
В это время Мессершмитт был очарован новым магниевым сплавом – электроном. Он в полтора раза легче дюраля и производится в Германии. Однако кропотливая переделка чертежей пассажирского М-26 для электронного М-30 завела Мессершмитта в тупик – разбухшие электронные детали не вписывались в отведенные для них габариты. Самолет М-30 так и не был построен, а электрон Мессершмитт теперь будет применять только в несиловых деталях самолетов.
Продолжая свою линию учебно-тренировочных и спортивных монопланов, Вилли создает изящный двухместный М-31 смешанной конструкции с радиальным мотором, закрытым обтекателем НАКА. На нем он впервые применяет крутку крыла для затягивания срыва потока при больших углах атаки. В августе 1932 года Эрвин Айхеле поднял его в воздух и в последующих полетах продемонстрировал его прекрасные летные качества. Но в это время заказов на серийное производство этого самолета не последовало.
Маленький биплан для первоначального обучения М-32 мог рассчитывать на большой спрос, и руководство завода решило строить сразу пять машин. Но тут банкротство, и ведущий конструктор самолета Пауль Холл переходит к Хейнкелю. В 1933 году взлетает Не-72 «Кадет», как две капли воды похожий на М-32. За Не-72 Холл получает от Хейнкеля в подарок автомобиль «BMW», а самолет будет строиться в тысячах экземплярах и служить в летных училищах Люфтваффе и «Люфтганзы». Пять недостроенных М-32 Мессершмитта будут проданы на металлолом в счет долгов BF-W.
В экспозиции Авиаспортивной выставки в Берлине в 1932 году Мессершмитт представил макет «Народного самолета» М-33 – маленькой одноместной авиетки с двухтактным движком ДКВ в 15 л.с. Ее может собрать из готовых деталей каждый любитель полетать. И опять никакой реакции рынка.
Там же экспонировалась модель сверхдальнего самолета М-34, проект которого был разработан Мессершмиттом вместе с мужем его сестры, профессором-аэродинамиком Георгом Маделунгом. Изюминкой проекта был толкающий воздушный винт на большом вертикальном пилоне. Экономичный дизельный мотор размещался под ним в носовой части фюзеляжа. Закрытая кабина пилота – в основании киля. Расчетная дальность полета – 20 тыс. км.
Но наиболее совершенным воплощением конструкторской мысли Мессершмитта был проект скоростного почтового самолета, модель которого также была представлена на выставке. Облик этого одномоторного самолета по своему аэродинамическому совершенству на несколько лет опережал мировой уровень самолетостроения. Но заказа и на него не последовало.
Проект почтового самолета Мессершмитта 1932 года.
А искуситель Тео Кронейс тем временем не ослаблял усилий обратить католика Мессершмитта в свою нацистскую веру. Главным козырем были планы партии вооружить Германию.
– Твое блестящее будущее, Вилли, будет определяться невиданным развитием немецкой авиации, – убеждал Тео. – Руководство партии отдает авиации высший приоритет. Геринг уже назначен комиссаром авиации и занимается организацией будущих военно-воздушных сил.
– Но как же вылезти из той глубокой экономической ямы, в которой мы оказались? Ведь нужны колоссальные денежные вложения, новые авиационные заводы, исследовательские институты, много квалифицированных рабочих, – недооумевал Вилли.
– Самые крупные капиталисты теперь переходят на нашу сторону. Если раньше нас поддерживали только Тиссен и Стиннес, то теперь к нам переметнулся создатель угольного синдиката Кирдорф и другие. Свои капиталы нам предоставляют концерн «ИГ Фарбениндустри» и «Всеобщая электрическая компания». Гитлер на ряде встреч с промышленниками и банкирами успокоил их, разъяснив, что требование партии об экспроприации монополистических объединений не касаются фирмы Круппа и ряда аграриев, поскольку они выполняют специфические задачи и заслуживают уважения. Когда мы возьмем власть, – все богатства страны будут в нашем распоряжении, и финансирование развития авиации будет обеспечено.
– Как же это финансирование будет распределяться между конструкторами самолетов?
– Будет создано объединенное Министерство авиации, отвечающее и за авиационную промышленность, и за военно-воздушные силы. Оно и будет выдавать заказы конструкторам самолетов, но только тем, кому мы полностью доверяем и кто абсолютно разделяет наши взгляды. Например, я не уверен, что такая честь будет оказана Хьюго Юнкерсу. Кстати, Мильх уже дал согласие Гитлеру уйти из «Люфтганзы», занять пост заместителя Геринга в министерстве авиации и полностью посвятить себя созданию самых боеспособных в мире военно-воздушных сил.
Все, что услышал Вилли от Тео, было похоже на горячий и холодный душ. Его обрадовал прогноз скорого восстановления германской авиационной мощи. И защемило под ложечкой при мысли, что этот захватывающий процесс может пройти и без него. Намек на независимого и порядочного Юнкерса, на дух не переносящего нацистов, был более чем прозрачен. Смутило и то, что Мильх, этот недоброжелательный заказчик его пассажирских самолетов, опять будет заказчиком всех самолетов в будущем.
Вилли чувствовал, что он должен принять очень важное для всей своей жизни решение. Вдруг пронзило: они могут и не взять власть, и все их планы рухнут. Он терзался в сомнениях целую неделю и решился все рассказать Лилли. Она, как всегда не торопясь, разложила все по полочкам. Они обсуждали эту ситуацию два часа и пришли к однозначному решению: у него нет другого выхода, как идти с нацистами.
Да он и сам во многом симпатизировал нацистскому движению. Как и все его поколение, он был до глубины души уязвлен незаконным унижением Германии победившими в Первой мировой войне странами и воспринимал их как реальных врагов своего народа. И то, что произошло с его заводом и конструкторским бюро, настолько больно ранило его душу, что он уже был готов отдать ее хоть черту, хоть дьяволу, лишь бы избавиться от этого унижения и обрести возможность создавать самолеты-шедевры без всяких финансовых ограничений.
Тео Кронейс приехал с очередным предложением.
– Знаешь, Вилли, складывается хорошая компания, которая будет создавать боевую авиацию. Дали согласие работать в будущем министерстве бывшие летчики, хорошо показавшие себя в воздушных боях. Это опытные ребята и хорошие организаторы. И, разумеется, все они принадлежат нашему движению, занимая разные посты в СА и СС. Так вот тебе, чтобы найти с ними общий язык, как с заказчиками твоих будущих самолетов, надо как-то оформиться. Я подумал, посоветовался кое с кем, и будет хорошо, если ты для начала запишешься как спонсор, помогающий материально нашей растущей организации СС, – выпалил Тео.
– А много ли денег от меня потребуется? – пролепетал Вилли.
– Да нет, чисто символические пожертвования.
2 марта 1932 года на имя Вильгельма Эмиля Мессершмитта был выписан членский билет спонсора СС, и он формально приобщился к движению. Тео Кронейс торжествовал. Теперь это был их Мессершмитт.
А Вилли частенько задумывался, что бы сказал обо всем этом его покойный отец Фердинанд Мессершмитт.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.