ЛОНДОН ТЕАТРАЛЬНЫЙ

Весь мир — театр.

В нем женщины, мужчины — все актеры.

У них свои есть выходы, уходы,

И каждый не одну играет роль…

У. Шекспир. Как вам это понравится

Театральная история Лондона уходит в далекое прошлое. Археологические данные свидетельствуют о том, что в Лондоне в незапамятные времена существовал древнеримский театр. Он располагался к юго-западу от нынешнего собора Св. Павла, совсем недалеко от современного театра «Мермейд» («Русалка») (в Паддл-Док).

В XVII веке на лондонских улицах давали множество представлений, особенно на Варфоломеевской ярмарке в Смитфилде.

Жизнь Смитфилдского рынка была бурной, красочной и театральной. В XIV веке здесь устраивались крупные турниры и рыцарские бои. Смитфилд был обычным местом дуэлей и ордалий — «суда Божьего» посредством поединка, здесь вешали и сжигали осужденных. Часто проводились футбольные игры и борцовские состязания. В число здешних развлечений входили миракли — религиозно-назидательные представления.

К середине XVI века трехдневная рыночная торговля в той части рынка, где торговали тканями, сменилась ежегодным празднованием Варфоломеевской ярмарки, которое длилось четырнадцать дней. Ярмарка предлагала посетителям кукольные спектакли, уличные и балаганные представления, диковинных людей-уродцев, игру в кости и наперсток, танцы и выпивку под полотняными навесами.

В архивах сохранились заметки одного из лондонских писателей (1660 год). Он рассказывает о представлениях театра масок, где зрителям показывают «вавилонскую блудницу, дьявола и римского папу», а также танцующих медведей и акробатов. В представлениях выступали канатоходцы, в том числе знаменитый Скарамуш, который «пляшет на канате, да еще тачку толкает с двумя ребятишками и собакой, да еще утку держит на голове», и Джейкоб Холл, способный, раз вставши на канат, «прыгать, и прыгать, и прыгать». Самыми популярными были номера Джозефа Кларка по прозвищу Кларк-выворотень. Он якобы мог «вывихнуть почти что всякую кость и всякий позвонок своего тела, а потом вправить обратно».

В 1708 году двухнедельная ярмарка была сокращена до трех дней в конце августа. Источники того времени отмечают представления «веселых Эндрю» — клоунов и скоморохов. Они рядились в шутовские костюмы и шапки с ослиными ушами и аккомпанировали другим артистам на скрипочках. На ярмарке ближе к концу XVII столетия возникли и кукольные представления с участием Панча и Джуди.

Таков был театр улиц, театр под открытым небом. А как обстояло дело с классическим театром — со сценой, партером, галеркой?

В 1567 году открылся театр в Уайтчепеле — за городскими воротами Олдгейт на небольшом от них расстоянии. Здание было оборудовано галереями для зрителей.

Несколько позднее возник «Театр» в полях Шордича. Он был построен из древесины и крыт соломой. В архивах он назывался «превосходный дом для 'зрелищ, возведенный в Полях». Там исполнялись «Доктор Фауст» Марло и «Гамлет» Шекспира. Год спустя совсем рядом от него появился еще один театр под названием «Куртина» (потом его переименовали в «Зеленый занавес»). Лондонские театры на заре своего существования ярко рекламировались, чтобы привлечь внимание горожан.

Все эти театры находились вне городских стен, а два из них, расположенные на северных полях, были сооружены на земле, ранее принадлежавшей монастырю Холиуэлл («святой источник» в переводе с английского). Возможно, театры нарочно строили там, где раньше разыгрывались священные действа.

Хотя внутри Лондона поначалу не было театров (за исключением частного театра Блэкфрайарс», выстроенного, кстати, на месте бывшего монастыря), но некоторые гостиницы выстраивали специальные галереи для зрителей в своих внутренних дворах, чтобы бродячие труппы актеров могли давать там представления. Такие гостиницы назывались inn-playhouses («гостиницами-театрами»). На Грейсчерч-стрит их было две («Колокол» и «Скрещенные ключи»), еще одна — Belle Sauvage («Прекрасная дикарка») находилась на Ладгейт-хилле. В 1580 году указом Тайного совета лондонским властям было предписано «изгнать актеров из города» и «снести балаганы и игорные дома в пределах, на которые распространяются вольности города Лондона», поскольку присутствие актеров поощряет «безнравственность, азартные игры, невоздержанность… мятежи учеников».

Некоторые историки театра считают, что прототипом елизаветинского театра был не гостиничный двор, а арена для травли медведей или для петушиных боев. Некоторые театры на время превращались в площадки для медвежьей травли или кулачных боев, а на иных аренах для травли быков или петушиных схваток порой игрались спектакли. На подмостках шекспировского «Глобуса» могли выступать акробаты, фехтовальщики, канатоходцы. Эдвард Аллен, знаменитый актер и антрепренер начала XVII века, был еще и смотрителем королевских медведей.

Театр «Фортуна» на улице Голдинг-лейн (ныне Голден-лейн) прославился своими «воспламенениями» посредством «петард», «грома» и «искусственных молний». С посетителей брали пенс за стоячее место, два за сидячее и три за «удобнейшие мягкие кресла». Как пишет Томас Платтер в «Путешествиях по Англии», «по рядам разносили еду и напитки».

В годы Республики (с 1649 по 1660 год) театры были закрыты. Театральные представления разыгрывались тогда тайно или под видом чего-то иного. Театр «Красный бык» в Кларкенуэлле в ста метрах к северу от Смитфилдского рынка демонстрировал ходьбу на канате и акробатические трюки, но иногда все же в программе появлялись «шуточные сценки» и «отрывки из пьес». Один из его поклонников писал: «Я наблюдал такой наплыв посетителей в театр “Красный бык” — не маленький по размерам, — что сколько людей попало на представление, столько же тех, кому не досталось мест, ушло несолоно хлебавши».

После реставрации монархии Стюартов Сэмюэл Пипе (английский чиновник морского ведомства, автор знаменитого дневника о повседневной жизни лондонцев периода Стюартовской реставрации) писал, что театр стал «в тысячу раз лучше и славней, чем когда-либо раньше». Он имел в виду новые театры «Дорсет-гарденз» и «Друри-лейн», совершенно не похожие на театры старого образца. Пипе отмечал: «Ныне все стало благородно, нигде никакой грубости». Театр сделался более рафинированным, чтобы нравиться королю, двору и тем лондонцам, что разделяли их вкусы и понятия. Простонародный диалект кокни теперь не копировался на сцене, как в пьесах Шекспира, а высмеивался, и народный театр прежних десятилетий ушел в прошлое.

Лондонцы-«кокни»[1] тоже посещали новые театры. В ложи и партер их старались не пускать, да и сами они туда не очень стремились из-за стоимости билетов. Зато с галерки они могли костерить плохо играющих актеров и швыряться тухлыми овощами в труппу и в приличную публику. Создавались «клаки», чтобы «пропиарить» или провалить новые постановки. Драки вспыхивали и среди «благородных господ», так что спектакль довольно часто переходил во всеобщее побоище.

Когда прославленный актер Дэвид Гаррик в середине XVIII века предложил отменить допуск зрителей в зал за полцены после третьего акта (спектакли начинались в шесть вечера), в день, на который было назначено нововведение, театр «Друри-лейн» наполнился безмолвной публикой. Зато, как только начался спектакль, раздался общий крик, в ход пошли кулаки и дубинки. Зрители ломали сиденья в партере и на галерке и крушили ложи. Фигура льва, украшавшая королевскую ложу, была сброшена на сцену и упала среди актеров, фигура единорога полетела в оркестр, где разнесла вдребезги клавесин.

Подобное поведение в столичных театрах продолжалось и в XIX веке. Немецкий князь Герман фон Пюклер-Мускау, посетивший Лондон в 1827 году и позднее карикатурно изображенный Диккенсом в «Посмертных записках Пиквикского клуба» под именем графа Сморлторка, писал: «Для иностранца самое ошеломляющее в английских театрах — неслыханная грубость и неотесанность публики». Беспорядки 1807 года, вызванные повышением цен на билеты в театре «Ковент-Гарден», длились семьдесят вечеров. Когда актера Эдмунда Кина обвинили в пьянстве и адюльтере, это вызвало погромы в театре «Друри-лейн», которые длились четыре дня. Дрались не только зрители, но и актеры.

Когда в театре «Друри-лейн» появилась труппа парижского «Исторического театра» (Theatre Historique), публика ринулась на подмостки. В 1805 году, когда комедия «Портные» показалась слишком нелестной представителям этой профессии, толпа окружила театр «Ройял» на Хеймаркете. В 1743 году соперничающие группы привели в театральный зал профессиональных кулачных бойцов, чтобы решить спор грубой силой.

Труппы были невелики, обычно ядро составляли шесть-восемь актеров. Они были пайщиками и главными исполнителями в пьесах. Сверх того труппы нанимали актеров для исполнения второстепенных ролей. В таком большом составе труппы играли только в Лондоне. Во время же гастрольных поездок по стране они выступали в сокращенном составе. Оставались только главные исполнители. Актрис во времена Шекспира еще не было, но мальчики-актеры проходили такую тренировку, которая превращала их в образцовых исполнителей женских ролей. Как известно, в восточном театре многих стран и доныне женские роли исполняются мужчинами, как в знаменитом театре Кабуки. Во всяком случае, в шекспировские времена это было в порядке вещей и воспринималось как нечто само собой разумеющееся. Но, конечно, возраст ставил предел для исполнителей женских ролей.

Несмотря на буйство и грубость зрителей, лондонские театры вошли в историю совсем по другой причине. В некоторых из них играли гениальные актеры, ставились пьесы, которые будут жить еще века, и, конечно же, в их стенах рождались свои легенды.