ДЖЕК-ЩЕКОТУН, ЛОНДОНСКИЙ МОНСТР

У Джека Прыгуна был предшественник — так называемый Джек Щекотун, или Лондонский монстр, наводящий ужас исключительно на женщин. Действовал он в конце 1780-х — начале 1790-х годов.

Девятнадцатого января 1790 года королева справляла день рождения, и Лондон бурлил весельем. На августейший бал были приглашены все приличные горожане, а люди попроще толпились на галерке, разглядывая разодетых дам. В числе тех, кто не попал на бал, были 21 -летняя Энн Портер и ее сестра Сара, дочери Томаса Портера, владельца гостиницы и бани под названием «Баня Перо» в честь предыдущего владельца.

Королева покинула бал рано, в 1 1 вечера, так что торжества пришлось свернуть. Энн и Сару должен был в полночь забрать отец, но они решили отправиться домой сами: улицы хорошо освещались в честь праздника, народу на них было много, а до дома совсем недалеко. Сопровождала их компаньонка миссис Мьель.

Девушки почти добрались, когда из тени вдруг выскочил незнакомый мужчина. Он бросился к сестрам, крикнул Саре: «О, это ты!» и со всего размаха ударил ее по голове. Девушка устояла на ногах и закричала «Бежим!», и перепуганные женщины бросились к дому. Когда Сара уже колотила в дверь, незнакомец одним рывком оказался рядом и ударил Энн Портер по бедру.

Затем он отступил на несколько шагов и, ухмыляясь, продолжал наблюдать за своей жертвой. Он не сдвинулся с места и когда Джон Портер, брат Сары и Энн, открыл дверь и даже осведомился, не провожал ли этот господин его сестер. Как только сестры ввалились в дом, захлопнув дверь, обнаружилось, что платье Энн с одного бока было пропитано кровью. Прибывший доктор увидел, что девушке нанесена рана в 15 см длиной и 6 сантиметров глубиной. Негодяй использовал острый предмет наподобие ножа. Когда через несколько дней Томас Портер пришел в полицию, чтобы сообщить о происшествии, он узнал, что его дочери были далеко не первыми жертвами маньяка, которого молва уже прозвала Лондонским Монстром, или Щекотуном.

Монстр уже нападал на женщин, нанося им удары по бедрам и ягодицам чем-то острым. Его первой жертвой была миссис Марайя Смит, которую он порезал ножом в середине мая 1788 года, причем тоже на крыльце ее собственного дома. Впоследствии она описывала нападавшего как худощавого мужчину среднего роста с узким неприятным лицом. Он охотился по вечерам, предпочитая одиноких молодых женщин. Выбрав жертву, маньяк некоторое время преследовал ее, осыпая оскорблениями и угрозами, после чего нападал, причем иногда у самого дома жертвы. Удар он обычно наносил по бедрам или ягодицам, хотя иногда мог пырнуть женщину в грудь. К счастью, он никого не убил. Городские легенды зафиксировали случай, когда жертве маньяка удалось спастись благодаря яблоку, лежащему в кармане, — ножом он полностью распорол ей платье на боку, но в тело он не проник — яблоко приняло на себя самый глубокий разрез. В тот период в народе ходили стихи неизвестного автора, где рассказывалось о яблоке, погубившем Еву, но спасшем современницу.

Иногда Щекотун разнообразил свои нападения. В январе 1 790 года служанка некой миссис Гордон стояла неподалеку от дома, когда к ней подбежал мужчина и пнул ее несколько раз, что-то злобно крича. Когда женщина пришла в себя от шока, она обнаружила глубокие раны на поверхности ягодиц. Судя по всему, какой-то острый инструмент был прикреплен к колену нападавшего. Другой служанке неизвестный мужчина предложил понюхать бутоньерку, которую он держал в руках. Склонившись понюхать цветок, девушка почувствовала острую боль в носу. Как оказалось, в бутоньерке было спрятано лезвие. Похожее происшествие повторилось еще с несколькими женщинами.

Летом 1788 года он набросился с оскорблениями на Франклин Уилер, дочь трактирщика Уилера, правда не успел ее порезать. Через пару дней спустя она прогуливалась по Сент-Джеймсскому парку вместе с сестрой Китти и отцом и вдруг заметила, что оскорбивший ее злобный тип идет за ней по пятам. Девушка тут же сообщила об этом отцу, который велел дочерям идти вперед, чтобы он мог самолично пронаблюдать за негодяем. Когда тот подошел к девушкам и начал поливать их непристойной бранью, трактирщик бросился его избивать. Начала собираться толпа. У Уилера была репутация забияки, так что зеваки начали высказывать сочувствие «жертве». Тогда Китти Уилер убедила отца отпустить грубияна, чтобы гнев толпы не обратился на «нападавшего».

Несчастную Мэри Форстер Щекотун пырнул ножом в бедро, после чего она потеряла почти литр крови. Вскоре после нападения девушка увидела маньяка в одной из лож Ковент-Гардена. Заметив мисс Форстер, он усмехнулся и вышел из ложи, громко хлопнув дверью. Девушка тут же обратилась к мужчинам в соседней ложе, которые и задержали Щекотуна и передали задержанного билетерам. У тех не было полномочий задерживать мужчину без судебного ордера, так что они просто отпустили его на все четыре стороны.

В период с марта 1788 по июнь 1790 года Лондонский Щекотун якобы напал на 50 женщин. Во всех случаях нападавший убегал до того, как подоспела помощь. У некоторых женщин порезов не было, но из одежды были вырезаны большие куски.

Монстр нападал в основном на красивых женщин, и некоторые дамы начали утверждать, что на них напали, чтобы получить внимание и сочувствие. Некоторые из них даже подделывали раны. Отдельные мужчины, в свою очередь, боялись подойти к даме в темноте, чтобы они не напугать ее. Некоторые мужчины даже основал клуб «Не Монстр» и стали носить значки клуба на лацканах, чтобы показать, что они не имеют ничего общего с Щекотуном.

Лондонцы были возмущены, что полиция Лондона не смогла захватить мужчину. Благотворитель Джон Джулиус Энгерштейн пообещал награду в размере 100 фунтов для поимки преступника. Вооруженные дружинники начали патрулировать Лондон.

Вскоре история приобрела гротескный характер. Молодые и модные дамы начали носить медные кастрюли под своими юбками, чтобы предохраниться от атаки Щекотуна. Было много ложных обвинений и нападок на подозрительных людей. Местные карманники и другие преступники использовали панику в своих интересах; если жертва обнаруживала, что у нее вытащили кошелек, карманник указывал на него, крича «Держи Щекотуна!» и, пока толпа хватала ни в чем не повинную жертву, скрывался с места преступления.

В 1790 году 23-летний безработный Ранвик Уильяме был приговорен к шести годам лишения свободы после двух судов, на которых обвинение утверждало, что он-то и был Щекотун. Но историки сомневаются в том, что приговор был справедливым.

Тринадцатого июня 1790 года Энн Портер, одна из первых жертв Щекотуна, заметила своего обидчика в Сент-Джеймсском парке. С ней был поклонник, Джон Колман. Он не спеша пошел за человеком, на которого указала Энн. Тот быстро понял, что за ним следят. Когда человек, преследуемый Колманом, дошел до своего дом, Колман остановил его, обвинил в оскорблении леди и вызвал на дуэль. Преследуемый оказался Ранвиком Уильямсом, 23-летним парнем без определенных занятий, который все отрицал. Тогда Колман предложил ему подойти к Энн и объясниться. Девушка упала в обморок, едва увидев Уильямса.

Уильямс заявлял о своей невиновности, но с учетом массовой паники это было бесполезно. Он признался, что действительно напал на Портер, но на время других атак на женщин у него было алиби. Мировые судьи взыскали с Уильямса штраф за порчу одежды — преступление, предусматривающее в те времена суровое наказание. В ходе судебного разбирательства зрители приветствовали свидетелей со стороны обвинения и оскорбляли адвоката. Однако другие жертвы Щекотуна не признали в Уильямсе нападавшего на них человека.

Суд учел абсурдность ситуации и назначил повторное рассмотрение дела. Адвокатом Уильямса на этот раз был ирландский поэт Теофил Свифт. Он предложил суду теорию, по которой Энн Портер стремилась женить на себе Колмана, выставив себя несчастной жертвой. Несмотря на то что жертвы давали противоречивые показания, и все алиби Уильямса, он был признан виновным по трем пунктам обвинения и приговорен к и шести годам лишения свободы.

Историки сомневаются как в виновности Уильямса, так и в существовании Щекотуна вообще, приписывая его атаки коллективной женской истерии. Доклады о нападениях Щекотуна продолжали поступать на протяжении многих лет, хотя и несколько уменьшились в то время, как Уильяме был заключен в тюрьму.

Но ни Щекотун, ни Прыгун не сравнятся по степени наводимого на лондонцев ужаса по сравнению с последним по времени Джеком Потрошителем.