4. ПО СЛЕДАМ «ЯНТАРНОЙ КОМНАТЫ»

ИСТОРИЯ В ПРЕДИСЛОВИЕ

Когда Фридрих I Гогенцоллерн был коронован в Кенигсберге, это событие он решил отметить в веках. Например, созданием шедевра искусства, равного которому не знал мир. С этой целью в Кенигсберг пригласили датского художника, архитектора и знатока янтаря Готфрида Вольфрама. Ему было поручено создать в берлинском замке Шарлоттенбург янтарную галерею. Первую из стен галереи закончили в 1707 году. Затем архитектору замка Эосандру фон Гете датский мастер показался чрезмерно дорогим, и он, отобрав у датчанина заказ, передал его двум мастерам-янтарщикам из Гданьска — Эрнсту Шахту и Готфриду Турову. К тому же от идеи замковой галереи отказались: янтарем решили покрыть стены относительно небольшого помещения — размером с кабинет — в городском дворце в Берлине. Поверхность янтарных панелей составляла теперь 70 квадратных метров.

В 1716 году в Германии побывал Петр I. В Берлине его принимал король Фридрих-Вильгельм, сын Фридриха 1. Петру понравился янтарный кабинет, и он выразил желание, чтобы и в его доме в Петербурге был такой же. Король Пруссии мечтал о могуществе своего королевства, ему нужны были союзники, и потому он без колебаний преподнес «Янтарную комнату» предполагаемому союзнику-царю.

(Кстати, в порядке исторической занимательности: Петр не пожелал остаться в долгу перед августейшим собратом и преподнес ему 55 богатырей, а точнее — солдат ростом более двух метров. Солдат-гигантов прусский король разыскивал по всей Европе и всячески старался их добыть. Вообще подобный обмен «подарками» между монархами был тогда в моде…)

Комнату разобрали и через Кенигсберг, Клайпеду и Ригу доставили в Петербург. В 1755 году императрица Елизавета приказала перенести «Янтарную комнату» в свою резиденцию в Царском Селе.

В Большом дворце Царского Села «Янтарную комнату» много раз переделывали, изменяя первоначальный характер и вид. Поверхность янтарного покрытия увеличилась в четыре раза, а элементы барокко дополнились элементами нового стиля — рококо.

Таковы исторические факты. Значительно меньше общего с историей у легенд, множество которых сопровождало янтарное чудо с первых дней его существования. Но мы ограничимся фактами, оставив легенды в стороне, поскольку нас интересует нынешняя судьба «Янтарной комнаты», ибо приключения этого шедевра волнуют людей с первых послевоенных дней.

Каждые несколько лет оживает надежда найти ее, появляются гипотезы, находятся «хорошо информированные свидетели», но… до сих пор никакие поиски не принесли результатов.

СЛЕД ОБРЫВАЕТСЯ

Когда «Оберкомаидо дер Вермахт» — главное командование гитлеровской армии сообщило, что наступающие на Ленинград немецкие войска заняли город Пушкин, к Эриху Коху, гаулейтеру Восточной Пруссии, с конфиденциальной просьбой обратился доктор Альфред Роде. Роде, директор Прусского музея искусств в Кенигсберге, отлично знал, что в Пушкине находится «Янтарная комната».

Однако дело было не простым. Всеми награбленными предметами искусства занимался аппарат Розенберга, уполномоченного Гитлера «по делам охраны произведений культуры и искусства». В его распоряжении был, помимо всего прочего, специальный батальон СС, составленный из историков и искусствоведов в форме. Командовал батальоном некто фон Кюнсберг, по профессии историк искусств, а по призванию — вор.

Гаулейтер поддержал идею Роде: обоим хотелось заполучить «Янтарную комнату» в восточно-прусскую метрополию. Отлично зная методы и средства, применявшиеся в лабиринтах партийной и государственной власти «третьей империи», Кох продумал акцию, которая должна была свести на нет старания Розенберга. В Кенигсберге была организована специальная пресс-конференция. Газеты подняли шум: «Янтарной комнате» грозит гибель в зоне боевых действий! Шедевр, созданный по приказу прусского короля, должен быть спасен и помещен в Прусский музей искусств, утверждали комментаторы. После этого в дело  включились люди Коха. Тем более, что войсками, двигавшимися на Ленинград, руководил фельдмаршал Кехлер, старый приятель Коха и бывший командующий вермахта в Восточной Пруссии.

И через короткое время солдаты и офицеры восточнопрусских дивизий, действовавших под Ленинградом, обратились к гаулейтеру Коху с просьбой «взять под охрану дорогое сердцу каждого цивилизованного человека произведение искусства — «Янтарную комнату». На просьбу фронтовиков гаулейтер не мог не откликнуться… Теперь можно было начинать.

В Пушкин был откомандирован доктор Альфред Роде (кстати сказать, известный знаток янтаря и автор множества работ о нем). Под ею наблюдением «Янтарная комната» была демонтирована, и вскоре во двор кенигсбергского замка въехала колонна военных грузовиков, кузова которых были тщательно затянуты парусиной. Впереди ехал в «опеле» доктор Роде.

Доктор проделал немалую работу. С педантичностью прусского чиновника он подробно описал все, что подлежало демонтажу, отметив номера ящиков, их размеры и содержание. Много лет спустя польская специалистка, изучая докторский рапорт, сравнила его с сохранившимися довоенными снимками и установила, что не хватает примерно пятидесяти квадратных метров янтарной отделки — на фризе и плафонах. Правда, доктор Роде аккуратно записал, что между янтарной обшивкой стен и потолком было не покрытое янтарем пространство шириной в полтора метра. (Это, кстати, одна из малых тайн «Янтарной комнаты», сопровождающих большую тайну: что случилось с фризом в стиле рококо и плафонами?)

Благодаря записям доктора Роде мы знаем, что «Янтарную комнату» вывозили в ящиках длиной четыре и шириной в два метра. Всего ящиков было двадцать два.

В кенигсбергском замке была в кратчайший срок устроена выставка. На открытие пригласили Эриха Коха. Много-много лет спустя в польской тюрьме Кох вспомнит:

«…Как сегодня, помню день, когда доктор Роде пригласил меня на торжественное открытие «Янтарной комнаты». Мы очутились в каком-то сказочном мире. Стены зала до потолка были покрыты резным янтарем. Сверкали тысячами искр зеркала в хрустальных рамах, оправленных в янтарь. В янтарные панели вмонтированы были картины старых мастеров. Резьба по янтарю была настолько миниатюрна, что приходилось рассматривать ее в увеличительное стекло».

До осени 1944 года «Янтарная комната» находилась в резиденции Коха, хотя Розенберг дошел до самого Гитлера. Но тот, учитывая заслуги пар-тайгеноссе с нацистским членским билетом за номером 90, распорядился оставить «комнату» в ведении Коха.

После начала бомбардировок Кенигсберга янтарный клад упаковали и спрятали в подземелье замка. Но фронт стремительно приближался, советские войска подходили к Кенигсбергу, и Кох обратился в Берлин с просьбой прислать уполномоченного «для приема сосредоточенных в городе произведений искусств, документов И ценностей». Так появился в резиденции гаулейтера посланник Гиммлера — оберштурмбаннфюрер СС Георг Рингель с десятью эсэсовцами. (Имя его оказалось псевдонимом, и это создало дополнительные трудности в дальнейших поисках следов «Янтарной комнаты».)

Кох выделил в помощь эсэсовцам обер-бургомистра Кенигсберга Хельмута Билля, и эвакуация ценностей началась. Известно, что среди прочих вещей было там и 800 икон, украденных в Ростове, Харькове и Киеве.

На этом обрывается след «Янтарной комнаты», ибо все, что написано ниже, — всего лишь версии, достоверные, основанные на фактах, но, увы, никем и никогда не доказанные.

ЧТО С ВАМИ, ДОКТОР РОДЕ?

Вскоре после взятия Кенигсберга в город приехала специальная комиссия из Москвы, которая занималась розысками произведений искусств, вывезенных немцами с оккупированных советских территорий. Руководил ею известный историк искусств профессор Брюсов.

Профессор Брюсов знал доктора Альфреда Роде по его работам. Он разыскал в разрушенном городе немецкого ученого и предложил ему сотрудничать с советской комендатурой: нужно было спасать то ценное, что сохранилось в развалинах Кенигсберга.

Альфред Роде передал комиссии небольшое количество награбленных гитлеровцами произведений искусств и кое-что из экспонатов музея, сохранившихся после осады города в апреле 1945 года. О «Янтарной комнате» он не проронил ни слова. Да его об этом и не спрашивали: ведь в то время еще никто в комиссии Брюсова не знал о том, что «Янтарную комнату» привезли из Пушкина в Кенигсберг. О своей роли доктор Роде тем более предпочитал не распространяться. Правда, уже тогда можно было обратить внимание на то, что Роде в одной из бесед вскользь упомянул о двух бункерах в кварталах Старого города, погребенных под развалинами разбомбленных домов. Но у комиссии работы было больше чем достаточно, а Роде ничего конкретного не сказал: «Так, мол, слышал краем уха, что там должны вроде быть сокровища мирового значения, но точно не знаю — где там, что там…»

…А потом уцелевшие стены, торчащие среди развалин, взлетели на воздух. И в тот же день бесследно исчез Роде с женой. (Найти их не удалось до сих пор.) В их квартире нашли только свидетельство о смерти, где сообщалось, что супруги Роде «скончались от кровавой дизентерии с признаками тифа». Свидетельство подписал немецкий врач Пауль Эрманн. Следствие без труда установило, что в Кенигсберге никогда не существовало врача с таким именем и что супруги Роде не похоронены ни на одном из городских кладбищ…

Существует версия, что супругов Роде отравили «вервольфы», диверсанты, оставленные в городе немецкой разведкой. Известно, что во главе кенигсбергских вервольфов стоял тот самый таинственный оберштурмбаннфюрер Рингель, который прибыл в город по заданию Гиммлера, чтобы эвакуировать ценности. Псевдоним его «Рингель» означает, кстати, «колечко»; под подобными именами скрывались агенты, занимавшиеся золотом, камнями, валютой.

Спустя десять лет после окончания войны профессор Брюсов (ныне покойный) получил письмо из ФРГ, от сына доктора Роде — Вольфганга.

«Не могу себе представить, чтобы мой отец допустил вывоз «Янтарной комнаты» из Кенигсберга. Мне кажется, что она находится в подвалах замка».

Вообще роль доктора Роде неясна. Вряд ли нацистские власти сняли с него ответственность за «Янтарную комнату» после того, как ее разместили в кенигсбергском замке. Следовательно, ему должна была быть известна ее дальнейшая судьба. Неизвестно также, зачем он остался в Кенигсберге. Не исключено, что он должен был выяснить, что известно советским властям. Может быть, он выполнял какую-то тайную миссию.

Кроме него, о месте, где спрятана «Янтарная комната», должен был знать его начальник — инспектор памятников и музеев города доктор Фрезе. Но он покинул Кенигсберг перед самым его взятием и исчез без следа.

Другой свидетель событий — Пауль Фейербрандт, хозяин ресторана, который помещался как раз в подвале замка, где осенью 1944 года спрятаны были ящики с янтарными панелями, показал на следствии, что, когда началась осада города, ящики еще были в замке.

Через пятнадцать лет после окончания войны, когда история «Янтарной комнаты» и ее безуспешных поисков вновь появилась на страницах прессы, редакция одной из западноберлинских газет получила письмо. Автор письма сообщал, что его отец, штурмбаннфюрер СС из Кенигсберга, незадолго до смерти часто рассказывал сыну о специальном задании, которое он выполнил по приказу высших властей рейха.

В конце 1945 года по распоряжению Гитлера и Гиммлера он отбыл на подводной лодке из Шефина в Кенигсберг с тем, чтобы спрятать партийный и правительственный архивы, картины, золото, брильянты и валюту. Из рассказа сын запомнил только названия улиц: «Штейндамм», «остров Кнайпхофф», «пассаж Кенингштрассе», «вокзал Норд-Баннхоф». И вот теперь, писал молодой человек, желая искупить вину отца, он передает в распоряжение редакции его записную книжку и еще кучу бумаг, содержание которых ему расшифровать не удалось.

На обрывках бумаги, в уцелевших рапортах часто повторяются слова: «Акция «Зелень» выполнена», «Взрыв дал результаты» и тому подобное.

Увы, на основе этих клочков вряд ли можно собрать информацию для новых поисков «Янтарной комнаты». Но для ее спасения нельзя оставлять без внимания даже самых мелких возможностей.

Такой возможностью могут оказаться и остатки немецкого транспортника «Вильгельм Густлофф», затонувшего 31 января 1945 года на Слупской Косе.

ПОИСК ВЕДУТ ПОЛЬСКИЕ АКВАЛАНГИСТЫ

Всегда, когда ищут исчезнувшее сокровище, тут же находятся свидетели, которые кое-что видели, а что-то домыслили. Гдыньский таксист Богушевич, работавший во время войны в порту, утверждает, что сам видел с палубы стоящего рядом с «Вильгельмом Густлоффом» буксира, как на транспортник грузили ящики, в которых, несомненно, находилась «Янтарная комната». Это же подтверждал в свое время Эрих Кох. Таких свидетельств разной правдоподобности зарегистрировано в Польше свыше десятка. Неудивительно, что аквалангисты из «Акулы», студенческого клуба Гданьского политехнического института, решили проведать эту версию под водой.

31 января 1945 года вышел из Гдыни перегруженный сверх предела немецкий военный трапс-портник «Вильгельм Густлофф», гигант водоизмещением в 25 тысяч тонн. В его трюмы и на палубу набилось почти десять тысяч человек: военные, в основном офицеры, и гражданские чиновники. В их чемоданах хранилась «военная добыча», самое ценное, что удалось увезти с оккупированных территорий.

Море было единственным путем для бегства, поскольку на суше из-за стремительного наступления советских и польских войск шансов не оставалось. «Густлофф» охраняли военные корабли. Но на Слупской Косе советская подводная лодка С-43, пройдя под кораблями конвоя, торпедировала транспортник. Он пошел ко дну так стремительно, что спаслось всего 922 человека.

В лоциях Гданьского морского управления остатки «Густлоффа» зарегистрированы как «навигационная помеха № 73». Корабль лежит на глубине шестидесяти метров, в двадцати морских милях к северу от маяка Стило, за пределами польских территориальных вод.

Интерес к затонувшему «Густлоффу» проявляли с самых первых послевоенных лет многие люди и организации в разных странах. Ходили упорные слухи, что в трюмах транспортника скрывается среди прочих ценных грузов и «Янтарная комната».

Аквалангисты из студенческого клуба «Акула» сокровищ в трюмах не обнаружили, зато сильных впечатлений оказалось больше чем достаточно. Двухсотметровый остов полон скелетов в остатках немецкой формы. В носовом трюме одна вода. В центральном трюме нашли тоже немного: боеприпасы, проржавевшее оружие, запасные части. В самые нижние трюмы попасть, однако, не удалось. Но надежды на то, что именно там могут находиться ящики с «Янтарной комнатой», очень малы. Студенты из «Акулы» еще раз внимательно изучили все сообщения о ящиках, которые грузили на борт «Густлоффа», и пришли к выводу, что информация малоубедительна. К примеру, в трюме корабля аквалангисты видели подобные ящики, но в них были запасные части к судовому двигателю. Так что свидетели могли видеть, как грузят на транспортник большие плоские ящики, но кто знает, что там находилось?

Кроме того, из разломившегося после торпедной атаки на три части гигантского корабля груз мог пойти ко дну еще раньше, чем «Густлофф» перевернулся. И наконец, не следует забывать о том, что в первые месяцы 1945 года порты Гданьска и Гдыни покинули десятки и даже сотни немецких транспортных кораблей. Многие из них не избежали судьбы «Густлоффа». И на одном из них могла находиться разобранная и запакованная в ящики «Янтарная комната».

При всем том «морскую» версию нельзя окончательно сбрасывать со счетов. Вполне возможно, что более подробные исследования затонувших у польскою побережья немецких судов принесут свои результаты…

Наконец, небольшая доля надежды остается на то, что находящийся в польской тюрьме Эрих Кох знает больше, чем говорил до сих пор.

ЧТО МОЖЕТЕ СКАЗАТЬ ВЫ, ЭРИХ КОХ?

С Кохом о «Янтарной комнате» говорили много раз, но обычно он ссылался на слабую память. Лишь как-то раз он разговорился чуть побольше с одним варшавским журналистом, часто посещавшим Коха в тюрьме.

«…Как-то раз Кох встретил меня необычайно оживленный. — Читали об этих поисках? — говорит он, указывая пальцем на заметку об экспедиции аквалангистов в «Трибуна люду». — Что еще за поиски? — спрашиваю его я, всячески стараясь казаться равнодушным. — Погиб, что ли, кто?

Некоторое время Кох смотрел на меня с сочувствием. Потом покрутил ус и произнес:

— Ну и ну, журналисты, сами пишете, сами не читаете… «Янтарную комнату» ищут, Да, если бы ее нашли, это была бы величайшая сенсация столетия.

Два года подряд Кох в беседах со мной возвращался к этой теме, но подробности, которые он сообщал, были общеизвестны. В конце концов он подтвердил версию, что сокровище спрятано где-то на территории Восточной Пруссии. Задание выполняла специальная группа СС, присланная из Берлина. Фамилию командира группы Кох не помнил.

Как-то во время одной из наших бесед с Кохом я выразил мнение, что, если бы Кох помог отыскать «Янтарную комнату», этим он снял бы с себя хоть часть вины за ее похищение.

Кох возмутился.

— А кто, как не я, спас это бесценное сокровище из лап Альфреда Розенберга? Если бы не я, он бы ее непременно захапал! Так что о какой вине может быть речь?

В другой раз Кох сам заговорил о «Янтарной комнате». В первых днях апреля 1945 года Коху позвонил тот самый офицер СС, имени которого он никак не может вспомнить. Офицер сообщил, что две наиболее ценные картины из собственной коллекции Коха спрятаны в бункере в квартале Понарт. Там же, сказал офицер, где и другие произведения искусства.

— А не было там «Янтарной комнаты»? — спрашиваю я.

— Тот эсэсовец со своими людьми долго с ней возились, но, когда все попытки вывезти «комнату» в рейх провалились, им, конечно же, не оставалось ничего другого, как спрятать ее…»

ЛЕГЕНДЫ И НОВЫЕ ВЕРСИИ

Умерший эсэсовец, рассказавший своему сыну о тайной миссии, якобы знал место, где спрятана «Янтарная комната». Не исключено, впрочем, что все эти версии «подбрасываются» только для того, чтобы увести поиски по ложному следу. Может быть, «опекает» до сих пор сокровище семейство Роде. Малоправдоподобно, но, тем не менее, не исключено, что из осажденного Кенигсберга удалось прорваться какому-то судну, где-то в море груз приняла подводная лодка, а потом сокровище оказалось на другом континенте. А может быть… версиям нет числа.

Но ни одной из них нельзя пренебречь, если мы хотим, чтобы похищенный шедевр вернулся на свое место в Пушкине под Ленинградом.

(Юзеф Снечинский. По следам «Янтарной». — «Вокруг света», 1976, № 5)