3.1. Взаимоотношения Российского правительства и Запорожской Сечи в сер. XVII – кон. XVIII вв

Устойчивые дипломатические отношения между Россией и Запорожской Сечью стали складываться с середины XVII в. До 1648 г. Запорожская Сечь существовала достаточно самостоятельно и представляла собой базу для борьбы южно-русского населения против польско-литовского угнетения. Однако с момента образования Гетманщины роль Сечи в таком сопротивлении снижается. После Переяславской рады 1654 г. Запорожская Сечь была признана одним из казачьих войск России и стала получать официальное жалование от царя. Сечь стала обладать широкой автономией в рамках Гетманщины и напрямую подчиняться малороссийскому гетману. Сохранялась и традиционная система самоуправления запорожцев, а также расширилась северная территория войска до рек Самары и Орели[228]. Такие условия позволяли запорожцам противостоять усилению власти малороссийского гетмана, претендовавшего на управление самой Запорожской Сечью.

В Запорожскую Сечь продолжали бежать недовольные своим положением разные слои населения Украины. Таким образом, в Сечи продолжали накапливаться силы, позволившие запорожцам играть особую роль в период так называемой Руины, которая по своей сути являлась гражданской войной на территории Малороссии (Гетманщины) с 1657 по 1687 гг. Так, в 1657 году запорожцы во главе с кошевым атаманом Я. Барабашем подняли восстание из-за того, что они не были приглашены на раду, избравшую гетманом И. Выговского. Запорожская Сечь с этого момента усилила свою обособленность, сохраняя статус военно-государственного образования. Российское правительство поддержало это восстание, благодаря чему, опираясь на поддержку Москвы, Запорожской Сечи и простого народа, гетманом Левобережной Украины стал И. Брюховецкий[229]. В Запорожье находили поддержку и другие украинские лидеры, например, П. Суховеенко (Суховей), отстаивавший идею подчинения Украины Крымскому ханству, и П. Иваненко (Петрик), который, опираясь на Крым, стремился к независимости Казацкого государства (Украины).

Следующий этап в истории Запорожской Сечи ознаменовало Андрусовское перемирие 1667 года между Россией и Речью Посполитой. По условиям этого перемирия над Сечью устанавливался совместный протекторат, договаривавшихся стран – России и Речи Посполитой[230]. Это позволило Запорожской Сечи сохранять обособленный военно-государственный статус. Такое условие ярко характеризует природу Запорожской Сечи, которая могла опираться на разные страны для сохранения своей самостоятельности. Взаимодействия Сечи и Польши мешали подчинению запорожцев России. Так, например, гетман Самойлович упрекал запорожцев «за недоставку ему польских инструкций, присланных в Сечу»[231].

В этот же период времени прослеживается взаимодействие запорожских казаков с крестьянско-казацким войском С. Разина, организовавшего восстание на Дону в 1667–1671 гг. В войско С. Разина вступило много запорожцев, но массовой поддержки со стороны Сечи восставшие не получили. Объяснение этому можно найти в политической ситуации, которая сложилась на Украине, постоянной татарской угрозе, а также в социальных противоречиях в самой Запорожской Сечи, где проходила борьба между казачьей беднотой и богатыми казаками, влиявшими на старшин[232].

С 1686 Запорожье переходит в подданство России в соответствии с условиями «Вечного мира»[233]. И с этого момента активизируется борьба запорожских казаков за свои вольности. Интересно, что для этой борьбы запорожцы использовали поддержку Крыма, который представлял собой их вечного врага, но без которого и Запорожская Сечь не могла существовать такой, которая нам известна. Поддержка велась также со стороны поляков и турок. Российское правительство должно было реагировать на это. Еще до подписания «Вечного мира» с Речью Посполитой царь Федор Алексеевич в 1682 году отправил кошевому атаману К. Волошанину грамоту «с запретом списываться с крымским ханом и обращаться, в случае надобности, с жалобой на мусульман к гетману Самойловичу»[234]. В период правления малолетних Иоанна и Петра Алексеевичей неоднократно посылались подобные грамоты запорожцам, призывая их присягнуть на верность. С грамотами высылалось и денежное жалование[235]. Но запорожцы ради своей выгоды часто переходили на сторону крымчан, что подтверждается письмами казаков[236]. В 1693 году, например, запорожцы своевольно заключили мир с крымским ханом[237]. За такое непостоянство запорожских казаков упрекал в своих письмах гетман И. С. Мазепа[238].

К концу XVII века Запорожская Сечь продолжала отстаивать свои интересы, опираясь на страны, предлагавшие более выгодные условия, хотя запорожцы официально числились поддаными России.

XVIII век для Запорожья начался с все более нарастающего обострения отношений с Россией. Запорожцев беспокоили царские мануфактуры селитренников на подконтрольной Сечи территории, а также строительство русских крепостей по Днепру: Новобогородицкой и Новосергеевской. В своем научном труде И. В. Бенку[239] приводит ряд архивных источников, связанных с развитием этих противоречий[240]. Так, запорожцы в ответ на требования Петра I возобновить прошлые отношения с Россией, разорили селитренные мануфактуры по реке Самаре за неуплату налога в Запорожскую Сечь. Такое обострение отношений связано с именем кошевого атамана К. Гордиенко. Гетман И. С. Мазепа прилагал немалые усилия, чтобы сместить его с должности кошевого атамана[241]. Но в условиях запорожской системы самоуправления это было практически невозможно. И. С. Мазепе все же удалось настроить запорожцев против К. Гордиенко, и в 1703 году они избрали нового кошевого атамана – Крису[242]. Однако уже в следующем году К. Гордиенко снова стал кошевым атаманом. Он продолжил свою политику обособления Сечи, не подчиняясь гетману. И. С. Мазепа даже жаловался на такое отношение боярину Ф. И. Головину[243]. Гетман боялся объединения запорожцев с закрепощенными крестьянами, что могло породить восстание, подобное восстанию С. Разина. И. С. Мазепа писал об этом так: «…чуть не вся Украина тем же запорожским духом дышит…»[244].

Болезненным для запорожских казаков был и вопрос о демаркации границ России и Турции, так как он затрагивал запорожские земли. Первая попытка проведения демаркации пришлась на 1704 год. На юг был направлен думный дьяк Е. Украинцев. Его сопровождали гетманские старшины Г. Карпович и Д. Максимович. Они изучали местность, где должна была пролегать граница, и обсуждали условия размежевания с турецкими представителями[245]. Однако размежевание границы провести не получилось, так как компромиссных решений не было найдено. Российская сторона столкнулась с недовольством запорожского коша. Свое возмущение по вопросу демаркации выражали не только запорожцы, но и крымские татары и ногайцы[246]. Каждый видел в спорных землях свои владения. Кроме того, для запорожцев были выгодны расплывчатые границы, так как неопределенное юридическое положение сохраняло преимущества буферной зоны, одного из условий, поддерживавших существование Запорожской Сечи. Но демаркация границ с Турцией была необходима для политических целей Петра I. Царь не хотел ухудшения отношений с Турцией, опасаясь получить нового военного противника. помимо Швеции. Поэтому в своих письмах к Е. Украинцеву из Курляндии он давал указания непременно завершить процесс демаркации, пусть даже ценой территориальных уступок[247]. Е. Украинцев освещал ход переговоров с турецкими представителями в ответной переписке[248]. И уже 22 октября 1705 года разграничение границ было завершено. Запорожцы потеряли земли вокруг Кизикермена и часть земель между реками Днепром и Бугом, которые они считали своими[249]. Это событие нанесло серьезный удар по политическому престижу Запорожской Сечи и оказало негативное экономическое воздействие. Возможно, именно в этих обстоятельствах кроется причина будущего сближения К. Гордиенко со своим врагом И. С. Мазепой.

Обострение отношений с Россией связано еще и с тем, что в начале XVIII в. сечевики не могли обходиться только московским жалованием, поэтому и не могли отказаться от грабежа, захвата и продажи пленных. Усиление России также способствовало в начале XVIII в. созданию условий для сближения Запорожской Сечи с Крымом и Турцией. Все это четко укладывается в последовательность действий запорожцев, стремившихся сохранить свою обособленность. Измена гетмана И. С. Мазепы только способствовала этим процессам.

Петр I после измены гетмана, опасаясь измены и со стороны запорожцев, сам написал две грамоты в Сечь в 1708 году, стараясь привлечь казаков на свою сторону. К первой грамоте прилагалось жалование, которое было увеличено на 12 тысяч рублей, а также новые войсковые клейноды (символы власти казачьих старшин)[250]. Жалование и клейноды были приняты казаками, но твердых заверений в верности царь так и не получил. К. Гордиенко же в конце 1708 года начал переписку с И. С. Мазепой и польским королем[251]. Главным его требованием было сохранение вольностей запорожских за измену русскому царю. Все это происходило в условиях русско-шведской войны. Но измена всё же произошла.

Анализ приведенной дипломатической переписки позволяет нам сделать вывод о том, что для запорожцев было важнее сохранить свой сложившийся к тому времени образ жизни, свои вольности и свою систему самоуправления, чем окончательно присоединиться к России. Хотя запорожцы были большими сторонниками союза Правобережной и Левобережной Украины, Запорожской Сечи и России. Об этом свидетельствует письмо 1662 года, содержащее ответ на происки правобережного гетмана П. Тетери, поддерживаемого польским правительством. Казаки уличали гетмана в отступничестве и от имени всего Запорожья советовали ему «…преклониться и вместе с нами вполне оставаться в непоколебимом и святом благочестии и в союзе с высокодержавнейшим православным и милостивым московским государем, Алексеем Михайловичем»[252]. Очевидно, что запорожцы хотели равного союза. Правители Речи Посполитой, Турции, Крымского ханства предлагали запорожцам сохранение их вольностей и только благодаря этому имели успех в отношениях с Запорожской Сечью. Россия же, наоборот, старалась ограничить самостоятельность Сечи.

После отъезда К. Гордиенко в Сечи вспыхнуло восстание, и запорожцы выбрали нового кошевого атамана П. Сорочинского. Представителям К. Гордиенко было объявлено, что Сечь за действия бывшего кошевого атамана не несет ответственности. Был направлен призыв запорожцам, ушедшим с К. Гордиенко вернуться[253]. Однако П. Сорочинский также повел антирусскую политику[254].

Петр I отреагировал на измену Запорожской Сечи в 1709 году энергичными действиями. Он послал грамоту новоизбранному гетману И. Скоропадскому, в которой извещал его об измене запорожцев и приказывал войскам разорить Чертомлыцкую Сечь[255]. 14 марта царские войска вступили в Сечь, но многие запорожцы смогли бежать. Впоследствии они обосновались на территории Крымского ханства в Алешках. Земли запорожцев же приписали к Миргородскому полку Гетманщины.

По Прутскому миру между Россией и Турцией 1711 года расположение запорожцев было закреплено в Алешках, где им давались привилегии на промыслы, и разрешалось свободное перемещение в Крыму[256]. Однако на деле положение казаков было очень тяжелым. Им запрещалось возводить укрепления и иметь пушки. Были часты злоупотребления со стороны властей. Торговля с Россией для запорожцев была прекращена, а также прекратился приток беглецов[257]. Неудивительно, что запорожцы практически сразу же начали осуществлять попытки вернуться. Так, уже в 1715 была осуществлена первая попытка: запорожцы направили грамоту гетману И. Скоропадскому с оправданиями своих поступков[258]. В отношении прошений запорожцев и Петр I, и Екатерина I оставались непреклонными. Они также старались усложнить, и без того трудную жизнь запорожским казакам. В том же 1715 году Петром I была подписана грамота «о свободном пропуске торговых крымских людей, кроме запорожцев»[259]. А в 1725 году генерал-майору Чернышову для управления Азовской губернией предписывалось не пропускать запорожцев для торговли[260].

Положительные тенденции в отношениях России и запорожцев, находившихся на территории Крымского ханства, начинают складываться в конце 20-х годов XVIII в. В период правления Петра II запорожцы устроили восстание в Алешках 1728 года, в результате которого свергли К. Гордиенко[261]. Казаки вернулись на территорию бывшей Чертомлыцской Сечи и начали налаживать отношения с Россией. Так, новоизбранный кошевой атаман Малашевич в 1729 году от имени всех запорожцев написал князю Голицыну письмо с прошением принять казаков в подданство России[262].

Статус запорожских казаков, пребывавших на территории России, продолжал оставаться неопределенным, пока в 1731 году граф фон Вейсбах, возглавлявший украинскую линию укреплений, не предложил использовать запорожцев как основную силу для зашиты южных границ от нападения крымских татар. 31 августа 1733 императрица Анна Иоанновна простила измены запорожцев и подписала грамоту о согласии принять Запорожскую Сечь под протекцию России[263]. В подданство России с принятием присяги перешло 7268 запорожских казаков[264], которые основали Сечь на реке Подпильной. Эта Сечь стала известной как Новая. Крымское ханство требовало верности от своих бывших подданых, угрожая разорением. Запорожцы же, подтверждая свою верность России, написали письмо графу фон Вейсбаху с просьбой о наставлении: «как бы нам по разсуждению полского сукурса с ханом крымским поступать»[265]. Фон Вейсбах советовал им отвечать, что запорожцы «издревле рожденние Российские подданые» верные царице, которые будучи свободными людьми, решили вернуться в родные земли[266].

Новая Запорожская Сечь начала получить снабжение и ежегодное жалование от Российский империи. В 1735 году после крымского похода запорожцы помимо годового жалования в размере 20000 рублей получили 2000 кулей муки, а также для кошевого и его свиты выделялось дополнительно 490 рублей и по ведру вина[267]. Казакам запрещались дипломатические сношения с Турцией и Крымским ханством[268]. Запорожцы получали право на традиционное самоуправление и неприкосновенность вольностей. Сечь возвращала свои земли, воссоздавалось деление на паланки. Дополнительно запорожцы получали привилегии на рыбные ловы и другие промыслы[269]. Таким образом, произошло полное воссоздание Запорожской Сечи, во внутренние дела которой Россия обещала не вмешиваться.

Восстановившись, Запорожская Сечь начала оправдывать замыслы фон Вейсбаха. Запорожцы активно участвовали в русско-турецкой войне 1735—1739-х годов, внеся сушественный вклад в победу[270]. По Белградскому мирному договору от 18 декабря 1739 года и дополнительной Нисской конвенции этого же года Турция отказалась от всех притязаний на запорожцев и их земли[271]. 26 августа 1741 года была подписана еще и Константинопольская конвенция. По ее положениям Запорожская Сечь окончательно оказалась в подданстве России со всеми ее вольностями и владениями «даже и по части земского владения»[272]. Это правовое основание уже тогда давало правительству России возможность ликвидировать Сечь. Но Россия стала заниматься этим постепенно, понемногу ограничивая внутреннюю самостоятельность Запорожской Сечи. Такие действия свидетельствуют о гибкости российских властей, которые продолжали терпеть фактическое государственное образование на своей территории 34 года.

Итак, Россия начинает постепенно проводить политику уравнивания запорожцев с остальным населением страны. Ограничение суверенитета Запорожской Сечи началось еще в 1736 года со строительства Новосечинского ретраншемента в пределах самой сечевой крепости. Хотя официально это делалось с целью оказания помощи казакам от нападений крымских татар и турок. Кроме того, военные посты были устроены на месте старой Сечи[273]. Правительственный указ прямо называл причину строительства этих укреплений: «для смотрения за своевольными запорожцами»[274]. В 1750 году Запорожская Сечь поступила в подчинение к малороссийскому гетману и киевскому генерал-губернатору, а уже в 1756 году она стала подчиняться Правительственному Сенату[275]. Все это сильно ослабило дух запорожского товарищества. Однако запорожцы продолжали сопротивляться. Стараясь сохранить свою самостоятельность, они устраивали беспорядки, часто переизбирали старшин, укрывали беглых и гайдамаков (правобережных повстанцев, разбойников).

С середины XVIII века начинают нарастать противоречия, связанные с границами земель Запорожской Сечи. Эти противоречия усугублялись из-за того, что у запорожцев не было грамоты с указанием точных границ их владений. Разумеется, они старались ее получить от российских властей. По этой проблеме казаки обращались к правительству в 1746, 1748, 1752, 1753, 1755, 1756 годах[276]. Но правительство не стремилось ее решать, так как это входило в логику уменьшения самостоятельности Сечи. Все это приводило к конфликтам запорожских казаков с жителями Старо-Самары (Новобогородицкой крепости), наceлением новослободских полков и новосербскими поселенцами, занявшими в 1752 году северо-восточные и северо-западные части запорожских земель. Исконные земли Запорожской Сечи постепенно стали уменьшаться. Однако запорожцы продолжали отстаивать свои земельные права до самой ликвидации Запорожской Сечи. Так, даже в 1774 году запорожцы подвергали нападению Елисаветградскую провинцию. В рапорте киевского генерал-губернатора и кавалера Воейкова, направленном в Сенат, отмечалось, что казаки, «наезжая немалыми толпами в Елисаветградскую провинцию, причиняют жителям несносные обиды, побои и грабительства, много людей с имуществом и скотом оружейною рукою выгоняют в свои слободы, разсевая при том слухи, что в нынешнее лето всю состоящую под Елисаветградскую провинцию землю получат в свое ведомство…»[277].

Возникали проблемы и с финансированием. До 1753 года оно оставалось неизменным[278]. На каждый курень выходило по 140 рублей в год[279]. Прошения запорожцев об увеличении жалования результатов не давали. Только за воинские заслуги направлялись надбавки[280]. Это приводило к росту недовольства простых казаков, получавших самое небольшое финансирование. К осложнениям приводили и злоупотребления запорожских старшин, которые старались не отчитываться перед войсковой радой. Старшины отбирали себе львиную долю жалования, бесконтрольно обращали в свою собственность большую часть поступлений от зимовников, таможенных сборов, промыслов. Они также установили обычай давать им «ралець» (подарок) два раза в год (на Рождество и Пасху) от сечевых ремесленников и торговцев[281]. В зимовниках работали молодчики основной массой из необеспеченных запорожских казаков[282]. Таким образом, казачья серома (беднота) оказалась в очень сложной ситуации. Серома формально имела равные права с богатыми казаками, но фактически этого равенства не существовало. Присущий сечевикам аскетизм остался только у сиромых, но он был по большей части вынужденным. В период Новой Сечи богатые казаки стали отправлять на службу и военные походы вместо себя наймитов[283]. Так, например, поступал и казак Грицко Нечеса (светлейший князь Григорий Александрович Потемкин-Таврический), которого официально запорожцы приняли в свои ряды. Г. А. Потемкин считал для себя честью являться запорожским казаком, но это было лишь формально. Подобным образом поступал и Михаил Илларионович Кутузов – казак Крыловского куреня[284]. Все это приводило к многочисленным бунтам волнениям казачьей бедноты и посполитых в 1749, 1754, 1761, 1764, 1768, 1769 годах[285]. Очевидно, что рыцарские традиции на Запорожье уже были практически изжиты.

В таких условиях, во избежание измены со стороны Запорожской Сечи, в 1751 году дипломатическая переписка с Крымом и Турцией была запрещена даже малороссийскому гетману К. Г. Разумовскому[286]. В 1753 году создавались пограничные караулы на южных границах Запорожья[287]. С 1754 года в Запорожской Сечи начал действовать правительственный агент – сотник Миргородского полка Зарудный, его сменил майор Федцов[288].

Создав систему наблюдения за деятельностью Запорожской Сечи, правительство стало вмешиваться во внутренние дела сечевиков. 19 июля 1753 года Елизавета Петровна подписала грамоту, запрещавшую запорожцам избирать своевольно кошевого атамана[289]. Сечевики это распоряжение не исполняли, обходя его. В объяснениях К. Г. Разумовскому запорожцы указывали на то, что переизбираемые кошевые атаманы «сами не хотели» оставаться в этой должности[290]. Чтобы изменить ситуацию в 1761 году вышел указ Сената, запрещавший избрание старшин, самостоятельный суд, укрывательство гайдамаков[291]. Документ также содержал угрозу переселения запорожцев на Волгу за неподчинение. Для исполнения указа в Запорожскую Сечь были направлены специальные чиновники. В соответствии с этим указом в этом же году были сняты с должностей кошевой атаман А. Белицкий и судья Ф. Сохацкий[292].

Для Запорожской Сечи был очень важен вопрос торговли с Россией, которую затрудняли высокие таможенные пошлины. Но российское правительство решением этого вопроса не занималось. Попытки решить эту проблему осуществлялись в 1763 году[293], но лишь в 1775 году вышел указ о беспошлинной торговле с Россией[294].

Становится очевидным, что после возвращения запорожцев под протекцию России, их интересы начинают ограничиваться и притесняться. В таких условиях не могли не происходить процессы формирования альтернативных центров притяжения запорожских казаков и тех, кто готов был к ним присоединиться. Рассмотрением проблемы образования запорожских общин за пределами территории, подконтрольной Запорожской Сечи в 1740–1760 гг., занимался В. Мильчев[295]. Им были выявлены три таких оппозиционных центра: Бахчисарай и его окрестности, территории возле Каменного Затона и Прогноя, Очаковские Степи.

Первые две группы запорожцев располагались на крымских землях, и их образование в большей степени связано с экономическими причинами и колонизацией, разрешенной крымскими властями. Однако бахчисарайские запорожцы использовались в политике Крыма для привлечения сечевиков на свою сторону. Этому способствовали и старшины из окружения И. С. Мазепы и К. Гордиенко. И российскому правительству приходилось решать этот вопрос. В 1746–1747 и 1752 годах российскими посланцами А. Неплюевым и О. Обресковым были проведены переговоры с турецкой стороной. Для решения возникшей проблемы российская сторона предлагала установить институт консульства в Бахчисарае. Но Турция категорически отвергла это предложение[296]. Проблема осталась нерешенной и стала представлять скрытую угрозу. Таким образом, уже в сентябре 1755 года в рапорте секунд-майора Миронова, направленного в Крым для передачи писем, на имя киевского вице-губернатора И. Костюрина мы видим сообщение о попытке Мировича и Нахимовского, сбежавших в Бахчисарай после неудачного мятежа И. С. Мазепы, установить связь со знакомыми сечевиками. Ими были направлены письма в Запорожскую Сечь с призывами выйти из подчинения России[297]. В этом же месяце И. Костюрин направил в Сенат новые данные, полученные от прапорщика Хорватского гусарского полка С. Живановича, о 119 запорожцах, перешедших турецкую границу и направивших посланников к крымскому хану. Они просили принять их под протекцию[298].

О дальнейшей судьбе бахчисарайских запорожцев мы не встречаем архивных свидетельств. Однако можно предположить, что часть из них стали мирными крымскими жителями, а другая часть соединилась с запорожцами в Задунайской Сечи после 1775 года.

Запорожцы, осевшие в окрестностях Каменного Затона и Прогноя, именовались в Турции «гюрунами»[299]. Они не подчинялись ни Запорожской Сечи, ни Крыму и вели мирную хозяйственную деятельность. Во время русско-турецкой войны 1768–1774 гг. сечевики подчинили их власти коша, сформировав Прогноинскую паланку.

Для нашего исследования наибольший интерес представляет третий самостоятельный запорожский центр, так как именно он стал использовать буферную территорию между тремя государствами практическим образом. Он стал настоящей головной болью для России, Турции и Польши. Неудобства он доставлял и сечевой администрации. Этот центр воплотил в себе историю, схожую с историей Запорожской Сечи, но меньшего политического уровня. На примере этого образования мы можем взглянуть на особенности международного положения Запорожской Сечи путем проведения аналогий.

Четкого месторасположения, рассматриваемая нами группа обособившихся запорожцев не имела. Она действовала в низовьях Южного Буга в самой непосредственной зоне соприкосновения границ Речи Посполитой, Российской и Оттоманской империй. Самостоятельный казачий центр в Очаковских степях был замечен еще Е. Украинцевым. Летом 1705 года он проводил работы по демаркации границ между Запорожской Сечью и Очаковом. И уже тогда в его донесениях мы находим сведения о наличии между реками Южный Буг и Ингула большого числа запорожцев и присоединившихся к ним «лихих людей», которые занимались грабежами и угоном скота у ногайцев и жителей Очакова с окрестностями[300]. Но наибольшая активность этих запорожских ватаг стала проявляться после русско-турецкой войны 1735–1739 гг. Связано это с тем, что граница между Оттоманской и Российской империями наполнилась форпостами и караулами, создавались паспортная и таможенная системы. Прежний вольный образ жизни запорожских казаков был существенно ограничен. А сечевая администрация, состоявшая на тот момент из материально благополучных старшин, под давлением российских властей была вынуждена бороться с гайдамакством. Нами уже отмечалось сильное материальное расслоение в среде запорожских казаков, из-за которой часто возникали бунты сиромы. Сечевая беднота уже не видела многих прежних идеалов, которые привлекали ее в Запорожье. Все это привело к тому, что часть запорожцев стала уходить в новые еще неосвоенные земли северо-восточной части Очаковских степей, которые, хотя и формально принадлежали Крыму, но практически им не контролировались. Начали формироваться новые обособленные поселения запорожцев. В июле 1755 года генерал-майор И. Глебов, командовавший Новосербским корпусом, направил рапорт в Сенат, который содержал жалобы турецкой стороны на рассматриваемую нами группу запорожцев, совершавших набеги на окрестности Очакова. И. Глебов указывал и их месторасположение – устье Южного Буга[301]. Расположение казаков на турецкой территории, защищало их от преследования со стороны России и Польши. А местные турецкие власти не могли справиться с ними. И запорожцы-гайдамаки стали постоянно устраивать нападения на турецкие территории[302]. Россия не брала на себя ответственность за действия гайдамаков. Однако И. Глебов в переписке с очаковским пашой соглашался, что гайдамаками Очаковских степей могут быть выходцы из Запорожья[303]. Он же в своем отчете перед Сенатом в декабре 1755 года указывал на связь гайдамаков с запорожскими зимовниками, отмечая, что без помощи зимовчан с гайдамакством было бы быстро покончено. Исходя из такого положения вещей, И. Глебов дал распоряжение кошевому атаману провести проверки приграничных зимовников. А организовывать и контролировать проверки должны были зажиточные старшины[304]. Гетман Разумовский в феврале 1756 года представил в Сенат свой план наведения порядка в запорожских зимовниках. Он предлагал выдавать специальные билеты жителям зимовников, для выявления пришлых лиц[305].

Запорожцы-гайдамаки в середины 1750-х годов сильно укрепились в занятых ими землях. Однако, на наш взгляд, им не хватало объединяющей идеи и сильного лидера, который мог создать аналог Запорожской Сечи, сформировав четкую структуру управления. Поэтому имели место быть случаи возврата гайдамаков в Запорожскую Сечь. Так, например, в феврале 1756 года в Сечи оказалось 50 перебежчиков. Запорожские старшины приняли их. Бывшие гайдамаки принесли покаяние, были прощены и приведены к повторной присяге[306]. Такое поведение сечевой администрации объясняется боязнью новых бунтов сиромы. Также отметим, что некоторые старшины сами были связаны с гайдамаками[307]. Так, например, паланковый полковник Таран в 1756 году попал под судебное расследование. Он был обвинен в получении части добычи от гайдамакской ватаги[308]. Связаны с гайдамаками были и многие сечевики. По данным проведенного в Речи Посполитой расследования 1757 года, которые были направлены в российский Сенат, 474 сечевика были уличены в таких связях[309].

К 1760 году запорожцы-гайдамаки усилились настолько, что попытались закрепиться еще северней. 200 казаков стали совершать вылазки на польские территории[310]. Это заставило российское правительство плотнее заняться вопросом гайдамакства. Кошу было приказано зачистить Бугогардовскую паланку от гайдамаков. Но это не принесло никакого результата. Очевидно, что Запорожская Сечь была в этом вопросе предвзята. Поэтому правительство стало увеличивать число пограничных застав и использовать реестровых казаков из Гетманщины. Но все это не могло искоренить гайдамакства, так как гайдамаки могли скрываться за границей. Поэтому в 1761 году против запорожцев-гайдамаков была организована серия совместных экспедиций со стороны России, Турции и Польши. Это привело к прекращению существования отдельного центра запорожских казаков в Очаковских степях.

Таким образом, можно прийти к выводу о том, что оппозиционный центр запорожских казаков был выгоден Запорожской Сечи, но приносил ей много неудобств. Такое положение было характерно и для отношений российского правительства с самой Запорожской Сечью. Существование запорожцев-гайдамаков было не выгодно России, Турции и Польше. А Запорожская Сечь не могла и не хотела оказывать им существенную помощь, так как сама находилась в зависимости от России. Запорожцы-гайдамаки, как и Запорожская Сечь пользовались преимуществами расположения в буферной зоне. Их формирования были разрушены, благодаря совместным действиям сопредельных государств. Прекращение же существования Запорожской Сечи было обусловлено другими причинами, которые мы рассмотрим отдельно.

В 1762 году правительство России начало полномоштабные действия по устранению самоуправления Запорожской Сечи. 19 января этого года запорожцы заново принесли присягу уже на имя Екатерины II[311]. Заняв престол, Екатерины II направила кошевому атаману золотую медаль со своим изображением, которую он должен был носить во время исполнения своих официальных обязанностей[312]. Императрица также утвердила новые клейноды для Войска[313]. Вместе с этим ею ограничивались права запорожцев в избрании старшин[314]. Однако казаки не подчинились этому указу. За невозможность и неумение повлиять на запорожцев императрицей был смещен малороссийский гетман и учреждалась малороссийская коллегия, которую возглавил Г. А. Потемкин, совмещая эту должность с должностью генерал-губернатора всей Малороссии[315]. Затем Екатерина II лишила Запорожскую Сечь права устанавливать смертную казнь для преступников[316] и установила подчиненность сечевой церкви киевскому митрополиту[317]. Также императрица дала приказ сечевикам уничтожать гайдамаков и выдавать беглецов[318]. Помимо этого, с 1762 года запорожцам запрещался вывоз серебренных денег за пределы Запорожской Сечи[319].

Описанные нами реформы российского правительства поставили Запорожскую Сечь в критическое положение, окончательно надломив ее самостоятельность. В таких условиях запорожцы прожили до 1775 года. После занятия Запорожской Сечи российскими войсками 5 августа 1775 года был обнародован подписанный Екатериной II манифест об уничтожении «Коша верных казаков»[320]. Запорожская Сечь перестала существовать, а ее земли были присоединены к Новороссийской и Азовской губерниям. На эти земли распространялось общеимперское законодательство, а сами они были розданы русским помещикам.

Делая вывод из описанных нами взаимоотношений Запорожской Сечи и российской власти, можно отметить, что запорожские казаки до последнего старались бороться за свой исконный образ жизни, за свою внутреннюю самостоятельность. Это выражалось в отстаивании своей системы самоуправления, земель и привилегий. Однако после победы в русско-турецкой войне 1735–1739 годов российское правительство уже не видело оснований для сохранения привычного статуса Запорожской Сечи. И Россия гибко и постепенно стала снижать уровень внутреннего суверенитета Сечи. А после захвата Крыма Запорожская Сечь была окончательно ликвидирована. За Дунаем бежавшие запорожцы попробовали воссоздать Сечь, но без взаимодействия с Россией она очень быстро зачахла, а остатки казаков попросились вернуться в Россию.

Приведенное нами исследование взаимоотношений России и Запорожской Сечи середины XVII – конца XVIII веков позволяет сделать вывод о том, что в рассматриваемый период ход процесса освоения запорожских земель изменился под влиянием новых условий. Поэтому следует более детально провести анализ причин прекращения существования Запорожской Сечи с ее особой системой самоуправления. Следует, однако, заметить, что Россия выстраивала отношения и с другими казачьими войсками, в первую очередь с Войском Донским. И для большей глубины исследования следует провести сравнительный анализ систем самоуправления Запорожской Сечи и Войска Донского в контексте отношений с Россией в рассматриваемый нами исторический период.