ПЕРЕД АЛЬМОЙ

Вторая фаза сражения связана прежде всего с действиями Легкой дивизии. Им было тяжелее, ибо рассчитывать на свою артиллерию, в отличие от французской, было трудно. Со своих позиций 9-фунтовые английские пушки не могли обстреливать тяжелые русские орудия, безнаказанно истреблявшие английскую пехоту, по совершенно непонятным причинам остановившуюся в виноградниках. Англичане теряли строй, постоянно перестраивались — то ложились, то поднимались. «Наши пушки были слишком слабы, — писал своим родителям рядовой Хорн из Королевской конной артиллерии, — …поэтому укрепления пришлось брать ружьями и штыками».

Три английские батареи ничего не могли сделать, и пехота продолжала движение, будучи совершенно не прикрытой артиллерийским огнем. Вначале боя батарея Е вместе с батареями В и G своими пушками поддерживала продвижение бригады Ко- дрингтона в направлении русского укрепления. Именно ее орудия произвели первые выстрелы англичан на Альме. Вскоре стало понятно, что малая мощность британских пушек не позволяет им тягаться с артиллерией русской батарейной № 1 батареи 16-й артиллерийской бригады, тем более прикрытой эполементом. В артиллерийской дуэли погиб лейтенант Коккерилл, убитый ядром.

Но если бы только эти двенадцать орудий. В разгар атаки по приказу князя Горчакова справа и слева от позиции батарейной №1 батареи развернулись легкие № 3 и № 4 батареи 14-й артиллерийской бригады.^{659}

Уже после войны один из рядовых 33-го полка бригады Кодрингтона вспоминал: «…я ползаю между виноградными лозами и собираю виноградины, потому что мои запасы воды кончились час назад и мой рот пересох от соленой свинины, которая единственное, что я могу есть в течение всего дня. Русские отчаянно препятствуют нашему движению вперед, пули щелкают о листья винограда и поднимают грязь вокруг наших тел, …к счастью, есть дым и мы должны продолжать идти вперед, идти дальше… внезапно я теряю равновесие на берегу и скатываюсь вниз по семифутовому откосу, удерживая гроздь винограда в зубах… всплески от пуль окружают меня… трагическое зрелище скользит рядом со мной. Это мертвый солдат на спине с остекленевшими широко открытыми глазами и черным облаком, вытекающим из его живота…».

^{Солдаты 23-го Уэльского фузилерного полка — участники Крымской войны. Фото после 1865 г.} 

Очевидно, автор имел возможность испытать на себе всю «прелесть» картечного огня русской артиллерии.

Британцам, особенно малоопытным солдатам, впервые оказавшимся под выстрелами, пришлось тяжело. Часто их поведение провоцировало новые неоправданные потери. Что делает человек, когда вокруг него или рядом с ним оказываются разорванные тела, вырванные внутренности, конечности и прочие «прелести» торжества артиллерии? Он останавливается, это естественная реакция человека на подобное. Если хотите, психология. Остановившись, солдат или превращается в мишень, увеличивая потери, или, если успевает, прячется за ближайшее укрытие (часто просто ложится на землю), тем самым нарушая строй, ослабляя боевую способность подразделения.

Продвижение Легкой дивизии усложнялось еще и тем, что из виноградников приходилось постоянно выбивать засевших там русских стрелков, своим огнем достававших солдат из линейных рот.^{660}

Зато когда английским стрелкам удалось вытеснить их оттуда, немедленно подошла артиллерия, открывшая огонь по русским батальонам.^{661} Огонь велся на максимальной дальности, артиллеристы опасались накрыть собственную пехоту. Удачнее всех действовала батарея С Королевской конной артиллерии.

Видимо, только с подходом артиллерии на дистанцию верного выстрела англичанам удалось подготовить успешную атаку, завершившуюся взятием русской батареи.

Миф о том, что артиллерия полностью потеряла свое значение, оказывался несостоятельным. Генерал Бургойн вообще считал это величайшим заблуждением. И тому, по его мнению, было несколько причин. Прежде всего невозможность сделать из каждого солдата снайпера, способного вести точный и спокойный огонь на дистанции от 800 до 1000 м. Солдат середины XIX века, в основном, не обладал такими способностями производить баллистические вычисления, как современный (да и то не каждый). Потому уделом основной массы пехоты был огонь на дистанциях от 200 до 300 м (как, кстати, и сегодня, в эпоху автоматического оружия). В то же время артиллерия при всех ее недостатках могла гарантированно накрывать цель на предельных для стрелкового оружия дистанциях, используя разного типа боеприпасы.

Добавим сюда и психологическое воздействие. Потому Бургойн и считал, что тот генерал, который верил, что пехота, вооруженная винтовкой, сможет заменить артиллерию, глубоко заблуждался.^{662}

Неизвестно, сколько пролежали под пулями фузилеры, но постепенно огонь начал слабеть — как и стрелки, опустошив патронные сумки, начали отходить моряки. По одной версии, они не могли найти свои патронные ящики, что вполне возможно: по какому-то разгильдяйству моряки вышли на позицию, имея только носимый боезапас.

Солдаты Стрелковой бригады продвинулись вперед, а фузилеры, подгоняемые командирами, броском перешли Альму и, прикрывшись 10-футовым берегом, начали переводить дух. Склон обеспечивал некоторую защиту от огня русской пехоты и артиллерии.^{663} До изрыгающего смерть Большого редута оставалось еще не более 400 ярдов. Но физические и моральные силы были на исходе. Усталые солдаты, продвигаясь в густых зарослях виноградников, хотя потеряли всякий строй, все же чувствовали там хоть и призрачную, но защиту. Выйдя на открытый берег, они оказывались прямо перед орудийными стволами. Те, кто не находил в себе силы воли перейти через Альму, заползали обратно в кусты, где под свист пуль пытались утолить жажду свисавшими в изобилии виноградными гроздями.^{664}

Тем, кто был беспечен, доставалось. Едва подполковник Лоуренс с адъютантом лейтенантом Россом подъехали к высокому берегу реки, за которым лежали их стрелки, как под обоими были убиты лошади.^{665} Не рискнув и дальше демонстрировать безупречную храбрость, офицеры укрылись под берегом рядом с солдатами.

^{Бригадный генерал Кодрингтон. В сражении на Альме — командир бригады в Легкой дивизии. Фото Р. Фентона. 1855 г.} 

Бригадный генерал Кодрингтон, находившийся в интервале между 23-м и 33-м полками, изо всех сил старался взять в свои руки управление бригадой, находившейся к тому времени в 500–600 метрах от русской позиции. «Примкнуть штыки и вперед в атаку!!!» — громко кричал он. То же орали своим подчиненным командиры 7-го и 33-го полков подполковники Леси Ио и Блэйк, дублировавшие команды.

Для британской пехоты мелководная Альма стала непреодолимой преградой, переход через которую требовал большого мужества. О чем и сказал фузилер Гоуинг: «Скорострельность восточных и западных вражеских батарей была очень высокой, так что на подступах к гласису мы оказались окутанными клубами дыма и почти ничего не видели. Всего шестьсот ярдов отделяло нас от пушечных жерл; гром войны грохотал уж совсем близко, а смерть, как известно, любит толпу. Потери среди фузилеров как 7-го, так и 23-го полка были ужасны. И все же только смерть могла остановить эту прославленную пехоту. 14 орудий тяжелого калибра палили нам во фронт, другие обстреливали с флангов — в общей сложности около 42-х орудий сеяли смерть в наших рядах. Не счесть, сколько наших погибло, карабкаясь по скользким склонам холма, или срывалось под градом выстрелов вниз, или тонуло в водах Альмы».^{666}

Гоуинг несколько (и значительно) преувеличил число орудий, обстреливавших бригаду. Если бы Кодрингтона накрыл огонь семи батарей, то можно было бы смело вычеркивать все три полка из списков британской армии. Хотя и преуменьшать силу огня тоже не стоит. Гоуинг не говорит о 33-м пехотном герцога Веллингтона полке, которому атака батареи стоила большего числа офицеров, чем он потерял при Ватерлоо, за доблесть в котором и получил имя прославленного герцога, более известного своим сравнением пехоты с соломой и потому нещадно бросавшего ее в топку войны.

Веллингтон был настолько влюблен в 33-й полк, что его имя было дано части на годовщину сражения при Ватерлоо в 1853 г. 28 февраля 1854 г. полку вручили новое знамя с именем Веллингтона, его гербом и девизом, а на следующий день отправили на погрузку в Крым. Служить в полку считалось делом почетным, что привлекало туда определенную часть выходцев из знатных фамилий. Одного из них русская картечь отправила «в гости к Богу» недалеко от берега Альмы — это был и один из представителей наиболее породистой британской аристократии потомок герцогов Манчестерских (Монтегю) — 20-летний (родился 7 февраля 1834 г.) лейтенант Френсис Дю Пре.^{667}

^{Знамя 23-го Уэльского фузилерного полка с которым полк сражался на Альме. Из коллекции полкового музея Уэльского фузилерного полка.} 

Нужно сказать, что мужество не изменило младшим офицерам британской пехоты, под сумасшедшим огнем изо всех сил требовавших от солдат, искавшим любые укрытия, сохранять боевой порядок и продолжать движение. Вскоре ожесточение боя и стремление к победе овладели рядовыми солдатами, подавляющее большинство которых впервые в своей жизни оказалось под огнем, но никто из них не помышлял об оставлении поля боя.

В этой непростой ситуации 23-й Королевский Уэльский фузилерный полк потерял строй; даже полковое и королевское знамена, которые должны были постоянно находиться рядом, оказались порознь.

Генерал-майор Коннор вспоминал об этом позднее: «…При приближении к первому винограднику был получен приказ зарядить оружие. После этого мы двинулись по склону через виноградник, при этом я срывал грозди, чтобы облегчить свою жажду, поскольку день был необыкновенно жарким. Мы перешли реку, глубина которой в некоторых местах доходила до моих коленей… После пересечения реки лейтенант Анстротер, который нес Королевское знамя, сказал мне: «Полковое знамя и лейтенант Янг отсутствуют». Я ответил: чем быстрее мы доберемся до врага, тем меньшей опасности будем подвергаться, поскольку мы теперь находились под плотным ружейным огнем, и семь из наших офицеров, находившихся, к сожалению, рядом друг с другом, были именно тогда застрелены, среди них несчастный лейтенант Уильям Янг».^{668}

Добавим, что, кроме Янга, был убит и энсайн Джозеф Батлер, который нашел силы взять на себя рискованную роль знаменосца.

Давайте еще раз уточним, чтобы не было никаких вопросов, одну из проблем: кто брал русскую батарею? Этот эпизод Альминского сражения столь важен для британцев, что почти каждый из полков, бывший «в деле» 20 сентября 1854 г., в той или иной степени считает себя причастным к этому событию. Итак, батарею атаковали: 19-й полк «Зеленые Говарда» («отбившийся» от бригады Буллера), 23-й Королевский Уэльский фузилерный полк, 33-й герцога Веллингтона полк, отдельные группы 95го Дербиширского полка «Лесники Шервуда» («блуждающие форварды» вообще из другой дивизии, но умудрившиеся на Альме постоянно оказываться там, где нужно, и тогда, когда это было нужно) и, возможно, отдельные группы солдат 7-го Королевского фузилерного полка. При этом участие 33-го полка тоже подвержено сомнению самими англичанами. Например, на схеме, отображающей атаку русской батареи, «веллингтонцев» нет совсем. Там только 19-й (левый фланг), 23-й (центр) и 95-й (правый фланг) полки.^{669} Я могу предположить единственное, о чем речь подробнее пойдет ниже и что напрашивается после информации о том, что 33-й полк во время атаки потерял, как мы уже знаем, офицеров больше, чем при Ватерлоо: там просто некому было поднимать солдат и гнать их вперед. И когда три вышеуказанных полка совершали свой «последний и решительный» бросок к батарее, наследники герцога так и остались за скатами южного берега, откуда их вскоре «вычистили» штыки солдат Владимирского пехотного полка.

^{Сержант Люк О. Коннор в сражении на Альме. Рисунок из коллекции музея 23-го Уэльского фузилерного полка.}