КНИГА ШЕСТАЯ

О, солнце правды, воссиявшее над всеми, Христос!

Своим первым приходом мир искупивший, вторым же

Вместе с отцом уничтожишь ты землю; судья

Единственный, за все дела воздающий награды

Человеческому роду, в преступленьях погрязшему,

Тот светлый день, когда ты, свет этого мира,

Милостиво посетил нашу ограбленную церковь^а), благослови!

Да восхвалит тебя Мерзебург и возрадуется дарам твоим!

Пусть и дети его, и пастыри восстановленные

Воздают тебе верную благодарность от чистого сердца!

Славный король королей, прими лепет твоих,

Милостиво обрати взор с неба на Генриха, раба твоего,

И супругу верную его защити,

Воздав им за малые блага их великой наградой!

Пусть живёт душа Тагино в вечных чертогах,

А Вальтард и Геро^б) да здравствуют вплоть до блаженной кончины!

Пусть будут спасены Христом и взяты

В Елисейские края^в) все, кто тебя, Мерзебург, побужденьем

Благочестия справедливо и милосердно возвысил!

Первый над всеми из королей и наивысший ты, Бог,

Правь им^г), чтоб пребывал он под властью твоей,

Пусть стражи его следуют твоим предписаньям,

Враги же сил пусть лишатся и, обращённые, пусть вернутся к добру!

Милостив будь, я прошу, к разрушителю церкви^д);

Сверх того, также всем, кто пособлял преступленью,

Дай ты прощенье, дабы в веселье узрели они бы блаженство!

Город Вормс радуется в это же время

Своей возвращённой свободе^е), прежде в тени пребывавшей;

Ведь он подчинялся герцогов праву своих до сих пор.

Бурхард^ж), епископ, искренне счастлив средь знатных господ,

Что не боится он больше врагов

По соседству, далеко от них удалённый.

Герцогский замок стал уже светлым домом Господним Христовым,

Судей двуличных нынче клир унижает.

Сделал же это Генрих король, благочестьем блистая,

Выкупив церковь за личные деньги, Христу её возвращая.

Согласился с тем благочестивый и радушный герцог Отто^з),

Ради прелестного королевского дара отказавшись от своих притязаний!

Пусть же радуется по поводу этого каждый верующий!

1. (1.) По прошествии 1000 лет после спасительного рождения [Христа] непорочной девой, в 4-м году нового века, в начале 5-й его недели, в месяце феврале, который называют «очистителем», явилось миру светлое утро¹; ведь Генрих, Божьей милостью король, стремясь исправить ошибки своих предшественников, а себе заслужить вечное прощенье, устроив всё, относящееся к этому делу, согласно своему желанию, отправился во дворец², где всегда привык давать отдых телу, чтобы долгожданной пищей освежить там и свою душу. Созвав к себе всю знать королевства, он посохом архиепископа Тагино дал епископство святой Мерзебургской церкви своему капеллану, по имени Вигберт³, чем вернул этой церкви, радуясь её восстановлению, всё, что предшественник его дерзнул незаконно у неё отобрать. Согласие на это дал епископ Арнульф⁴, а также епископы Эйд⁵ и Хильдевард⁶, между диоцезами которых она была разделена; весь народ рукоплескал этому. С благочестивым ликованием Вигберт немедленно был приведен к своему престолу и в тот же день рукоположен архиепископом Тагино, совместно с братьями его по должности Хильдериком⁷ и Виго⁸, а также уже названными епископами.

2. (2.) Между тем Болеслав, охваченный яростью и побуждаемый графом Генрихом, сильно стеснил Баварию и всех её жителей. По этой причине король, осуществляя уже ранее объявленный поход, вторгся в область мильценов⁹, и, если бы не помешали ему обильный снегопад и внезапная оттепель, вся эта страна была бы опустошена и лишилась бы жителей. В печали вернувшись оттуда, он, расставив гарнизоны, оказал этим помощь маркграфу Гунцелину и прочим защитникам отечества. Придя затем в Мерзебург, он узнал от верных посредников, отправленных к нему Генрихом, что брат его¹⁰ бежал к венгерскому королю, ради обретения его милости, а сам Генрих сильно раскаивается в содеянном. Выслушав, хоть и неохотно, мольбы их, и особенно дорогих ему Тагино и герцога Бернгарда, он даровал названному графу свою милость, с тем, однако, условием, что, возвращая ему и его приверженцам земли и их жителей, самого графа будет держать под стражей, пока будет на то его воля. Итак, Генрих, полностью признавая себя во всём виноватым, обливаясь слезами, в одежде кающегося, сдался королю; по приказу последнего названный архиепископ доставил его в замок Гибихенштейн, где его рыцари день и ночь тщательно его стерегли. Там, среди прочих добрых дел, он однажды пропел разом весь Псалтырь, совершив при этом 150 поклонов.

3. (3.) Между тем король, не забыв о нарушении своих прав в Италии, созвал всех своих верных, чтобы отомстить за это, и решил сам отправиться туда с сильным войском в предстоящий пост¹¹. Уйдя из Мерзебурга и [придя] в Магдебург¹², он просил святого Маврикия о заступничестве его перед Богом и об успехе похода. Затем, пройдя через восточные районы Тюрингии и Франконии, он прибыл в Регенсбург. Имея там королевское совещание, он 21 марта, с одобрения всех присутствующих, передал своему вассалу и шурину Генриху¹³ герцогство вместе с символическим копьём. Затем, когда он достиг в пути Аугсбурга, его с почётом встретил и ввёл туда епископ этого города Зигфрид. Пробыв там всего две ночи, он любезно попрощался с королевой, разрешив ей отбыть в Саксонию и поручив [заботам] своего любимца Тагино. Сам же, вместе с войском, добрался до места под названием Тингау¹⁴. Здесь перед королём предстал его брат, господин Бруно, вместе с венгерскими посредниками; дав ему свою милость, король милостиво принял его. Я также, по просьбе архиепископа Тагино, пришёл в названный город, а затем вместе с ним вернулся. Мы прибыли в Гернроде и торжественно справили там вместе с почтенной аббатисой Хатуи Вербное Воскресенье¹⁵; королева, придя в среду в Магдебург, отпраздновала здесь Вечерю Господню и последующий праздник Воскресения Господня¹⁶.

4. (4.) Король же, испытав по пути многие трудности, пришёл в город Триент и отпраздновал там Вербное Воскресение¹⁵, разрешив своему утомлённому чрезмерными трудами войску немного отдохнуть во время этого высокого праздника. Король Ардуин, узнав о его прибытии, пришёл в сильное волнение и отправил к названным выше укреплениям¹⁷ испытанных послов; сам же, собрав войско, стал лагерем на Веронской равнине, надеясь, что в настоящем ему, возможно, повезёт так же, как и в прошлом. Король Генрих, узнав, что дорога через перевал очень трудна, а то и вообще неодолима, избрал другой путь; советуясь со своими друзьями, он поинтересовался, нельзя ли с помощью каринтийцев занять далеко отстоящие отсюда проходы¹⁸. Это предложение, хоть и казалось многим трудноосуществимым, было с успехом выполнено. Каринтийцы, тотчас же повиновавшись королевскому приказу, разделились на 2 отряда: первый — до наступления рассвета пешком и тайно занял гору, господствующую над проходами; второй — уже с наступлением утра — последовал за ним на штурм этих проходов, получив от отправленных прежде товарищей сигнал столь громкий, что он вполне мог быть услышан сидящими в засаде врагами. Те же, полагая себя обеспеченными с тыла, с оружием поспешили навстречу атакующим. Но наши, напав на них с фланга, одних обратили в бегство, других же заставили принять смерть, сбросив их вниз в стремительные воды Бренты. Вплоть до прихода короля победители заботливо охраняли перевал.

5. Король, услышав об этом от послов, оставил весь обоз и, взяв с собой только лучших вассалов, перешёл ущелье с большими трудностями, после чего разбил лагерь возле вышеупомянутой реки, на благодатной равнине, чтобы справить здесь Вечерю Господню¹⁹, Освящение св. елея, Страсти Господни и Святое Его Воскресение. Под угрозой королевской опалы пфальцграф²⁰ запретил всем покидать лагерь; тем же, кто мужественно остался, было обещано вечное спасение. А король перешёл во вторник²¹ названную реку и, вторично разбив палатки, отдыхал, с беспокойством ожидая разведчиков, чтобы узнать от них тайное местопребывание своего врага Ардуина.

6. (5.) Между тем лангобарды, до сих пор единодушные во зле, побужденьем Божьей милости разделились. Благодаря тому, что многие бежали, покинув несправедливого узурпатора, королю Генриху, коронованному Богом, открылся безопасный проход. Верона, первой приняв его, ликовала в Господе, что пришёл защитник отечества, а виновник всякого нечестия ушёл. Навстречу к нему, долгожданному, поспешили маркграф Тедальд²² с названными выше помощниками, радуясь наступлению времени, когда можно стало открыть своё тайное к нему расположение. Король, придя с таким сопровождением в Брешию, был принят архиепископом Равенны, а также блюстителем тамошней кафедры Адальбероном и местной знатью. Затем, достигнув по пути Бергамо, некогда взятого императором Арнульфом²³, он принял архиепископа Миланского²⁴, который принёс ему клятву в верности. Посетив после этого город Павию, он был встречен архиепископом и знатью этой страны, с удивительной славой введён в церковь и в результате общего выбора поднят и посажен на королевский трон²⁵.

7. (6.) Но в тот же день обнаружилось, как из-за шаткости мира изменчивый его бег постоянно влечёт к гибели. Ведь среди столь великой радости вдруг возникло враждебное миру несогласие, и, из-за чрезмерного опьянения вином, ничтожная причина привела к нарушению верности и присяги. Горожане, особенно те, кому не нравилось правосудие Генриха, но импонировала слабость Ардуина, вооружились против новоизбранного короля и поспешили ко дворцу. Король, услышав крики, приказал побыстрее выяснить, в чём дело. Ему тотчас ответили, что это волнение начала чернь, охваченная внезапной яростью и одушевлённая рабской дерзостью; а все остальные, в ущерб себе и бесчестье, примкнули к ним. Хериберт, славный блюститель Кёльна, пытаясь укротить их, уже штурмующих [дворец], справился из окна о причине столь яростной атаки, но получил в ответ град камней и тучу стрел. Дворец, яростно осаждаемый врагами, мужественно защищала [горстка], - их легко было пересчитать, — домашних слуг короля. Сила врага постоянно возрастала, тогда как наши силы по многим причинам были разобщены. Наконец, услышав шум и громкие крики, наши толпами поспешили к королю [на помощь] и несколько потеснили всё ещё безумствующих врагов. Но наступившая уже ночь, а также поток встречных стрел и камней помешали им окончить начатое. Чтобы обезопасить себя, они подожгли городские здания.

8. А те наши, кто был за городом, отважно овладели городскими укреплениями, которые облегчали врагам сопротивление. Там тогда был смертельно ранен некий славный юноша, по имени Гизельберт²⁶, брат королевы, что крайне опечалило его соратников. За него отомстил рыцарь Вольфрам, ворвавшись в середину вражеского войска, разрубив одного из них через шлем вплоть до горла и невредимо [отступив]. Так желанный для всех мир сменился жестокостью войны. Некоторые враги, силой захваченные нашими, живыми были представлены королю. Внезапно дворец²⁷, где защищались наши утомлённые воины, был подожжён лангобардами и рухнул; это, однако, заставило их сражаться ещё более рьяно, ибо они теперь не имели иной надежды. Между тем алеманны, а также франки и лотарингцы, узнав наконец об этом несчастье, взломали стены, вошли [в город] и настолько стеснили горожан, что ни один из них не смел высунуться из стен своих домов. Только с крыш, вредя нашим, они бросали дротики, пока не погибли в пожаре. Трудно даже сказать, какой ущерб был нанесён там различными способами. Воины короля, теперь победители, беспрепятственно начали грабить убитых. Поражённый этим жалким зрелищем король, строго приказав щадить оставшихся в живых, отправился к замку св. Петра²⁸ и милосердно даровал прощение тем врагам, кто смиренно просил об этом. Те, кто ещё отсутствовал, узнав о победе короля, или придя сами, чтобы избежать [участи побеждённых], или прислав заложников, обещали королю верность, помощь и покорность.

9. (7.) Уладив последствия несчастья в Павии, король прибыл в Понтелунго²⁹, где принял присягу у оставшихся лангобардов. Посовещавшись там со всеми и мудро уладив важнейшие дела, он, ради любви к святейшему епископу Амвросию, отправился в Милан³⁰. Быстро вернувшись на поля Понтелунго, он успокоил народ, сетующий по поводу его внезапного ухода, обещаниями быстрого своего возвращения и многими другими утешениями. Грядущий тогда праздник Троицы³¹ он справил в месте под названием Грумо³². Отправившись затем далее, он принял в число своих верных слуг вышедших ему навстречу тусков. Оттуда, торопясь вернуться на родину, он вступил в пределы Швабии, недавно лишившейся защиты герцога Германа и доставшейся его одноимённому сыну³³, бывшему пока ещё несовершеннолетним, ради управления и утверждения [случившегося].

Затем, посетив расположенный в Эльзасе Страсбург, он отпраздновал там Рождество почтенного Предтечи Христова³⁴. В канун его Бог сотворил через него чудо, пропустить которое я не могу; да будет оно рассказано к удовольствию благочестивых и к ужасу безбожных. Дом, в котором король давал народу правосудие, внезапно обрушился, нанеся вред одному лишь священнику, который неправедно жил с женой одного отлучённого. Более виновный в этом преступлении, чем другие, он своей смертью, ранее переломав себе кости, был наказан за совершённый грех. Хотя мы сами для совершенствования души много читали о прекрасных деяниях праведников и многое узнали из виденного и слышанного другими, всё же, ожесточив несчастное сердце, поступаем безрассудно и, из-за различных грехов, не избегаем наказания, положенного злодеям, не радуемся бесценным наградам праведников.

10. Уйдя оттуда, король смиренно вступил в Майнц, пределы св. епископа Мартина³⁵, и почтительно справил здесь Рождество Апостолов³⁶. (8.) Вслед за тем, держа путь через Восточную Франконию, он посетил Саксонию, которую часто называл цветущим райским садом безопасности и всякого изобилия. Там он, наконец, исторг из смиренного сердца долго скрываемый в тайне гнев и объявил всем верным Христу и его власти вассалам поход в середине августа ради обуздания свирепости дерзкого Болеслава. Итак, в назначенное время в Мерзебурге было собрано войско и, наконец, тайно двинуто на врага. Ведь, сделав вид, будто идут в Польшу, в Борице и Нейсене³⁷ были заготовлены корабли, чтобы те из наших, чья верность была сомнительна, не открыли врагу [план] его окружения. Между тем сильные ливни крайне замедлили переправу войска через реки, и, когда меньше всего можно было этого ожидать, король быстро направился в Чехию. Но рычащий лев³⁸, бьющий хвостом, стремясь помешать его приходу, укрепил стрелками некую гору в лесу, носящем название Эрцгебирге, совершенно закрыв этим всякий проход³⁹ [в страну]. Король же, узнав об этом, тайно отправил вперёд отборных, закованных в латы рыцарей; с большим трудом оттеснив врагов, они приготовили следующим за ними лёгкий путь. Между тем однажды, когда Болеслав обедал, один из наших, капеллан его епископа Рейнберна⁴⁰, упомянул о прибытии нашего войска; услышав это, он тотчас же спросил того, что он сказал. Когда тот ответил ему, (Болеслав) сказал: «Если бы они умели [прыгать], как лягушки, то уже сейчас были бы здесь». И правда, если бы милость Божья не помогла королю и не сделала того чрезмерно гордым, нам не удалось бы столь внезапно достичь победного успеха.

11. Королю помогло также присутствие в его свите изгнанного Яромира, имя которого переводится, как «надёжный мир», ибо надежда на его приход привлекла к нему чешские отряды. По их решению и желанию он открыл королю ворота и по собственной воле передал ему один замок, как ключ от входа в их страну⁴¹. Король, из-за того, что баварцы ещё не пришли, несколько задержавшись в пути, подошёл к городу под названием Заац; горожан, тотчас же открывших ему ворота и перебивших расположенных в городе в качестве гарнизона поляков, он объявил своими друзьями. Однако, увидев такую резню, король пришёл в смущение и велел запереть в церкви тех, кто остался в живых. Явился также некто, сообщивший, будто Болеслав убит местными жителями. Друзья короля обрадовались в Боге, а продажные сторонники лживого князя опечалились. Перешёптываясь втайне друг с другом, они изрыгнули из нечестивого своего сердца такую ложь: когда король почувствует себя в полной безопасности, придёт конец их благополучию и будут они вынуждены претерпеть от него много дурного. Из-за этого тлел огонёк под пеплом, потому то они, хуже тупых зверей, в этом походе и часто позже предпочитали врага всех верующих своему королю, не зная, что Бог-Отец, всё видя сверху, спасёт с небес своего наместника на земле от их лукавства.

12. (9.) И вот, Яромир по приказу короля был отправлен в Прагу с лучшими рыцарями из наших и с теми из местных жителей, кто остался ему верен, чтобы схватить или убить того ядовитого змея. Но послы описанных выше людей, поспешив к Болеславу, даже не думавшему о такой опасности, по порядку изложили ему всё дело. Предупреждённый этим посольством, он тайно приготовился и в середине следующей ночи, услышав, что в ближайшем городе, носящем название Вышеград⁴², колокольный звон призывает горожан к войне, вышел с первым отрядом и бежал на родину. Преследовавший его Собеслав⁴³, брат епископа и Христова мученика Адальберта, был ранен на мосту и умер, доставив врагам великую радость, а своим — несказанную печаль. А на следующий день пришёл Яромир, по требованию народа дал ему перед воротами суд и прощение за содеянное и, тотчас введённый, с великим ликованием был увенчан прежними почестями и посажен на трон; скинув дешёвые одежды, он украсил себя более дорогими. Каждый из воинов представил ему тогда добычу, отнятую у бежавшего или убитого ими врага. Обрадованный многочисленными подарками, он был введён в Вышеград и провозглашён там государем; всем, кто до сих пор стойко поддерживал его, он обещал милость короля и заслуженную награду. Отовсюду, ради получения милости нового князя и с целью ожидания прихода славного короля, стеклась огромная толпа как черни, так и знатных господ. Наконец, когда тот пришёл, епископ Тиддег⁴⁴ и князь Яромир встретили его при огромном ликовании духовенства и всего народа и ввели в церковь св. Георгия⁴⁵. Король сейчас же, перед собранием всех жителей, наградил Яромира всеми достоинствами его отца.

13. (10.) А когда король праздновал там отмечаемое всем миром Рождество Пресвятой Богородицы⁴⁶, он приказал, с разрешения епископа тамошней кафедры, Готшалку⁴⁷, почтенному пастырю святой Фрейзингенской церкви, чьё имя соответствовало делам его, отслужить мессу и прочитать народу проповедь. Прочитав Евангелие, тот призвал присутствующих к страху Божьему, к соблюдению уз взаимной любви, к послушанию Богу и почитанию вышестоящих властей и, наконец, любезно обратился к королю, призывая того признать все почести и выгоды, полученные им с первых дней своей жизни вплоть до настоящего времени, результатом не его заслуг, но скорее милости Божьей. Сверх того, он говорил о милосердии, которое есть единственное средство спасения, почтенное украшение веры и великое средство прощения грехов. Ради успеха в своём деле каждому верующему во Христа следует желать трёх вещей: возможности, желания и исполнения. Это всеми доказано, особенно теми, кто никогда не вредил другим и желает получить от Господа подобную награду; а чтобы приятен был Богу их обет, каждый из них должен быть щедрым и от сердца простить всем своим должникам, чтобы не подвергнуться позже, подобно злому рабу, ужасным мукам. И, заканчивая речь, сказал: «Во имя и ради любви того, кто простил должнику своему 10 тысяч талантов⁴⁸, что для обрезанных евреев означало нарушение их законов⁴⁹, умоляю тебя, дражайший государь, помиловать Генриха, который был прежде маркграфом, и теперь, как я надеюсь, уже раскаялся; сними с него оковы и дай свою милость, чтобы с более лёгкой душой молился ты сегодня Богу; отпусти нам долги наши» и прочее. Король был тронут этой просьбой и пролитыми [епископом] слезами и торжественно обещал так и сделать, что позже, придя домой, милосердно доказал.

14. (11.) Уладив там все дела, он отпустил домой баварцев. Сам же, отправившись вместе с новым чешским князем в несказанно трудный поход в землю мильценов, которая была к нему ближе прочих, осадил город Бауцен. Но, когда однажды каждый из верных ему поспешил на штурм города, он, не защити его Божественное провидение, был бы неожиданно ранен стрелком, [пустившим стрелу] из бойницы. (Стрела) поразила того, кто стоял рядом с ним, и таким образом умысел врага исполнился на другом. Король же, обратив к Богу смиренное сердце, восхвалил Его, незаслуженно оказавшего ему свою обычную благочестивую заботу. А названный город, уже охваченный огнём, конечно, пал бы, если бы не помешали тому неудачные приказы маркграфа Гунцелина.

15. С обеих сторон многие были ранены, а некоторые убиты. Один из наших, по имени Гемуцо, знатный и родом, и мужественным образом жизни, часто вызывая на бой горожан, преследовал их почти до самых стен; поражённый половиной каменного жернова через шлем в голову, он, уже мёртвый, был внесён ликующими врагами в город. Граф Генрих⁵⁰, мой брат, будучи его вассалом, выкупил тело и вернул его на родину. Другой же, прозванный из-за рьяного увлечения охотой «Дикий Томмо»⁵¹, когда отважно противостоял врагам в реке Шпрее, поскользнувшись на речном камне, упал и, хоть отличная кольчуга долго оберегала его, наконец от одной из ран, к несчастью, умер. Один из его вассалов, пытаясь помешать врагам унести его тело, поражённый копьём, упал на него сверху. Уже почти побеждённый суровостью войны город, согласно приказу Болеслава, переданному через послов, был отдан королевской власти, с условием освобождения его защитников, и укреплён новым гарнизоном. Вслед за этим король вместе с утомлённым походом и голодом войском вернулся домой, оказав маркграфам⁵² обычную помощь, где была в том надобность.

16. (12.) Предавшись в Мерзебурге желанному отдыху, он узнал, что почтенный граф Эзико⁵³, терзаемый долгой болезнью, скончался в Любшютце⁵⁴. По прибытии его тела он сам его встретил и велел похоронить возле церкви св. Иоанна Крестителя⁵⁵, в северной части; во спасение души его он передал одно из его поместий, именуемое Обхаузен⁵⁶, вместе с 2 серебряными подсвечниками, святому алтарю и братии, служащей там Богу. Сверх того, он вернул епископу Вигберту купцов и неверных⁵⁷ евреев, которых ранее приобрёл Гизилер, но затем опять променял⁵⁸. Графские права на Мерзебург и лен, к нему относящийся, он передал Бурхарду⁵⁹, а власть над 4 городами, расположенными по реке Мульде, уступил в лен Тидберну. Все прочие земли он, по приговору суда, оставил за собой. Графу Генриху⁶⁰, освобождённому из-под стражи, он милостиво разрешил удалиться.

17. (13.) Так же, как, ради умножения славы Христовой, было рассказано прежде об успехах святой матери церкви духовному её сыну, так теперь следует рассказать ему о её бедствиях, ради призыва исправить их. Первое следует воспринять с единодушной радостью, второе же — с равносильной печалью и скорбью, а также с кротким терпением. В Падерборне, в наказание за наши грехи, сгорел монастырь и всё, к нему относящееся; это взволновало сердца многих верующих, чья любовь к награде Божьей побудила их сообща его восстановить.

18. Также в месте, называемом Дортмунд, состоялся великий собор⁶¹, на котором король жаловался епископам и прочим присутствующим на многие бедствия святой церкви; решив, по общему их совету, устранить их, он издал превосходный указ о новом установлении, чем облегчил тяжкое бремя своих грехов: «В год от воплощения Господня 1005-й, правления же господина Генриха II 4-й, в день 7 июля, издан в Дортмунде сей указ славнейшего короля и супруги его королевы Кунигунды, а также архиепископов Хериберта Кёльнского, Лиавицо Бременского, Тагино, 3-го архиепископа Магдебургского; епископов же Ноткера Льежского, Свитгера Мюнстерского, Ансфрида Утрехтского, Дитриха Минденского⁶², Титмара Оснабрюккского⁶³, Бернхара Верденского, Бернварда Хильдесхаймского, Бурхарда Вормсского, Ратера Падерборнского, Вигберта Мерзебургского, Экхарда Шлезвигского⁶⁴ и Одинкара⁶⁵. По смерти кого-либо из вышеназванных, в течение 30 дней каждый епископ, если не отягощён болезнью, должен отслужить мессу за усопшего; точно так же должен сделать каждый настоятель соборной церкви. Приходские священники должны отслужить 3 мессы. Дьяконы и прочие низшие чины должны 10 раз пропеть Псалтырь. Король и королева в течение 30 дней должны издержать 1500 денариев на упокой [его] души и накормить столько же бедных. Каждый епископ должен накормить 300 бедняков и издержать 30 денариев, а также сжечь 30 свечей. Герцог же Бернгард пусть накормит 500 бедняков и издержит 15 солидов. В канун дней св. Иоанна Крестителя, апостолов Петра и Павла, св. Лаврентия и всех святых решили мы поститься на хлебе, соли и воде. В канун Вознесения св. Марии и всех прочих апостолов [поститься] так же, как в 40-дневный пост. Во время четырёх постов — так же, как и в 40-дневный пост, за исключением пятницы перед Рождеством Господним, когда решили мы поститься на хлебе, соли и воде.

19. (14.) Король, напав с флотом на фризов⁶⁶, заставил их прекратить неповиновение и примириться с сестрой королевы, Лиутгардой⁶⁷. Во дворце и всех графствах своего королевства он объявил о походе в Польшу, приказав всем, под угрозой опалы, собраться в Лейцкау⁶⁸. Войско собралось в назначенное время, то есть 16 августа, в назначенном месте. Король справил в Магдебурге Вознесение Пресвятой Богородицы⁶⁹ и в тот же день, выслушав мессу и исполнив прочие почётные обязанности, в сопровождении королевы выступил в путь и переплыл Эльбу.

20. (15.) В те дни, когда аббат Рикдаг⁷⁰ за какой-то проступок был отстранён от аббатства епископом Тагино, на освободившееся место был назначен Альфгер⁷¹, настоятель монахов, служащих Богу в Пёльде; таким образом, указанное учреждение святого образа жизни, до сих пор прочно стоявшее, было достойным сожаления образом разрушено и обращено в приорство, что явилось первым знаком будущего несчастья. О, если бы то, что случилось в это гибельное время, изменила десница Всевышнего!⁷² Создатели святого учреждения, в своём благочестии превосходившие современных людей, создали его и с мудростью довели, как им казалось, до совершенства; а в наше время, по наущению злых людей, это, как я опасаюсь, к сожалению, меняется не в лучшую, но скорее в худшую сторону. О, если бы ради нашей пользы этого не происходило!

21. Истинно, что те, чей новый образ жизни в одежде и питании заслуживает похвалы, часто оказываются не такими, какими кажутся. Ведь говорит писание: «Лицемерная праведность — не праведность, а двойное нечестие»⁷³. Богу приятен тот плод человеческий, что сохраняется в добром сердце и прячется иной раз добрыми людьми под красивой и золотом шитой одеждой, умеренными едой и питьём. Но кому принесёт пользу, если отнять это у умеренных и носящих ризы? Если пойдёт это на пользу их церквей, то вдвойне будет полезно, и для душ братьев, которые во имя Бога претерпят [лишение], и для дел их домашних, которые преуспеют благодаря их жертве. Но если всё это будет вынесено наружу, будет ли оно в спокойствии процветать, когда из-за его успеха многие будут стонать в нужде? И не с верным и прочным постоянством устремится оно вверх, а печальным образом падёт вниз. Если замолчит Христос, сама истина, а все славящие Его прикусят себе языки, станет ли от этого лучше? Труба евангельская гласит: «Нет ничего тайного, что не открылось бы»⁷⁴. После того как желания наши во всём мы удовлетворили, за тайный грех должны претерпеть мы великое зло. Мы, смертные, по природе слабы и отлично знаем, что любой вес благодаря своей тяжести склоняется к земле. Давайте же образумимся, не будем презирать увещевающих и, при соблюдении Божьих заповедей, обретём обещанную всем верующим награду. Давайте не будем казаться себе лучше наших предков, ибо, одновременно обманутые в различных образах правды, мы совершенно на них не похожи. Никто не должен гневаться, когда кто-либо во имя Бога дружески изобличает его. Любовь должна радушно всеми приниматься, а голая правда терпеливо переноситься ради высшей награды. Пусть все верующие смиренно молят Христа о необходимой в делах их и проступках прочих милости! А я, далеко уклонившись в сторону, продолжу ход своего повествования.

22. (16.) Выстроив войска, король двинулся дальше, а королева, тотчас вернувшись, с тревогой и нетерпением стала ожидать в Саксонии возвращения любимого супруга. Между тем наше войско благополучно прибыло в местечко в округе Лаузиц, носящее название Добрый Луг. Сюда же, с целью его усиления, прибыли со своими людьми герцоги Генрих⁷⁵ и Яромир, обрадовав и обнадёжив его своей мудростью и храбростью. Однако войско из-за того, что продажные вожди, стремясь защитить свои земли, вели его по пустошам и болотам, сильно утомилось; оно было задержано их злым недоброжелательством, дабы не иметь возможности быстро прийти и нанести вред врагу. Наконец, прибыв оттуда в провинцию, носящую название Нейссе⁷⁶, возле реки Шпрее был разбит лагерь. Здесь славный рыцарь Тидберн узнал, что враг собирается напасть на нас с тыла; желая присвоить себе всю славу, он, тайком созвав и отобрав из союзников самых лучших, попытался захватить врага хитростью. Но тот, будучи весьма осторожен, чтобы легче нанести вред преследователям, спрятался в груде поваленных деревьев, а затем, как обычно, метнув стрелы, главное средство своей защиты, 6 сентября убил и ограбил сначала (Тидберна), а затем Бернгарда, Изи и Бенно, славных вассалов епископа Арнульфа⁷⁷, вместе с большим количеством прочих воинов, действовавших неосторожно. Король со всей своей свитой был этим весьма огорчён; даже Болеслав, как утверждают некоторые очевидцы, весьма горевал из-за этого. После этого, за день до нашего прихода к реке Одер, к нам присоединились лютичи, следуя за своими идущими впереди богами⁷⁸.

23. Хоть я с большим содроганием могу говорить о них, всё же, чтобы ты, любимый читатель, узнал про лживое их суеверие и ещё более бесполезный культ этого народа, я коротко расскажу, кто они и откуда сюда пришли.

(17.) Есть в округе редариев⁷⁹ некий город, под названием Ридегост⁸⁰, треугольный и имеющий трое ворот; со всех сторон его окружает большой лес, неприкосновенный и свято почитаемый местными жителями. Двое из этих ворот открыты для всех входящих; третьи же, обращённые на восток и самые маленькие, открывают дорогу к лежащему неподалёку морю, весьма страшному на вид. В городе нет ничего, кроме искусно сооружённого из дерева святилища, основанием которого служат рога различных животных. Снаружи, как это можно видеть, стены его украшают искусно вырезанные изображения различных богов и богинь. Внутри же стоят изготовленные вручную идолы, каждый с вырезанным именем, обряженные в шлемы и латы, что придаёт им страшный вид. Главный из них зовётся Сварожич; все язычники уважают и почитают его больше, чем остальных. Знамёна их также никогда не выносятся оттуда, за исключением разве что военной необходимости; причём вынести их могут только пешие воины.

24. Для тщательной заботы о святилище местными жителями назначены особые служители. Когда они собираются там, чтобы принести жертву идолам или смягчить их гнев, те сидят, тогда как остальные стоят рядом; тайно перешептываясь друг с другом, они с трепетом копают землю и, бросив жребий, узнают истину в делах, вызывающих сомнение. Окончив это, они покрывают жребий зелёным дёрном и, воткнув в землю крест-накрест 2 остроконечных копья, со смиренным послушанием проводят сквозь них коня, который считается наибольшим среди прочих и потому почитается, как священный; несмотря на брошенный уже жребий, наблюдаемый ими ранее, через это, якобы божественное животное они вторично проводят гадание. И если в обоих случаях выпадает одинаковый знак, задуманное приводится в исполнение; если же нет, опечаленный народ отказывается от затеи. Старинное, опутанное различными суевериями, предание свидетельствует, что когда им угрожает страшная опасность длительного мятежа, из названного моря выходит огромный вепрь с белыми, блестящими от пены, клыками и, с радостью валяясь в грязи, являет себя многим.

25. (18.) Сколько в тех краях округов, столько там и храмов, и в каждом из них почитается неверными идол того или иного демона; но вышеупомянутый город занимает среди них особое положение. Они прощаются с ним, отправляясь на войну, и чтят его положенными дарами, вернувшись с победой; посредством жребия и коня, как я уже говорил, они старательно выясняют, какую угодную богам жертву следует принести жрецам. Самый сильный их гнев укрощается кровью животных и людей.

Во главе их, носящих общее имя лютичей, нет какого-то одного правителя. Обсудив в народном собрании то или иное решение, они все должны дать согласие на приведение его в исполнение. Если же кто-нибудь из соплеменников выступит в собрании против принятого решения, его бьют палками; а если он и вне собрания открыто противится ему, то теряет вследствие сожжения и полного разграбления всё своё имущество, или уплачивает в их присутствии соответствующую его рангу сумму денег. Сами неверные и непостоянные, от других они требуют крепкой и нерушимой верности. Мир они заключают, сбривая часть волос, смешивая их с травой и подавая правую руку. Однако за деньги их легко можно заставить его нарушить.

Эти воины, некогда рабы, а теперь из-за нашего нечестия свободные люди, пришли к королю на помощь со своей ужасной свитой. Избегай, читатель, общества их, а равно и культа, внимая и исполняя заповеди Божественного писания! Зная и сохраняя в памяти ту веру, которую исповедовал епископ Афанасий, ты сочтёшь воистину ничтожной ту, о которой я упомянул выше.

26. (19.) Неравные друг другу отряды во главе с несхожими вождями⁸¹, быстро добравшись до Одера, разбили палатки на берегу той реки, что по-славянски зовётся Бобер, а по-латински — Кастор. Болеслав, укрепив берега названной реки и пребывая с многочисленным войском в Кроссене⁸², всячески мешал переправе. Но, когда король, простояв там 7 дней, приготовил лодки и мосты, Божья милость явила его разведчикам, отправленным им ранее, превосходный брод. Перед самым рассветом 6 отрядов, получив приказ короля, вошли в него и благополучно его одолели. Стражи Болеслава, издалека заметив это, тотчас же сообщили своему господину печальное и невероятное известие. Тот, проверив истинность сообщения посредством трёх или более послов, поспешно оставил лагерь и, бросив там многие вещи, вместе со своими бежал. Король со своими людьми, осторожно узнав про это, вместе с духовенством и всем народом громким голосом запел Христу хвалу, после чего спокойно перешёл реку. А те, кто перешли её первыми, если бы не ждали долго медливших лютичей, неожиданно застали бы врага в палатках и перебили. Наши бодро преследовали их, как бегущих оленей, но, не сумев догнать, вернулись назад к соратникам.

27. (20.) Отправившись далее, король прибыл к аббатству, носящему имя Мезеритц⁸³, где пожелал справить с величайшим, каким только мог, почётом ежегодный праздник Фиванского легиона⁸⁴, стараясь при этом не допустить, чтобы кто-либо из его людей причинил какой-либо ущерб монастырю и имуществу отсутствующих монахов. Затем, преследуя врага, который не отваживался ночевать ни в одном из своих городов, и опустошая всё вокруг, он, по просьбе своей знати, сделал привал не далее чем в 2 милях от города Познань. Войско же, ради сбора фуража и прочих надобностей разделённое, претерпело великий урон от действовавших из засады врагов. Между тем Болеслав через верных посредников просил короля о милости, был выслушан и быстро добился желаемого. По просьбе Болеслава к названному городу пришёл архиепископ Тагино, вместе с другими вассалами короля, и заключил с ним, поклявшимся дать соответствующее возмещение, прочный мирный договор⁸⁵. После этого наши в радости вернулись домой, ибо из-за длительности похода, сильного голода и прочих опасностей войны испытали великие лишения.

28. (21.) После этого король, изгнав виновников всякого нечестия, всеми силами старался утвердить в наших землях желанную безопасность; с этой целью он приказал повесить в Мерзебурге⁸⁶ своего крупного вассала Брункио, а в Фаллерслебене⁸⁷ славянских вождей Бориса и Вецемуискла, вместе с их приверженцами. Часто имея встречи со славянами в Вербене⁸⁸, расположенном близ Эльбы, он объявлял им о нуждах своего королевства и, хотели они того или нет, силой проводил соответствующие решения. Ради защиты отечества он восстановил разрушенный ранее Арнебург⁸⁹ и вернул ему земли, которых тот долгое время был несправедливо лишён. По решению синода, а также в силу канонической и папской власти он, присутствуя лично, запретил незаконные браки, а также продажу христиан язычникам и велел поражать духовным мечом презирающих Божье право⁹⁰.

29. (22.) Между тем молодость, изобилие во всём и советы дурных людей восстановили Балдуина⁹¹, герцога Фландрии, против короля и побудили его осадить город Валансьен и подчинить его своей власти. Как только король узнал об этом, он лично, во главе воинских знамён, выступил [в поход] и попытался отчаянным штурмом отбить город. Уйдя, ничего не добившись⁹², он объявил своим восточным и западным [вассалам] об обязательном участии их в походе против Балдуина следующим летом⁹³. Пришло желанное время; собрав большое войско, король вместе с ним двинулся к реке Шельде. Балдуин, находясь там с вооружённым войском, пытался помешать переправе короля, но надежда его оказалась напрасной; ведь, следуя мудрому совету, наши, тайно переправившись на лодках в другом месте, неожиданно напали на него, чем смирили чрезмерную его дерзость. Когда он бежал, король, радуясь своей победе во Христе, перешёл реку и подверг окрестности опустошению. Придя к аббатству под названием Гент⁹⁴, он, будучи любезно принят братией тамошней церкви, пощадил это место и все принадлежавшие ему земли. Наконец Балдуин, оказавшись в крайней нужде, смиренными мольбами добился у короля прощения, а после принесения оммажа получил в лен Вальхерен⁹⁵ и вышеназванный город⁹⁶.

(23.) В июле месяце, 21 числа⁹⁷, умерла и была похоронена в Регенсбурге Гизела, почтенная дама и славная мать нашего короля.

30. Умиротворив эти земли, король созвал во Франкфурте поместный собор⁹⁸, на который явились все епископы по эту сторону Альп. Услышь же, читатель, причину его созыва! Король с детства любил и почитал больше прочих город Бамберг, расположенный в Восточной Франконии, а после свадьбы, в качестве свадебного дара, передал его жене⁹⁹. А после того как ему божьей милостью была вверена забота о королевстве, он только и думал, как бы учредить там епископство. Но так как, по свидетельству Флакка, начало — уже половина дела¹⁰⁰, он начал, а затем окончил там церковь с двумя криптами¹⁰¹. Понемногу собрав всё, что было необходимо для служения Богу, он настойчиво просил Генриха, епископа Вюрцбургского, близкого своего друга, помочь желанию его души и, путём обмена, уступить ему парафию, расположенную в округе, получившем название от реки Регнитц¹⁰². Епископ, любезно восприняв справедливую просьбу любимого государя, согласился с тем, однако, условием, чтобы тот, предоставив его церкви паллиум¹⁰³, подчинил ему Бамбергского пастыря. Дав королю свой посох и приняв в качестве обмена названное поместье, он тайно одобрил это дело. Но, когда узнал, что не сможет получить архиепископство, отказался исполнить обещанное и, будучи вызван, не пожелал прийти на вышеупомянутый собор.

31. Когда архиепископы со всеми подчинёнными им епископами расселись в соответствии с их рангом, король бросился на землю; будучи поднят епископом Виллигизом, в чьём диоцезе проходил собор, он обратился к присутствующим со следующей речью: «Во имя будущего вознаграждения избрал я Христа своим наследником, ибо не осталось у меня надежды обрести потомка; и всё самое лучшее, что я имел, себя самого со всем уже приобретённым и тем, что ещё предстоит обрести, давно уже втайне принёс в жертву Нерождённому Отцу. С разрешения моего епископа¹⁰⁴ я давно уже страстно желал учредить в Бамберге епископство, и сегодня хочу, наконец, осуществить это справедливое желание. Из-за этого я и беспокою сегодня ваше светлейшее благочестие, дабы отсутствие того, кто хотел получить от меня то, что я не могу ему уступить, не могло бы помешать исполнению моего желания. Ведь уже из посоха его, знака обоюдной договорённости, явствует, что он не явился не во имя Бога, но от досады, возникшей из-за неполучения неположенного ему достоинства. Да возмутятся сердца всех присутствующих тем, что из-за своего честолюбия он, под предлогом посольства, дерзает препятствовать выгоде святой матери церкви. Прочному учреждению епископства поможет щедрая любезность присутствующей здесь супруги моей и единственного брата моего и сонаследника¹⁰⁵; оба они отлично знают, что я готов дать им за это угодное возмещение. Если же епископ соизволит прийти и исполнить обещанное, я готов дать ему всё, что вам покажется наилучшим».

32. По окончании этой речи поднялся Беренгар, капеллан епископа Генриха, и засвидетельствовал, что господин его не явился сюда из-за страха перед королём и потому, что никогда не одобрит какого-либо ущерба церкви, вверенной ему Богом; он умолял всех присутствующих, ради любви Христовой, не решать это в его отсутствие и не допустить, чтобы подобное стало прецедентом на будущее. Громким голосом были зачитаны там его привилегии. Всякий раз, как король замечал, что чаша весов между ними в принятии сурового судебного приговора колеблется, он смиренно падал ниц. Наконец, когда архиепископ Виллигиз предложил суду ещё раз обдумать, как следует поступить в этом деле, Тагино первым ответил, что всё законно можно сделать в соответствии с речью короля. После одобрения и подписания всеми присутствующими его речи король вручил Эберхарду¹⁰⁶, бывшему тогда его канцлером, пастырское попечение, а названный архиепископ посвятил его в тот же день. Вслед за тем епископ Генрих, с помощью собрата по должности Хериберта¹⁰⁷, приобрёл милость короля и угодное ему возмещение.

33. (24.) Редко когда царит благоденствие, за которым не следует мрачная для нас неизвестность; так и королю, который справлял Пасху¹⁰⁸ в Регенсбурге, послы от лютичей, а также от жителей большого города Волина¹⁰⁹ и князя Яромира сообщили, что Болеслав замышляет против него большое зло, а их склоняет к его исполнению словами и деньгами. Они также сообщили, что он лишится их верной службы, если и далее будет пребывать с ним в мире и оказывать милость. Король, тщательно обсудив это со своими князьями, получил от них различные советы; наконец, согласившись с враждебным настроением [послов], он отправил Германа¹¹⁰, зятя (Болеслава), к последнему, чтобы разорвать заключённый ранее мирный договор. Узнав об этом посольстве от посредников, Болеслав дурно встретил названного графа, хотя сам же ранее приглашал его к себе; выслушав его сказ, он довольно многословно пытался оправдаться: «Пусть, — говорит, — Христос, свидетель всего, знает, что всё, что я сделаю, я совершу вопреки своей воле». После этого, собрав войско, он опустошил округ, носящий название Мёкерн¹¹¹ и расположенный близ Магдебурга, разорвав своей жестокостью ранее заключённое им во Христе братство с партенопольцами¹¹². Придя затем к городу под названием Цербст¹¹³, он, победив его горожан жестокими угрозами и льстивыми посулами, увёл их с собой. Наши, узнав об этом, прибыли слишком поздно и гнались за ним слишком медленно. Во главе их стоял архиепископ Тагино; зная обо всём этом заранее, он плохо подготовился [к походу]. Я также был там вместе с ним. Когда все мы пришли к месту под названием Ютербог¹¹⁴, и стало ясно, что неразумно преследовать врагов со столь малым количеством [воинов], мы вернулись назад.

34. Болеслав же опять захватил Лаузиц, Copay и Сельпули¹¹⁵; а вскоре после этого завистливый тесть осадил город Бауцен, укреплённый гарнизоном графа Германа. Отправив своих послов, он потребовал от горожан передать ему город, не оказывая сопротивления, и не надеяться на помощь их господина. Так, в течение 7 дней сохранялся между ними мир; (Болеслав) готовился к штурму, а горожане через послов смиренно просили помощи у своего господина и знати королевства, обещая сопротивляться врагу в течение следующих за перемирием 7 дней. Маркграф Герман, придя в Магдебург, обратился к Вальтарду, бывшему там тогда приором, и через послов вызвал туда по отдельности всех князей. Сильно жалуясь на их медлительность, он тем не менее ободрил через послов своих воинов. А горожане, которым Болеслав не давал покоя постоянными атаками, долго и мужественно ему сопротивлялись; увидев, что некоторые из союзников колеблются, а господин так и не пришёл, чтобы освободить их, они, добившись у названного князя разрешения уйти со всем, чем они владели, передали ему город и, печальные, вернулись на родину¹¹⁶.

35. (25.) Когда после Пасхи умер почтенный архиепископ Трирской церкви Лиудольф¹¹⁷, единодушно был избран его капеллан Адальберон¹¹⁸, брат королевы и незрелый ещё юноша, скорее из страха перед королём, чем ради любви к религии. Король же, когда об этом услышал, не забыв прежнего, необдуманного назначения брата его Дитриха¹¹⁹, презрел желание любимой жены и прочих своих друзей передать ему епископство и вручил его Мейнгауду¹²⁰, камерарию архиепископа Виллигиза, мужу благородного происхождения. Это вызвало ярость коварного рода. Жители Трира укрепили против короля замок, и страна эта, до сих пор мирная, обратилась в пепелище. Но насколько злодеи эти погрешили прежде против своего кроткого государя, настолько им равной мерой воздалось. Что все они, из-за несказанной вины которых непорочная мать-церковь, скорбя о гибели и разграблении сынов своих, проливает текущие по щекам слёзы пред ликом карающего Бога, скажут здесь и на Страшном Суде? Король, поражённый такой дерзостью, поспешил туда с войском, велев посвятить поставленного архиепископа и отлучить Адальберона. Он настолько стеснил защитников замка продолжительной осадой¹²¹, что они, будучи истощены голодом и постоянными атаками, должны были или погибнуть внутри, или, выйдя наружу, вопреки своей воле отдать себя во власть короля. Но этого не произошло, ибо герцог Генрих¹²², спутав всё внезапной хитростью, добился для них у короля разрешения уйти невредимыми. После того же, как король узнал правду об этом деле, он страшно разгневался и отомстил виновнику, о чём я расскажу в последующем.

36. (26.) Между тем предшественник мой¹²³, ослабленный долгой болезнью, ожидал своего последнего часа. Но до кончины мне, во имя его памяти, следует кое-что о нём сообщить. Происходя из знатного рода Южной Тюрингии, он прошёл в Магдебурге под руководством Отрика курс наук. Архиепископ Гизилер дружески взял его, превосходно обученного, к себе на службу, долгое время держал при себе и наградил отдельным леном и должностью архипастыря. Но позже, в результате постоянного нашёптывания врагов, отняв у него это, он настолько отдалил от себя его дух, что тот, оставив всё своё, примкнул, как я уже говорил, к королю Генриху, сумев вызвать его расположение¹²⁴. Ведь он был славен лицом и фигурой, красноречием и прекраснейшим голосом, был мудр в совете, весел и чрезвычайно щедр. Потому-то, благодаря Божьей милости и таким достоинствам, и достиг он сана епископа. В дни, отпущенные ему Богом, он приобрёл для своей церкви: Зоттерхаузен¹²⁵ и Бургвербен¹²⁶, 9 мансов в Нидеррёблингене¹²⁷, 7 — в Тальдорфе¹²⁸ и 3 — в Ниенштедте¹²⁹. Из своей же собственности он уступил в Обхаузене¹³⁰ 7 мансов и косогор, носящий имя «Красивая гора». Книг и прочих вещей для заботы о святых таинствах собрал он очень много.

37. Не менее 10 лет страдал он из-за отравленного питья частыми телесными болями, а в месяце марте терпел наибольшую муку. Если он когда-либо сделал что-нибудь дурное своим или чужим, то это является следствием тяжёлой болезни. Постоянной проповедью он старался отвлечь вверенных его заботе от пустых заблуждений суеверия; рощу, носящую имя Шкейтбар¹³¹, которую жители почитали, как Бога, и с давних времён никогда не оскверняли, он полностью уничтожил, а на её месте построил святому мученику Роману церковь. Помимо неё и ещё многих других, он освятил также 3-ю и 4-ю церковь в Магдебурге. Хоть чернь часто и лживо болтает о нём всякое, я уверяю, что добрые люди не верят этому. Ведь многие, обвиняя других, не ведают, что никто не живёт безгрешно¹³². Почтенный муж занимал должность епископа в течение 5 лет, 6 недель и 5 дней. Со слезами сделав исповедь и получив отпущение от епископов Виго¹³³ и Эрика¹³⁴, навестивших его в последний час, он блаженно отошёл из этого мира ко Христу, как я надеюсь, 24 марта¹³⁵, во вторник, в Мерзебурге. Похоронили его в том месте, которое прежде посредством видения явил ему один из избранников Христовых, вождь его при жизни и товарищ.

38. (27.) Я, недостойный, пишущий эти строки, был предназначен благочестивым пастырем Тагино стать его преемником. Когда король праздновал в Пёльде Рождество Господне¹³⁶, он имел беседу со своим духовником Тагино о том, как бы вверить Мерзебургскую церковь после смерти епископа Вигберта хорошему пастырю. А тот ему говорит: «В моём монастыре есть некий брат, по имени Титмар, которого Вы сами хорошо знаете. Надеюсь, что он, разумно исполняющий свои обязанности, по милости Божьей пригоден к этому». На это король ответил: «О, если бы он согласился это принять, он, без сомнения, нашёл бы во мне вернейшего покровителя, который предоставил бы ему всё, в чём он нуждается!». Двоюродный брат мой Дитрих¹³⁷ тотчас же был отправлен ко мне, чтобы сообщить это от лица короля и архиепископа и убедить меня согласиться с их предложением. Я, будучи тогда в Магдебурге, принял это посольство и так ответил: «Всемогущий Бог пусть воздаст господину и отцу нашему благочестивому то, что соизволил сделать мне ко благу. Полагаю, что я этого не заслужил, а потому не отваживаюсь пока что и одобрить: ведь Бог может вырвать из лап смерти живого ещё епископа. Если же я прямо откажусь, то боюсь потерять обычную милость своего господина; нет мне помощи ни от кого, кроме него, от которого я мог бы получить эту должность или добиться ещё большего. Но после смерти епископа, если буду жив, охотно соглашусь с тем, что угодно Богу и властям, им назначенным».

39. Король же, услышав во Франкфурте о смерти епископа, велел сделать всё необходимое для того, чтобы почтить его память. Уже тогда, по наущению неких людей, он обратил своё сердце от меня к более достойному; ведь он хотел передать это достоинство некоему Адальгеру за его заслуги. Но друг короля Тагино, узнав об этом, всеми силами воспротивился и, постоянными мольбами добившись королевской милости, вызвал меня туда через приора Гезо¹³⁸. Тот пришёл ко мне, в поместье моё, под названием Роттмерслебен. В ту же ночь я увидел стоящий рядом с моей кроватью епископский посох и услышал, как кто-то спросил меня: «Хочешь получить Мерзебургскую церковь?». А я говорю: «Да, если это угодно Богу и архиепископу, приказавшему мне прийти». Тот же продолжал: «Остерегись, — говорит, — ибо тот, кто беспокоит голову св. Лаврентия, теряет разум». На это я тотчас же ему ответил: «Да защитит меня защитник людей, Христос, чтобы в этом деле или в каком-либо ином я не оскорбил бы величия Божьего и не отверг бы вмешательства святых!». А когда я проснулся, то, в изумлении вскочив, увидел, что за окном уже ясный день¹³⁹. И вот, вошёл тот, о котором я говорил, и, показав мне 2 письма, просил и велел мне прийти в город Аугсбург к Святой Субботе.

40. Придя в Партенополь, в Вербное Воскресенье¹⁴⁰ я, с разрешения приора¹⁴¹ и братии, двинулся оттуда дальше; во вторник после Воскресения Господня¹⁴² я достиг назначенного места и был милостиво принят архиепископом, хотя он и гневался, что я прибыл так поздно. На следующий день, вызванный им по приказу короля, я был спрошен, не желаю ли я помочь моей церкви какой-либо частью своего наследства? На это я так ему ответил: «Я пришёл сюда по Вашему приказу и не могу и не хочу дать на это более определённый ответ. Если с согласия Божьего и благодаря щедрости короля Ваша, благая ко мне, воля исполнится, я клянусь исполнить всё, что смогу, в этом деле и прочих, ради спасения своей души и во имя вверенного мне долга». Архиепископ, любезно приняв эти слова и одобрив, привёл меня в часовню епископа Бруно, где его уже ждал король, и, готовясь служить мессу, передал меня в руки короля. Когда он, с согласия присутствующих, вручил мне вместе с посохом пастырское попечение, не заслуженное мною, а я, пав ниц, просил его о снисхождении, певец начал вступление: «Придите, посвящённые отца моего!». В то же время в соборной церкви зазвонили все колокола, призывая к мессе; и, хотя это произошло случайно, а не благодаря чьему-то приказу или ради того, чтобы меня почтить, всё же король счёл это добрым знаком. Посетив затем устроенный почтенным епископом Бруно пир, в следующую субботу¹⁴³ мы прибыли в город Нейбург. Там 24 апреля, в 8-й день Праздника Господня, в присутствии короля я был помазан в епископы святым елеем названным архиепископом, при помощи брата его по должности Хильдеварда и ещё не менее 4 епископов. Оттуда на корабле мы были доставлены по реке Дунай в Регенсбург. (28.) В эти дни в том крае был сильный голод.

41. Между тем герцог Генрих¹⁴⁴, тайно отважившись вступить в Баварию, чтобы поднять там восстание, как только заметил, что, благодаря предусмотрительной ловкости короля, вход туда ему преграждён, сразу же бежал назад. Поэтому, согласно королевскому указу, в Регенсбурге собралась баварская знать; и, хотя все они добровольно дали клятву своему герцогу в течение 3 лет не избирать вместо него другого, отчитанные за это королём и вняв ласкам его и угрозам, перешли на сторону последнего, отказавшись служить герцогу и помогать ему¹⁴⁵. Там тогда же братия монастыря Христова мученика Эммерама, сооружённого императором Арнульфом в его честь и избранного им местом упокоения¹⁴⁶, пав на колени, единодушно и со слезами пожаловалась королю на своего епископа Гебхарда — я сам это слышал, — а присутствовавшие миряне с великим рыданием присоединились к ним. Мне тяжко говорить, да и трудно поверить этому, сколько всего рассказал подчинённый ему народ относящегося к пустому его суеверию и ущербу его души. Знаю только, что никогда не видел равного ему нравами и редкими дарованиями и никогда не слышал о таком из более древних [повествований]. Если дух его совпадает с внешним видом, то он или лучше прочих, или намного хуже. С успехом разрушив прежние обычаи, он с величайшим усилием заботился о новых. Бросив отечество со вверенными ему людьми, он с ненужным усердием возделывал чужие земли, несмотря на их отдалённость. Бог свидетель, что не ради порицания его так много говорю я об этом, — ибо слабость нашу следует скрывать от близких и исправлять улучшения ради, — а побуждаемый к этому истиной, вместе со многими другими крайне удивляясь этому. Будь милостив к нему Бог, чтобы, если с добрым намерением он так поступал, пусть, оправданный перед Тобою, без жалобы пройдёт путь своего странствия. Если же поступал он так более из-за дерзкой надменности, чем ради пыла духовной любви, только ради осуждения образа жизни современников, пусть отвратится от своего нечестия и, обретя расположение мирян, позаботится о спасении душ верующих, не потерпев ущерба для своей души. Счастлив тот во Христе, кто почитанием правды заслужил вечную память и, свободный от злой молвы, был призван пребывать по правую руку Бога.

42. (29.) Пока король разбирал дело, о котором я упомянул довольно пространно, я, согласно королевскому приказу, продолжал путь, чтобы занять епископскую кафедру. Прибыв сначала в своё поместье, которое по-славянски зовётся Малацин, а по-немецки Эйсдорф¹⁴⁷, я на следующий день имел беседу на реке Эльстер, близ замка Эйтра, с вызванными служителями моей церкви о том, как следует утешить присутствующих [братьев] и созвать отсутствующих. Ведь большое число их бежало по причине своего непостоянства и весьма тяжкой болезни моего предшественника. Отправившись оттуда в Мерзебург, я был сначала с почётом принят братией, а затем интронизирован епископом Эриком¹⁴⁸. Когда же наступил следующий день — Воскресение¹⁴⁹, я, грешник, служа мессу, наставил пришедший народ, нуждавшийся в поучении, и, несмотря на свою болезнь, божественной властью отпустил грехи тем, кто покаялся. В понедельник начались молитвенные дни; отправившись по просьбе моего архиепископа в Магдебург, я в среду был встречен духовными моими братьями, не ради моих заслуг, но ради безграничной любви. С единодушным смирением справили мы в соответствии с нашими возможностями славное и величественное таинство Вознесения¹⁵⁰.

43. (30.) Оттуда я прибыл в Вальбек, где в течение 7 лет, 3 недель и 3 дней был приором и управлял служившей там Богу и Приснодеве Марии братией; к сожалению, приобретя эту должность пусть не за деньги, но за данное мною дяде поместье, я попал под грех симонии. Сильно виновный в этом, я надеюсь на снисхождение Строгого Судьи, ибо совершил это более ради защиты стада Господня и сохранения учреждения предков. Поэтому во имя Бога я призываю тебя, читатель, обратить внимание на суть следующего рассказа, рассудить содеянное мною и слёзными мольбами смягчить грозный Лик моего Грядущего Судьи!

Дед мой, Лиутар, о котором я говорил выше, провинившись перед государем своим и королём¹⁵¹, задумал искупить свой проступок. С этой целью он соорудил в честь святой Богородицы монастырь в месте под названием Вальбек, поставив там приором Виллигиза и уступив его братии для удовлетворения нужды в пище и одежде десятую часть своего наследства. Когда он умер¹⁵², жена его Матильда, стремясь исполнить обет любимого супруга, с согласия обоих своих сыновей, после смерти славного отца Виллигиза сделала его преемником Рейнберта, происходившего из Восточной Франконии. По прошествии многих лет, когда и отец мой и мать его были уже мертвы¹⁵³, он, с помощью дяди моего Лиутара, был назначен Оттоном III епископом Ольденбурга¹⁵⁴.

44. В то время по соседству с нами жил клирик знатного рода, по имени Дитрих, который по совету названного графа¹⁵⁵ приобрёл это приорство за 10 мансов. Когда он управлял им столько же или чуть более лет, после смерти моей матери¹⁵⁶, я, как 3-й её сын, наследовал названный монастырь, получив от братьев¹⁵⁷ половину поместий, относящихся к нему. Вслед за тем я неоднократно обращался к своему дяде [с вопросом]: можно ли мне принять эту должность, и если нельзя получить её даром, нельзя ли добиться её за умеренную плату? После долгих раздумий чёрствой души он, презрев любовь и родственные узы, потребовал от меня очень большую цену; не найдя поддержки у своих братьев, я, к сожалению, был вынужден согласиться с его желанием; итак, в 1002 году от воплощения Господня, 7 мая, я стал стражем этой церкви, служителем которой уже был согласно отцовской передаче. Мой предшественник, получив угодное ему возмещение, согласился с этим.

45. В этой должности я проявил себя более праздным тружеником нечестия, нежели борцом за божественную справедливость, никогда не пытаясь пожать за это достойные плоды раскаяния. Я не обвиняю никого из связанных со мною узами родства; напротив, всем им желаю добра за их зло. Так, когда умерла жена моего брата, я был вызван им, дабы подготовить желанную ей могилу. Узнав, что там уже погребён почтенный Виллигиз, я поначалу отказался; однако, отбросив наконец право и стыд, уступив желанию брата, я, несчастный, приступил к тому, чего лучше бы не делал! Я, христианин, занялся тем, что даже язычникам кажется кощунством: извлечением из могилы костей моего брата по должности! Найденный там серебряный кубок я велел сохранить для последующей раздачи бедным, но позже нигде не смог его найти. В последовавшей вслед за тем болезни я понял, что очень сильно провинился перед Богом. Однако, оставшись с Божьей помощью в живых, я отправился в Кёльн ради молитвы¹³⁸. Однажды ночью, услышав сильный шум, я спросил: «Что это?» — и услышал: «Это я, Виллигиз, который по твоей вине блуждает неприкаянный». Сразу же проснувшись, я ужаснулся и до сих пор, и пока буду жить, буду оплакивать эту свою провинность.

46. (31.) Для получения священнического сана я был вызван господином Тагино в город Альштедт, по пути исповедовавшись в совершённом грехе; однако то, что я обещал сделать для его искупления, не было мною исполнено должным образом. Сан же священника я, недостойный, получил 21 декабря¹⁵⁹ от названного архиепископа, в присутствии короля Генриха, подарившего мне превосходную ризу. Перед тем как я был рукоположен в епископы, в ту неделю, когда все верующие сообща справляли воспоминание о братьях¹⁶⁰, некто поведал мне во сне следующее: «В этом году, — говорит, — епископ Хильдерик¹⁶¹, декан Мейнрих¹⁶² и ты исполните указание Божье». А я ему так ответил: «Какова будет воля небес, так и случится». И в этом же месяце, а именно в октябре 30-го числа, почил во Христе названный епископ, как это ему было поведано ранее. Поскольку Всемогущий Бог часто удостаивает чести посетить и укрепить человеческую слабость, следует словесно и письменно донести это до потомков, чтобы славилось имя Господне и слабый человек пёкся о себе. Вышеупомянутому епископу, когда он тяжело заболел в Магдебурге, во сне явился некий славный муж и сказал: «Не беспокойся о конце своём: жди 4 года, 2 или 3 недели и, насколько можешь, не переставай творить добро». После этих слов он исчез, а епископ, как сам ранее говорил, выжил, окреп, как я надеюсь, духом и жил, пока внезапная смерть, к несчастью, не прервала ход его жизни. Следующей ночью явился яркий свет, видимый многими.

47. После дня памяти всех святых я, сильно беспокоясь о себе, выпросил у декана разрешения уйти, увещевая его беречь себя. Прибыв в своё поместье под названием Роттмерслебен, я следующей ночью смиренно молил Бога, чтобы он соизволил открыть мне правду о моём [будущем]. На заре следующего дня, — а было это в канун св. Мартина, — когда я ещё спал, явился, как мне показалось, Вальтард, в то время наш приор, и сказал следующее: «Хочешь знать своё будущее?». Заметив, что я очень хочу этого, он, внимательно всматриваясь в книгу — это был мартиролог, — молча опустил туда свинцовый бур, предназначенный для измерения [толщины] стен, и, через довольно долгий промежуток времени, вытащил его. «И что теперь?» — говорю я ему; а он отвечает: «Пять», и я чётко увидел начертанное чернилами число, не ведая, что оно означает: дни, недели, месяцы или годы. Я сразу же спросил его, означает ли оно ранее объявленное время или только последующее; но тот молча ушёл. Всё же, с величайшей озабоченностью восприняв предсказанный мне срок, я ни в коей мере не использовал его для добрых дел. Когда пришёл 5-й месяц, — хотя я ожидал скорее смерти, чем иного, — исполнились оба моих сна: я — следуя указанию Божьему — получил епископство, и одновременно исполнилось означенное число. Тогда же мне показалось неподходящим оставить церковь, которой я до сих пор управлял, без отдельного настоятеля; по общему совету братии я поручил её Виллигизу, моему брату по отцу, который уже был служителем её алтаря. Придя оттуда в Мерзебург, я справил наступившую Троицу¹⁶³ с государем моим, королём.

48. (32.) Затем все мы прибыли в Магдебург. Двоюродный брат мой, Вернер, был тогда, по наущению графа Деди¹⁶⁴, обвинён королём во многом и лишился бы его милости и своего лена, если бы этому не помешала внезапная его болезнь и пфальцграф Бурхард не отложил это дело мудрым своим советом. Король, идя оттуда далее, пытался разведать неустойчивые настроения жителей Запада и, чтобы они, как обычно, не взбунтовались, укротить их¹⁶⁵. Некоторые, не желающие терпеть несправедливость своих государей, хвалят их; мы же, напротив, как людей бесполезных, порицаем. Они и многие, кто служат только телесным удовольствиям, никогда не руководствуются уздой справедливости, порученной Богом королю, но, не беспокоясь о будущем, защищают это доблестью, если могут, или коварством, и всех, кто с ними в этом не согласен, преследуют принуждением и ненасытной ненавистью. Но я не согласен ни с ними, ни с их сторонниками; а тем более с теми, кто не уважает и презирает Бога и поставленную им власть; я на стороне тех, кому кажется, что лучше терпеть всё во имя Бога, чем оскорблять его величие сварливостью и гнусным клятвопреступлением. Наши предки всегда были верны своим господам, сражаясь как лучшие воины против чужих народов, но не свирепствуя друг против друга. Пусть же потомки усвоят это и избегают иного, пусть стараются изменяться не в худшую, но всегда в лучшую сторону. Пусть охотно думают о 8-м блаженстве¹⁶⁶и, избегая его противоположности, стремятся его обрести. Но зачем мне далее ругать этих или возвеличивать тех, если каждый, согласно с тем, что он посеял, обретёт соответствующий плод будущей жатвы? Если мы всегда трудимся ради преходящих приобретений, почему, отринув страх, не спешим к венцу чести непреходящей? Для её получения наш король, как я уже сказал, сильно потрудившись в походе и прочих надобностях, врагов, справедливо им ненавидимых, сделал друзьями.

49. (33.) Между тем граф Деди, и словом, и делом нанеся названному моему двоюродному брату великое бесчестье, пробудил память о том зле, которое, как он полагал, уже забылось. Ведь это по его совету и с его помощью Вольмирштедт, город отца (Вернера) и наш, — по-славянски же он называется Устьюре¹⁶⁷, ибо здесь сливаются реки Оре и Эльба, — был сожжён и разграблен¹⁶⁸.

Всё это возбудило отважную душу прекрасного юноши; получив достоверное известие о том, что враг выехал из города Тангермюнде, — названного так потому, что река Тангер впадает здесь в Эльбу, — он, взяв с собой моего брата Фридриха с 20 только вооружёнными воинами, мужественно атаковал его с возвышенности некоей равнины, у деревни Моза¹⁶⁹, откуда мог видеть далеко вперёд; когда более чем 40 спутников (графа) сразу же обратились в бегство, он убил (Деди), отважно сопротивлявшегося, и рыцаря его Эгильхарда. А после этого он по праву потерял то, чего едва не лишился ранее по клеветническому наговору (Деди).

50. (34.) Но если тебе, читатель, интересно услышать, откуда он был родом, то узнай следующее: происходил он из дома Букконов¹⁷⁰, а отец его звался Дитрих. Он с детства служил маркграфу Рикдагу, своему родичу, отличаясь равно силой духа и тела; как я говорил выше, это он привёл восставших против нас чехов к Цейцкой церкви¹⁷¹. Опустошив там с ними всё вокруг, он увёл, наконец, в плен вместе с прочей добычей также и мать свою, не как сын, но как враг её. Вслед за тем он примирился с королём Оттоном III, заслужив в течение малого времени милость его и дружбу. Между тем в походе умер Био¹⁷², граф Мерзебурга, и архиепископ Гизилер приобрёл для него это графство, лежавшее между реками Виппер, Заале, Зальца и Вильдербах¹⁷³. Кроме того, он приобрёл для себя и своего брата Фридриха бургвард Цёрбиг¹⁷⁴, которым владели его предки в качестве лена. А взяв в жёны Тидбургу, дочь маркграфа Дитриха, он настолько усилился, что вызвал у короля тайную, а у многих открытую досаду.

Следующее Рождество Господне¹⁷⁵ король справил в Пёльде; там же он передал Дитриху, сыну названного графа, его графство и весь лен, согласно праву и уступая просьбам королевы и знати. Сверх того, марку и всё, что Вернер держал со стороны короля, целиком были уступлены графу Бернгарду¹⁷⁶.

51. (35.) В эти же дни Дитрих, епископ Меца, герцог Генрих¹⁷⁷, его брат, и прочие заговорщики доставили королю и друзьям его великую неприятность, а себе и своим преемникам нанеся непоправимый ущерб. Ведь та церковь, что стоит перед городом Мецом, и братство, служащее там Богу, были опустошены не боящимися Бога славянами¹⁷⁸. Король, правда, принеся клятву, по большей части возместил этот ущерб из своего имущества и, чтобы впредь ничего подобного не происходило, приказал всему войску быть осторожным. Он нанёс вред виноградникам, строениям с хлебом и прочим полезным вещам. Вскоре после того я видел письмо, где было написано, что 800 послушников св. Стефана¹⁷⁹ ушли из-за голода и прочей нужды из отцовских пределов без разрешения священников, не считая тех, кто ушёл с их разрешения. Для этой церкви было бы гораздо лучше, если бы тот человек¹⁸⁰ никогда не родился.

52. Опишу также одно печальное их преступление, совершённое ими в Одернхейме¹⁸¹. Король устроил совещание в городе Майнце¹⁸², в котором они также приняли участие. Не сумев ответить там в соответствии со своим намерением, все они в гневе вернулись, заключив всё же на время мир. Геймо, епископ Вердена¹⁸³, и герцог Дитрих¹⁸⁴, которые следовали за ними, не подозревая ничего дурного, внезапно попали в засаду и, хотя некоторые вместе с епископом бежали, бесчисленное множество мужей было убито. Герцог же, будучи тяжело ранен, так как являлся их другом, был взят в плен, уведён и много дней пребывал под стражей. Дав затем заложников, он был отпущен, не потеряв из-за этого королевскую милость. В 10(…?) году от воплощения Господня в Корбее умер герцог Бернгард¹⁸⁵.

53. (36.) Между тем граф Герман и маркграф Гунцелин¹⁸⁶, поссорившись между собой, сражались необычным для этих краёв образом. Ведь Гунцелин, пытаясь взять город Стрелу, защищаемый воинами Германа, и не преуспев в этом, велел сжечь город Рохлиц, расположенный на реке Мульде и плохо охраняемый. Кроме того, он не замедлил причинить названному графу всякую неприятность, какую только мог, — ведь дяди всегда злобствуют против сыновей своих братьев¹⁸⁷. А братья Герман и Экхард¹⁸⁸ неожиданно окружили сильным отрядом некий замок¹⁸⁹, лежащий на реке Заале и весьма любимый Гунцелином, который он укрепил гарнизоном и стенами, снабдив бесчисленными припасами, и взяли штурмом. Разделив всё это добро, они сожгли его, разрушив до основания.

54. Когда это дошло до слуха короля, он тотчас поспешил в Мерзебург¹⁹⁰ для рассмотрения этого дела. Выслушав там оправдания названных графов, он всю вину возложил на Гунцелина, который ранее во многих случаях выказал ему своё неуважение и не ожидал найти в нём мстителя за нанесённое ему бесчестье. Он также прибавил, что тот продал евреям семьи многих людей¹⁹¹, которые часто ему на это жаловались, не позаботившись ни вернуть их, согласно его приказу, ни исправить как-либо нанесённый многим людям его властью ущерб. Сверх того, он был обвинён в том, что до сих пор пользовался у своего зятя Болеслава большей милостью, чем ему подобало или было угодно (королю). Были и такие, кто желал лично обвинить (графа) в оскорблении величества. Среди столь многих жалоб и оправданий со стороны (Гунцелина) и его вассалов, король запросил совета у князей; те, долго втайне обдумывая это, ответили так: «Мы знаем, что (Гунцелин) не совсем виновен пред Вами; хорошим [решением] нам кажется, чтобы он, отбросив всякое сопротивление, вверил себя Вашей милости. Вас же пусть Бог убедит милостиво обойтись с ним, не ради заслуженных им достоинств, но ради Вашего неизмеримого милосердия и для примера всем, кто к Вам обращается». Король, следуя их решению, принял (Гунцелина) и передал под стражу епископу Арнульфу¹⁹²; укрепив Мейсен от врагов непрерывной цепью гарнизонов, он на время передал его под надзор Фридриху¹⁹³. В следующую же страду, побуждаемый королевой и любимцем своим Тагино, а также следуя совету знати и ободряемый ею, он передал марку графу Герману¹⁹⁴.

55. (37.) Между тем граф Бруно, брат Гунцелина, защищал названный город согласно своему долгу; и вот, за день до того, как пришёл Герман, большая толпа поляков, перейдя Эльбу, в предрассветных сумерках бесшумно подошла к воротам обещанного ему города. Однако, не сумев войти туда из-за расположенных повсюду воинов, они в печали вернулись назад, никому не причинив вреда, и сами, к сожалению, невредимые. Инициаторами этого дела были 2 витхазена¹⁹⁵ из предместья, о чём я сообщу позднее. Ведь они заслуженно заплатили за эту дерзость своей кровью. Болеслав же, колеблясь между страхом и надеждой¹⁹⁶, ожидал их в Бауцене; узнав о приходе своих людей, он тяжело перенёс свою неудачу. После этого граф Герман был введён [в город] королевским послом; пожав руки всем, кто в чём-либо провинился перед ним, он простил им их вины.

56. Король же, в течение этого лета и последующей зимы мудростью и доблестью умиротворив врагов¹⁹⁷, часто размышлял о нанесённых ему Болеславом оскорблениях и ущербе; наконец, после Пасхи¹⁹⁸, он в суровом приказе объявил о походе [против него].

(38.) Собрались в Белогорье¹⁹⁹, - что означает «Белая гора», — в имении маркграфа Геро. Тогда же герцог Бернгард и приор Вальтард отправились к Болеславу, чтобы его образумить, но, ничего не добившись, вернулись назад. Сюда пришёл также Яромир, славный князь Чехии, который во всём был верен королю. Не могу оставить без внимания тот великий ущерб, что был нанесён названному графу. Ведь все мы, без исключения, оказались для него скорее врагами, чем друзьями; всё добро его, исключая разве что челядь, мы уничтожили, а кое-что даже сожгли. Король же не был ни мстителем за него, ни защитником.

57. Оттуда мы прибыли в округ Лаузиц, в самом начале которого находится город Герен²⁰⁰, названный так по имени маркграфа Геро, того самого, который был прозван Великий, ибо в действительности был великим человеком. Там тогда были схвачены 2 брата из города Бранденбурга провинции Гавельгау, которые пришли к Болеславу, чтобы настроить его против короля; уходя от него, они явно попали в западню, которую сами тайно расставляли. Будучи о многом спрошены и не пожелав ответить ни на один из вопросов, оба они были повешены на некоем холме. Там тогда же заболели король и любимец его Тагино. Князья весьма обеспокоились относительно исхода начатого похода. Наконец ими было принято решение: король, вместе с некоторыми епископами и большим количеством больных, вернётся домой, а епископы Арнульф²⁰¹ и Мейнверк²⁰², с князем Яромиром²⁰³, маркграфами Геро и Германом²⁰⁴, а также многими другими опустошат Шлезиергау и Диадези²⁰⁵. Так и было сделано.

58. Когда названные господа с облачёнными в доспехи толпами проходили мимо города Глогау, где пребывал сам Болеслав, имея возможность их лицезреть, то привели в возбуждение души воинов, которые тоже заметили их с его стен. Обратившись к своему князю с вопросом, почему он допускает подобное, они потребовали от него разрешения атаковать их. Тот же ответил им так: «Войско, которое вы видите, мало числом, но велико доблестью и является отборнейшим среди прочих соединений. Если я на него нападу, то одержу ли я победу или буду разбит, всё равно стану слабее, чем сейчас. Король же имеет возможность немедленно собрать другое войско. Гораздо лучше будет, если мы пропустим его, а в другой раз, когда будет возможность, нанесём вред этим гордецам без больших для нас потерь». Так он укротил возбуждённый дух своих воинов; а его желание навредить нам в этом походе не осуществилось. И, хотя частые проливные дожди сильно мешали нашим, они всё же нанесли врагу большой ущерб. Наконец, опустошив все лежащие вокруг земли, чехи вернулись к себе, а наши, весёлые, через земли мильценов, отошли к реке Эльбе. Тотчас же отправив к королю послов, они объявили, что идут, добившись полного успеха. Тот, уже по Божьей милости выздоровев, дружелюбно принял в Мерзебурге как само посольство, так и следовавших за ним воинов; а архиепископ Тагино, который до того в Стреле отделился от короля и справил святой праздник Фиванского легиона²⁰⁶ в Магдебурге, также выздоровев, прибыл туда к королю.

59. (39.) Обсудив там многие волнующие отечество вопросы, король вторично посетил западные области²⁰⁷ и, укротив уздой мудрости непостоянные души их жителей, весело справил Рождество Господне²⁰⁸ в Пёльде. Затем он вновь посетил любимый им Мерзебург²⁰⁹ и, объявив там на 5 лет земский мир, приказал по совету немногих отстроить и укрепить город под названием Лебуса²¹⁰; многие ещё раньше предсказывали это; наконец, в том году стало ясно, что предсказанное, к сожалению, не оказалось ложью. Мы пришли к этому городу в конце месяца января и, справив там с должным почтением очищение святой Матери Божьей²¹¹, за 14 дней исполнили порученные работы; укрепив город гарнизоном, мы вернулись домой. К северу от (Лебусы) находится ещё один город, отделённый от названного одной только долиной. Он содержит 12 ворот. Когда я тщательно осмотрел его, то, убеждённый Луканом²¹², пришёл к выводу, что он — творение Юлия Цезаря, а значит, великое строение римлян. Он мог вместить в себя более 10 тысяч человек. А та малая крепость, которую мы построили, со времён Генриха I и вплоть до нашего времени оставалась пустой; а из-за какого несчастного случая она вскоре погибла, я, изложив пока события, которые между тем произошли, расскажу.

(40.) Прошедшим летом 10 августа²¹³ из-за моих грехов погиб в пожаре монастырь в Вальбеке, с 4 церквями, всеми колоколами и прилегающими зданиями.

60. По окончании строительства соборной церкви в городе Бамберг, 6 мая, в день, когда королю исполнилось уже 35 лет²¹⁴, вся знать собралась там для её освящения; эта невеста Христова была освящена рукой Иоанна, патриарха Аквилейского²¹⁵, и других, более чем 30 епископов. В их числе был и я, грешный, увидевший, что она украшена во всех отношениях так, как в высшей степени подобало королю. Вслед за тем здесь состоялся великий собор, на котором своим архиепископом²¹⁶был изобличён Гебхард, епископ Регенсбургской церкви, а Дитрих, епископ Мецкой церкви, был отчитан королём за то, что тот в своём письме несправедливо обвинил его перед папой²¹⁷. Но всё это и многое другое завершилось мудрым компромиссом; мне же тогда было обещано восстановление моей парафии²¹⁸.

61. (41.) Совершив в восточной Франконии всё необходимое, король посетил город Мерзебург, отпраздновав здесь святой праздник Троицы²¹⁹. А утром, в воскресенье, когда Святой Дух снизошёл на апостолов, заболел архиепископ Тагино и не смог служить мессу. Тогда я, недостойный, получил приказ исполнить за него эту обязанность. На следующий день архиепископу стало чуть лучше; однако, зайдя к королю, он так разволновался, что потерял возможность делать что-либо самостоятельно, так ему стало плохо. Когда к нему пришли брат мой, аббат Зигфрид²²⁰, и епископ Эрик²²¹, он исповедался им; а в четверг, уже собираясь покинуть этот мир, он был внесён на своём троне в комнату короля и, сняв с головы спящего государя шапку, сказал: «Дражайший государь мой, пусть Всемогущий Бог воздаст тебе достойную благодарность за все те милости, которыми ты наполнял и скрашивал до сих пор моё изгнание». Затем, придя в церковь, он слушал мессу, благословляя присутствовавших. Оттуда он был внесён в лодку и в ней доставлен в Гибихенштейн. Там он отдыхал в субботу; а в воскресенье прибыл на корабле в свой город под названием Ротенбург²²². В понедельник же, в самом пути, уже почти потеряв сознание, он вызвал к себе приора Вальтарда и, вверив себя и своих его верности, 9 июня²²³, не умер, но, радуясь, отошёл ко Христу, которого всегда любил. Братия со слезами начала молитву, а к королю для оповещения о случившемся был отправлен рыцарь Бодо. А тело архиепископа в тот же день прибыло во Фрозе²²⁴, было облачено там в священнические одежды и доставлено к своему престолу; там оно было встречено всеми в великой печали.

62. (42.) Я же, слишком поздно узнав об этом в Мерзебурге, прибыл в самый день похорон, когда уже встало солнце; произнеся в соборной церкви немногие слова молитвы, я пришёл в рефекторий, где приор, сидя со всей братией и воинами, вёл беседу об избрании [преемника]. Стоя в их присутствии, я много плакал, потрясённый тяжким горем. Затем, поздоровавшись со всеми, я сел и спросил, каковы их намерения. На это Вальтард ответил так: «Я, — говорит, — отправил своего посла к королю, который сообщил ему то горе, что у нас произошло, и узнал его волю, которую нам следует исполнить. (Король) отправил к нам епископа Эрика, предложив не осуществлять избрание, но лишь выработать общую позицию и объявить ему. Нынче же милостью всех присутствующих я, хоть и недостоин этого, избран, если то будет угодно Богу и королю». Я же так ему ответил на это: «Я один из тех, кто должен быть участником этого выбора и посвящения; поэтому хочу дать вам такой совет и, насколько могу, помочь в этом деле. Государь мой поступит так, как пожелает; а вы смотрите, не погубите то, что получили от Бога и своих предшественников. Тебя же, брат, я первым избираю в архиепископы, не ради твоей приязни, но потому, что знаю твою истинную полезность; а теперь я хотел бы узнать мнение каждого из присутствующих». Я получил от них один ответ: «Мы выбираем Вальтарда нашим господином и архиепископом». Когда они утвердили это, он поднялся и, пав ниц, просил о снисхождении, взывая к Божьей милости, дабы Господь соизволил воздать нам всем за это, и со своей стороны обещал всяческие блага. Тогда я, поклонившись, просил его во имя Господа и ради истинной братской любви, чтобы, в случае получения им этого достоинства, он восстановил бы парафию, по закону относящуюся к моей тяжко повреждённой церкви, и клятвенно утвердил бы за ней другие отчуждённые ранее владения. В присутствии всех он клятвенно обещал мне это.

63. Между тем, пока утомлённый дорогой епископ Эрик спал, пришёл епископ Виго и утвердил наш выбор. После этого нами был отправлен к королю страж церкви Рединг²²⁵, чтобы тот, помня о Господе и старинных обещаниях, соизволил, — если только это возможно, — утешить семью святого Маврикия, осиротевшую и глубоко скорбящую по своему отцу.

(43.) Только когда зазвучала служба 1-го часа, епископ Эрик проснулся и отслужил мессу за усопших. После чтения Евангелия он поведал присутствующим, ради какой цели король прислал его сюда; затем вместе с нами он дал отпущение умершему архиепископу, потребовав от всех сделать то же. Ведь был уже третий день после кончины названного священника; этот памятный день, равно как 7-й и 30-й дни после смерти всякого верующего, следует отмечать, ибо он содержит в себе таинство веры в Святую Троицу и 7 даров Святого Духа. Вслед за этим благословенное тело с песнями и рыданиями было доставлено к месту захоронения и погребено в западной части хоры, перед криптой, которую он сам соорудил и освятил и перед алтарём которой, пока был жив, просил себя похоронить; часто со слезами он здесь молился. Вальтард, ради спасения души своего любимого господина, позаботился об этом месте — ибо оно не было освящено — так, что это бросалось в глаза всем входящим сюда.

64. Но так как все праведники благодаря своим добродетелям живут теперь у Христа, в этом же мире — остаются только в писаниях, нехорошо было бы обойти молчанием славный образ жизни столь великого отца; напротив, следует открыть для всех свет истины. Был он человеком удивительной любви, справедливым и богобоязненным, щедрым и верным, целомудренным и кротким, мудрым и постоянным; одеянием каноник, всем же своим образом жизни — монах. Сурово порицая во всех пороки, ради их исправления, он одновременно хвалил добродетели. Современники не имели другого такого пастыря, который был бы большим другом для своей братии. Ведь он любил её и хвалил перед народом. В 1-й год своего пребывания в должности он начал строить храм Господу. Расходы на одежду священникам и дьяконам он увеличил на 8 шекелей, иподьяконам же и мальчикам для хора — на 4. Если ему не мешала болезнь, он ежедневно служил мессу и читал псалтырь; и, поскольку из-за своей немощи не мог соблюдать пост, искупал это большим количеством милостыни. В ночных бдениях он трудился сверх меры и, так как из-за зубной боли мало что мог есть, легко насыщался умеренным питьём.

65. Он предпочитал людей знатного рода и образа жизни, незнатных же хоть и не презирал, но не имел среди своих друзей. Почитающих Христа он любил, презирающих же Его — преследовал со справедливой ненавистью. Заботясь обо всём, вверенном ему Богом, он всячески старался это приумножить. До свершения святого таинства он был серьёзен, после же свершения — радостно всем улыбался; очень часто он пел со своими людьми «кирие элейсон». Я, со своей стороны, не могу перечислить те дары, которые он во имя любви пожертвовал мне, недостойному; знаю только, что я не ответил ему за них достойной наградой: ведь то послушание, что я обещал ему и его преемникам в период испытательного срока, я исполнил лишь в самой малой степени. Города Арнебург²²⁶, Фрозе и Преттин²²⁷, а также двор, который принадлежал графу Эзико, приобрёл он для своей церкви. Он собрал превосходное и роскошное епископское облачение. 8 лет, 4 месяца и 8 дней стоял этот столп церкви, сгинув, как я уже говорил, для этого мира; но, перенесённый в невидимый храм Господен, он будет стоять там вечно.

В тот же день умер Унгер²²⁸, пастырь Познанской церкви, брат (Тагино) по сану и в то же время подчинённый ему епископ, в 30-й год своего пребывания в должности. И, поскольку об этом сказано достаточно, продолжу далее основную тему.

66. (44.) Рединг, придя к королю, смиренно предъявил ему свои полномочия и, хоть и с большим трудом, но добился желаемого; Вальтард, который был занят похоронами своего любимого господина и уже подарил моему двоюродному брату Дитриху²²⁹, кроме расходов на питание, 20 талантов серебра в качестве благочестивого дара, через посла был им вызван. Я также, получив приказ прийти, отправился с ним; в субботу вечером мы прибыли в Троне²³⁰. Сразу же явившись к королю, мы были милостиво им приняты; король, после краткой беседы, разрешил нам идти на постоялый двор. Ведь мы тогда разбили лагерь за пределами города, возле рощи, где сейчас стоит церковь св. Александра. Следующим днём было Воскресенье и праздник Христова мученика Вита; ранним утром я отслужил для моих братьев мессу; после неё нас вызвали, и мы, войдя в город, добрались до королевской комнаты. Однако туда ввели одного лишь Вальтарда, который беседовал там до 3-го часа; выйдя оттуда, Вальтард нёс в руке своей перстень. Показав его нам, он сказал: «Вот, у вас есть теперь залог будущей милости!».

67. И тогда мы все вошли к королю и избрали названного отца; этот выбор одобрили сначала король, а затем и вся знать. И тотчас же (Вальтард) получил от короля пастырский посох. Принеся клятву королевскому величеству, он был введён в церковь, построенную там королём и освящённую его предшественником; все присутствующие запели Господу хвалебный гимн. Затем я обратился к королевской милости, прося его удостоить меня беседы относительно нужд моей церкви; и в том, что я у него просил, он оказал мне свою полную поддержку. Король также передал в его руки Дитриха, моего двоюродного брата, согласно его желанию²³¹. Собираясь опять атаковать с войском братьев своей жены²³², он имел беседу с присутствующими князьями об их действиях против Болеслава. Всё это он доверил новопоставленному архиепископу и двору последнего, расположенному в Саксонии. В тот же день все мы вернулись, каждый к себе.

68. В следующую же субботу²³³ епископ Арнульф, согласно приказу короля, интронизировал архиепископа Вальтарда; оба были приняты там с почётом и великим восторгом. А на следующий день Вальтард был помазан почтенным Эйдом, 3-м епископом Мейсенской церкви, при помощи братьев его по должности Виго, Хильдеварда, Эрика и меня, более ничтожного, чем они. Помогал нам также епископ Арнульф. А в понедельник все мы отбыли с доброй любовью и богатыми дарами. Ведь был канун дня св. Иоанна Крестителя²³⁴; тогда же Рединг, согласно общему выбору братии, был поставлен архиепископом в приоры. А в самый день праздника он был с положенным почётом отведён мною в Берге и принят братом моим Зигфридом. Служа там тогда мессу, он впервые наставлял народ; позже, несмотря на настоятельные просьбы аббата устроить пир, он отклонил это предложение по причине многочисленности примкнувшей к нему толпы. В день рождения апостолов²³⁵ (Вальтард) был на своём престоле и давал вверенным ему спасительное наставление.

69. (45.) Между тем (Вальтард), по просьбе послов Болеслава, ради заключения мира прибыл в Цютцен²³⁶ и, великолепно принятый, провёл там 2 ночи; ничего не добившись, он с богатыми дарами вернулся назад. Вскоре наступил назначенный для похода день, а именно 24 июля. Мы собрались близ селения под названием Шренц²³⁷ и, двинувшись оттуда вверх, вскоре достигли Бельгерна. Там князьям представилось, что поход наш продолжать не следует, но следует укрепить марку отборнейшими гарнизонами. А следующей ночью у архиепископа начались сильные головные боли; и, когда утром я пришёл к нему, то долго ждал, пока он покинет палатку. Наконец, выйдя [из неё], он пожаловался мне на то, что тяжко болен. Всё же он обещал прийти к находившейся тогда в Мерзебурге королеве и переговорить со мной²³⁸. После этого я ушёл, а он, хоть сперва и отказывался, отслужил последнюю, к несчастью, в своей жизни мессу, — ибо тогда был день первомученика Христова и Воскресенье²³⁹.

70. В четверг я прибыл в Мерзебург; готовясь со своей братией к его приходу, я услышал от послов, что он, заболев, был доставлен в карете в Гибихенштейн. Поскакав туда на следующий день²⁴⁰, я застал там Бернварда, епископа Хильдесхаймской церкви, вызванного сюда ради благословения, а также во имя лечения, в котором он был весьма сведущ, и графа Фридриха²⁴¹, чьим братом был граф Деди. Когда я вошёл, архиепископ, сидя в кресле, приветливо меня встретил. Обратив внимание на свои обычно распухшие от подагры ноги, он посетовал [на спад опухоли], ибо пока они были раздуты, животу его было легче. Тогда же он сообщил мне, что если, выздоровев, избежит этой напасти, никто не будет мне более верным другом, чем он. Я пребывал там вплоть до вечера; только тогда я неохотно вернулся домой, ибо следующим днём был канун дня воина Христова Лаврентия, празднование которого приходится на Воскресенье²⁴². Сказав собравшемуся народу краткую проповедь, я смиренно призвал их свершить совместную молитву за больного архиепископа.

71. В четверг, перед 1-м часом, я посетил его ещё раз; там тогда присутствовал епископ Эйд, постоянно и усердно молившийся за него. Войдя в комнату, где лежал этот благочестивый муж, я услышал, что он более не говорит, и увидел, что он меня более не узнаёт. К нему, ещё живому, пришли также епископы Арнульф, Хильдевард, Мейнверк и Эрик; все мы благословили его и дали отпущение грехов. Я же, грешный, помазал его святейшим елеем в местах, причинявших особо сильную боль. Здесь присутствовал также князь Яромир, которого в святую субботу недавнего Воскресения Господня²⁴³ изгнал из королевства Чешского брат его и вассал Ульрих, забывший свой долг, и заставил бежать к Болеславу, которого тот, несмотря на близкое родство²⁴⁴, до сих пор рассматривал как врага своего и гонителя. Зная, что архиепископ — верный помощник всех страждущих, он надеялся на его выздоровление, дабы с его помощью обрести королевскую милость; увидев, что тот уже теряет силы, он, проливая слёзы, хотел схватить его правую руку, чтобы посредством её вверить себя нам. Но архиепископ, когда уже пришёл его конец, — уж не знаю, что он увидел слева от себя, — правой рукой энергично осенил себя знаком святого креста, отвернулся телом и ликом, сморщил лицо, будто собирался заплакать, но тотчас же, радостный, расслабился.

72. Видя это, я, опечаленный, вышел; между тем присутствующие, увидев, что он уже кончается, тотчас же подняли его с кровати и положили на пол. После того как были зажжены свечи, меня позвали, и я увидел его, уже покрытого столой и бьющегося в агонии. На грудь его был положен святой крест, в руках он держал пепел, а под ним лежало покрывало, как велел епископ Эйд. Когда солнце, достигнув уже зенита, склонилось к закату, после возжигания ему того, что следовало, 12 августа душа (Вальтарда) отошла к своему творцу, создавшему её, покинув этот никчемный мир. Когда же все присутствующие со слезами возносили молитву, я, несчастный, не присоединился к ним, как предписывал мне долг. То, что тогда творилось в моей душе, я никому не могу открыть; но вместе со мною молитесь, верующие во Христа, за то, чтобы Господь, от которого ни у кого нет тайн, ни ему, ни мне не вменил это в вину!

73. После того как внутренности были извлечены и захоронены между церковью и комнатой, тело было приготовлено и помещено у святого алтаря. Отслужив там службу за усопших, мы пообедали и в тот же день проводили тело до Кённерна²⁴⁵. Люди епископа, рыдая, выходили нам в пути навстречу. На следующий день, когда мы прибыли к селу, расположенному близ горы святого Иоанна²⁴⁶, собралось, плача, всё духовенство; большая толпа евреев и сирот, чьим отцом он был, собравшись, также выражала рыданиями свою скорбь. Друзья и все относящиеся к его наследству люди, когда мы с телом вошли в соборную церковь, с плачем встретили нас, подняв в знак траура руки. Кто не рыдал тогда, видя подобное? Но все те жалобы не могли восполнить этой потери.

74. (46.) Все мы, т. е. братия, войдя в Собор, избрали, исключая лишь Бенно²⁴⁷, моего двоюродного брата²⁴⁸; не надеясь из-за его молодости на исполнение этого [решения], мы поступили так ради сохранения права выбора и особенно из любви к архиепископу Тагино. Когда же настал вечер, пришёл епископ Арнульф, содействуя этому делу чем только мог. На следующий день, обновив избрание, тело архиепископа было погребено по правую руку его предшественника, в южном приделе, — было это в канун Вознесения святой Марии²⁴⁹. Королева, как только узнала об этом деле, тотчас же сообщила о нём через своего виночерпия Безо королю, который тогда вместе с войском пребывал уже близ города Меца²⁵⁰. Тот, крайне этим смущённый, спросив, как следует с нами поступить, тотчас же отпустил (посла) обратно, так как королевство тогда [в его отсутствие] управлялось ею.

75. Выслушай же, читатель, надгробное слово архиепископу, которое не на камне каком-либо должно быть вписано, но в помнящем сердце! Вальтард, имя которого переводится как «правящий сурово», лишь наружно был строгим, в душе же — чрезвычайно мягким человеком. В постоянном страхе и праведной любви взирал он на Бога и ближнего своего. Слабость плоти он часто искупал горькими слезами и чрезмерно щедрой милостыней. Отличаясь обоими достоинствами, он был любим королём и почитаем всей знатью; господин его превосходил (Вальтарда) лишь посвящением и именем. Был он искренним, соболезнующим и храбрым защитником своей церкви. Без всякой надменности оказывая соседям многочисленные услуги, он доказал всем, что незаменим в этом. Я слышал, что он часто клялся, что не ради честолюбия, но ради выгоды страждущей и почти пришедшей уже в упадок церкви домогался он этой должности. Говорил, что недостоин её и что есть там 2 брата, которых он охотно избрал бы, если бы была хоть какая-то надежда на успех этого. Был он мужем справедливым и твёрдо идущим к своей цели²⁵¹. Получить похвалу от других он не стремился, но и сам никогда не унижал других людей. Ведя своё происхождение от знатнейших предков, он ничем не запятнал своё благородство, напротив, украсил его самым возвышенным трудолюбием. Отцом его был господин Эрп, муж достохвальной жизни, любимый всеми своими современниками; мать же его, по имени Амульреда, блистала среди прочих женщин своим благочестивым воспитанием и благородными поступками. Всё, что могла, она заботливо жертвовала на помин [души мужа].

76. Названному же Вальтарду ещё прежде во сне было сказано, что он должен будет принять архиепископство Магдебургское и краткое время им управлять. В том году, когда это должно было исполниться, мать (Вальтарда), уже покойная, открыла это в видении некоей почтенной женщине. Когда та поздоровалась с ней и спросила, как она поживает, та ответила: «Хорошо» — и добавила: «Знаешь ли ты, что из этого мира должен уйти архиепископ наш Тагино, а наследовать ему Вальтард, но не для того, чтобы долго править, а чтобы сидеть среди судей на Страшном Суде? На небе есть [повествующая] о нём серебряная доска, уже почти доведённая до конца; когда она вскоре будет завершена, он удалится с людских глаз, чтобы получить [вечную] награду». Он сам, заранее зная об этом, как поведала мне его сестра-мирянка²⁵², - ведь у него была ещё и другая сестра — монашка, — вызвал её к себе и сказал: «Помнишь, как ты некогда обещала мне, что если унаследуешь когда-нибудь моё имущество, то передашь во имя спасения моей души поместье, которым я владею в Ольвенштедте²⁵³, святому Маврикию?». Когда та всё это обещала и подтвердила пальцем, как он просил, (Вальтард), плача, ответил: «Я уже не жилец; ты же сделай так, как сказала, и будь уверена, что из оставшегося добра я ничего не заберу у вас, моих сестёр». Зная, что всё это должно исполниться, он всё же надеялся на большее время.

77. 28 лет был он приором, с честью неся перед всеми своими современниками это имя и эту должность. Он изготовил из серебра огромный саркофаг, чтобы вложить в него мощи святых. Круглую церковь²⁵⁴, разрушенную после большого пожара его города, он восстановил с самого фундамента; велев создать там обитель каноников, он пожелал передать им из своего имущества вышеназванное поместье. Он не был многоречив, но втайне удерживал в душе то, что следовало сказать в надлежащее время. Только об одном он жалел больше всего — что не успел ни освятить церквей, ни рукоположить кого-либо в сан священника; о паллиуме же он не горевал²⁵⁵. Он собрал огромное количество книг, священническую утварь и множество предметов светского назначения. Всё это при внезапной его кончине растащили руки многих негодяев. Ведь занимал он должность всего 7 недель и 2 дня.

78. (47.) Всё это я сказал для того, чтобы никто ни открыто, ни тайно не удивлялся его столь скорой кончине и не думал, будто она случилась из-за какой-то его вины; ибо многие, занимавшие эту должность перед ним более 30 лет, не имели здесь и не будут иметь в будущей жизни более весомых заслуг. Горе тем, кто долго живёт в этом странствии и портит этот срок дурными поступками; и блажен тот, кто проводит отпущенные ему дни с осторожностью и беспокойством в службе Христу. Творящие зло также увеличивают себе наказания; напротив, те, чья земная жизнь кратка, если они виновны, быстро искупают свои прегрешения. А все добрые люди, хоть и неравное число лет живут в этом мире, всё же радуются в счастливой вечности. Не он один занимал должность столь малое время. Мы читали, что Тертуллиан, получив от папы святого Стефана священническое достоинство, через 4 дня принял ради любви ко Христу и твёрдости веры мученичество от тирана²⁵⁶; и в том и в другом ранге он пребывает вечно. (Вальтард) же искупил некий грех, и в скором времени получил от Бога награду за праведные труды; это многим тотчас же стало известно. Но рассказывать обо всём этом будет довольно долго. Расскажу только то, что стало известно мне самому; Бог свидетель, что я не лгу.

79. Когда я был в гарнизоне Мейсена, в день рождения апостолов Симона и Иуды²⁵⁷, после утрени явился мне тот достопочтенный муж; узнав этого мертвеца, я сразу же спросил, как идут его дела. А он ответил: «За свершённые мною дела терпел я наказания, но теперь всё это уже позади». Обрадовавшись этому, я тотчас же сказал: «Следует ли мне звонить в колокола и призвать народ вознести Богу хвалу?». А он ответил: «Пожалуй, ведь это правда». А затем, ведя далее речь, сказал: «Разве Вам не известно, что из-за нашёптываний многих людей ум короля от Вас отвратился, ибо после Вашего рукоположения Вы старались многое содеять против него?»²⁵⁸. И далее, повторяя: «Верьте мне, умоляю, верьте, ибо я не виноват в этом». А когда я хотел спросить его, почему он столь внезапно умер, я проснулся и таким образом узнать это мне было не дано. Всё, что я сказал о нём, я изложил не из-за какой-то особой любви к нему, ибо перед рукоположением моим он весьма слабо любил меня, а ради защиты своей церкви неоднократно жертвовал моей. Рассказал же я это ради истины и ради того, чтобы избежать последующих упрёков — менее, чем следовало бы, ибо лучшего он после себя не оставил. После его погребения к королю был отправлен нами епископ Эрик с вестью о выборе; ему же я доверил письмо, в котором писал об ущербе моей церкви и умолял короля о милости.

80. (48.) Между тем Болеслав, узнав о смерти архиепископа, собрал войско и напал на Лебусу, о которой я уже говорил; зная, что из-за разлива Эльбы никто из наших горожан не сможет прийти ей на помощь, он разбил там свой лагерь. Воин его, призванный на войну, нападал, защитник же, напротив, сопротивлялся. Ведь большой этот город защищало не более 1 тысячи человек, тогда как требовалось по меньшей мере трижды по столько же. Болеслав, сидя за завтраком, с радостью увидел, что его вассалы, уже победители, ворвались в город. Ворота были открыты и пролилась кровь многих людей. Из тех, кто был взят в плен, наиболее знатными были Гунцелин, Визо и раненный [в бою] несчастный страж этого [города] Изих. Ведь какой бы город ни брался он защищать, всегда терял его, правда, не из-за своей трусости, а из-за достойного сожаления невезения. Все они были приведены к надменному триумфатору, после чего, согласно его распоряжению, тотчас же отведены под стражу. Из людей же названного князя осталось там лежать не менее 500 воинов. Свершилась же эта достойная сожаления резня 20 августа²⁵⁹. Разделив огромную добычу и предав огню город, победоносная орда вместе со своим господином в радости вернулась домой.

81. (49.) Королева, пребывавшая тогда в Мерзебурге, узнала об этом от скороходов. Я же, недостойный, освящавший 22 августа, по желанию приора Рединга, 2 алтаря в Магдебурге, — один, где покоился архиепископ, и второй — в северной части этого храма, — как только узнал об этом, сразу же поспешил к королеве. Все мы, жители этой провинции, получили от неё приказ расположиться возле Мульды и приготовить всё [необходимое] к приходу короля. Между тем король, вернувшись из похода на запад, стремился назначить на ставшее вакантным место своего капеллана Геро²⁶⁰. Епископ Эрик, устремившийся навстречу и открывший ему [цель] своего посольства, не был выслушан. Дитрих, двоюродный брат мой, прибыл, будучи вызван, в Троне²⁶¹, сердечно принят королём, а затем оставлен им в должности Геро. В день рождения святого апостола Матфея²⁶² король прибыл в Зеехаузен²⁶³; туда же явился и я. Когда было подходящее время, я умолял его перед лицом всех присутствующих переговорить с архиепископом до его назначения о моей парафии и прочих вещах, несправедливо у неё отобранных. Здесь же он уверил меня в своей поддержке, сказав, что всё это окончится согласно правосудию или иному спасительному соглашению. На следующий день король, придя в Магдебург, велел всей нашей братии собраться в рефектории. Там, согласно королевской просьбе и ради нерушимости в последующем права выбора, единодушно был избран Геро. Сперва предав себя в церкви алтарю и обретя за 10 мансов причастие братии, он получил от короля пастырский посох; будучи сразу же интронизирован, он был помазан епископом Эйдом; мы, названная выше братия, помогали ему в этом. Король торжественно справил там праздник Фиванских мучеников²⁶⁴, после чего, вместе со всеми своими людьми, был почтён архиепископом великолепными подарками. Оттуда они поспешили в Мерзебург и, долго там пребывая, совещались со знатью об управлении королевством²⁶⁵.

82. ²⁶⁶ В этом году умерли Эрлвин, епископ Камбре, и славные герцоги Конрад²⁶⁷и Герман Дитя²⁶⁸. А некий монах, поражённый тяжёлой болезнью, узрел многие, открытые ему в видении, [вещи]; в то время как он говорил о них сам с собой, присутствующие записали их, приняв за великое чудо. В эти же дни рождены были 2 брата с зубами и лицами, подобными гусиным; половина правой руки одного из них выглядела как гусиное крыло. На 3-й день после своего рождения, среди споров между гражданами, они, попеременно улыбаясь, умерли. Некий рыцарь, захвативший земли св. Климента²⁶⁹ и не желавший восстанавливать справедливость, в своей же спальне был атакован полчищем мышей. Сначала он пытался отогнать их палкой, затем бросился на них с обнажённым мечом, но так и не добился успеха; наконец, его поместили в некий сундук, согласно его просьбе, и подвесили на верёвке посреди [комнаты]. Когда удары извне прекратились и он должен был опять обрести свободу, он был найден до смерти загрызенным другими [мышами]. Тогда всем присутствующим и прибывшим позже стало ясно, что это карающий гнев Божий поразил его за названное преступление.

83. (50.) Между тем Яромир, о котором я уже говорил прежде²⁷⁰, смиренно добиваясь милости короля, вместо милосердия и восстановления [своих прав] подвергся изгнанию и передаче под стражу епископу Адальбольду²⁷¹, преемнику епископа Ансфрида; он заслужил эту кару не из-за какой-то неверности королю, а за чудовищную резню баварцев, которые без разрешения его и короля отправились с подарками к Болеславу, и за умерщвление людей, вверенных его попечению. Враги наши насмехались, услышав про это; наши же люди боялись, чтобы это не пошло на пользу (врагам). И тем следует узнать на самих себе последствия этого акта, кто дал тогда нашему королю этот совет. Вслед за тем в Магдебург по вызову короля пришёл Ульрих²⁷², брат (Яромира), получив в качестве безвозмездного дара то королевство, которое ранее несправедливо узурпировал.

В то же время проливные дожди и явившиеся пираты нанесли, к сожалению, большой вред. Тогда же, из-за разлившегося в Баварии Дуная и вышедшего из берегов Рейна, погибло огромное множество народа и скота, а также строений и лесов, вырванных с корнем этой стихией; все жители этих краёв утверждали, что такого никогда не случалось на памяти ни их, ни их предков, сетовали, что это произошло из-за различных их преступлений, и боялись, что вслед за этим к ним придёт нечто ещё более худшее. Однако вернусь к теме, от которой я слишком отклонился.

84. (51.) Король, уйдя из Мерзебурга, прибыл на корабле в Арнебург. Переговорив с собравшимися там славянами о многих делах, он, заключив мир, вернулся назад, после чего справил в Хелмштедте праздник всех святых²⁷³; а затем он поспешил посетить западные земли.

Между тем госпожа Лиутгарда²⁷⁴, тяжело заболев, вызвала меня через послов, ибо очень любила и, как я упоминал выше²⁷⁵, была соединена со мною родственными узами. Когда я после сумерек пришёл в Вольмирштедт, где она лежала, то войдя в комнату, увидел, что она тяжело страдает и из-за этого не прекращает чтение псалмов. Среди прочих она вслух и про себя часто повторяла следующий псалом: «Меня, — говорит, — поддерживает десница твоя, Господи; те же напрасно пытаются заполучить мою душу»²⁷⁶. Она не сказала мне ни одного слова; только когда я спросил её, не желает ли она получить помазание святым елеем, она ответила: «С удовольствием, ибо после этого быстро исполнится во мне воля Христова». Облачившись в новые одежды, она позвала меня; выполнив всё, по праву относящееся к помазанию, я сказал ей: «Как ты сейчас прекрасна!». А она ответила: «Я вижу красавицу по правую руку», указав на неё глазами. После этого я удалился; утомившись в пути, я долго спал, а когда проснулся, услышал, как она, испытывая сильную боль, тяжело стонет; тотчас же подойдя к ней, я запел псалтырь и пел до тех пор, пока присутствующие не засвидетельствовали, что она отходит. 13 ноября²⁷⁷, когда были прочитаны все необходимые для этого молитвы, счастливая душа её, по призыву святых, отправилась в спальню небесного жениха.

85. Её смерть предсказал во время своей болезни некий мирянин, гражданин Партенополя, сказав: «Госпожа Лиутгарда скоро уйдёт из этого мира. Истинно блажен тот, кто заслужил право вступить на этот путь». Как только рассвело, тело, сопровождаемое нами, было доставлено в Вальбек и на следующий день погребено в северной части монастыря, там, где покоится бывший в течение 26 лет затворником отец Лиутгард; Вернер, её муж, неутешно оплакивал её. Ведь она была ревностной защитницей жизни его и души; в служении Богу трудясь более за него, чем за себя, она, вплоть до указанного времени, защищала (мужа) от козней всех врагов постами в мороз, постоянной молитвой и раздачей милостыни. Я говорю всем присутствующим, а также будущим поколениям, что всякое доброе дело, совершённое верующими в этом мире на помин чьей-либо души, если и не принесёт пользы тому, ради кого оно делалось, то не окажется напрасным в глазах Бога для того, кто старательно пытался его сделать.

86. В первый год правления Генриха, после смерти своего отца, в месяце январе²⁷⁸, названная Лиутгарда вернулась к своему мужу, с которым долгое время была несправедливо разлучена. (52.) А после свадьбы маркграф Лиутар, будучи в западных краях, заболел и, выпив павлиний напиток²⁷⁹, 25 января²⁸⁰ внезапно умер. Погребли его в Кёльне, в том месте, где он сам прежде просил, а именно — в южной части храма, там, куда в день Вечери Господней приводят кающихся. Вдова его по имени Годила²⁸¹ не преминула сделать на помин его души всё, что только могла. Сыну своему Вернеру она приобрела за сумму в 200 талантов отцовский лен и марку, в течение 4 лет соблюдая целомудрие. Только тогда она вышла замуж за родича своего Германа²³², не заботясь ни об объявленной епископом Арнульфом опале, ни о нарушении ею клятвы, данной 3 епископам, именем Бога запрещавшим ей это. По этой причине названный епископ поразил её мечом отлучения и лишил надежды на дальнейшее потомство.

87. Но я, заговариваясь, то есть потихоньку отклоняясь от начатого, всё же перехожу к славному образу жизни короля Генриха. (53.) Ради осуждения Дитриха, епископа Меца, он назначил великий собор²⁸³. Все собравшиеся на этом собрании епископы запретили (Дитриху) служить мессу до тех пор, пока он не оправдается. После этого (король) в радостном настроении справил в Пёльде Рождество Господне²⁸⁴; там тогда заболел Валькер, раб Трирской церкви и заботливый страж его капеллы; когда мы ушли оттуда, он остался и 11 января²⁸⁵, к несчастью, умер.

88. Между тем Лиавицо, архиепископ Бременский, угнетённый долгой болезнью, ожидал в благочестивой тревоге своего последнего часа; в ночь перед последним своим днём он успокоил братию, утомлённую уже постоянными бдениями, такими словами: «О, сладчайшие братья и сыновья! Чтобы никто из вас не усомнился в высшем милосердии и чтобы несколько облегчить теперешний труд ваш, я приведу вам заслуживающий доверия пример из моей собственной жизни. Я стремился навестить жившего в этих краях в изгнании господина папу Бенедикта²⁸⁶; и, хоть многие неоднократно пытались удержать меня от прихода к нему, я презрел все их льстивые речи²⁸⁷. Я был верен ему, пока он жил, а после смерти его, как раб, служил моему господину Адальдагу. Заметив это, он вверил своих бедняков моей верности. Затем я стал его камерарием. Но, когда этот благочестивый муж отправился на небесную свою родину, к которой всегда стремился, я, согласно вашему общему выбору и милости короля, наследовал ему. Давайте, ради любви Христовой, удалим из сердца всё, в чём мы погрешили друг против друга, дабы быть удостоенными расстаться теперь в добром мире и встретиться вновь в последний день²⁸⁸. И в последний час свой такой даю вам спасительный совет: пусть Отто²⁸⁹, член вашего братства, будет избран вами, ради нашего общего согласия и для блага отечества, правителем нашей церкви. Смиренно молите Божью милость, в руках которой сердце короля, чтобы тому было угодно это исполнить». Все, выслушав подобную просьбу, единодушно одобрили его благодушие и заботливость. На следующий день, — а это было Воскресенье, — сей блаженный отец, подняв руки, вверил высшему пастырю подчинённую ему паству вместе с духом своим и, умерев 4 ноября²⁹⁰, отправился туда, куда стремился при жизни. Ведь он был из числа тех, кто, как удивлялся пророк, подобны облакам и летят к окнам, будто голуби²⁹¹. Ведь ещё при жизни он, из-за постоянных бдений и постов, казался мертвецом не знавшим его людям. Никогда не приходил он к алтарю Господнему без приношения. Усердно наставляя народ, сей податель [благ] радостно всем улыбался. Он заслужил у Бога то, что престол его среди постоянных набегов свирепых пиратов до сих пор оставался невредим.

89. (54.) Между тем король, уйдя из Алльштедта, где он справил Богоявление²⁹²и выслушал послов от Болеслава, которые просили о мире и обещали, что сын последнего Мешко его утвердит, прибыл в Мерзебург. Здесь он, узнав о смерти названного епископа, посетовал о той пользе, что он мог ещё принести в настоящем, поблагодарил за будущее заступничество и старательно почтил его память. После этого он ушёл от нас, справив Очищение Пресвятой Богородицы²⁹³ в Магдебурге. В тот же день в сопровождении духовенства и мирян пришёл названный Отто и смиренно просил через верных посредников у королевской милости утвердить выбор. Но король не стал их слушать, а передал епископство своему капеллану Унвану²⁹⁴; пришедшие — хоть и не сразу — одобрили это; взяв Отто за руку, он смягчил его, обещав свою милость. Тогда же по приказу короля и в его присутствии архиепископ Геро, с согласия и при помощи епископов Экхарда²⁹⁵ и Торгута²⁹⁶, помазал Унвана в архиепископы.

90. По прошествии нескольких дней Мешко, сын Болеслава, придя с великими дарами, стал вассалом короля, клятвой подтвердив свою верность. Затем он с великим почётом был отпущен и удовлетворён так, чтобы захотел прийти вторично. В те дни после захода солнца случилась великая буря, всех нас крайне встревожившая. Ведь она разрушила церковь, расположенную за пределами города, которая была построена из красного дерева во время правления Оттона I. Пожар также уничтожил многое из добра архиепископа. Кроме того, до королевских ушей дошло²⁹⁷, что двоюродный брат мой Вернер, вместе с Экхардом²⁹⁸, братом маркграфа Германа, без разрешения отправился к Болеславу, говорил там много противного его милости и часто втайне держал у себя его послов. Всё это тяжело восприняв, король приказал им обоим явиться к нему. Когда они не отважились это сделать, все их земли были захвачены, а сами они объявлены врагами королевской власти. Наконец, за землю и золото мой двоюродный брат приобрёл милость и жизнь. Права же второго были восстановлены гораздо позже благодаря верному заступничеству. В том же году, 18 марта, умер Вонлеф²⁹⁹, иеремит и истинный израелит³⁰⁰.

91. (55.) В следующий за тем 40-дневный пост³⁰¹ король, придя в Верлу, долго страдал от болей в животе; тогда же многое было ему открыто через видение. Наконец, выздоровев благодаря слезам и молитвам многих людей, он, поскольку не мог достигнуть в столь короткий срок намеченного места³⁰², с достойным почтением справил праздник Пасхи³⁰³ в Падерборне с Мейнверком, которого очень любил, а Троицу³⁰⁴ — с нами. В канун его прибыл Болеслав, — оставив у себя заложников, он тем самым обеспечил свою безопасность, — и был наилучшим образом принят. В святой день он, сложив руки, стал вассалом короля; принеся королю оммаж, он, в качестве оруженосца, сопроводил его, — бывшего в полном уборе, — в церковь. В понедельник он расположил к себе короля, принеся ему богатые подарки от себя и своей супруги³⁰⁵; затем, получив от королевских щедрот ещё большие и лучшие дары, — в том числе давно желанный лен³⁰⁶, - он с честью и радостью отпустил данных ему заложников. После этого он с нашей помощью напал на Русь³⁰⁷. Опустошив большую часть этой страны, он приказал перебить всех печенегов³⁰⁸, когда между ними и его людьми случилась размолвка, хоть те и были его союзниками.

(56.) В эти дни был низложен Брантог³⁰⁹, аббат Фульды; преемником его стал обращённый Поппо³¹⁰, бывший тогда пастырем Лорша; это привело к изменению прежнего статуса монастыря, братия которого разбежалась. В том же году в городе герцога Бернгарда, под названием Люнебург, произошло удивительное изменение и движение воздуха, а в земле возникла огромная расселина. Это крайне встревожило жителей, уверявших, что прежде они никогда ничего подобного не видели³¹¹.

92. Король, отправившись в западные области, отдал распоряжения о походе в Ломбардию, после чего опять вернулся к нам³¹²; уйдя от нас 21 сентября, он через баварские и швабские пределы поспешил к месту под названием…³¹³ Сюда отовсюду стекались войска, причём была заметна добрая воля тех, кто пришёл на помощь. Отсюда король без всякого беспокойства, в сопровождении королевы, прибыл в Рим. Болеслав, вызванный им ранее, помощи не оказал, показав себя, как обычно, лжецом в тех прекрасных обещаниях, что давал прежде. Кроме того, он ранее, в письме, отправленном через посыльного, пожаловался господину папе, что из-за тайных козней короля не может выплатить обещанный им князю апостолов Петру ценз³¹⁴. Тогда же, отправив туда послов, он втайне выяснял, как был принят король в тех землях, и, кого только мог, пытался с их помощью отвлечь от его милости. Сколь велико было его почтение к Богу и поиск заступничества благочестивых людей, столь славилась и надёжная верность славного рыцаря и забота его о соблюдении страшных клятв! Обрати внимание, читатель, что сделал он посреди стольких гнусностей! Когда он, то ли сам, то ли обдумав упрёк кого-то из верных ему людей, понял, что очень грешен, то, велев положить перед собой каноны, — чтобы узнать, как должно искупить то, в чём его обвиняли, — тотчас постарался исправить совершённый проступок в соответствии с этими письменами. Всё же ему была более присуща опасная привычка грешить, нежели пребывать в спасительном раскаянии.

93. (57.) Его мнимый товарищ и коллега Ардуин, провозглашённый лангобардами королём вопреки законам, опечалился из-за прихода великого короля и из-за силы его войска. Не надеясь нанести ему вред своими силами, он тотчас же укрепился в крепости, жалея лишь о том, что вызванный сюда король обретёт большую честь. После долгого размышления, кипя в душе, он отправил к королю послов, которые, требуя дать ему некое графство³¹⁵, клятвенно обещали вернуть (королю) его корону и выдать [в заложники] сыновей (Ардуина). Но король, следуя совету некоторых людей, не захотел пойти на это, к великому, — как расскажу я в последующем, — для себя и друзей своих ущербу; позже он и сам это понял.

94. (58.) Но, прежде чем я приступлю к изложению этого, попытаюсь добавить те сведения, которые выше я по забывчивости упустил.

Жил некий муж по имени Бруно³¹⁶, современник мой и школьный товарищ; происходя из благороднейшего рода, он милостью Божьей был избран в число сынов Господних и таким образом поставлен выше своих предков. Он был очень любим почтенной матерью своей Идой, был отдан ею для обучения философу Геддо³¹⁷и в изобилии получал там всё, в чём нуждался. Отцом его был Бруно³¹⁸, выдающийся и во всех отношениях достойный похвалы господин. Будучи моим близким родственником, он был приветлив со всеми другими людьми. Одноимённый же сын его, когда утром должен был идти в школу, прежде чем покинуть постоялый двор, просил прощения и, пока мы играли, молился. Предпочитая труд безделью, он постепенно достиг зрелости. Будучи призван и принят Оттоном III, он вскоре его покинул, ища уединённой жизни и живя плодами своего труда³¹⁹. А после смерти славнейшего императора³²⁰, когда уже правил Генрих II, он, придя в Мерзебург, просил у него, — с разрешения господина папы³²¹, - посвятить его в сан епископа и получил там, в соответствии с его приказом, от архиепископа Тагино рукоположение и, как он сам говорил, паллиум. Затем для пользы души он подверг себя трудам больших и дальних странствий³²², укрощая тело голодом и мучая бдением. Много добра получил он от Болеслава и прочих богачей, быстро раздав его церквям, своим друзьям и беднякам, себе же ничего не оставив.

95. В 12-й год своего обращения и славного образа жизни он отправился в Пруссию, стараясь оплодотворить эти бесплодные земли Божьим семенем³²³; но грубая почва, из-за разросшихся терниев, не могла быть легко разрыхлена. Когда он проповедовал на границе этой страны и Руси³²⁴, то сначала испытывал притеснения со стороны жителей, а затем, продолжая нести Евангелие, был ими схвачен и, кроткий, как агнец, ради любви ко Христу, который есть глава церкви, обезглавлен 14 февраля³²⁵ вместе с 18 своими спутниками. Тела сих мучеников лежали без погребения, пока Болеслав, узнав о том, не выкупил их и не приобрёл таким образом своему дому будущее спасение. Случилось же это во времена светлейшего короля Генриха, которого всемогущий Бог почтил триумфом столь великого епископа и, как я надеюсь, спас. Отец же названного епископа, гораздо позже заболев, принял, как сам мне поведал, по велению сына монашеское облачение и 19 октября почил в мире.

96. (59.) Нельзя пройти мимо великой дерзости вассалов маркграфа Геро³²⁶; пусть изумится ей верующий и пусть ради благочестивой любви избегает. Да будет известна причина её; тогда оценим и само деяние — достойно ли оно похвалы или заслуживает проклятия всех добрых людей. Епископ Арнульф прибыл в праздник Христова мученика Кириака³²⁷ в Гернроде на пир, будучи приглашён почтенной аббатисой этого места Хатуи; в самый святой день, выходя после мессы из церкви, он увидел клирика, державшего в своей руке ястреба; движимый рвением, он собственной рукой схватил его и повёл с собой, не для того, чтобы наказать, но чтобы отчитать умеренными словами. Молва, облетев³²⁸, собрала названных рыцарей, вожак которых по имени Хугал, придя к епископу, спросил, зачем он так бесчестит его господина? А епископ говорит: «Что же я сделал? Я увидел неуважение ко Христу и, поскольку заметил его в моём епископстве, не мог стерпеть. Ничего дурного не сделано. Давайте назначим угодный вам день и, если общие [наши] друзья признают меня виновным, я дам достойное возмещение». Но тот продолжал: «Не так, — говорит, — должно быть, не так и случится. Сегодня же Вы или очиститесь клятвой, или обещаете нам и нашему господину возмещение». На это епископ ответил: «Святой праздник запрещает мне приносить клятву, а вам её принимать; и очень печальным мне кажется, что даже в правосудии вы мне отказываете».

97. После этого тот в гневе вышел, и, без ведома графа, вооружённые рыцари собрались в отряд. Когда епископ хотел уже приняться за обед, он увидел, что все они пришли. Дом, в котором он находился, надёжно защищался его людьми, а чтобы враги не смогли легко войти, был всяческим образом укреплён. Но, когда (рыцари) хотели уже его штурмовать, им сказали, что священник, уйдя иным путём, там более не находится. Те искали его в церкви и, наконец, в монастыре, но он, спрятавшись по милости Божьей, — нет в этом для него позора, — и видевший всё, так и не был найден. Наконец ярость утихла; (рыцари) вернулись на постоялый двор, а затем в печали отправились по домам. Созвав на следующий день своих воинов, Арнульф вернулся к своему престолу, чем утешил сильно плакавшую аббатису.

98. Король, узнав про всё это, велел явиться к себе этим мятежникам. Когда названный маркграф узнал, что тот сильно разгневан, через верных послов постарался его смягчить. Король выслушал их с тем условием, чтобы те прежде уплатили епископской власти 300 талантов, а затем те, кто считается виновным в этом деянии, или очистились клятвой 11 своих друзей, или дали (епископу) удовлетворение в соответствии с каноническим правом. После этого между ними установился взаимный мир, а после Пасхи³²⁹ были назначены переговоры. Там собрались наши и их друзья; я также был с ними. Когда были уплачены названные деньги, епископ пришёл в западную часть монастыря, сев там на троне на высшей ступени. Только один маркграф тогда полностью очистился клятвой; вассалы же его по обычаю кающихся приняли по одному из рук названного епископа епитимью с условием, чтобы, как только он скажет, они подверглись бы назначенному наказанию.

99. (60.) Следует также рассказать, как Ульрих, князь Чехии, чьё имя означает «несправедливый Мамон»³³⁰, велел убить славного рыцаря Бозио и многих других за то, что они, — как он слышал от лживых шептунов, — помогают его изгнанному брату³³¹; в этих бедствиях все с осторожностью уразумели, чего им в будущем следует остерегаться. Тому, что Господь велит твёрдо соблюдать в обоих Заветах, в этих землях постоянно не даёт исполниться слепое честолюбие. Ведь он боится брата, которого по праву должен любить больше всех, и заботливо старается сделать всё, чтобы тот никогда к нему не пришёл. Чехи, когда ими правил князь Святополк³³², были нашими господами. Наши предки ежегодно платили ему дань, а в земле его — Моравии — имелись епископы³³³. Всё это было погублено им и его преемниками из-за надменной гордыни, ибо, согласно Евангельскому свидетельству, всякое смирение возвышает, а кичливое высокомерие смиряет. Никто не правит в этих провинциях без великого страха. Чистая любовь стонет исторгнутая, так как правит там вероломство в союзе с коварством.

100. (61.) Говоря выше о папе всех [христиан] Бруно³³⁴, я лишь по имени назвал преемника его Герберта³³⁵; полагаю, будет уместно рассказать о нём более подробно. Будучи родом из западных земель, он с детства овладел свободными искусствами и, наконец, неправедным образом стал правителем города Реймса. Он умел отлично распознавать звёзды, а знанием различных наук превосходил всех своих современников. Наконец, изгнанный из своего края, он обратился к императору Оттону; долгое время живя у него в Магдебурге, он смастерил солнечные часы; чтобы правильно их установить, он посредством [зрительной] трубы наблюдал за звездой, указующей путь морякам³³⁶. А после того как названный папа Григорий умер, он милостью императора стал его преемником, получив имя Сильвестр, и занимал эту должность вплоть до времени короля Генриха. Затем на это место был поставлен Иоанн Фазан³³⁷, что значит «Петух», занимая папский престол в течение отпущенного ему времени; при нём произошло восстановление Мерзебургской церкви и утверждено его грамотой. Преемниками его были Сергий, носивший прозвище Свиное рыло, и Бенедикт³³⁸, оба — превосходные люди и защитники нашей [церкви].

101. Все эти папы с нетерпением ожидали прибытия короля, которое замедлилось из-за противодействия различных врагов. Хвала во всех Его делах всемогущему Богу, который соизволил утешить и умиротворить издавна и долгое время унижаемый Рим, ниспослав ему такого пастыря! Ведь папа Бенедикт при избрании одержал верх над Григорием³³⁹; из-за этого он лично пришёл во всём папском облачении на Рождество Господне³⁴⁰ к королю Генриху в Пёльде и, рыдая, сообщил всем о своём изгнании. Король принял его крест под свою защиту и, приказав воздерживаться от прочего, обещал добросовестно уладить это дело согласно римским обычаям, когда сам придёт туда. Вскоре пришло желанное время, и король Генрих в феврале месяце³⁴¹ был принят в городе Ромула папой Бенедиктом, — он правил тогда с большим могуществом, чем его предшественники, — с величайшим почётом, став защитником святого Петра.

102. Поскольку я собираюсь рассказать о его вторичной коронации, мне следует прежде похвалить того, благодаря безвозмездному дару которого это произошло; к этому же призывает нас учитель народов Павел: «Бога-Отца, братья, благодарите прежде всех и во всём; ибо такова о вас воля Его во Христе Иисусе, Господе нашем!»³⁴². По праву должны мы хвалить того, кто оказал нам столько пользы благодаря дару и милости вечного царя. Именно король Генрих обогатил нашу церковь многими полезными вещами, особенно относящейся к богослужению утварью; из всех дворов, которыми он владел в Тюрингии и Саксонии, он дал нам по две семьи³⁴³. Он подарил также Евангелие, украшенное золотом и доской из слоновой кости, и золотую с бриллиантами чашу с блюдом и трубой, 2 креста и бутыли, сделанные из серебра, а также большую чашу из того же металла, вместе с блюдом и трубой. Кроме того, он возвратил своим указом все земли, которые были утрачены моими предшественниками.