Глава 2 «Паула» или «Конрад»?

Глава 2

«Паула» или «Конрад»?

Еще до прибытия эсэсовских и пехотных дивизий в Верховном командовании сухопутных войск, в штабе группы армий «Юг» и штабе армейской группы Балка стали разрабатываться планы по деблокированию Будапешта. На основании всех высказанных мнений и представленных соображений было разработано два плана, которые казались наиболее реальными. Один из них получил название «северное решение» — план «Конрад», второй был соответственно «южным решением» — план «Паула». Решающую роль в их осуществлении играл фактор времени. Пока части Красной Армии не смогли закрепиться, заменить свежими частями понесшие в боях потери дивизии, была гипотетическая возможность нанести удар с запада и деблокировать венгерскую столицу силами, имеющимися в распоряжении группы армий «Юг». Учитывалось, что советские войска сконцентрированы на максимально возможном захвате города.

Однако это не значило, что советское командование упустило возможность усилить свои части, противостоящие армейской группе Балка. Маршал Толбухин с самого начала предусматривал возможность попыток прорыва кольца окружения снаружи. В этих условиях время играло отнюдь не на немцев — успех их операции во многом зависел от их оперативности и ускоренного принятия плана.

Какой точки зрения придерживался Гудериан, оставалось большим секретом. Хотя ни для кого не было тайной, что он думал в первую очередь об усилении группы армий «Центр», а потому все остальные театры боевых действий не играли для него особой роли. Более того, к определенным боевым операциям он испытывал что-то вроде воинской антипатии. К таковым принадлежала и венгерская операция. Он считал Венгрию малозначимым театром военных действий, который волею фюрера отбирал слишком много времени и сил, не снимая основной угрозы, которая нависла над Германией. Именно этим можно объяснить определенное малодушие, которое проявилось в те дни в Верховном командовании сухопутных войск и Генеральном штабе сухопутных войск Германии. Впрочем, не исключено, что это была общая апатия, которая охватила грамотных людей, видевших безвыходность положения.

Также не исключено, что 24 декабря 1944 года Гудериан лично обсудил сложившуюся ситуацию с генералом бронетанковых войск Балком, который только что был назначен командующим 6-й армией (армейской группой). Произойти это могло, скорее всего, в штаб-квартире Верховного командования сухопутных войск в Цоссене — местечке, лежавшем к югу от Берлина. Известно, что в ходе разговора генерал-полковник открыто высказался о своих принципиальных разногласиях с Гитлером и Йодлем. Двух генералов роднило очень многое — оба были хорошо знакомы еще по временам службы в рейхсвере, оба были охотниками, имевшими угодья под Госларом. Интересно отметить, что Балк, несмотря на впечатление, которое на него произвел этот разговор, 26 декабря 1944 года честно полагал, что Будапешт можно было «спасти». Балк вообще смотрел на вещи несколько по-иному. Он был принципиально не согласен с приказом Гитлера, который еще в начале декабря 1944 года был отдан коменданту Будапешта. Первым пунктом данного приказа значилось: «По приказу фюрера надо оборонять Будапешт до последнего дома». В данной ситуации это значило, что бои надлежало вести до последнего патрона, до того момента, пока был жив хотя бы один немецкий солдат. В итоге почти так и произошло.

План ударить с запада по советским войскам, восстановить фронт вплоть до Дуная и вновь полностью контролировать Буду (западный район Будапешта) был предельно простым, но при этом слишком уж оптимистичным, а с учетом соотношения имевшихся в распоряжении сил — и вовсе нереальным. Впрочем, единства мнений по данному поводу в группе армий «Юг» не было. Не было даже единства относительно целей и задач предстоящей военной операции. В ежедневной сводке от 27 декабря 1944 года говорилось об «усилении обороны Коморна (Комарома) посредством использования первых прибывавших транспортов с подразделениями корпуса Гилле». С одной стороны, это говорило в пользу «северного решения», хотя, с другой стороны, командование настаивало на срочном использовании IV танкового корпуса СС, прибытия которого еще надо было дожидаться, если только это не было отвлекающим маневром.

Однако уже на следующий день в подписанном командующим группой армий «Юг» распоряжении (оно было занесено в журнал боевых действий) говорилось: «28 декабря 1944 года при посещении командования 6-й армии (группа Балка) основным обсуждаемым вопросом было наступление для деблокирования Будапешта. Наиболее эффективным представляется „южное решение“ („Паула“), то есть наступление на северо-восток от Штульвайсбурга (Секешфехервара). Надо изучить возможности, а результаты сообщить в группу армий».

Надо отметить некоторую нервозность командования группы армий «Юг» из-за поспешности в деле подготовки военной операции. Оно и понятно, спешка могла навредить успеху операции. Командование оказалось перед сложным выбором, причем каждое из принятых решений могло привести к неприятным последствиям. Предстояло ответить на непростые вопросы: надо ли, не дожидаясь прибытия эшелонов с дивизиями, спешно начинать наступление против предположительно слабого неприятеля? Или же лучше дождаться подкрепления и начать наступление после его тщательной проработки уже против относительно закрепившихся и пополнившихся резервами частей Красной Армии? Второй вариант означал, что надо было потерять как минимум (2–3) дня. Кроме того, не стоило забывать — чем дольше длилась подготовка к наступлению, тем меньшей неожиданностью она явилась бы для советской разведки.

«Южное решение» («Паула») предусматривало возможность наступления между озером Балатон и Секешфехерваром, когда удар наносился по Будапешту с юго-запада. В данном варианте ландшафт, по которому предстояло наступать, был сравнительно благоприятным для действий танковых частей. Но в то же время в роли естественных преград выступали многочисленные речушки и водотоки, которые проходили как раз поперек направления предполагаемого наступления. Однако это решение было привлекательным хотя бы потому, что в случае успеха наступления был бы не только деблокирован Будапешт, но и под угрозой окружения оказались бы части Красной Армии, занимавшие позиции к западу от венгерской столицы. При всем этом у плана «Паула» был ряд существенных недостатков:

1) Исходные позиции были удалены от Будапешта на 80 километров, что было значительно больше, чем в «северном решении». В результате танкам и бронеавтомобилям для преодоления данного расстояния требовалось бы гораздо больше горючего.

2) Для выхода на исходные позиции требовалось больше времени, нежели для операции в стиле «диретиссима». В итоге у советских войск был некий запас времени для укрепления своей обороны.

3) В ходе осуществления операции «Паула» у немецкой наступающей группировки были бы слишком вытянутые фланги, что вызвало бы естественное желание частей Красной Армии контратаковать именно в этих слабых местах. По этой причине для укрепления флангов требовалось бы значительное количество пехоты и противотанковых пушек.

4) Чем больше наступающие немецкие части отклонялись бы на юг, тем больше у них было шансов столкнуться во время боев с резервами Красной Армии, подтягивание которых к северу потребовало бы времени. В случае «южного решения» немецкие части шли бы сами навстречу им.

В случае «северного решения» («Конрад») танковый клин, исходящий из района юго-восточнее Коморна, должен был двигаться в направлении Будапешта по территории, проходившей между Дунаем и Татой. То есть в данном случае натиск должен был осуществляться в юго-восточном направлении, где Красная Армии имела самые слабые позиции и самый тонкий перешеек между основной линией фронта и окруженным Будапештом. В данном случае танковое наступление комбинировалось бы с ударом в тыл советских флотилий, что могло бы привести к отвоевыванию части дунайских берегов. Предполагалось, что на это более простое решение требовалось значительно меньше сил, так как в первой фазе военной операции не требовалось прикрывать левый фланг, а одновременное нападение по самому Дунаю было бы внезапным, то есть свою роль мог сыграть эффект неожиданности.

При всем этом исходные позиции для операции «Конрад» были весьма незначительно удалены от самого Будапешта, что сэкономило бы топливо, потребляемое танками. К тому же операцию можно было начать на 2 дня раньше, чем это было предусмотрено для операции «Паула». Части не требовалось бы по отдельности подвозить на исходные позиции, так как таковыми являлся фронт, удерживаемый армейской группой Балка. Для усиления эффекта внезапного нападения операцию было решено начать ночью без осуществления артиллерийской подготовки. Минусами данного решения являлись следующие моменты:

1) Территория не была идеальной для использования танков. При наступлении надо было преодолеть Вертешские и примыкающие к ним с севера Гереческие горы. Но с этим неудобством можно было смириться, так как контроль над Дунаем предполагал открытие новых возможностей, и в итоге по мере развития наступления предстоял бы только переход через Пилишские горы.

2) В результате прохода через горы было возможно растягивание наступающих частей в узкую колонну, что было весьма небезопасно, так как в результате контрударов Красной Армии с флангов она могла быть рассечена на несколько частей. Разворачивание танков широким фронтом было затруднительно, так как требовало быстроты действий. Это было возможно только в случае удачного прорыва через передовые позиции советских войск.

3) В данных условиях для прорыва советских позиций в большей мере подходили пехота или горнострелковые войска, но отнюдь не танки.

В данном случае ключевую роль в принятии решения сыграл фактор времени. 30 декабря 1944 года Верховное командование сухопутных войск Германии отдало приказ о начале операции «Конрад», т. е. о выборе «северного решения». При этом в качестве отвлекающего маневра южнее Секешфехервара должно было начаться наступление сил III танкового корпуса (которым командовал генерал бронетанковых войск Брайт). Начало операции было запланировано на 19 часов 30 минут 1 января 1945 года.

Судя по всему, командование группы армий «Юг» не слишком хорошо представляло себе сложившуюся на фронте обстановку и потому питало несбыточные надежды. В журнал боевых действий 31 декабря 1944 года была внесена следующая запись:

«Поездка командующего на командный пункт 6-й армии (группа Балка). После того, как 30 декабря начальником Генерального штаба сухопутных войск было утверждено „северное решение“ („Конрад“), на командном пункте 6-й армии изучаются имеющиеся возможности. При этом не выявлено никаких новых сведений. Ход дел позволяет надеяться, что:

a) транспорты прибудут планомерно;

b) боеприпасы и горючее будут подвезены своевременно и в достаточном количестве;

c) общее положение на фронте в районе группы армий не претерпит принципиальных изменений (сильный натиск на 8-ю армию)».

Если предположить, что командующий группой армий «Юг» сделал такие оговорки только после беседы с командующим 6-й армией (группа Балка), да еще за 24 часа до начала наступления, то можно представить себе, в каких условиях предстояло действовать IV танковому корпусу СС. Собственно, неудовлетворительная ситуация с транспортным снабжением в группе армий «Юг» не была особым секретом. И к 31 декабря 1944 года она вряд ли могла в одночасье поменяться.

Совсем другая картина предстает в воспоминаниях Гудериана, который не скрывал своего сомнения и скепсиса насчет возможности успешного исхода данной военной операции: «Гитлер возлагал большие надежды на это наступление. Я же был преисполнен скептических предчувствий, так как на подготовку операции было отведено слишком мало времени. В частях, как и в самом командовании, более не ощущалось прежнего воодушевления».

Сам собой возникает вопрос, чем же было вызвано отсутствие «прежнего воодушевления» и не было ли это просто послевоенной оговоркой человека, уже знающего, чем все закончится? Если это и относилось к группе Балка, то отнюдь не к IV танковому корпусу СС. Тогдашний глава штаба танкового корпуса оберштурмбаннфюрер СС Шёнфельдер в своих записях, сделанных уже после войны, так оценивал сложившуюся в те дни обстановку:

«Обе оценки (группы армий и 6-й армии) о возможностях наступления армейской группы Балка и реальности деблокирования Будапешта учитывали все плюсы и минусы, взвешивали все „за“ и „против“. Лишь после этого предпочтение было отдано „северному решению“. Только этот план мог быть правильным в силу того, что:

a) нас поджимало время;

b) оборона Будапешта могла быть сломлена со дня на день;

c) северные исходные позиции были наиболее приближены к цели нашей операции.

Мы должны были смириться с сезонными условиями и особенностями территории, которые весьма затрудняли продвижение танкового клина. Несмотря на правильную оценку ситуации, и в группе армий „Юг“, и в армейской группе Балка все еще пытались заигрывать с „южным решением“. Одни хотели его осуществить во что бы то ни стало, другие — лишь опосредованно. Несмотря на заманчивые перспективы, которые открывались в случае удачного осуществления „южного решения“, нельзя было сбрасывать со счетов два факта:

a) весьма ограниченное количество собственных войск, которые в течение нескольких месяцев уже вели тяжелые оборонительные бои;

b) запланированное на зиму 1944/45 годов советское наступление на Вену силами, значительно превосходящими наши собственные. Для неприятеля Будапешт был лишь временным фактором, вехой на пути большого наступления».

При этом сам Гилле не собирался откладывать наступление. Его IV танковый корпус СС должен был проникнуть в Будапешт. Для достижения этой цели он планировал использовать все силы, которые только имелись в распоряжении группы Балка. Но подобное поведение отнюдь не способствовало налаживанию диалога, а тем более — взаимопонимания между Гилле и Балком.

Итак, ситуация еще более осложнилась, поскольку на одном театре боевых действий оказалось несколько военных «авторитетов»:

• генерал Вёлер, назначенный командующим 8-й армией, был своего рода знатоком Венгрии, но управление группой армий «Юг» было вверено ему только 23 декабря 1944 года, то есть за 8 дней до наступления;

• генерал бронетанковых войск Балк, который был новичком на данном участке фронта;

• генерал Ваффен-СС Гилле, прибывший из Польши только накануне наступления.

Как мы видим, операция планировалась буквально на ходу людьми, большинство из которых вообще не было знакомо со спецификой боевых действий в Венгрии. Ситуация осложнялась личной неприязнью, существовавшей между Балком и Гилле. Позже Балк несколько односторонне и предвзято описывал природу подобных натянутых отношений. Они были наследием прошлого. К этому добавился тот факт, что сам Балк не получил долгожданного поста командующего группой армий «Г», воевавшей на Западе. Этот пост достался весьма талантливому генерал-полковнику Ваффен-СС Хауссеру. Свое назначение на роль командующего армейской группой в Венгрии Балк расценил как очевидное понижение. Ситуацию даже не исправил «целительный бальзам, политый на его раны» — ведь 6-ю армию называли не иначе, как армейской группой его имени. В своих мемуарах Балк делал все возможное, чтобы сохранить свое реноме, дистанцируясь от Гитлера (к которому на самом деле он относился с большой симпатией) и считая свое «понижение» результатом интриг рейхсфюрера СС Гиммлера: «Когда 23 декабря я сел ужинать, раздался звонок из Верховного командования сухопутных войск. Мне надлежало срочно прибыть в Цоссен. Я полетел на самолете. В течение 24 часов я должен был принять командование над войсками вокруг Будапешта… Позже Гудериан, который симпатизировал мне, клятвенно утверждал, что я пал жертвой интриг Гиммлера».

Тем не менее на Западном фронте Балк сталкивался не только с «происками» Гиммлера. Он сам писал: «Мои отношения с командующим Западным фронтом фельдмаршалом Рундштедтом были более чем натянутыми». Сам Балк характеризовал фельдмаршала как старика, который в роли командующего так и остался во временах Первой мировой войны. Эти подробности приводятся здесь для того, чтобы показать, что Балк пытался если не опорочить, то хотя бы «пнуть» каждого, с кем не смог сработаться. Делал он это без оглядки на личность. Именно в этом, возможно, кроется причина его отнюдь не деловых рассуждений, которые во время войны наносили только вред. Корень проблемы крылся в его психологическом складе. Полный контраст к высказываниям в мемуарах являет собой письмо, которое Балк 10 октября 1944 года направил генерал-полковнику Йодлю. В нем он сообщал о плохом состоянии соседних воинских формирований, не забывая при этом упомянуть о своем собственном исключительно талантливом командовании — судя по всему, он не предполагал, что это письмо попадет на стол Гитлера. Данного документа вполне хватило, чтобы мнительный Гитлер отказался назначать Балка командующим одной из западных групп армий. Для «ссылки» Балка в Венгрию отнюдь не требовалось интриг Гиммлера, хотя роль этого политика нельзя недооценивать. Между тем «карусель отставок» в Третьем рейхе вращалась все быстрее и быстрее.

Гитлер, который с 1943 года был крайне невысокого мнения о своих генералах и Генеральном штабе, стал вмешиваться в самые незначительные детали военных операций. Каждый раз, когда операция заканчивалась провалом (после 1944 года подобных случаев становилось все больше и больше), он исходил в нервном крике, срывая свою досаду на генералитете. Он сам способствовал тому, чтобы генералы утратили доверие к нему, а тот, в свою очередь, «разуверился» в своих полководцах. Степень недоверия фюрера к тому или иному генералу зависела от конкретной личности, а также от действий, которые та предпринимала. В итоге месяцы спустя Балк и Гилле стали всего лишь «громоотводами». Но об этом позже. Итак, в новогоднюю ночь 1945 года стартовала операция «Конрад», более напоминая какое-то гадание — никто не знал, чем и как закончится эта операция.