Глава VIII ПОБЕДЫ ЛЮМЬЕРА НАД ЭДИСОНОМ

Глава VIII

ПОБЕДЫ ЛЮМЬЕРА НАД ЭДИСОНОМ

В то время как Томас Эдисон, приобретая патент Армата, стал в силу контракта изобретателем витаскопа, Луи Люмьер после успеха в Париже начал приводить в исполнение план, разработанный им еще в 1895 году. Он набирает киномехаников дюжинами и бросает их на завоевание тех стран, где, по его мнению, эксплуатация кинематографа может быть прибыльной.

Для их экипировки инженер Карпантье пустил в производство, как и было предусмотрено, 200 аппаратов.

Промио, один из первых киномехаников Люмьера, рассказывает в своих воспоминаниях, цитируемых г-ном Куассаком:

«Мне посчастливилось присутствовать в июне 1895.года на первом киносеансе, данном в Лионе г-ном Люмьером на открытии Фотографического конгресса, и я приложил все усилия, чтобы меня представили Огюсту и Луи Люмьерам. Благодаря посредничеству г-на Паскаля, с которым я был знаком по Мартиньеру, я имел честь поступить на службу к этим господам в начале 1896 года. Сначала я познакомился с новым аппаратом, потом мне было поручено обучать новый персонал, набираемый для отправки в филиалы, которые создавались во Франции и за границей.

Феликс Месгиш, который окончил срок своей службы в зуавах, также был нанят в качестве киномеханика 5 января 1896 года, и Люмьер обратился к нему со следующим предупреждением:

«Знаете ли, мы ведь предлагаем вам занятие без всякого будущего — это нечто вроде профессии ярмарочного балаганщика. Вы будете заняты 6 месяцев или год, а может быть, и того меньше…».

Люмьер в 1895 году, так же как и Эдисон, не верит в продолжительность моды на кино. Он боится, что после нескольких недель успех, вызванный любопытством, истощится. Ему кажется, что он создал всего-навсего новое оптическое зрелище, которое надоест публике после того, как она несколько раз увидит оживший экран. И, поскольку он не верил в продолжительность успеха, он торопился немедленно и всесторонне использовать кинематограф. Нужно было извлечь из него все возможные выгоды, пока не спала волна любопытства.

Фирма «Люмьер» имела во всех концах света представителей и комиссионеров для продажи своих фотографических товаров. Все они были тотчас же предупреждены и начали переговоры с импрессарио. Завоевание Европы кинематографом осуществлялось в темпах, достойных кампаний Наполеона.

17 февраля Люмьер одерживает триумф в Лондоне в театре «Эмпайр», который является ключом к целой сети мюзик-холлов. Он опережает Поля на добрых две недели в его собственной стране. 29 февраля его аппарат уже в Брюсселе.

Коронованные особы превращались в рекламных агентов. Кинематографу Люмьера аплодировали в феврале в Лондоне герцог Коннаут, в апреле в Вене император Франц-Иосиф, в Мадриде испанская королева, в июле в Санкт-Петербурге императрица Александра, в августе в Стокгольме король Оскар, в Бухаресте румынский король, в Белграде последний Обренович и т. д.

В течении весны и начала лета Италия, Германия, Швейцария и США были побеждены. Вскоре киномеханики доберутся и до таких отдаленных стран, как Япония, Австралия, Мексика и Индия. В течение 1896 года, в то время как Египет, Палестина, Дания, Португалия, Норвегия и т. д. аплодировали кинематографу, киномеханики посетили также провинциальные города Франции: Лион (25 января), Бордо (18 февраля), Нанси, Шалон-сюр-Марн, Макон, Марсель, Тулузу и т. д.

Люмьер применял несколько иную систему коммерческой эксплуатации, чем Эдисон в торговле кинетоскопами. Он не продавал аппаратов, он продавал спектакли. Он поставлял своим концессионерам киномехаников, кинематографические фильмы, а те в обмен должны были отдавать Люмьеру 50 процентов валовой выручки. Киномеханик оплачивался концессионером, но он был обучен на фабрике Люмьер и в конечном счете от нее и зависел, так как он был заинтересован в продолжении работы после истечения текущего контракта. Киномеханик ни под каким видом не должен был расставаться с аппаратом, который был собственностью Люмьеров и принцип действия которого держался в секрете.

Некоторые киномеханики являлись одновременно и операторами. Пользуясь своим пребыванием за границей, они снимали новые фильмы, которые сначала показывали на месте, а потом отсылали в Лион для включения их в каталоги фирмы.

За пределами Франции кинематограф в течении некоторого времени, как правило, не показывался в специальных залах, вроде «Индийского салона» или маленького Лионского зала. Его показывали в виде аттракциона в мюзик-холлах, где он обычно являлся гвоздем программы. Номер длился 20, самое большее — 30 минут. Показывали 10–12 фильмов, иногда в сопровождении комментатора или рассказчика. Притягательным элементом были местные фильмы, снятые на улицах того города, где давалось представление.

Сама съемка этих фильмов была рекламой. Оператор устраивался на самой людной улице и принимался крутить ручку аппарата. Вокруг него собиралась толпа. Сотни зевак проталкивались в первые ряды, надеясь, что их снимут. В действительности у них было мало шансов «сняться», так как во время этих рекламных съемок операторы довольно часто крутили ручку аппарата вхолостую.

На другой день публика спешила на сеанс в надежде увидеть себя на экране. Некоторым из них это удавалось, и они приходили вместе с друзьями и на следующие сеансы. Этот род зрелищ имел еще и то преимущество, что показывал известные всем пейзажи и тем убеждал публику, что речь шла не о фокусах, а действительно о движущейся фотографии. В некоторых странах зрителям предлагали пройти за экран, чтобы убедиться, что там нет актеров или каких-нибудь приспособлений. В скептически настроенной Америке этот обычай сохранялся довольно долго.

На завоевание этой самой Америки в мае 1896 года отправился Промио, потом другие операторы, и в их числе Месгиш. Они ехали во исполнение контракта, подписанного Люмьером с мюзик-холлом Кейта[100], главным залом сети мюзик-холлов, которая, как мы уже видели, эксплуатировала витаскоп в штатах Среднего Запада.

Первое, представление кинематографа в Америке состоялось 18 июня 1896 года, то есть два месяца спустя после витаскопа.

Промио и Месгиш пишут, что успех был колоссальный. Возможно, что пионеры кинематографа Люмьера несколько преувеличивают горячность оказанного им приема. Однако не подлежит сомнению, что французский аппарат далеко превзошел витаскоп Эдисона. Несмотря на престиж великого изобретателя, успех его аппарата длился всего несколько месяцев, в то время как успех его соперников продолжался 2 года и прекратился только из-за целого ряда неудач и ошибочных маневров.

Ничто не показывает так ясно победу, одержанную Люмьером над Эдисоном, как прием, оказанный обоим аппаратам в Лондоне. Аппарат Эдисона не имел в Лондоне и Париже никакого успеха.

Англия — нейтральная страна, в которой два изобретателя сталкиваются, и нам посчастливилось почерпнуть сведения об их соперничестве из документов той эпохи, которые оставлены представителями Вест-Орэнджа.

Престидижитатор и фокусник Трюи, личный друг Антуана Люмьера, по поручению этого последнего организовал спектакли в Англии и получил концессию на аппарат. Один из партнеров знаменитой «Партии в экарте» был интернациональной звездой мюзик-холла. Благодаря личным своим качествам, а также тем связям, которыми располагал в театральном мире, он продал «Ампир» номер «Кинематограф», который длился 17 минут, получив за него 300 фунтов стерлингов, что, по восторженным подсчетам господина Промио, от которого мы заимствовали эти цифры, составляет 100 франков золотом (или 1000 франков 1939 г.) за каждую минуту спектакля.

Вест-Орэндж стремился ознакомить с витаскопом Англию. Рафф и Гаммон отправили туда повсеместно знаменитого жонглера Поля Санкевалли, который прибыл в Лондон с миссией продать права на пользование витаскопом в Европе за сумму не меньше 25 тысяч долларов (что составляет один миллион франков 1939 г.).

Но жонглер, прибыв в британскую столицу, обнаружил там два действующих предприятия, которые уже показывали с большим успехом движущиеся картины, вследствие чего он не смог найти покупателей на витаскоп. Его письма обеспокоили Раффа и Гаммона, которые подумали, что Санкевалли оказался небрежным или малоспособным, и послали в Лондон одного из своих агентов, Чарлза Уэбстера, с одним из первых витаскопов, выпущенных в Вест-Орэндже.

Уэбстер прибыл в Лондон 1 мая 1896 года и тотчас же написал Раффу и Гаммону следующее письмо, которое является неопровержимым доказательством превосходства кинематографа над витаскопом:

«Я еще не успел собрать витаскоп, а господин Санкевалли уже пригласил меня пойти посмотреть кинематограф, который показывают в «Ампире». Я должен сказать, что был поражен столь хорошими результатами. Но, само собой разумеется, я не подал виду господину Санкевалли».

Даже в Америке ленты кинематографа нанесли витаскопу тяжелый удар. Рафф и Гаммон стали получать от своих концессионеров почти оскорбительные письма, требующие немедленно фильмов лучшего качества. Рафф и Гаммон поняли грозившую им опасность и поторопились воспользоваться фильмами Люмьера, включив в свой каталог «Парад конной полиции в Нью-Йорке», «Гералд Сквер», «Прибытие экспресса из Блэк Даймонда» и пр. Но было уже поздно. Публика требовала кинематографа.

В ноябре 1896 года Вест-Орэндж продал во всем мире не больше 25 аппаратов. А кинематограф уже 22 недели демонстрировался в театре Кейта. Бюро агентства Люмьера в Нью-Йорке выросло, концессионером стал Уильям Фримэн, помощником его вскоре стал француз Лафон. Заказы поступали отовсюду, и концессионеры требовали из Франции все новых и новых киномехаников и фильмов. Прошел слух, что Эдисон отказывается от витаскопа.

Таким образом, лионскому промышленнику всюду сопутствовало счастье; за полгода его аппараты распространились во всем мире. Но их господство оказалось еще более эфемерным, чем империя Александра Македонского. Мы увидим дальше, что конкурентам Люмьера было достаточно трех месяцев, чтобы окончательно вытеснить кинематограф из США.