МЕЖДУ КАРАТЭ И РАЗВЕДКОЙ: ГОДЗЮ-РЮ ПРОТИВ КОММУНИСТОВ

МЕЖДУ КАРАТЭ И РАЗВЕДКОЙ: ГОДЗЮ-РЮ ПРОТИВ КОММУНИСТОВ

Может, так и остался бы Ямагути Гогэн скромным стряпчим, затем открыл бы своё дело, имел адвокатскую контору и параллельно обучал молодёжь искусству школы Годзю-рю. Однако дальнейшие события, связанные с войной на Дальнем Востоке, круто изменили его жизнь.

В сентябре 1931 г. японские войска вторглись в Маньчжурию – обширный регион на северо-востоке Китая, где находятся такие крупные города, как Харбин, Цицикар, Мукден. В марте 1932 г. здесь было образовано государство Маньчжоу-го, находившееся под абсолютным контролем Японии, хотя формально во главе его стоял последний китайский император Пу И. Как считал сам Ямагути, в Маньчжурии должна быть создана некая «Небесная обитель», где в дружбе и абсолютном братстве жили бы японцы, китайцы, монголы и корейцы. В 1933 г. была принята «экономическая программа» Маньчжоу-го, которая предусматривала обеспечение японской Квантунской армии всем необходимым именно за счёт ресурсов Маньчжурии.

Главный идеолог модели Маньчжоу-го генерал Кандзи Исихара был другом Ямагути Гогэна, который откровенно признавался, что «вместе со своими двумястами учениками поддерживал его взгляды».

Именно Кандзи Исихара привлекает Ямагути Гогэна к весьма многообещающему проекту – созданию Высшей технической школы Нити-ман в городе Акита, в районе Ибарадзима-сё, где должны были готовить японских, китайских, монгольских и корейских специалистов в области технических наук. Не будет большой ошибкой сказать, что это была одна из многочисленных школ, которые действовали под контролем и в интересах японских разведслужб.

Рвение Ямагути было высоко оценено; ему уже поручают организацию целой системы подготовки специалистов для деятельности за рубежами Японии, и таким образом он поступает в распоряжение разведслужб. Теперь вся деятельность Ямагути направлена на создание научно-технического потенциала Маньчжоу-го. По специальному указу генерала Исихары он создаёт Технический институт в Киото, становится вхож в высшие политические круги Японии, посещает в Токио многих политиков и бизнесменов, связанных с операциями в Маньчжурии и на территории Китая.

Ямагути Гогэн на службе в Маньчжурии

Школа каратэ Ямагути росла по мере роста его статуса. Куда бы ни приезжал Ямагути, организуя учебные подразделения для Маньчжурии, всюду он открывал клубы Годзю-рю. Так возникли филиалы в городе Акита при Высшей технической школе и при Колледже горной промышленности. Президент университета Рицумэйкан Кодзюро Накагава, видя, каким влиятельным стал его бывший студент, всячески поддерживал клуб Годзю-рю в своём университете. К тому же многие учебные заведения, которые создавал Ямагути, открывались как подразделения университета Рицумэйкан, и таким образом эти два человека были задействованы в одной политической программе.

Школа Ямагути возобновила оказание охранных услуг. Например, когда генерал Исихара приезжал в Киото, его охраняли только люди Ямагути.

Ученики Ямагути переняли от своего мастера мощную национальную идею «нихонсюги». Например, один из его лучших учеников Нэйтю Соу, позже вице-президент Всеяпонской ассоциации каратэ-до Годзю-кай, активно работал в ультранационалистической Ассоциации Восточной Азии (То-а Рэнмэй), которую возглавлял всё тот же генерал Исихара.

В мае 1938 г. Ямагути получил приказ от генерала Исихары отправиться в Маньчжурию. Итак, Ямагути суждено было, как и многим мастерам традиционного каратэ, посетить Китай. Меньше всего Ямагути заботило обучение боевым искусствам – на территории Маньчжурии он должен был выполнять чисто разведывательные задачи.

Уже развернулись события начавшейся в июле 1937 г. китайско-японской войны, уже заняты Шанхай, Нанкин и другие крупнейшие города Китая. Обходными путями через Корею Ямагути забрасывают в Маньчжурию с особой миссией. Официально он был назначен специальным поверенным в организацию Кюва-кай, которая формально должна была налаживать связи между японской стороной и местными организациями и властями, трудясь над созданием в Маньчжурии «Небесной обители», а фактически представляла собой подразделение японской разведки. На эту же организацию позднее стала возлагаться и пропаганда среди местных жителей идеи «нового порядка» в Восточной Азии. Эта доктрина, провозглашённая Японией в 1942 г., предусматривала создание в Восточной Азии «сферы сопроцветания», в результате чего должен был возникнуть «равноправный союз» наций под руководством Японии. Япония призвана была осуществить «историческую миссию» по освобождению народов Азии от гнёта «белых империалистов».

Кюва-кай действовала практически во всех регионах Маньчжурии, однако не везде дела её шли хорошо. Хуже они обстояли на севере, в городе Цицикаре. Туда и был первоначально направлен Ямагути. Он получил довольно высокий пост – председателя Муниципальной ассамблеи Цицикара, т. е. фактически стал главой местной администрации на оккупированной территории. Ямагути поручили наладить связь с местными бандитами и тайными обществами для сбора информации о деятельности коммунистов.

Было у Ямагути и другое официальное прикрытие. Он работал под видом предпринимателя средней руки, хотя, как известно, бизнесом никогда не занимался. Как тут не вспомнить, что одна из классических ролей, или «масок», ниндзя именовалась «торговец»!

По признанию Ямагути, советские шпионы были особенно активны в этом районе, так как он прилегал непосредственно к территории СССР и Монголии. У Гогэна вырабатывается стойкая ненависть ко всему, что связано с Россией, ибо всех русских он считал «коммунистами».

Для Ямагути каратэ всегда было прежде всего методом борьбы за торжество японской национальной идеи, причём идеи имперской, шовинистической. Например, отправляясь в Маньчжурию бороться с «русскими шпионами», он всю ночь выполнял ката Сантин и Тэнсё, «очищая сознание», чтобы как можно лучше выполнить приказ. Такие настроения безболезненно сочетались у него с пониманием каратэ как способа постижения мистической глубины мира. Но самурай должен уметь убивать своих врагов, и для Ямагути тренировки по каратэ стали равносильны обучению искусству войны.

В 1940 г. Япония отмечала 2600-летие. К этой дате руководство Маньчжоу-го решило послать в Японию специальную делегацию знатоков боевых искусств во главе с Ямагути. Гогэн сумел набрать более 70 человек – знатоков ушу, боя с палкой бо-дзюцу, китайского фехтования на мечах, монгольской борьбы. Выступления проходили в Токио, причём каратэ было представлено школой Годзю-рю, хотя в ту пору она была, пожалуй, самой малочисленной и, во всяком случае, значительно уступала Сётокану.

Приходилось Ямагути встречать в Маньчжурии и настоящих китайских мастеров ушу. Он довольно скептически относился к боевой ценности ушу, так как в основном сталкивался с мягким и плавным тайцзицюань и даже сам недолго обучался ему. Но всерьёз воспринимать боевое искусство китайцев – врагов, с которыми Ямагути боролся, – он не мог. Правда, однажды один из китайцев – агентов Ямагути – сообщил своему «хозяину», что в какой-то уединённой деревне живёт настоящий мастер ушу. И Ямагути, не пожалев времени, отправился к мастеру, который был, по его словам, патриархом стиля «Драконьего облака» (Лунъюнь). Мастер оказался уже стариком, однако пребывал в отличной форме. Ямагути как деловой человек сообщил, что у него не очень много времени, и тут же предложил померяться силами. Бой оказался очень жестоким. Ямагути метил в пах и пытался наносить удары локтями, китаец также нацеливался в пах японца. Ямагути пришлось признать: «Первый раз в жизни я встретил такого сильного соперника». Как принято в японских героических романах, оба противника, наконец, разошлись, и каждый из вежливости признал себя побеждённым.

Деятельность Ямагути высоко оценивало японское командование. Его посылали в самые опасные районы Маньчжурии, причём теперь его миссия в основном заключалась в организации борьбы, с одной стороны, против советской разведки, с другой – против отрядов местного сопротивления. Ямагути организовывал диверсионные отряды, перевербовывал местных жителей, кого-то подкупал, кого-то запугивал. Одним из самых ярких достижений в его карьере разведчика была успешно проведённая операция в провинции Канто, куда его перебросили в связи с усилившимся движением сопротивления. Местоположение провинции было чрезвычайно сложным: с одной стороны она прилегала к Корее, а с запада граничила с СССР. Более 80 % жителей Канто были корейцы, остальное население составляли маньчжуры, причём те и другие в равной степени ненавидели японцев. Японская организация «Кюва-кай» находилась в плачевном состоянии, никто не хотел сотрудничать с ней.

Делегация мастеров боевых искусств из Маньчжурии. Первый слева сидит Ямагути

Именно для исправления этой ситуации сюда и был переведён Ямагути Гогэн. И на этот раз он провёл блестящую операцию. Приехав в Канто, он открыл группу Годзю-рю для сотрудников «Кюва-кай». Меньше всего его заботило воспитание учеников; смысл преподавания каратэ был в другом – Ямагути присматривался к людям, беседовал с ними о жизни и семье. Особенно его интересовали корейцы, которые, хотя и работали в структурах «Кюва-кай», никакой информации о движении сопротивления не сообщали. Наконец Ямагути нашёл корейца, который мог бы подойти на роль информатора. Это был скромный, слабый человек, которого не составило труда, с одной стороны, запугать, а с другой – пообещать ему быстрое продвижение по службе. Именно его Ямагути и внедряет в движение сопротивления. Примечательно, что Ямагути очень точно рассчитал психологию своего агента: он объяснил корейцу, что его задача заключается лишь в том, чтобы помочь избежать кровопролития. И вскоре усилия Ямагути принесли свои плоды. Когда движение сопротивления попыталось выступить, все планы были уже известны японской разведке. Корейских патриотов арестовали, многих из них расстреляли.

В декабре 1944 г. Ямагути оказался в провинции Нэкка, к которой с запада примыкала Монголия. На юге, за Великой стеной, начинался Северный Китай, в то время оккупированный японскими войсками. В Нэкка шла борьба между несколькими разведками; особенно активны были, естественно, китайцы и японцы. Причём война между разведками шла не столько «интеллектуальная», сколько физическая – шпионы убивали друг друга.

Однажды было совершено покушение и на Ямагути, который, по-видимому, возглавлял в этом регионе японские разведслужбы. На него напали три человека, с которыми он легко справился. Они оказались китайцами, и Ямагути решил прибегнуть к испытанному методу вербовки. Выбрав самого слабого – беднягу звали Цин, Ямагути объяснил, что того ждёт мучительная смерть. Но в обмен на сотрудничество он гарантировал Цину сохранение жизни, даже пообещав женить и платить неплохое вознаграждение. Так Ямагути обзавёлся новым агентом, которого вскоре внедрил к китайским партизанам («бандитам», как он их называл). У Ямагути было около двадцати информаторов, но Цин оказался самым смышлёным и расторопным из всех. Он проникал к партизанам под видом торговца дефицитными товарами – одеждой и мукой, которыми его снабжал Ямагути.

Практически все мелкие группы китайского сопротивления были в поле зрения Ямагути, и наконец ему стало известно, что в июне планируется крупная партизанская операция в Нэкка у города У, где располагались продовольственные базы японской армии, но было мало охраны. Ямагути сообщил эту информацию на совместном заседании армейских чинов, военной полиции и «Кюва-кай», но ему не поверили.

И тогда он решает сам со своими людьми отбить атаку, в которой должно было участвовать около тысячи человек. Информация оказалась верной – вечером на город У обрушились китайцы, вооружённые, однако, довольно плохо – у многих в руках были лишь традиционные мечи.

События, которые произошли в дальнейшем, можно в равной степени отнести как к реальности, так и к «героическому эпосу» из анналов каратэ. Суть происходящего свелась к тому, что безоружный Ямагути Гогэн противостоял большому отряду рассвирепевших китайцев, в руках у которых были винтовки и мечи.

«Бандиты на лошадях остановились перед фасадом моего офиса. Из-за укрытия я начал стрелять в них через окно из двух пистолетов, пока в обоих не кончились патроны. Двадцать бандитов с винтовками и мечами сломили нашу оборону. Пять-шесть бандитов выбили дверь прикладами и ворвались в комнату.

Так как патроны у меня кончились, я решил использовать школу Годзю-рю каратэ для защиты. Я разогрел себя дыханием и был готов к бою.

В комнате было темно, и бандиты не могли свободно использовать винтовки, не рискуя ранить друг друга. Я же тренировал себя так, чтобы видеть при минимальном свете, и знал, что могу отразить атаку одновременно пяти или шести человек...

Я уклонился от первого бандита, который попытался ударить меня прикладом, и, быстро развернувшись вправо, нанёс ему между бёдер удар ёко-гэри (удар ногой в сторону). Он закричал и рухнул на пол. Другой выстрелил в меня, но промахнулся. Мой локоть с силой вонзился ему в живот. Окровавленный китайский меч полоснул меня, когда я наносил удар правым кулаком человеку, который сжимал этот меч в руках... Нападающие обрушились на меня в узкой комнате, которая облегчала мне бой. Когда они подходили близко, я отбрасывал их, используя нукитэ (колющий удар кончиками пальцев), сюто (удар ребром ладони) и сэйкэн (удар фронтальной частью кулака). Против винтовок я использовал тоби-гэри (удар ногой в прыжке) и ёко-гэри...

Я атаковал бандитов, целясь в глаза и в пах, двигаясь стремительно, я сражался как мог. Яростно ведя бой, я надеялся, что мы можем продержаться до прихода подмоги... Когда я понял, что бандиты ушли, силы внезапно оставили меня и я вынужден был сесть. Я сражался с ними врукопашную сорок минут» [212].

Надеюсь, что читателя не утомил столь обширный отрывок из воспоминаний Ямагути, – никто лучше самого мастера каратэ не сумеет объяснить, как ему удавалось уворачиваться от пуль и мечей в течение сорока минут. Впрочем, и он не смог это сделать достаточно убедительно, так как неясно, каким образом он противостоял винтовкам при помощи ударов ногами. Но эту мелочь, равно как и десятки других в его воспоминаниях, оставим на совести Ямагути. Смысл отрывка предельно ясен. Во-первых, подчеркнута эффективность Годзю-рю в боевой ситуации, а во-вторых, сам Ямагути вновь сумел показать свою силу и ловкость коммунистическим бандитам.

Дальнейшая история Ямагути связана с разгромом Японии во Второй мировой войне. Акт о капитуляции Японии в сентябре 1945 г. он считает позором. Хотя Ямагути не совершит публичное харакири, как сделали это десятки солдат императорской армии в подражание самураям древности, но, как истинный японский ниндзя, он продолжит войну в ином обличье.

Советские войска вступили в Нэкка, где в то время находился Ямагути. Он был арестован и помещён в отдельную камеру.

Официально Ямагути занимал в то время пост Генерального директора компании «Тётоку-кэн» и отвечал за поставки угля в Японию. Мастер каратэ был весьма осторожен, и даже многие его агенты не догадывались, что имеют дело с резидентом японской разведки. Но вот какова гримаса судьбы: совсем рядом с Ямагути работал советский разведчик из маньчжуров, как потом оказалось, лейтенант госбезопасности. Он был одним из служащих в доме у Ямагути.

Поскольку было очевидно, что Ямагути связан с японской разведкой, его дело передали в ведение ГПУ. А через некоторое время выяснилось, что в руках советской госбезопасности оказался один из руководителей японской разведсети. От Ямагути требовали открыть шифрокоды и сеть агентуры в Маньчжурии. Он же утверждал, что ничего не знает и никакой шпионской работы против СССР не вёл, его миссия была лишь в том, чтобы действовать против китайцев. При этом он ещё и дерзко обвинял допрашивающих в том, что именно СССР нарушил договор о нейтралитете и напал на Японию. Казалось бы, судьба Ямагути предрешена. Но всё произошло иначе, нежели можно было бы предположить, – до странности иначе.

Ямагути не только остался жив, но позже ещё и был репатриирован в Японию. В известной степени это можно назвать парадоксом – ведь расстрел полагался за значительно меньшие преступления. Одно из двух: либо Ямагути своей информацией всё же заслужил прощение, либо ГПУ вообще не было причастно к его допросам, и для всех он так и оставался японским предпринимателем.

Ямагути предлагает собственную версию своего спасения, поразительную, если учитывать условия того времени. Якобы во время одного из допросов в ГПУ советский полковник поставил его лицом к грязной стене, направил на него пистолет и сказал:

Я выстрелю, если ты не дашь мне информацию.

Я не знаю ответа на ваши вопросы, – ответил Ямагути, – я говорю вам правду. Самураи не лгут. Если же вы намерены выстрелить, прошу вас, стреляйте.

Ямагути! – воскликнул полковник, поражённый мужеством японца. – Ваше поведение восхитительно! Сколь бы ни были величественны другие люди, никто не держался так спокойно, как вы в последний миг жизни. Вы действительно настоящий самурай!

Ямагути отмечает, что именно долгие тренировки по каратэ позволили ему сохранить хладнокровие перед лицом смерти. Он утверждает, что китайцы требовали его выдачи, но благородный советский полковник, потрясённый мужеством самурая, не выполнил требований китайцев и через три месяца допросов отправил Ямагути в лагерь для военнопленных, который располагался где-то в провинции Синьцзян на северо-западе Китая.

Там Ямагути сумел быстро войти в доверие к руководству лагеря, как того требовало искусство ниндзюцу. Однажды советский майор, начальник лагеря для военнопленных, во время автомобильной аварии выбил плечо, и Ямагути в несколько мгновений вправил ему сустав. Искусству врачевания, как утверждал Ямагути, он научился в школе Годзю-рю.

Вскоре весь лагерь перевели в Монголию, в район Улан-Батора. Через некоторое время пошли слухи, что Ямагути неплохо владеет каратэ. Впрочем, от заключённых лагеря он не только не скрывал своего умения, но и специально афишировал его, запугивая тех, кто хотел сотрудничать с советскими властями. Вместе с выходцами из провинции Сацума (именно там родился сам Ямагути) он создал подпольную организацию и держал в страхе весь лагерь. Как видим, японский разведчик-ниндзя Ямагути и здесь продолжал свою миссию.

Слухи о Ямагути докатились до руководства лагеря. Как-то раз к Ямагути подошли советские солдаты из охраны и попросили его показать каратэ. Ямагути тотчас согласился. Зачем человеку, ненавидящему коммунистов, устраивать перед солдатами показательные выступления? Разве это не унижает его самурайское достоинство? Но Ямагути действовал как ниндзя, а не как самурай. Правило ниндзя – выжить любой ценой, чтобы продолжить борьбу.

Он продемонстрировал перед советскими солдатами упражнения с цепью и серпом – кусари-гама, короткой палочкой – дзё, показал удары руками и ногами. Но солдаты потребовали от него большего – расколоть рукой огнеупорный кирпич. Ямагути указал на стену, ограждавшую лагерь: «Я скорее сломаю эту стену, чем такой кирпич». Позже он признался, что не имел уверенности в успехе, но отступать было некуда. С громким криком «киай» он нанёс удар локтем в стену и проделал в ней дыру шириной почти в метр. И советские солдаты, и японские пленные закричали «Ура!».

Кажется, данный случай можно назвать историческим, ибо это было, пожалуй, первое показательное выступление каратиста перед советскими людьми (происходившее, однако, в странной обстановке...).

Ямагути, став фактически лидером среди заключённых лагеря, терроризировал тех, кто не испытывал такой ненависти, как он сам, к русским и китайцам – «коммунистам», как он их называл. Ямагути набирал себе в помощники отчаянных людей. Одна из японских организаций, некий «Демократический двор», которая действовала в лагере и была лояльна по отношению к администрации, прямо обвинила Ямагути в издевательствах и запугивании соотечественников. Дело едва не дошло до резни, однако тут пришло сообщение о репатриации пленных.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.