Учения на Тоцком полигоне

Учения на Тоцком полигоне

В 1953 году на вооружение Советской Армии стало поступать серийное ядерное оружие. Министерство Вооруженных сил СССР выступило инициатором проведения общевойсковых учений с осуществлением реального ядерного взрыва. Вышло правительственное решение на эту тему, которое предписывало провести названные учения в течение года. Все подготовительные мероприятия согласовывались с Первым главным управлением при Совете министров СССР (впоследствии Министерство атомной энергии), министерствами здравоохранения, сельского хозяйства, химической и радиотехнической промышленности. Ответственным за подготовку учений был назначен заместитель министра обороны СССР по вооружениям маршал артиллерии Н. Д. Яковлев. Подготовку и осуществление конкретных мероприятий осуществлял специальный отдел Генерального штаба Вооруженных сил.

29 сентября 1953 года Совет министров СССР принял постановление, регламентирующее действия вооруженных сил и гражданского населения «в особых условиях». По представлению спецотдела Генерального штаба Н. Булганин утвердил перечень руководящих документов. Здесь были и памятки, и руководства, и подобия справочников: «Боевые свойства ядерного оружия», «Руководство по защите городов», «Руководство по дезактивации и санитарной обработке», «Памятка солдату, матросу и населению по защите от атомного оружия».

Перед личным составом Вооруженных сил началось чтение регулярных лекций о свойствах и защите от ядерного оружия, были показаны специальные научно-популярные фильмы.

Была сформирована специальная рекогносцировочная команда, получившая задание изучить возможности и предложить полигон, где можно было бы провести общевойсковые учения с осуществлением ядерного взрыва. Предложение провести учения на полигоне Капустин Яр было отклонено как не отвечающее требованиям безопасности. Весной 1954 года рекогносцировочная группа под руководством генерал-лейтенанта И. С. Глебова предложила для учений Тоцкий полигон, один из старейших, известных еще с царских времен полигонов России, где испытывались многие артиллерийские и стрелковые системы, расположенный на западе Оренбургской области.

Вся подготовительная работа для проведения учений была осуществлена под руководством генерала армии И. Е. Петрова.

Руководителем учений был назначен Маршал Советского Союза Г. К. Жуков. Техническая подготовка учений была возложена на Министерство среднего машиностроения, возглавлявшееся в то время выдающимся специалистом В. А. Малышевым, и на ведущие в области прикладной ядерной физики научные подразделения страны, которые возглавляли трижды Герои Социалистического Труда академик И. В. Курчатов и член-корреспондент К. И. Щелкин.

Надо заметить, что 1954 год был годом исключительных успехов советской атомной промышленности — 27 июня 1954 года построенная в Обнинске первая атомная электростанция мощностью 5 МВт дала первый ток.

За год до этого, в августе 1953 года, была взорвана первая советская водородная бомба. Это была именно бомба, и опять-таки первая в мире, ведь громоздкое американское устройство «Майк», где впервые была осуществлена термоядерная реакция, на бомбу не походило даже отдаленно.

Осенью 1954 года я был назначен старшим оперативной группы по обеспечению безопасности названных учений. Тогда же в моей жизни произошло знаменательное событие — я первый и единственный раз разговаривал с Г. К. Жуковым. Он прилетел в Тоцкое дня за два до начала учений вместе с другими руководителями.

Для Г. К. Жукова, И. В. Курчатова, В. А. Малышева, Н. А. Булганина, И. А. Серова и др. на краю полигона было построено несколько аккуратных деревянных коттеджей, тогда показавшихся мне роскошными. Сразу после проведения учений коттеджи эти были разобраны и увезены.

Мне доводилось видеть Г. К. Жукова на фронте и, позднее, в Берлине. Запомнился он мне всегда сдержанным, уравновешенным, молчаливым. Видел его в Карлсхорсте, при подписании капитуляции.

Я был приглашен к Г. Жукову вечером, в здание его коттеджа. Он был один, сидел за столом с очками на носу, что-то писал. Когда я вошел, поднялся, пожал мне руку, указал на стул:

— Вопрос один, товарищ полковник. Каково настроение личного состава? Нет ли недовольства, признаков паники?

Я доложил, что народ настроен по-боевому. Большинство понимает важность грядущего события. Никаких признаков паники не заметил, хотя сложность готовящихся учений осознают. Хотят, чтобы побыстрее они совершились…

Г. Жуков встал, заложил руки за спину, сделал по комнате несколько шагов. Задал еще несколько вопросов на ту же тему. Чувствовалось, что он хорошо знает и полигон, и привлеченные для учений войска, и большинство командиров.

На прощанье еще раз крепко пожал мне руку, пожелал успехов.

Вся аудиенция заняла минут пять.

Едва ли кто знал о Г. К. Жукове — о его поступках, привычках, друзьях, отдыхе, словах — больше, чем по долгу службы довелось знать мне.

Со всей ответственностью хочу сказать вам, уважаемый читатель, что это был достойнейший человек, один из лучших сынов и спасителей своего Отечества.

Также меня приглашал к себе И. Серов. Он детально интересовался работой опергруппы.

Рано утром в день проведения учений, 14 сентября 1954 года, командование учений выехало на наблюдательный пункт, оборудованный в блиндаже, километрах в 7–8 от того места, где должен был произойти взрыв. В нашей группе был министр обороны, в то время Маршал Советского Союза Н. А. Булганин, Маршал Советского Союза Г. К. Жуков, его зам на учениях, давно знакомый мне генерал армии И. Е. Петров, генерал армии И. А. Серов, академик И. В. Курчатов, другие официальные лица — всего около тридцати человек. Как старший оперативной группы по обеспечению безопасности учений среди командования был и я.

Первоначально мы зашли в оборудованный оптикой и столами большой штабной блиндаж. Неяркий электрический свет создавал в помещении полумрак. И. Курчатов подошел к триплексу, повернул его из стороны в сторону, недовольно сказал Н. Булганину, указывая на триплекс:

— Так мы все здесь ослепнем, пойдемте на улицу.

Мы поднялись на улицу, некоторые сдержанно и тихо что-то говорили друг другу. Ждать пришлось недолго. Вскоре в небе мы заметили высоко летящий самолет, за ним шли несколько истребителей. Все присутствующие надели темные очки.

Хорошо помню мгновение взрыва, 14 сентября 1954 года, 9 часов 33 минуты московского времени. Все вокруг вдруг подернулось молочной белизной, несколько мгновений становившейся все более яркой, затем всех поразил ужасающий, зловещий и долгий гром, а еще через несколько секунд налетел сильный ветер, поднялась пыль. Некоторые уже сняли очки, и тучи песка и пыли запорошили им глаза. Природа словно протестовала против человеческого вмешательства в ее тайну. Вскоре над нашими головами прошла взрывная волна, сильная и резкая. Безмолвно и удивленно смотрели люди на развязанные ими силы. Там, где секунды назад было ослепительное сияние, до самых небес, в низком тяжелом гуле, поднимался огромный, то темно-красный, то фиолетовый, то лиловый гриб. Еще через несколько мгновений пришла новая взрывная волна, сильнее прежней — ядерный взрыв был воздушным, и теперь до нас дошла волна, отразившаяся от земли.

С бомбардировщика Ту-4 была сброшена атомная бомба в 20 килотонн, той же мощности, что американцы сбросили на Хиросиму.

Большинство упало — залегли, с некоторых посрывало фуражки. Я только опустился на одно колено. Нашел взглядом Г. К. Жукова; он стоял твердо, чуть нагнувшись вперед, в сторону взрыва, заложив руки за спину. Рядом с Жуковым почти в той же позе стоял И. Е. Петров.

Минут через 15 после взрыва подошли машины, и мы проехали к эпицентру.

Запомнились покореженные и почерневшие разбитые автомобили, орудия, танки, сгоревшие и разрушенные щитовые домики, расставленные в зоне взрыва, почерневшие обугленные деревья. Неподалеку от эпицентра, в траншее, мы увидели живых (!) овец, шерсть их была обожжена тепловым излучением, но животные остались живы.

На меня испытания, сам взрыв произвели тягостное впечатление. Применение подобного оружия в войне ужасно и приведет к непоправимым результатам. Об этом словно говорит нам сама природа.

А вот как вспоминал это событие Г. К. Жуков: «Когда я увидел атомный взрыв, осмотрел местность и технику после взрыва, посмотрел несколько раз киноленту, запечатлевшую до мельчайших подробностей все то, что произошло в результате взрыва атомной бомбы, я пришел к убеждению, что войну с применением ядерного оружия ни при каких обстоятельствах вести не следует… Но мне было ясно и другое: навязанная нам гонка вооружений требовала от нас принять все меры к тому, чтобы срочно ликвидировать отставание наших Вооруженных сил в оснащении ядерным оружием. В условиях постоянного атомного шантажа наша страна не могла чувствовать себя в безопасности».

До Тоцких учений атомная бомба уже была неоднократно испытана — на Семипалатинском полигоне, на Новой Земле. Учения в Тоцком были призваны оценить влияние земного рельефа на характеристики ударной волны, светового и теплового излучения, проникающей радиации. Большинство этих задач было успешно решено в процессе учений и при подведении их итогов.

Бомба была взорвана на высоте порядка 350 метров. Облет столба взрыва совершил Герой Советского Союза майор K. М. Трещев на истребителе МиГ-17, несшем записывающую аппаратуру.

Передовые части наступающих войск выдвинулись к эпицентру взрыва через 2–4 часа. Маршевые подразделения прошли недалеко от эпицентра, солдаты и офицеры были соответствующим образом экипированы и получили незначительные дозы облучения.

Нераскрытые подробности учений стали предметом настойчивых полулитературных спекуляций. Некий Бунич в книге «Операция «Гроза» даже подсчитал, что из 40 тысяч военнослужащих, брошенных на Тоцкий полигон, тридцать тысяч быстро умерли «от ожогов и радиации», а десять тысяч стали инвалидами. Ни одна из этих цифр и близко не соответствует действительности — от числа участников учений до числа потерь.

Замечу, что в Соединенных Штатах в 1951–1956 годах были проведены восемь армейских и флотских учений с осуществлением реальных ядерных взрывов.

В поселке Тоцкое, находящемся в 30 километрах от эпицентра взрыва, местные жители попросили оставить у домов своих представителей-добровольцев — 10 человек. Один из них, старожил здешних мест, уважаемый в поселке человек Дмитрий Артемович Панин, участник и инвалид Великой Отечественной войны, видел взрыв, благополучно пережил его и умер там же, в Тоцком, в 1992 году в возрасте 83 лет.

Я лично вместе с руководством был в эпицентре взрыва минут 20. Наверное, какую-то дозу я хватил, но небольшую. Я жив, здоров, мне уже 88 лет. Правда, некоторая патология обнаруживается в щитовидной железе. Но никакого лечения она не требует.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.