Красотки кабаре

Красотки кабаре

Кто и каким образом в такой обстановке мог считаться «законно избранным депутатом трудового народа», понять было сложно. И тем не менее 23 января 1919 года, когда уже почти вся Украина была под властью УСНК, а части Таращанской и Богунской дивизий действовали на подходах к столице, Конгресс начал свою работу, первым делом направив в Москву протест против «военного вторжения». В ответ Москва вежливо сообщила, что воюет с Директорией не Советская Россия, а украинское Советское Правительство, с которым у нее, Москвы, договор о взаимопомощи (что было правдой), армия которого состоит только из граждан Украины (что тоже было правдой). Относительно же претензий по поводу помощи Харьковскому правительству было разъяснено, что помощь и в самом деле оказывается, однако в намного меньших объемах, нежели совсем недавно Центральная Рада получала для борьбы с законным Харьковским Правительством от немцев и австрийцев, которые, кстати, вообще за нее и вместо нее воевали. И это было до такой степени правдой, что Директория, получив такой ответ, запретила печатать его в газетах, вопреки собственному запрету на все виды цензуры. Поскольку, как отмечал тот же Мазепа, «Большевики были правы, Украину они освоили не столько вооруженной силой, как силою своей пропаганды (…) против украинского фронта действовали украинские формирования, как Богунская, Таращанская дивизии. Русские здесь помочь не могли, они были вполне сосредоточены на южном фронте — против армии Деникина». Отдадим должное пану Мазепе: в отличие от многих своих коллег, он не боялся быть честным.

Как и следовало ожидать, Трудовой Конгресс, «выразитель воли украинского народа», оказался опереткой. Из 10 дней, выделенных ему Историей на существование, около недели ушло только на формирование президиума и утверждение повестки дня. Из сколько-то серьезных решений он успел только подтвердить заключенный еще в декабре между Директорией и правительством Западно-Украинской Народной Республики (такая тоже имелась) «Акт злуки» — объединения двух «государств» в «Соборную Украину». Увы, и этот успех попахивал музыкой Имре Кальмана, поскольку к моменту голосования Западно-Украинской Народной Республики уже фактически не существовало (ее остатки с увлечением догрызали поляки), а ратификация документа так и не состоялась, в связи с чем аж до последнего акта в событиях участвовали два правительства, каждое со своими политическими амбициями, дипломатиями и вооруженными силами. «Выразители же воли украинского народа», совершив сие судьбоносное действо, по деликатному выражению И. Мазепы, «разъехались». Вернее, как более точно указал один из делегатов, «сумели раствориться в массах». Навсегда. С концами. И лишь самые-самые не желающие уходить в никуда решились остаться при Директории. Директория же, утратив интерес к происходящему, уже готовила вагоны. Вариантов защищать столицу не было. Энтузиазма не проявляли даже галичане; по свидетельству И. Мазепы, их упрямый и волевой командир Евген Коновалец в частной беседе признал, что «особенно тяжело влияет на настроение наших стрельцов неблагожелательное отношение населения к нам». В общем, 2 февраля началась, как красиво выразился еще один историк, Гребинка, «колесная эпоха».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.