Визитаторы

Из всех служителей наиболее важными в плане влияния на монахов были визитаторы, эти missi dominici[50] центральной власти. В нашем распоряжении достаточно их отчетов, в частности из Клюни, напичканных всевозможными сведениями. Это поистине подробнейший обзор всего, что подметили эти средневековые «досмотрщики», инспектируя помещения, отслеживая повседневную жизнь в монастыре, опрашивая монахов с глазу на глаз.

Вот некоторые, собранные наудачу отрывки из этих отчетов: в таком-то монастыре не соблюдалась тишина, и лампада в алтаре не горела денно и нощно. Один монах поранился и лишился пальца, так как к нему не было проявлено внимание. Такой-то приор парализован и не способен дальше управлять монастырем, поэтому следовало бы назначить ему заместителя, но лишать его этой должности было бы непристойно: аббат, немощный ныне, все равно еще пользуется доброй репутацией. В каком-то другом монастыре за неимением книг монахи не могут достойно славить Господа. Еще где-то после дождя протекла крыша, или пол поврежден, или монахи не спят в общей спальне и не питаются вместе, не носят одежды и обуви по уставу…

Визитаторы отмечали, что монахи продают вино и хлеб, которые получают в качестве пайка и главного блюда. Кроме того, они не творят милостыню или удерживают часть ее у себя. Такой-то приор замечен в нерадивости: ему предписывалось просить прощения своих грехов накануне генерального капитула. Другой приор отличился негостеприимством, и его сместили с должности «без снисхождения», то есть без извинения.

Картезианский сборник обычаев предостерегает монахов от дачи «каких-либо показаний, продиктованных хитростью, ненавистью или завистью». Другая же статья сборника советует каждому, начиная с приора, не быть злопамятным по отношению к тому, кто когда-либо делал ему упреки. Каждый монах должен понять, что все сказанное проистекало из одной только милости и поэтому должно быть принято тоже в духе благоволения и смирения. Хочется на это надеяться. После завершения своих наблюдений визитаторы составляли отчет. Этот документ обычно не содержал ни льстивых восхвалений, ни резких упреков. Визитаторы избегали выделения мелких и незначительных фактов. Их девиз: «Puram veritatem simplicibus verbis» – «Излагать чистую правду простыми словами». Затем, «поскольку случаев согрешить всегда предостаточно в такого рода общении», визитаторы и вся братия, распростершись ниц, вместе возносили Conflteor[51].

Приор обязан сообщить визитатору о своем намерении уйти в отставку, но тот может позволить ему это только с согласия генерального капитула или преподобного отца, главы ордена. Та же статья уточняет, что поспешность особенно неуместна, когда этой отставки слишком настойчиво добиваются многие монахи, так как необходимо время, чтобы поразмыслить и установить, не является ли это упорное единодушие банальными интригами. Глава XXIII «De visitationibus» («О проверках») Устава картезианского ордена гласит, что в серьезных случаях визитатор вправе потребовать рассказать ему всю правду без утайки и даже дать клятву, чтобы подтвердить истинность сообщаемых сведений. Но при этом добавлено: если только он не имеет оснований опасаться, что его требование вызовет клятвопреступление.

Если визитатору приходится решать острый или деликатный вопрос, то он спрашивает мнение приора. Завершенный отчет зачитывается в присутствии всей монастырской братии и вручается приору, который на тот или иной праздник вновь зачитает его.

Не стоит даже говорить о том, что визитаторы, «эти возмутители спокойствия» в монастыре, находили далеко не радушный прием. В 1262 году Клерво отказался принять аббата Сито в качестве визитатора, тот же, в свою очередь, ответил угрозой отлучения. Инспекции простых монахов, даже если их делегировала центральная власть, оказывались малоэффективны; с подобными поручениями лучше всего было посылать прелатов, но тех явно не хватало. В некоторых местах визитаторов побивали камнями…

От визитаторов требовалось, чтобы они имели смелость взять на себя эту ответственность. Но так бывало не всегда. В аббатствах на комменде[52] аббатом являлся феодальный сеньор, редко бывавший там, живший на широкую ногу благодаря доходам от аббатства и вовсе не склонный принимать у себя визитаторов. Они довольствовались тем, что посылали ему духовные увещевания с напоминаниями монахам, что они не должны отлучаться из обители без причины (но по опыту можно утверждать, что причины находились постоянно), не впадать в крайности (неопределенное понятие), не позволять себе излишеств (но где границы необходимого?), не вести разговоров с гостями (а как же радушный прием? а как нести доброе слово везде, где это представляется необходимым?)… Толку от этого, как правило, было мало.

Редко находились такие визитаторы, как Роберт Гросстест, епископ Линкольна, который сразу переходил к делу: во время своего пасторского инспектирования в 1236 году он снял с постов семерых аббатов и четырех приоров. Иногда и сам визитатор под каким-либо предлогом терпимо относился к тому, что он должен бы и запретить. Причина сего заключалась либо в том, что он сам был из монастыря, где данная практика разрешалась, либо он скептически смотрел на эффективность своего запрета.

Формулировка дома Никола Молена раскрывает секрет картезианского долгожительства: «Сила картезианцев – в молчании, уединении, генеральном капитуле и системе контроля». Автор напоминает о двух духовных и двух институционных факторах, которые, вероятнее всего, перечисляются по мере уменьшения степени важности. Но сколько мудрости в том, чтобы объединить их, не выделяя какого-либо фактора отдельно и не преуменьшая значения духовного перед институционным, и наоборот!