ГЛАВА 3 АМУРСКАЯ ПРОБЛЕМА В XVIIIВЕКЕ

ГЛАВА 3

АМУРСКАЯ ПРОБЛЕМА В XVIIIВЕКЕ

Как уже говорилось, Нерчинский трактат оставил неразграниченными значительные участки русско-китайской границы. В бурный период правления Софьи, а затем в еще более бурное время Петра Великого России было не до Китая. Лишь в 1725 г. туда отправился чрезвычайный посол граф Савва Рагузинский. Основной его задачей ставилось уточнение границ, защита русских купцов и выдача перебежчиков. В помощь послу была дана группа геодезистов.

По прибытии в Иркутск Рагузинский обнаружил полнейшую неразбериху. В мае 1726 г. он докладывал в Петербург: «По прибытии в Тобольск трудился я сколько мог в тамошней канцелярии для приискания ведомостей о беглецах, о границах и о прочем и что мог собрать, то взял с собою, хотя ничего в подлинном совершенстве получить не мог за худым управлением прежних губернаторов и комендантов и за таким дальним расстоянием мест и разности народов. Приехавши в Иркутск, получил я письма от агента Ланга из Селенгинска и при них ландкарту некоторой части пограничных земель. Эту ландкарту я осмотрел подробно и увидал, что из нее мало пользы будет, потому что в ней, кроме реки Аргуна, ничего не означено, а разграничивать нужно в немалых тысячах верст по обе стороны… Увиделся я здесь с четырьмя геодезистами, которые посланы для сочинения ландкарт сибирским провинциям, и отправил двоих из них для описания тех земель, рек и гор, которые начинаются от реки Горбицы до Каменных гор и от Каменных гор до реки Уди, потому что… все это осталось неразграниченным. Других же двоих геодезистов отправил я вверх по Иркуту-реке, которая из степей монгольских течет под этот город, и оттуда велел им исследовать пограничные места до реки Енисея, где Саянский камень, и до реки Абакана, которая близ пограничного города Кузнецка; также велено им ехать по Енисею-реке за Саянский камень до вершин… Все пограничные крепости — Нерчинск, Иркутск, Удинск, Селенгинск — находятся в самом плохом состоянии, все строение деревянное и от ветхости развалилось, надобно их хотя палисадами укрепить для всякого случая… И китайцы — люди неслуживые, только многолюдством и богатством горды, и не думаю, чтоб имели намерение с вашим величеством воевать, однако рассуждают, что Россия имеет необходимую нужду в их торговле, для получения которой сделает все по их желанию».

В августе 1726 г. с речки Буры Рагузинский писал: «Сибирская провинция, сколько я мог видеть и слышать, не губерния, но империя, всякими обильными местами и плодами украшена: в ней больше сорока рек, превосходящих величиною Дунай, и больше ста рек, превосходящих величиною Неву, и несколько тысяч малых и средних; земля благообильная к хлебному роду, к рыболовлям, звероловлям, рудам разных материалов и разных мраморов, лесов предовольно, и, чаю, такого преславного угодья на свете нет; только очень запустела за многими причинами, особенно от превеликого расстояния, от малолюдства, глупости прежних управителей и непорядков пограничных. Во всей Сибири нет ни единого крепкого города, ни крепости, особенно на границе по сю сторону Байкальского моря; Селингинск не город, не село, а деревушка с 250 дворишков и двумя деревянными церквами, построен на месте, ни к чему не годном и открытом для нападений, четзероугольное деревянное укрепление таково, что в случае неприятельского нападения в два часа будет все сожжено; а Нерчинск, говорят, еще хуже».

С августа 1726 г. по май 1727 г. Рагузинский находился в Пекине. Он предложил китайцам подписать трактат, по которому «каждая империя должна владеть тем, чем теперь владеет, без прибавки и умаления».

Однако китайские сановники потребовали передачи Поднебесной империи ряда земель. После долгих споров богдыхан повелел трем своим министрам отправиться вместе с Рагузинским на границу и там заключить трактат. В итоге 20 августа 1727 г. на пограничной реке Буре (Бурее) был подписан договор, по которому русско-китайская граница начиналась у крепости Усть-Каменогорская при впадении реки Улбы в Иртыш и шла до Аргуни в том же направлении, по гористой малонаселенной местности почти на всем ее протяжении. Повернув затем по течению Аргуни на север, граница пересекала Амур и направлялась на восток, к Охотскому морю.

Китайское правительство согласилось установить на границе лишь два пункта, где могла вестись торговля. Это была Кяхта, находившаяся посередине границы на реке Селенге, и Цурухайтуй на реке Аргуни.

Сразу же после заключения Бурийского трактата русские приступили к строительству нескольких небольших пограничных крепостей, которые должны были составить так называемую Китайскую пограничную линию. Так, на реке Кяхте у самой границы была построена крепость Кяхта и рядом торговая слобода, в трех верстах от реки Кяхты — крепость Троице-Савская (китайцы на своей стороне, в двухстах метрах от Кяхты, построили укрепленную слободу Май-Мачин). Далее, в 800 верстах к востоку от Кяхты и в 1 45 верстах к югу от Аргунского острога на левом берегу Аргуни была возведена крепость Цурухайтуевская. В некотором удалении от границы, в качестве внутренних опорных пунктов, были построены крепость Петропавловская на левом берегу Никоя, при впадении его в Селенгу, и острог Читинский. В 1756 г. посередине между Кяхтой и Цурухайтуем в 50 верстах от границы на правом берегу Онона возвели крепость Акшинскую.

Оборонительные ограды этих укрепленных пунктов представляли собой небольшие четырехугольники из палисада, с такими же выступами, в виде маленьких бастионов, а иногда и с башнями по углам.

При столь незначительном количестве укрепленных пунктов вся охрана границы сводилась лишь к наблюдению за ней разъездами, для чего на всем ее протяжении, от реки Оки (левого притока Ангары) и до Амура было расположено до 80 караулов и маяков.

Средняя часть границы, от Енисея до Оки, пролегавшая на протяжении более 600 верст по неприступному Саянскому хребту, так же как и участок между Енисеем и озером Телецким, считались малодоступными. Наконец, западнее этого озера русские владения защищались Колыванской линией.

К 1764 г. был утвержден проект укрепленной линии, по которому она должна была состоять из 11 крепостей и 51 редута. Еще ранее было приказано сформировать в Сибири 4 бурятских пехотных полка и 7 ландмилиционных полков. Но в итоге сформировали лишь 3: Томский и Селенгинский пехотные и Якутский карабинерный. В том же 1764 г. на реке Чукой, в 45 верстах к востоку от Кяхты, началось строительство крепости Кударинская.

Руководить укреплением всей Китайской пограничной линии было поручено инженеру-квартирмейстеру Чурнасову, который, прибыв на место лишь через 4 года, представил новый проект укрепления границы. По этому проекту в состав линии, кроме трех уже существовавших крепостей (Троицко-Савской, Кударинской и Акшинской), должны были войти еще 5 новых крепостей и 58 редутов. Новые крепости планировалось построить: Тункинскую — на реке Тунке, притоке Иркута, впадающей в Аргунь; Харацайскую — на реке Харацайке, притоке Джиды, впадающей в Селенгу; Чиндан-турукуевскую — на реке Ононе; Новоцурухтаевскую — на реке Уруле, притоке Аргуни; и Амурскую — при слиянии Шилки и Аргуни.

Крепости эти были большей частью земляные, в виде правильных четырех-, пяти-, шести- или восьмиугольников, с капонирами или бастионными фронтами, с длиной полигона каждого фронта 200–300 м. В некоторых из этих крепостей земляными были лишь бастионы или открытые капониры, а остальные части ограды состояли из палисадов с рогатками впереди.

Второстепенные посты Китайской линии (редуты) делились на большие, средние и малые. Большие редуты представляли собой квадраты из палисадов со стороной 200 м, с земляными квадратными же выступами, с барбетами на одно орудие по углам. Редуты средние и малые имели земляные валы и деревянные стены. Средние редуты были восьмиугольной формы со стороной в 200 м, а малые — квадратные со стороной в 50 м.

В крепостях и редутах пограничной линии по ведомости 1793 г. состояло: 845 человек пехоты, 1590 казаков, 29 артиллеристов.

Как видим, в отношениях с Китаем Россия в XVIII веке придерживалась исключительно пассивной оборонительной политики. Это было связано в первую очередь с тем, что русское правительство было отвлечено войнами в Европейской России, и с тем, что китайцам удалось напугать Петербург «бумажным тигром».

Так, через богатого русского купца Владыкина, занимавшегося перевозкой чая из Китая, сановники богдыхана подкинули дезинформацию о том, что де на берегу Амура живут десятки тысяч китайцев и даже содержится военная флотилия, личный состав которой превышает 4 тыс. человек. Увы, наши чиновники проглотили эту «утку».

А между тем Россия остро нуждалась в открытии судоходства по Амуру. Первое время между Камчаткой и Якутском существовал сухой путь через Анадырский острог, причем с 1717 г. сухим путем между Камчаткой и Якутском уже почти не пользовались. Предпочтение отдавалось морскому пути из порта Охотск на Камчатку. Но все равно оставался крайне неудобным тракт Якутск — Охотск. Ситуация усугубилась появлением во 2-й половине XVIII века в Охотском море и у берегов Камчатки европейских кораблей, в первую очередь английских и французских.

О том, что Амур может стать артерией, питающей живительными соками хиреющие окраины, догадались уже давно. Еще в 1736 г. бывший капитан-поручик Василий Казанцев, находившийся в Сибири в ссылке и прикомандированный к экспедиции Беринга, подавал обстоятельную записку, где излагал всю сложность и неудобство сообщения между Якутском и Охотском и обращал внимание правительства на необходимость использовать Амур для связи с Камчаткой и Охотским побережьем. К записке прилагались чертежи и карты.

Ответа из Петербурга не было, но Казанцев упорно продолжал добиваться внимания к поднятым им вопросам. И только через десять с лишним лет из Сената в адмиралтейств-коллегию поступил указ о том, что Сенат рассмотрел предложения Казанцева и признал их «неосновательными и к делу не относящимися». Казанцеву запретили впредь подавать такие «доношения» и отправили «для пропитания в монастырь».

В 1753 г. Сенат, по предложению графа Петра Ивановича Шувалова, решил выяснить возможности организации судоходства по реке Амур. Коллегия иностранных дел представила в Сенат записку, в которой предлагалось «при соединении реки Ингоды с Аргуном приискать удобное место для постройки судов и справиться о глубине реки Амура, и если глубины довольно, то строить тут и морские суда, от китайского же двора требовать свободного плавания по Амуру для русских судов; если же река Амур явится мелководна, то домогаться в Пекине позволения на устье Амура построить небольшую крепость и завести корабельные верфи; когда возобновится экспедиция, то склонять в подданство такие народы, которые никакой другой державе не подвластны».

По этому представлению Сенат вынес решение: «Иностранная коллегия должна домогаться у китайского двора свободного плавания по Амуру, а между тем на реке Ингоде, где она соединялась с Аргуном, приискать удобное место к строению судов, к чему употреблять морских служителей, оставшихся в Сибири от Камчатской экспедиции, и геодезистов; построить два судна, которые бы могли Амуром и потом морем плыть в русские порты, приготовить для этих судов все нужное и провиант на людей, и когда китайский двор позволит свободное плавание по Амуру, то суда эти отправить немедленно с приказанием описать подробно реку Амур и прилежащие к ней места».

В 1756 г. в Пекин отправился советник Братищев. По его возвращении в сентябре 1758 г. Коллегия иностранных дел доложила Сенату, что китайский двор отказал в позволении русским судам плавать по Амуру, и в грамоте китайского трибунала от 23 сентября 1757 г. написано, что богдыхан указал следующее: «У нас от века того не бывало, чтоб России позволено было в какое-нибудь место провозить свой хлеб рекою Амуром, чего и ныне никоим образом позволить нельзя».

На несколько лет разговоры об Амуре затихли. Умерла императрица Елизавета Петровна, ей наследовал непутевый Петр III. Вскоре он скончался якобы от «геморроидальных колик». Новой императрицей стала умная, но не имевшая никаких прав на русский престол Екатерина II, бывшая Ангальт-Цербская принцесса София-Фридерика.

Лишь в 1764 г. Сенат вернулся к амурскому делу, и по его требованию Коллегия иностранных дел доложила: «Как ни уверена она в необходимости и пользе того, чтоб русские суда рекою Амуром ходили свободно, но по известному упорству в том китайского двора не находит теперь способов возобновить свои домогательства».

Конечно, дело было не столько в «упорстве китайского двора», сколько в том, что 5 октября 1763 г. умер польский король Август III, и Екатерина, действуя кнутом и пряником, сделала польским королем своего давнего приятеля Станислава Понятовского. В Польше начались смуты, длившиеся до 1794 г. Вмешалась Турция, объявив России войну, и т. д. и т. п. Внимание Екатерины II было поглощено Крымом и Константинополем, и вопрос о судоходстве на Амуре больше не ставился.