ГЛАВА 10 УЧАСТИЕ РОССИИ В ИНТЕРВЕНЦИИ В КИТАЕ

ГЛАВА 10

УЧАСТИЕ РОССИИ В ИНТЕРВЕНЦИИ В КИТАЕ

Русско-китайская война 1900 года имеет две интересные особенности. Во-первых, она почти неизвестна отечественному читателю, поскольку большевики и «демократы» не любили афишировать ее. Во-вторых, эта война является уникальной в том плане, что ее инициаторами были не русские и не китайцы. Кашу заварили западноевропейские империалисты, а расхлебывать ее пришлось русским и китайцам.

Европейские империалистические государства не только захватили китайские порты и требовали концессии на строительство железных дорог, разработку полезных ископаемых и т. д. Они хотели духовно покорить китайский народ.

В Китай с середины XIX века устремились тысячи христианских проповедников, большинство их составляли католики. И это были не тихие пастыри, проповедующие добро и справедливость. Миссионеры относились к китайским чиновникам и высшей знати как к дикарям. В книге «Европа и Китай» (СПб., 1881) Ф.Ф. Мартенс писал: «Католические миссионеры защищали всякого крещеного туземца против законных требований отечественного правительства, они не признавали власти китайского правительства по отношению к его подданным христианам, они, наконец, часто с явным презрением относились к этому правительству и к органам местной администрации». В спорах с местной администрацией миссионеры грозили обращением к государствам, их пославшим, и приходом европейских войск.

Миссионеры забыли, что две тысячи лет назад именно Англию и Францию населяли дикие племена, а Китай был огромной империей с высоким уровнем цивилизации. Зато это очень хорошо помнили китайцы.

Еще в 1869 г. принц Гун, провожая английского посланника Алока, сказал: «Сделайте милость, увезите с собой опиум и миссионеров». Посланник уехал, но опиум и миссионеры остались.

Следует заметить, что все вышесказанное относится лишь к западным державам. К 1900 г. в Китае имелось всего пять православных церквей, а православных китайцев насчитывалось не более пятисот человек. Количество католиков и протестантов было намного больше. В Китае работали до тысячи европейских миссионеров и имелось несколько тысяч христианских храмов, только китайцев-католиков было, по разным данным, от пятисот тысяч до миллиона человек, а китайцев-протестантов — несколько десятков тысяч.

Русских в Китае (за пределами Маньчжурии) было ничтожно мало. К примеру, во время переписи в Шанхае в мае 1900 г. иностранцев оказалось 6774 человека, из которых англичан было 2500 человек, а русских всего 47.

В 90-х годах XIX века в Китае возникло движение «Отряды во имя мира и справедливости» — «Ихэтуань».

Европейцы «ихэтуанями» называли различные организации и отряды, иногда сотрудничавшие между собой, но чаще относящиеся друг к другу враждебно. Отличительной особенностью всех ихэтуаней был красный цвет: члены организаций носили красные пояса, красные повязки и красные знамена. Были среди ихэтуаней и желтопоясные отряды. Большинство мужских организаций ихэтуаней имели в своем названии слово «кулак», а на знаменах — изображение больших кулаков. За это европейцы стали называть их боксерами. Название звучное и понятное европейскому обывателю, и оно быстро перекочевало со страниц желтой прессы в ученые труды и учебники истории.

Девушек в отряде «Красный фонарь» обучали чудодейственной гимнастике, их учили созерцанию и самоусыплению. Во сне и в состоянии транса они говорили непонятные слова, якобы имевшие пророческое значение. От женщин, вступивших в отряды, требовали соблюдения правил: не причесываться по воскресеньям и не бинтовать ног. Они распевали песни: «Женщины, не причесывайте волос — отрубим головы чужеземцам. Женщины, не бинтуйте ног — убьем чужеземцев и посмеемся».

Вожди «боксеров» уверяли своих последователей, что путем определенных заклинаний и обрядов они могут сделать бессильными и безвредными пушки и винтовки «белых дьяволов».

Молодые крестьяне, прежде чем стать настоящими ихэтуанями, проходили соответствующий курс обучения: заучивали заклинания, исполняли особые гимнастические упражнения, которые приводили их в транс. Считалось, что после прохождения такого «курса» человек становился неуязвимым для пуль и осколков снарядов.

Борьба ихэтуаней с «белыми дьяволами» сводилась к изгнанию всего иностранного — религии, книг, товаров, специалистов, орудий производства и различной техники. Китайский историк Фань Вэньлань писал об ихэтуанях, что при виде человека или предмета, на которых был отпечаток чего-либо иностранного, «они не могли сдержать гнева и успокаивались, лишь уничтожив этот предмет или убив такого человека». Целью ихэтуаней было разрушение всего иностранного: железных дорог, железнодорожных составов, телеграфных линий, современных зданий, а также физическое уничтожение всех иностранцев.

Среди ихэтуаней была популярна песня:

Изорвем электрические провода,

Вырвем телеграфные столбы,

Разломаем паровозы,

Разрушим пароходы.

Убитые дьяволы уйдут в землю,

Убитые дьяволы отправятся на тот свет.

Железные дороги, грохочущие паровозы (буквально «огненные телеги»), телеграфные провода — все это рассматривалось ихэтуанями как наваждение нечистой силы, которая нарушила покой добрых духов на китайской земле. В одной из листовок ихэтуаней говорилось: «Железные дороги и огненные телеги беспокоят дракона земли и сводят на нет его хорошее влияние на землю. Красные капли, которые капают с железной змеи,[36] являются кровью оскорбленных духов, летающих в воздухе. Эти духи не в силах помочь нам, когда эти красные капли падают возле нас».

Среди ихэтуаней бродили самые невероятные слухи о действии заклинаний. Говорили, например, что наклеенное на иностранное здание специальное заклинание после громкого возгласа «гори» вызывало пожар, что железнодорожное полотно недалеко от города Тяньцзиня было разрушено от одного прикосновения стебля гаоляна, что некая девушка по имени Ван Юйцзе могла свободно взбираться на высокие иностранные здания и вызывать пожар, и ее не брали пули иностранцев.

В декабре 1899 г. на Шаньдунском полуострове «боксерами» был убит английский миссионер Брукс. Английский посланник немедленно потребовал строгого наказания виновных и появления императорского указа, осуждающего убийство миссионера. Требования эти были исполнены, но вслед за тем 30 декабря появился второй указ, диаметрально противоположного содержания. В нем говорилось, что губернаторы не должны преследовать жителей за участие в тайных обществах, и что если население деревень занимается военным искусством для взаимной охраны и помощи, то оно лишь исполняет своей прямой долг.

Китайская императрица Цыси, правившая от имени нескольких китайских императоров, решила использовать движение ихэтуаней в своих целях. По ее приказаниям еще в 1898 г. начались реформы вооруженных сил Китая. В том же году началась коренная реформа «Бэйян гэцзюнь» («Армии Северного океана»). Через полгода в Чжили были сформированы две новые дивизии численностью в 20 тысяч человек. В 1899 году властям провинций Хубэй и Цзянси было приказано укомплектовать для Чжили десять инов.[37]

28 мая 1900 г. ихэтуанисожгли железнодорожную станцию Фэнтай, находившуюся недалеко от Пекина. На следующий день ихэтуани порвали протянутые вдоль городской стены электрические провода, предназначенные для снабжения электроэнергией трамвайных линий, повредили трамвайные вагоны, многие из которых были сожжены, убили водителей и кондукторов трамваев. 4 июня они прервали телеграфную связь между Пекином и Тяньцзинем, а 7 июня убили двух английских миссионеров.

Участились «братания» между ихэтуанями и императорскими войсками, и это еще более накаляло обстановку в Пекине.

Учитывая общий антииностранный настрой в столице, Цыси 28 мая 1900 г. издала указ, обращенный к ихэтуаням: «Пришло время следовать старому и испытанному пути наших предков. Помоги нам, божество Юй Хуан! Повинуйтесь и следуйте его наставлениям! Смерть иностранцам!»

Надо сказать, что и ранее китайские правители периодически «критически» высказывались о «белых дьяволах». Так, в 1884 г. губернатор провинции Гуандун выпустил циркуляр, где говорилось: «Европейцы не принадлежат к человеческому роду: они происходят от обезьян и гусей. Вы, может быть, спросите, откуда эти дикари овладели такой ловкостью в сооружении железных дорог, пароходов и часов? Знайте же, что они под предлогом проповеди религии приходят к нам, вырывают у умирающих китайцев глаза и вынимают мозг и собирают кровь наших детей. Из всего этого делают пилюли и продают их своим соотечественникам, чтобы сделать их умными и во всем искусными. Только те из них, которые отведали нашего тела, приобретают такой ум, что могут изобретать вещи, которыми они гордятся».

8 мая 1900 г. на собрании дипломатического корпуса в Пекине было решено потребовать от китайского правительства немедленного принятия следующих мер: наказания всех печатающих или расклеивающих прокламации, направленные против христиан и иностранцев, казни всех поджигателей, подстрекателей к поджогу и убийц; обнародования этих мер в столице и в северных провинциях Китая и строгого наказания всех полицейских чинов, не наблюдающих за их исполнением. В случае, если предъявленные Китаю требования не будут выполнены в течение пяти суток, посланники пригрозили высадить десанты.

Русский посланник Гирс ударился в панику. Он чуть ли не каждый день слал телеграммы в Петербург, требуя вооруженного вмешательства России в дела Китая и конкретно ввода русских войск в Пекин.

Одновременно с Гирсом интервенции в Китай требовал и Алексеев — главный начальник Квантунской области.[38]22 мая 1900 года он шлет депешу военному министру: «Лично считаю, что обстоятельства требуют энергичных действий в Пекине, притом внушительною силою».

Но вернемся в Пекин. А что, собственно, мешало господину Гирсу собрать чемоданы и покинуть столицу Поднебесной империи? Вряд ли императрица Цыси отказала бы ему в достаточном конвое до Дагу.

Однако вместо того, чтобы урезонить Гирса, Алексеев приказал отправить в Печилийский залив русскую эскадру под командованием контр-адмирала М.Г. Веселаго. В ее составе были броненосец «Сисой Великий», броненосный крейсер «Дмитрий Донской», канонерские лодки «Кореец» и «Гремящий» и минные крейсеры «Всадник» и «Гайдамак».

Эскадра встала на рейде китайского порта Дагу, и на берег были отправлены 74 матроса при одной 2,5-дюймовой десантной пушке Барановского и 30 казаков 6-й сотни 1-го Верхнеудинского полка. Русский отряд вместе с французским и итальянским десантом погрузили на два понтона и под охраной «Корейца» отправили на барже в устье реки Бэйхэ. Интернациональный десантный отряд по реке добрался до Тяньцзиня, а там сел на поезд и отправился в Пекин.

18 мая 1900 г. в посольский квартал Пекина вошел десант, в котором кроме русских были 75 французов, 63 американца, 50 немцев, 28 итальянцев, 25 японцев, а на следующий день приехали 79 англичан при двух пушках и 30 австрийцев.

Параллельно в район Дагу перебрасывались новые русские корабли. 24 мая в Дагу прибыл на крейсере 1 ранга «Россия» с канонерской лодкой «Сивуч» старший флагман и начальник эскадры Тихого океана вице-адмирал Я.А. Гильтебрандт. 29 мая из Порт-Артура в Дагу отправился первый эшелон Квантунских войск в составе 12-го Восточно-Сибирского стрелкового полка, четырех орудий, взвода саперов и полусотни казаков, всего в количестве двух тысяч человек под общим начальством полковника Анисимова.

Тем временем обстановка в Пекине продолжала накаляться. Следует отметить, что и европейцы в Пекине вели себя нагло. Иеромонах Авраамий описывал, как схватили на посольской улице 17-летнего китайца (поймал лично германский посол Кеттелер) и били все, каждый посол дал по затрещине. 31 мая испанский посол лично застрелил ихэтуаня. В тот же день русские матросы арестовали китайца с курительными свечами. Вечером 31 мая 20 немецких солдат напали на кумирню, где ихэтуане проводили свои мистерии, и убили 7 китайцев.

Последнее происшествие послужило сигналом к началу штурма ихэтуанями духовных и дипломатических миссий в Пекине. В течение нескольких дней в Пекине были сожжены католические центры Дунтан, Наньтан, Ситан и осажден Бэйтан, погибли несколько европейских миссионеров. Вечером 31 мая было уничтожено русское Северное подворье, где располагалась Духовная миссия. 1 июня было сожжено австрийское посольство, затем была уничтожена нидерландская миссия. 4 июня было прервано телеграфное сообщение столицы с Тяньцзинем. В ночь на 6 июня в Пекине было заметно необычайное движение, в храмах усиленно гудели гонги и звучали молитвенные трубы, над всем городом стоял гул от воинственных криков ихэтуаней. Стало ясно, что и «боксеры», и правительственные войска готовятся к чему-то особенному.

Утром 6 июня китайское правительство предложило иностранным представителям в 24 часа выехать из Пекина в Тяньцзинь. Оно объявило, что в угрозе европейских адмиралов занять Дату оно видит объявление войны. Дипломаты уезжать из Пекина не хотели и ответили, что они могут исполнить желание китайского правительства только в том случае, если один из отрядов, идущих от Тяньцзиня, будет беспрепятственно допущен до городских стен и примет на себя обязанности конвоя.

Как бы в ответ на это китайцы в 6 часов вечера открыли огонь по иностранным миссиям. Матрос Георгий Ильин пал первой жертвой китайских пуль, отстреливаясь с крыши одного из домов русской миссии. На следующий день, 7 июня, германский посланник барон Кеттлер заявил, что он один объяснится с маньчжурами. Его уговаривали не делать этого, но все оказалось напрасно. Барон Кеттлер отправился в паланкине с переводчиком Кордесом, их охраняли шестеро пеших и двое конных солдат. С полпути барон отпустил охрану назад, оставив при себе только переводчика. Впереди несли паланкин Кордеса, а за ним — паланкин Кеттлера. При повороте на улицу Хадамэнь Кордес видел, как из группы китайских солдат выделился один и выстрелил из винтовки в паланкин Кеттлера. Барон был убит наповал. Позже ихэтуани изрезали его труп на куски.

Убийство Кеттлера послужило началом осады иностранных посольств, которая длилась 56 дней, с 7 июня по 1 августа 1900 г. Около 900 европейцев и американцев и три тысячи китайцев-христиан находились под защитой всего лишь 525 иностранных солдат и офицеров.

6 июня императрица Цыси издала указ, фактически объявляющий войну иностранцам. Там говорилось: «С основания нашей династии иностранцы, посещавшие Китай, пользовались в нем хорошим обращением… Вначале они не выходили из повиновения, но за последние 30 лет, пользуясь снисходительностью Китая, они стали посягать на его территорию, попирать китайский народ и домогаться богатств Китая. Каждая уступка Китая увеличивала их нахальство. Они угнетали мирных граждан, оскорбляли богов и святых мужей, вызывая самое горячее негодование в среде населения. Это повлекло за собою сожжение храмов и избиение обращенных патриотами. Горячо желая избежать войны, правительство издавало указы, в которых повелевало охранять посольства и щадить обращенных. Указы, объявляющие ихэтуаней и обращенных христиан одинаково детьми отечества, издавались в надежде устранить старую между ними вражду, и крайняя доброта издавна была оказываема иностранцам. Но этот народ не знал чувства благодарности и все продолжал увеличивать свое давление на Китай. На днях было получено сообщение Дю-Шаляра (французского генерального консула) в Тяньцзине с требованием сдачи укреплений… Со слезами на глазах мы объявили о войне в храме предков. Мы предпочли прибегнуть к крайней мере и вступить в борьбу, чем ценою вечного позора искать каких-нибудь средств к сохранению своей жизни. Мнение наше разделяют все чины, и сотни тысяч солдат-патриотов (ихэтуаней) собрались без нашего призыва, даже дети — и те тащат копья на службу отечеству. Иностранцы опираются на хитрость, мы же возлагаем надежду на небесную справедливость; они опираются на насилие, а мы — на человеколюбие. Не говоря о правоте нашего дела, у нас более 20 провинций, в которых более 400 миллионов народу, и нам нетрудно будет поддержать достоинство нашей страны».

Несмотря на формальное неравенство сил, европейцы успешно обороняли посольский квартал в Пекине. Это объясняется тем, что 525 европейских солдат и офицеров относились к элитным подразделениям и были вооружены магазинными винтовками. Кроме того, сотни мужчин, укрывшихся в посольском квартале, также взяли в руки оружие, а большинство из них ранее служили в армии. Китайская артиллерия могла за пару дней разнести в щепки посольский квартал, но императрица Цыси категорически запретила это делать. Она боялась, что при этом могут быть убиты посланники ведущих европейских государств, правительства которых позже в отместку могут потребовать голову императора Гуансюя и самой Цыси.

К 20 мая 1900 г. на рейде Дагу собралось двадцать иностранных судов. Командование объединенными силами было поручено английскому вице-адмиралу Э. Сеймуру.

На берегу был сформирован интернациональный отряд в составе 915 англичан, 450 немцев, 358 французов, 312 русских, 112 американцев, 54 японцев, 40 итальянцев и 25 австрийцев.

28 мая сводный отряд интервентов двинулся на Пекин, до которого по прямой было 166 верст. Интервенты захватили железнодорожную станцию, китайские железнодорожные служащие разбежались, и тогда паровозы повели европейцы. Первый поезд с английскими войсками вышел в 10 часов утра, за ним через час на втором поезде выехала десантная рота, сформированная из состава команды крейсера «Россия», ротой командовал лейтенант Заботкин. На следующий день, 29 мая, выехали еще две сводные роты, сформированные из команд броненосцев «Наварин» и «Петропавловск» и крейсеров «Дмитрий Донской» и «Адмирал Корнилов» под общим командованием лейтенанта Бурхановского. Русский десант имел две 2,5-дюймовые пушки Барановского.

Сеймур знал, что между Тяньцзинем и Пекином находятся в большом количестве ихэтуани и маньчжурские войска под командованием генерала Не Шичэна, но все же рассчитывал в тот же день добраться до Пекина. Но расчеты эти не оправдались, так как железнодорожное полотно во многих местах было разрушено, а ремонтировать его при постоянных набегах ихэтуаней не представлялось возможным. 5 июня на станции Ланфан интервенты были атакованы ихэтуанями и армией Дун-Фусяна. Таким образом, попытка попасть в Пекин по железной дороге провалилась.

Тогда Сеймур решил добраться до китайской столицы на лодках по Великому каналу, для чего требовалось преодолеть 127 км. И это интервентам почти удалось, но в 22 км от Пекина на них напал большой отряд ихэтуаней, и Сеймур принял решение вернуться в Тяньцзинь за подкреплением.

29 мая сотрудники иностранных миссий вышли встречать войска Сеймура на пекинский вокзал, но на разрушенном вокзале никого не было.

9 июня отряд Сеймура подошел к Северному арсеналу Сигу вблизи Тяньцзиня. Отряд Ян Муши, охранявший арсенал, накануне получил приказ Не Шичена перехватить интервентов под Бейцаном и потому покинул Сигу. Сеймуру удалось беспрепятственно занять Северный арсенал, где хранились запасы новейшего оружия и боеприпасов, медикаменты и продовольствие, предназначенные для Армии Северного океана. Интервентам досталось 95 новейших 75—87-мм пушек Круппа и 156 орудий других систем, 50 тысяч ружей Маузера и Манлизера, тысяча пудов риса и т. д. Вскоре вернулся отряд Ян Муши, но иностранцы организовали в Северном арсенале оборону, и атаки китайцев были отбиты с большими для них потерями — 120 человек были убиты и 130 ранены.

Для освобождения Сеймура из Тяньцзиня был отправлен отряд полковника Ширинского в составе четырех рот 12-го Восточно-Сибирского стрелкового полка и четырех рот союзников (800 англичан, 120 американцев, 100 немцев, 50 французов и 50 японцев). Выступив в 2 часа ночи 12 июня, отряд с боями прорвался к арсеналу. 13 июня отряд Сеймура вернулся в иностранный район Тяньцзиня, находившийся под контролем русских войск. За время экспедиции Сеймур потерял 62 человека убитыми и около 300 человек были ранены, из них русских погибло 10 человек, ранено 21 и контужено 10 человек. По другим данным общие потери составили — 2 офицера и 54 нижних чина убитыми, ранеными 24 офицера и 228 нижних чинов, у русских убиты 10 матросов, ранены 4 офицера и 22 матроса. Наибольшие потери понесли англичане (27 убитых и 97 раненых) и немцы (12 убитых и 62 раненых).

Как только к Тяньцзиню подошел первый эшелон интервентов, китайцы немедленно решили прекратить дальнейшую высадку иностранных войск и начали ставить в устье реки Пейхо мины.

Инициатором захвата фортов Дагу стал неугомонный адмирал Е.И. Алексеев. 2 июня он телеграфировал военному министру Куропаткину: «…счел необходимым предложить начальнику эскадры, совместно с иностранными адмиралами, занять форты…»

И действительно, Алексеев рано утром 3 июня собрал командующих иностранных эскадр у себя на борту крейсера «Россия». Особо уговаривать господ адмиралов не пришлось. Коменданту крепости Даго был предъявлен ультиматум с предложением сдать форты не позже двух часов ночи 4 июня. В случае отказа форты будут взяты штурмом. Под этим ультиматумом свои подписи поставили Гильтебрандт (Россия), Бендеманн (Германия), Курежоль (Франция), Брюйс (Англия), Нагаминэ (Япония), Казелла (Италия), Конович (Австрия), а американский контр-адмирал Кемпф воздержался. Ультиматум коменданту Даго повез лейтенант Бехметьев, отправившийся на берег вместе с английским переводчиком на пароходе «Владимир».

В устье реки Бэйхэ находилось пять китайских глинобитных фортов. Они имели на вооружении орудия десятков различных типов, из которых вполне можно было составить экспозицию артиллерийского музея средних размеров. Там были 19пушек гильзового заряжания, 59 нарезных орудий, заряжаемых с казенной части, и 99 орудий, заряжаемых с дула. Форты защищали от 2 до 3,5 тысячи китайских солдат под командованием генерала Ло Жунгуана. На реке Бэйхэ у Даго стояло четыре китайских миноносца и минный крейсер.

Броненосцам союзников не составило бы особого труда разнести укрепления Дагу, но из-за мелководья они не могли подойти к берегу ближе чем на 13 миль. Пушки главного калибра броненосцев теоретически могли стрелять и дальше, но это, как говорится, «по уставу не положено». Поэтому форты должны были атаковать шесть канонерских лодок: русские — «Бобр», «Гиляк» и «Кореец», германская — «Илтис», английская — «Альчжерине» и французская — «Лион». Кроме того, в устье Бэйхэ стояли два русских миноносца № 203 и № 207 и два английских миноносца.

В ночь с 3 на 4 июня китайцы позволили канонеркам занять позиции напротив фортов. Мин, вопреки сведениям русских офицеров, у фортов не оказалось. По данным интервентов, огонь первым открыл форт № 4, по мнению же автора, открыть огонь китайцам гораздо выгоднее было при подходе канонерок.

Бой начался при малой воде, китайцы же пристреляли орудия при полной воде, и теперь снаряды ложились с перелетом. В начале боя английский миноносец, при поддержке пулеметным огнем с «Гиляка», захватил стоявшие в доках четыре китайских миноносца, брошенных в начале боя своими командами. В устье Бэйхэ была захвачена убегавшая китайская миноноска. Русские миноносцы № 205 и № 207 заняли без боя китайское Адмиралтейство и захватили минный крейсер и военный паровой катер. На адмиралтейском флагштоке был поднят Андреевский флаг. Миноносец № 203 принимал участие в перевозке сухопутных отрядов через реку во время боя.

Стрельба с канонерок по фортам велась с дистанции 200–300 м. Поэтому большую роль сыграли 37—47-мм мелкокалиберные пушки и пулеметы «Максим», которые разгоняли прислугу большинства открыто стоявших китайских пушек. К 6 ч 45 м. утра 4 июня форты прекратили сопротивление.

Потери экипажей канонерских лодок составили: «Кореец» — убит лейтенант Бураков, смертельно ранен лейтенант Деднев; нижних чинов — убиты 8, ранены 21. «Гиляк» — ранены лейтенанты Титов и Богданов; нижних чинов — убиты 8, ранены 45. «Лион» — ранено три нижние чина. «Илтис» — один офицер убит, командир смертельно ранен; нижних чинов — убиты 4, ранены 14. «Альчжерине» — 2 офицера ранены; нижних чинов — ранены 7 человек.

Канонерки союзников действовали достаточно эффективно, но судьбу фортов решил десант. Десантные отряды союзников беспрепятственно высадились на берег и заняли позиции у форта № 4 еще до начала стрельбы. Китайцы дали возможность десанту подойти на 800 шагов к форту № 4. Любопытно, что немецкая десантная рота отказалась идти на штурм, но поручик Станкевич в инициативном порядке повел русских стрелков на штурм. Их поддержали японцы и англичане. В 5 ч 30 м. китайцы бросили форт и бежали. Орудия захваченного форта были развернуты в направлении других китайских укреплений. Вскоре был взят штурмом и форт № 1, а остальные укрепления сдались без боя.

Замечу, что китайцы особого сопротивления десанту не оказывали, что видно и по потерям. Так, в русском десанте один человек был убит (смертельно ранен) и двое ранены, в десантных отрядах других союзников убиты два человека. Всего же в десанте участвовали 170 русских, 300 японцев, 700 англичан и 100 немцев.

По поводу взятия Дагу император Николай II отправил поздравительную телеграмму наместнику Алексееву: «Поздравляю с успешным делом. Скорблю о потерях. Надеюсь, за ранеными уход хороший. Передайте мою горячую благодарность капитану Добровольскому, командирам и офицерам „Корейца“, „Гиляка“ и „Бобра“ и сердечное спасибо молодцам нижним чинам этих лодок».

На участников боя, а в особенности на присутствовавших в 15 верстах от боя адмиралов и офицеров посыпался дождь из Георгиев, Анн, Владимиров и прочая, и прочая.

Захваченный русскими «минный крейсер», а на самом деле миноносец водоизмещением в 300 т «Хай-Хуа», был введен в состав русского флота и переименован в «Лейтенанта Буракова». Три других однотипных китайских миноносца были разделены между Англией, Францией и Германией.

_{Таблица № 2}

После взятия фортов Дагу был превращен в базу интервентов, где началось формирование отрядов для похода на Пекин. По приказу Алексеева из Порт-Артура в Дагу был отправлен новый отряд русских войск под командованием генерал-майора Анатолия Михайловича Стесселя. В его составе было два батальона 9-го Восточно-Сибирского стрелкового полка, полубатарея (4 пушки), четыре пулемета и полусотня Верхнеудинского казачьего полка — всего 2034 человека.

Первой задачей интервентов было деблокирование иностранного квартала в городе Тяньцзине, осажденного китайцами в начале июня.

Первый отряд под командованием подполковника Савицкого выступил к Тяньцзиню 7 июня. В отряде было около 600 стрелков при двух пушках, к ним присоединились 130 американцев. На следующий день на подступах к Тяньцзиню русский отряд встретил китайские войска. Потеряли 10 человек убитыми и 18 были ранены, Савицкий был вынужден отступить к Цзюньлянчену.

9 июня на Тяньцзинь вышел весь отряд Стесселя, к нему присоединилась тысяча человек союзников. Отряд сломил китайскую оборону около станции Цзюньлянчен на подступах к Тяньцзиню. Навстречу Стесселю из Тяньцзиня вышел полковник Анисимов с пятью ротами русских стрелков, сотней казаков и двумя 2,5-дюймовыми пушками Барановского.

10 июня в 3 ч 30 м. дня оба отряда соединились, но бой продолжался до поздней ночи. Потери в отряде генерала Стесселя во время этого похода составили 14 человек убитыми и 49 были ранены и пропали. У Анисимова в этот день погибли 4 офицера и 35 нижних чинов, ранены 6 офицеров и 172 нижних чина.

Стессель потом докладывал Алексееву: «Ура! В Тяньцзинь вступил; Анисимова отряд выручен…» Участник событий лейтенант П.А. Вырубов, позднее погибший в Цусимском сражении, писал из Тяньцзиня отцу: «Поход Стесселя напоминает собою поход Атиллы: на пути все истребляется начисто, что остается, вырезывают японцы. Как это ни печально, но опыт первых дней войны показал, что иначе невозможно: пробовали щадить и получали в тыл залпы. Вообще китайцы ведут себя не как люди, а как звери, и не обладают никакими нравственными качествами».[39]

23, 27 и 28 июня шли бои в самом Тяньцзине, где китайцы еще занимали цитадель и укрепления впереди городской окраины, юго-западный арсенал и сильную позицию за Лутайским каналом. 30 июня из Дагу подошли новые подкрепления, и силы союзников возросли до 15,5 тыс. человек при 37 орудиях и 24 пулеметах. В ходе боев 1 и 2 июля китайцы покинули Тяньцзинь и отошли к Нейтзангу.

После взятия Дагу китайское правительство заявило о решительной поддержке ихэтуаней. 8 сентября в Пекине был объявлен императорский манифест, формально составленный от имени императора Гуасюя. Там говорилось: «…каждый, даже слабый ребенок — поднял палку и с ней пошел против ненавистных иностранцев».

В тот же день императорским указом была утверждена особая организация ихэтуаней, а во главе ее поставлены князь Ту-анг и канцлер Гень-и. «Да сохранят ихэтуани неослабный пламень в своих сердцах… Я, император, глубоко уважаю их», — говорилось в этом указе. Взамен презрительной клички «цюань-фей» (шайка негодяев) «боксеры» всенародно были объявлены защитниками империи, действующими по воле предков и самого Бога. Тогда же было приказано отпускать им для довольствия рис, тогда же началась осада иностранных миссий и посланы указы о войне в Цицикар. Таким образом, именно участие русских войск в нападении на Дагу спровоцировало войну в Маньчжурии и Приамурье.

Союзные войска, заняв Тяньцзинь, готовились к походу на Пекин. Британское правительство решило привлечь для этой цели японскую армию. 14 июня премьер-министр лорд Солсбери обратился ко всем союзным державам с запросом, не имеют ли они возражений против того, чтобы Европа поручила Японии усмирить восстание в Китае и чтобы Япония высадила в Китае с этой целью 20 или 30 тыс. человек. Одновременно с Солсбери и английский адмирал на рейде в Дагу предложил ту же идею. Он заявил, что для прекращения смут необходимо срыть Пекин и Тяньцзинь, что для этой цели потребуется армия не менее, как в сто тысяч человек, и что такую армию, скорее всего, может дать Япония. Финансы Японии были истощены, поэтому Англия, не стесняясь, предложила ей свои средства на покрытие всех расходов по Печилийской экспедиции. Несколько позже другой английский адмирал, Сеймур (уже по возвращении из неудачного похода к Пекину), на одном из заседаний в Дагу предложил просить Японию о немедленной посылке из Хиросимы отряда численностью в 12 тыс. человек.

Сообщая в Берлин свое предложение возложить на Японию восстановление в Китае порядка, Солсбери настаивал на том, чтобы Берлинский кабинет энергично поддержал бы английский проект в Петербурге. Император Германии решительно отказал, сказав, между прочим, что за спиной Японии пойдут англичане. «Знают, когда эти последние войдут, но не знают, когда они выйдут оттуда», — добавил он. Естественно, что подобные полномочия, создав для Японии исключительное положение в Китае, не соответствовали интересам России. Несомненно, Япония потребовала бы большой платы за резкое увеличение своего участия в интервенции.

Не дожидаясь ответа союзных держав на английский проект и вовсе не собираясь стать наемницей Европы, Япония решила безотлагательно принять самое деятельное участие в предстоящих событиях. Флот ее был сейчас же приведен в полную боевую готовность. Около 3,5 тыс. человек на 18 судах под командованием вице-адмирала Того были отправлены в Дагу. В Хиросиме остались наготове к немедленному выходу еще около 4 тыс. солдат. Шли и другие приготовления: фрахтовались транспорты, прекратилось увольнение в запас матросов, был запрещен вывоз лошадей и т. д. Помимо двух уже мобилизованных дивизий были готовы к немедленному выступлению еще три. В портах круглосуточно шли работы по постройке и сборке минных судов. Производилась экстренная чеканка серебряной монеты для расходов в Китае, помимо этого правительство разрешило пользоваться запасным военным фондом в 50 млн. иен. К концу июня была негласно мобилизована уже половина японской армии.

В итоге Германия и Россия согласились на увеличение японского присутствия в Китае, но не в тех пределах, каких хотели в Токио. Ввод японского «ограниченного контингента» стал вторым по важности, после нападения китайцев на КВЖД и Благовещенск, поводом для ввода русского «ограниченного контингента» в Маньчжурию.

Для установления между союзными державами согласия, столь необходимого для успеха всего дела, необходимо было найти те общие принципы, которыми они должны были руководствоваться в своих отношениях к восставшему, а затем и побежденному Китаю. Союзники «взаимно не доверяли друг другу» и посему не поднимали вопрос о разделе Китая.

После долгих споров командующим решено было назначить 68-летнего германского фельдмаршала графа Альфреда Вальдерзее. Но в Китай он прибыл уже к шапочному разбору в октябре 1900 г. Командовать русским контингентом был назначен командир Сибирского корпуса генерал-лейтенант Николай Петрович Линевич.

18 июля Линевич принял командование. Под его началом состояли 6250 пехотинцев и 377 кавалеристов при 16 легких полевых орудиях, шести 6-дюймовых полевых мортирах и 8 пулеметах.

22 июля началось наступление союзников на Пекин. 25-тысячная китайская армия закрепилась на реке Пейхо у Бейцана. На них наступало десятитысячное войско союзников, а шесть тысяч было оставлено в Тяньцзине. Союзники наступали двумя колоннами. Японские части обошли правый фланг китайцев, что заставило последних быстро очистить позицию. При наступлении японцы потеряли убитыми и ранеными около 200 человек, англичане и американцы — по 20, у русских же, из-за проливного дождя подошедших чуть позже, было ранено 6 человек нижних чинов.

24 июля после короткого боя союзники заняли Янцунь. Оттуда до Тунчжоу (речной пристани Пекина) союзники двигались по удобной дороге, не встречая на своем пути почти никакого сопротивления. Но войска донимала сильная жара и скудность продовольствия. От Тунчжоу до Пекина оставалось 20–22 версты.

Китайское правительство пыталось дипломатическими мерами остановить союзников. Императрица Цыси назначила сановника Ли Хун-чжана для ведения переговоров о перемирии, а затем и о мире. Одновременно китайский посол в Петербурге предложил, чтобы европейские миссии немедленно покинули Пекин под эскортом, которым бы командовал китайский генерал и который сопровождали бы мандарины высших рангов для гарантии полной безопасности для посланников и их семей и других европейцев.

Но именно такой вариант страшил англичан, французов, немцев и японцев. Жизнь дипломатов и прочих иностранцев в посольском квартале Пекина для их правителей была лишь козырной картой в большой игре. Наоборот, смерть каждого лишнего европейца в Пекине давала возможность урвать еще больший куш у Китая. В результате, узнав, что Ли Хун-чжан уже направляется из Кантона в Дагу, адмиралы европейских эскадр, за исключением русского флагмана, решили помешать не только его высадке, но и его сношениям с берегом.

Надо ли говорить, что штурм Пекина и последующая резня мирного населения неизбежно нанесли бы серьезный ущерб интересам России в Китае, и в частности в Маньчжурии. Понимали это и в Петербурге. Но, увы, ни министр иностранных дел В.Н. Ламздорф с чиновниками из МИДа, ни военные не смогли четко определить политику России на Дальнем Востоке. Царь послал бестолковейшее Высочайшее повеление Алексееву: «ранее открытия решительных действий против… столицы», во всяком случае «исчерпать все мирные средства к тому, чтобы добиться выдачи посланников со всеми осажденными и водворения их в безопасное место».

Граф Владимир Николаевич Ламздорф писал главному начальнику Квантунской области: «Следует помнить, что малейшая поспешность в бомбардировании Пекина или иные неосторожные действия иностранных войск могут окончательно погубить членов миссий, а быть может, и самого Богдыхана и императрицу, подобный же оборот событий в высшей степени осложнил бы желательную мирную развязку настоящих событий».

Вполне допускаю, что у Николая II и Ламздорфа были благие намерения, но ими, увы, вымощена дорога в ад. У Алексеева была единственная альтернатива — предложить союзникам остановиться и вступить в переговоры с китайским правительством, а в случае отказа эвакуировать русские войска, и тогда был бы реальный шанс изменить ход событий на Дальнем Востоке и избежать позора 1904–1905 гг. При всех иных решениях русские войска оставались измазанными по уши в китайской крови, «таская каштаны» для своих заклятых друзей — англичан, немцев и японцев.

30 июля на совещании командующих союзных войск было решено штурмовать Пекин. Японцы должны были брать Средние ворота, русские — Восточные, а англичане и американцы должны были брать ворота Китайского города.

В ночь на 1 августа после сильной грозы на штурм Пекина двинулся русский авангард под командованием генерал-майора Василевского. У него было четыре пехотные роты, полторы сотни казаков-верхнеудинцев, четыре полковые пушки и два пулемета.

Роте штабс-капитана Горского удалось скрытно подойти к Восточным воротам и переколоть штыками тридцать китайцев, защищавших их. Затем Василевский приказал подкатить к воротам две пушки и разбить ворота, что и было сделано за 15 минут. Но за первыми воротами оказались вторые, лишь задвинутые засовом. Сквозь них в узкое отверстие первыми пролезли полковник Модль и генерал Василевский, а за ними стрелки, которые заняли улицу напротив ворот. Китайцы со стен и из угловой башни обстреливали наступавших. Вскоре был найден вход на стену, где и был водружен русский флаг. Китайцы без боя очистили стену и ретировались за угловую башню, откуда продолжали отстреливаться. В это время русские пушки разбили и вторые ворота. Попытка овладеть четырехъярусной башней не удалась из-за отсутствия лестницы. Неудачей закончилась и попытка проникнуть в русскую миссию.

В 7 ч 30 м. утра 1 августа главные силы интервентов с расстояния 400–500 шагов начали обстрел города, заняв прилегающие высоты и строения напротив ворот. Около 9 часов утра генерал Василевский, находившийся на стене, был ранен пулей в грудь навылет. Командование передовым отрядом принял полковник Модль. С подходом главных сил овладение воротами и стенами города было обеспечено.

К 11 часам огонь китайцев совсем ослабел. Вступивший в город с авангардом генерал-лейтенант Линевич с двумя сотнями казаков и четырьмя ротами направился в русскую миссию, откуда была сделана вылазка ее охранным отрядом. В 3 часа дня Линевич вошел в освобожденную миссию. Генерал Стессель с главными силами вступил в город и расположился биваком у Тунмыньских ворот.

Потери этого дня в русских войсках составили: один штабс-офицер убит, ранены один генерал и четыре обер-офицера; нижних чинов — убиты 20 человек, ранены 102.

Японцы только поздно ночью 1 августа пробились через Цихуамыньские ворота, потеряв при этом 30 человек убитыми, и 120 были ранены. Американцы вошли в город под прикрытием русских орудий. Избежали штурма и англичане, пройдя в свою миссию по опустевшему городу. А французы пришли в Пекин уже после штурма.

Пекин союзники поделили между собой на зоны оккупации. Русская, французская и японская зоны находились во Внутреннем Маньчжурском городе. Комендантом русского района был назначен полковник Модль. Американская и английская зоны были во Внешнем Китайском городе.

15 августа в Пекине прошел парад союзных войск. Первой шла сводная колонна русского отряда численностью 800 человек. 24 августа в китайскую столицу на русской тройке въехал вице-адмирал Алексеев и на следующий день совершил торжественный обход русских войск.

В середине августа в Пекине находились 2-й, 5-й, 9-й, 10-й и 12-й Восточно-Сибирские стрелковые полки, артиллерийские, кавалерийские и саперные части, всего более половины русских войск, находившихся в китайской провинции Чжили, общая численность которых составляла 16 тыс. человек.

Союзные войска учинили в Пекине страшный разгром. Грабили все — от нижних чинов до генералов. Один из очевидцев, Д.Д. Покотилов, писал: «Иностранные войска грабят китайцев, это, по-видимому, одобряется военными властями, которые, во всяком случае, ничего не предпринимают против этого. Стремление к легкой наживе обуяло не только военных, но и статских. Многие, вооружившись винтовками, отправляются в город и возвращаются с телегами, нагруженными шелками, мехами, а нередко и слитками серебра. Разные предметы роскоши… продаются солдатами за смехотворные цены, например рубль за кусок шелка, стоящий не менее 20–25 рублей. Серебро же в первые дни разгрома уступалось за 10–15 % своей стоимости». При прохождении иностранных миссий и войск через самую внутреннюю часть императорского города, носившую название «запрещенного», «супруга одного из посланников вынесла в своем изящном зонтике золотые каминные часы, усеянные драгоценными камнями… Брали все, что удобно было скрыть в платье».[40]

Корреспондент Д. Янчевецкий писал: «В 1900 г. в течение одного месяца Пекин был так разграблен цивилизованными союзниками, как несколько столетий назад его грабили и разоряли маньчжуры, монголы и другие полудикие кочевники Азии».[41]

Даже императорский дворец, хоть был сразу же взят союзниками под усиленную охрану, сильно пострадал. Э.Э. Ухтомский писал по этому поводу С.Ю. Витте: «Посетив палаты запретного города, выношу глубокое убеждение, что двор ни в каком случае не в состоянии вернуться после грабежа, осквернения, разгрома святилищ, тронных залов, кабинетов, опочивален императора и императрицы».[42]

Перечень преступлений союзников можно продолжать до бесконечности. Зато Николай II в телеграмме Линевичу выразил «…полную уверенность, что молодецкие войска, вам вверенные, не омрачат своей славы жестоким отношением к мирным жителям и, напротив того, будут всемерно содействовать восстановлению к туземному населению нормальных мирных отношений». Наш царь, как всегда, попал в самую точку. Николай II поздравил Линевича с победой: «Искренне приветствую вас с быстрым занятием Пекина. За одержанные вами победы жалую вам орден Св. Георгия 3-й степени. Молодецким сибирским войскам мое горячее спасибо. Представьте адмиралу Алексееву отличившихся».[43]

За Пекин десятки офицеров были награждены орденами, генерал-майор Василевский и полковник Модль получили ордена Св. Георгия 4-й степени. За три дня нижним чинам было вручено 282 Георгиевских креста.

Чтобы не видеть иностранцев в своей столице и всего унижения страны, многие знатные китайцы покончили жизнь самоубийством. В момент штурма Пекина иностранными войсками его жители сжигали себя, принимали яд или бросались в колодцы. По китайским источникам, добровольно лишили себя жизни 1798 человек. Иногда уходили из жизни целыми семьями. Сын сановника Чун Ци выкопал во дворе яму и похоронил в ней себя вместе с матерью и малолетним сыном. Узнав о его смерти, Чун Ци повесился. 12 августа бывший губернатор провинции Чжили видный маньчжурский сановник Юй Ли застрелился из револьвера. Большой военачальник мандарин Ли Бинхэн отравился ядом. Наставник императора Сюй Тун повесился в своем доме, вместе с ним повесились 18 членов его семьи: жены, дочери, наложницы и служанки.

Императрица Цыси вначале заявила, что она скорее покончит с собой, чем покинет столицу. Но это был всего лишь театральный жест: она не собиралась умирать — жизнь доставляла ей слишком много удовольствий. В конце концов Цыси и Гуансюй переоделись в одежду простых крестьян и бежали из Пекина в Тайюань — главный город провинции Шаньси.

Между тем в Петербурге до министров и царя наконец дошла вся бессмысленность участия в походе на Пекин. 12 августа 1900 г. министр иностранных дел Ламздорф передает по телеграфу русскому послу в Пекине Гирсу Высочайшее повеление «ныне же следовать со всем составом миссии, десантом и бывшими… в осаде русскими подданными в Тянцзинь под прикрытием находящихся в Пекине русских войск и оставаться пока в Тяньцзине».

Русские войска первыми ушли из Пекина, они же первыми предприняли и окончательное очищение всей Печилийской провинции. 17 октября 1900 г. Николай II приказал вслед за полками 3-й Восточно-Сибирской стрелковой бригады начать перевозку всех остальных войсковых частей из Печилийской провинции в Приамурский военный округ и в Квантунскую область. При этом в Печилийской провинции должны были остаться: гарнизоном в Шанхайгуане два батальона пехоты, три сотни казаков и одна батарея, а охранным отрядом при русской миссии в Пекине — одна рота пехоты, одна сотня казаков и четыре пулемета (всего около 350–400 человек).

Американское правительство решило эвакуировать свои войска из Печилийской провинции в сентябре 1900 г., германское — в марте 1901 г., а французское и японское правительства приняли решение о выводе своих войск только в мае 1901 г. Оставленные в провинции части союзных войск заняли Тяньцзинь, Тонгку, Шанхайгуань и промежуточные пункты на железной дороге.

Основным театром военных действий в ходе боксерского восстания был район от Дагу до Пекина, но Англия и другие европейские страны совершали нападения и на другие районы Китая. Так, к примеру, англичане высадили десант в Шанхае. Просвещенных мореплавателей не смутило, что в Шанхае не было не только ихэтуаней, но и вообще никаких инцидентов между китайцами и проживающими там европейцами. Вслед за британской эскадрой в устье реки Янцзы вошли немецкие и французские корабли. Официальная цель их прихода — наблюдение за стоявшими там кораблями китайского флота. На самом же деле они стремились помешать Англии единолично захватить шанхайский район.