Глава 2. В огне Гражданской войны

Глава 2. В огне Гражданской войны

К 1917 году Баку был одним из наиболее развитых в экономическом отношении городов Российской империи. После того как в 1847 году были открыты залежи нефти в Биби-Эйбатской бухте, в город начался активный, если не сказать штурмовой, приток российского и иностранного капитала. Помимо нефтепромыслов открывались механические заводы, мельницы, табачные фабрики, развивалось ткацкое и другие отрасли производства. В 1883 году была открыта железная дорога Баку – Тифлис. В 1899 году в Бакинском порту появились паровые суда, а в самом городе открыли конку.

Промышленный потенциал Баку возрастал с каждым годом. Под руководством выдающегося русского инженера В.Г. Шухова, работавшего в «Товариществе нефтяного производства братьев Нобель», в Баку были построены первые в мире цилиндрические резервуары-нефтехранилища, первый российский нефтепровод, а по Волге пошли первые российские нефтеналивные суда. Компания создала первую в России развитую сбытовую сеть нефтепродуктов, с собственным транспортом и нефтебазами. Итогом стало вытеснение с рынка американского керосина с одновременным существенным снижением розничной цены, что сделало керосин доступным даже для крестьян. При компании функционировала собственная система профессионального образования, строилось благоустроенное жилье, действовала медицинская служба.

Постепенно расцветала и культурная жизнь: открывались театры, выходили многочисленные газеты. Баку все чаще называли Кавказским Парижем.

По данным на 1913 год, из 215-тысячного населения основными национальностями являлись: русские (35,5 %); азербайджанцы, которых тогда называли татарами (21,4 %); армяне (19,4 %) и персы (11,7 %). В городе также проживали евреи (4,5 %), грузины (1,9 %), немцы (1,5 %) и казанские татары (1,1 %). Ни одна из основных этнических групп не занимала доминирующего положения. Баку был одним из городов Российской империи, где евреи за пределами черты оседлости чувствовали себя в относительной безопасности.

Во время революции 1905–1907 гг. в Закавказье значительно повысилась активность пролетариата. Весной и летом 1905 года происходили волнения крестьян во многих уездах. В среднем за 1905 год каждый рабочий Бакинской губернии 4,5 раза участвовал в забастовках. В октябре 1905 года в Баку возникли первые профсоюзные организации. А 25 ноября того же года на собрании депутатов промыслово-заводских комиссий был создан Бакинский совет рабочих депутатов.

Наиболее опасной для царской власти в Закавказье была партия «Дашнакцутюн» (от арм. федерация, союз), основанная в 1890 году в Тифлисе (Тбилиси) Х. Микаеляном (демократ), Р. Зоряном (народник) и С. Заваряном (анархист); первоначальное название партии – Содружество армянских революционеров. Целью дашнаков было создание автономного, а затем и независимого армянского государства на территории Западной (Турецкой) Армении с помощью вооруженной борьбы. В 1894 году партия приняла название Армянская революционная федерация «Дашнакцутюн». В России ее партийные комитеты имелись в Александрополе (Гюмри), Баку, Елизаветполе (Гяндже), Карсе, Ростове-на-Дону, Тифлисе, Шуше, Эривани (Ереване).

Основными формами боевой деятельности дашнаков стали партизанская война и организация самообороны армянских общин в Турецкой Армении, где действовали отряды федаинов[54]. Благодаря своей националистической идеологии к 1903 году «Дашнакцутюн» приобрела большую популярность среди армян. Закавказье рассматривалось дашнаками как тыловая база. Во внутрироссийские дела они первоначально не вмешивались, однако вскоре ситуация изменилась.

В феврале 1905 года при попустительстве и подстрекательстве губернатора М. Накашидзе и ряда полицейских чинов в Баку произошла трехдневная резня армянского населения татарами[55]. Отозвав из Турции своих лучших боевиков, дашнаки организовали самооборону и провели ответные акции. Весь 1905 год на территории и Бакинской, и Елизаветпольской губерний, в том числе в Карабахе (с 1868 г. Карабах входил в состав Елизаветпольской губернии), продолжались кровопролитные столкновения татар и армян. Революционная борьба рабочих и крестьян за свои права была искусно подменена межнациональной враждой, причем в этой вражде были заинтересованы как царские власти, так и лидеры националистов с обеих сторон. Отголоски армяно-азербайджанской вражды хорошо слышны и в настоящее время.

Дашнаков в тот период не зря считали армянскими эсерами. 11 мая 1905 года Драстамат Канаян (Дро) бросил бомбу в карету генерал-губернатора Накашидзе. 3 июля того же года в Александрополе был убит генерал М. Алиханов-Аварский («татарский генерал»), посланный летом 1905 года для «умиротворения» Эриванской губернии. Вместе с ним погибли жена генерал-лейтенанта Глебова и кучер. Также от рук дашнаков пали вице-губернатор Елизаветпольской губернии Андреев, уездные начальники Богуславский, Шмерлинг, Нещанский, Павлов, полковник пограничной стражи Быков, полицмейстер Сахаров и другие.

В 1906 году на съезде в Софии дашнаки приняли решение об участии во внутриполитической жизни России, и до 1909 года они являлись основными организаторами терактов в Закавказье.

В Закавказье действовали и структуры РСДРП. В 1901–1906 гг. в Баку работала нелегальная типография «Нина», обеспечивавшая социал-демократической литературой практически всю территорию Российской империи. В первые месяцы работы ее оборудование состояло из одного-единственно-го печатного станка, который В.З. Кецховели и А.С. Енукидзе собрали из списанной типографской машины. После их ареста в 1902 году руководство типографией перешло к Л.Б. Красину и Т.С. Енукидзе. В целях конспирации типография неоднократно меняла адрес. Возросшие печатные мощности позволяли увеличивать тиражи и число печатных изданий. А в 1903–1905 гг. за умеренную плату «Нина» печатала литературу эсеров и других антиправительственных партий. После 3-го съезда РСДРП (Лондон, 1905 г.) типография стала полностью большевистской.

В 1907–1908 гг. одним из организаторов и руководителей Бакинского комитета РСДРП был И.В. Сталин.

В 1911 году в Стамбуле М.Э. Расул-заде и его двоюродные братья образовали азербайджанскую национальную партию «Мусават» («Равенство»); в Баку она известна под названием Мусульманская демократическая партия «Мусават». Мусаватисты выдвигали пантюркистские лозунги создания под эгидой Турции единого исламского государства, в которое входил бы и Азербайджан. Примечательно, что в Баку одним из первых ее членов стал член РСДРП(б) Нариман Кербалай Наджаф-оглы Нариманов[56]. Вероятно, он был одним из тех партийных функционеров, которые по заданию Ленина и в соответствии с программой конспиративной деятельности после 1903 года вступали в ряды других партий, чтобы вести там активную работу.

Когда разразилась Первая мировая война, политическая ситуация в Баку была относительно спокойной. Этому способствовали патриотический подъем в российском обществе, а также ряд мер, предпринятых жандармами и военной контрразведкой в ближнем тылу Кавказской армии.

С началом войны в составе армии появились добровольческие дружины дашнаков, чему способствовала объявленная боевикам-дашнакам амнистия. Мусаватисты призвали мусульман довести войну «до победного конца», что означало временный отказ от ранее провозглашенных ими панисламистских и пантюркистских лозунгов.

К тому времени, когда Яков Серебрянский прибыл в Баку, русская Кавказская армия в ходе Сарыкамышской операции (декабрь 1914 – январь 1915 гг.) окружила и полностью разгромила наступавшую на Русское Закавказье турецкую армию генерала Энвер-паши. Турки потеряли до 63 тысяч убитыми, до 15 тысяч пленными, а также лишились 65 орудий. Потери русских (убитыми, раненными и обмороженными) составили около 26 тысяч человек.

В ходе кампаний 1915–1916 гг. Кавказская армия под командованием генерала от инфантерии Н.Н. Юденича одержала ряд блестящих побед. Русские войска продвинулись в глубь Турции на 250 километров, овладев важнейшими пунктами – Эрзерумом и Трапезундом. При этом они потеряли 22 тысячи убитыми, 71 тысячу раненными, 6 тысяч пленными и до 20 тысяч обмороженными. Турки лишились 350 тысяч человек. Показательно, что русские взяли в боях 650 орудий, потеряв всего восемь.

Что именно делал наш главный герой по партийной линии в 1915–1916 гг., доподлинно неизвестно. Но в этом временном интервале есть весьма любопытное, на наш взгляд, совпадение. С 1915 года в Бакинском среднем механико-строительном техническом училище учился Лаврентий Берия. В 1916 году он проходил практику в Главной конторе Нобеля в Балаханах. Серебрянский работал на бакинских нефтепромыслах – следовательно, нельзя исключать, что они могли пересекаться в рамках служебной деятельности.

Возможно, не будучи знакомым с Берией лично, наш герой что-то узнал о его деятельности (или о бездеятельности) в 1917–1919 гг. Эта «бредовая» версия косвенно подтверждается тем, что 10 ноября 1938 года Серебрянский вместе с женой были арестованы в Москве у трапа самолета на основании ордера, подписанного лично Берией. В то время Берия всего лишь десять (!) дней возглавлял Главное управление государственной безопасности (ГУГБ) НКВД СССР. Не настаивая на этой гипотезе, мы, тем не менее, не считаем целесообразным исключить ее как один из факторов в нагромождении запланированных и незапланированных «случайностей» в жизни любого оперативного сотрудника, а тем более сотрудника нелегальной службы. Возможно, еще найдутся документы, с помощью которых мы сможем исключить или, наоборот, развить данную версию. Жизнь покажет…

За несколько месяцев до Февральской революции большинство подданных Российской империи и представить не могли, какие события вскоре произойдут в стране. Смена политического строя стала неожиданностью не только для обывателей, но и для представителей властных структур и оппозиционных режиму партий. Еще в январе 1917 года В.И. Ленин говорил в Цюрихе, что «партийцы-старики», быть может, до грядущей революции не доживут. На другой день после отречения императора (2 марта 1917 г.) А.М. Горький и Н.С. Чхеидзе признались послу Франции М. Палеологу, что революция оказалась «совершенно внезапной». По нашему мнению, внезапность Февральской революции заключалась не столько в факте ее свершения, сколько в том, что она произошла в кратчайшие по историческим меркам сроки.

В циркуляре Департамента полиции «О деятельности политических партий в России и о мерах борьбы с этими партиями», изданном в сентябре 1914 года, четко указывалось, что в ходе войны революционная деятельность будет продолжаться. Бывший министр внутренних дел П.Н. Дурново за три года до Февральской революции пророчески предупреждал Николая II о вероятных военных поражениях, обусловленных ненужностью войны для России, а точнее – неподготовленность Российской империи к очередному военному конфликту за чуждые интересы. Дурново полагал, что все неудачи в войне будут приписаны правительству, соответственно против него начнется яростная кампания в законодательных учреждениях, и в результате – грянет социальная революция. И как же самодержец российский отреагировал на предостережение Дурново? Реально – никак! В этом контексте нельзя не сказать: личные качества последнего российского императора стали одной из первых причин, обусловивших падение династии Романовых, а в конечном счете – и крушение Российской империи, веками собираемой его предками.

Но у всякой революции есть и социальные причины. Философ И.Л. Солоневич писал, что предреволюционная Россия находилась в социальном тупике. Новые общественные силы – «энергичные, талантливые, крепкие, хозяйственные» – пробивались к власти, однако на их пути стоял старый правящий слой, который имел все признаки вырождения, в том числе и физического.

Генерал свиты А.А. Мосолов вспоминал:

«Ближайшая свита не могла быть полезной императору ни мыслями, ни сведениями относительно внутренней жизни страны. <…> Бюрократия, включая министров, представляет одну из преград, отделяющих государя от народа. Бюрократия – каста, имеющая свои собственные интересы, далеко не всегда совпадающие с интересами страны и ее государя»[57]. Мы полностью согласны с этими выводами. Тем более что бюрократы от партии и ряда специальных служб впоследствии станут самыми страшными врагами Я.И. Серебрянского и его товарищей по оружию.

Как следует из многих опубликованных мемуаров, к отстранению Николая II от власти, в числе прочих причин, привели дворцовые заговоры, организованные представителями земельной аристократии, финансово-промышленных и военных кругов. Земельная (не служилая!) аристократия не хотела терять своих привилегий и связывала сохранение собственного благополучия с великим князем Николаем Николаевичем, чьи взгляды отличались крайним консерватизмом.

А.А. Мосолов сообщает:

«Думали, что переворот приведет к диктатуре Николая Николаевича, а при успешном переломе в военных действиях – и к его восшествию на престол»[58].

Историк С.П. Мельгунов, один из руководителей партии народных социалистов, писал примерно о том же:

«Речь шла уже о заговоре в стиле дворцовых переворотов XVIII столетия, при которых не исключалась возможность и цареубийства»[59].

Преследовал свои цели, реализация которых тормозилась политикой Николая II, и российский финансово-промышленный капитал. Политический лидер этой группы А.И. Гучков впоследствии показал Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства, что план заключался в том, чтобы «…захватить по дороге между Ставкой и Царским Селом императорский поезд, вынудить отречение, затем одновременно, при посредстве воинских частей, на которые… в Петрограде можно было рассчитывать, арестовать существующее правительство, затем объявить как о перевороте, так и о лицах, которые возглавляют собою правительство»[60].

По некоторым данным, к заговору примыкали политик Н.И. Некрасов, промышленник М.И. Терещенко, генералы Л.Г. Корнилов и А.М. Крымов. Следует отметить, что в Департаменте полиции и в Петроградском охранном отделении определенная информация о деятельности Гучкова и его сторонников имелась, но никаких репрессивных или хотя бы профилактических мер по отношению к заговорщикам предпринято не было.

Оппозиционно настроенных генералов возглавлял начальник штаба Верховного главнокомандующего генерал М.В. Алексеев. По одной из версий, он видел себя Верховным главнокомандующим при малолетнем императоре и регенте Николае Николаевиче. Военная верхушка, поддерживавшая Алексеева, справедливо опасалась за свое будущее после стольких военных неудач. В мемуарах М. Палеолога рассказывается, что великие князья и просто князья, представители финансовой, земельной и военной аристократии на приемах открыто говорили о свержении императора и о том, что они уже ведут пропаганду в частях гвардии. Петроградское охранное отделение указывало, что отпуска офицеров гвардейской кавалерии осуществляются по определенному плану. Агитация велась даже среди сотрудников охранных структур государя, в том числе среди личного состава конвоя Николая II. Но представители правящей элиты, участвовавшие в заговорах, не отдавали себе отчета в том, что могут стать жертвой своих же действий.

Оставим за скобками события, связанные с Февральской революцией 1917 года в Петрограде, – они достаточно хорошо известны. Несмотря на «внезапность» революции, ПСР и РСДРП подошли к ней с приличным багажом конспиративной и организационной работы. Отметим, что мятеж войск Петроградского гарнизона был бы невозможен без активной, последовательной и наступательной агитации военных организаций социалистов-революционеров и социал-демократов. Их опыт по разложению силовой опоры правительства впоследствии был тщательно изучен и применялся как в ходе Гражданской войны, так и в ряде других стран при организации вооруженных восстаний.

Огромные потери офицерского состава в годы войны привели к тому, что в 1917 году офицеров, получивших военное образование до 1914 года, в армии насчитывалось всего 4 процента. За 1914–1917 гг. армию пополнили 220 тысяч офицеров, 80 процентов которых были выходцы из крестьян. Из их числа половина не имела полноценного среднего образования. Неудивительно, что армия, на три четверти состоявшая из крестьян, положительно отнеслась к падению самодержавия в феврале 1917 года. А уже летом политическая пропаганда большевиков в армии была направлена против Временного правительства, защищать которое находилось все меньше желающих.

Для управления Закавказьем 9 (22) марта 1917 года Временное правительство создало Особый Закавказский комитет (ОЗАКОМ), состоявший из членов 4-й Государственной думы. В комитет, базировавшийся в Тифлисе, вошли кадет В.Л. Харламов (председатель), дашнак М.И. Пападжанов, мусаватист М.Ю. Джафаров, меньшевик А.И. Чхенкели, социал-федералист К.Г. Абашидзе. Права и обязанности комитета определялись законами о Кавказском наместничестве. ОЗАКОМ призывал население к войне до победного конца, защищал интересы капиталистов и помещиков. Однако реальной властью, особенно на местах, эта структура не обладала. Фактически власть в Закавказье сосредоточилась в руках местных советов и других организаций.

В марте 1917 года в Баку образовалось два основных центра власти. Один из них – Временный исполнительный комитет общественных организаций (ВИКОО), ориентированный на Временное правительство. В ВИКОО вошли представители Союза нефтепромышленников, Бакинского городского совета, «Дашнакцутюна», «Мусавата» и других национальных партий и групп. Ему противостоял Совет рабочих депутатов, образованный 6 марта, а 20 марта объединившийся с Советом офицерских и солдатских депутатов. В Совете преобладали эсеры и меньшевики, однако до 11 мая его возглавлял большевик С.Г. Шаумян (позже его заменил эсер С. Саакян).

После Февральской революции (более ранних данных пока не найдено) Яков Серебрянский восстановил свое членство в партии эсеров и стал партийным активистом. Он вошел в состав Бакинского совета, а с марта 1917 года начал работать в Продовольственном комитете. В самой партии социалистов-революционеров уже давно не было прежнего единства, на смену которому пришла активная борьба между правым и левым (оппозиционным) крылом.

Осенью на квартире у своего друга Марка Беленького, эсера, также входившего в состав Бакинского совета[61], Яков познакомился с его 18-летней сестрой Полиной. Отец Полины и Марка работал инженером на приисках в Баку. Между молодыми людьми завязались романтические отношения, которые они пронесут через многие годы и тяжелейшие жизненные испытания.

3 апреля 1917 года в Россию прибыли первые политические эмигранты, в том числе В.И. Ленин. Петроградский совет устроил им пышную, с военным караулом встречу на Финляндском вокзале. Г.Е. Зиновьев (Радомысльский) впоследствии писал: все приехавшие были уверены, что по приезде будут арестованы Милюковым и Львовым. Объясним причины этой уверенности. Поезд шел из Швейцарии через территорию Германии. Соответственно назревал вопрос: почему Германия, находившаяся в состоянии войны с Россией, способствует возвращению на родину русских подданных? Да еще к тому же состав сопровождали солидная немецкая охрана и офицеры спецотделов германского Генерального штаба!

Генерал Эрих Людендорф в мемуарах писал: «Отправлением в Россию Ленина наше правительство возложило на себя особую ответственность. С военной точки зрения его проезд через Германию имел свое оправдание; Россия должна была пасть»[62]. Таким образом, германский Генеральный штаб практически в одноходовой комбинации попытался решить важнейшую для себя задачу: обеспечить выход из войны одной из основных стран Антанты и создавать определенные преференции для своей политики на перспективу.

У В.И. Ленина и его сторонников в эмиграции была своя цель: как можно быстрее вернуться в Россию и вступить в борьбу за власть с Временным правительством. 7 апреля газета «Правда» опубликовала «Апрельские тезисы» лидера большевиков, на тот момент не поддержанные ЦК РСДРП(б). Но ни Временное правительство, ни руководители других политических партий, ни даже многие соратники не поняли главного – Ленин на полумерах и промежуточных успехах не остановится.

Весной – летом 1917 года политическая ситуация в Баку все более накалялась. Эсеры, большевики, меньшевики, дашнаки, мусаватисты, кадеты, социал-федералисты, анархисты представляли собой пестрый политический котел, в котором бурлили различные мнения и выплескивались наружу буржуазные, социалистические и националистические лозунги. Старые союзы рассыпались, на смену им приходили новые коалиции.

9 апреля 1917 года было избрано Национальное бюро Временного комитета Совета бакинских мусульманских общественных организаций. В исполнительный комитет указанного бюро вошли Ф. Хойский (председатель), А. Топчибашев, Н. Нариманов и А. Амирджанов. В Гяндже 15 апреля состоялся учредительный съезд Тюркской партии федералистов. 28 апреля в Баку открылся 1-й Общекавказский съезд мусульман. На него прибыли около трехсот делегатов из Азербайджана, Армении и Грузии. На съезде мусаватист М.Э. Расул-заде потребовал права свободного самоопределения для национальных групп России.

В этот период В.И. Ленин и большевики являлись твердыми сторонниками централизованного унитарного государства и выступали против федерализма. Лидер большевиков считал, что «…пока и поскольку разные нации составляют единое государство, марксисты ни в каком случае не будут проповедовать ни федеративного принципа, ни децентрализации»[63]. Тезис о федеративном устройстве России впервые был провозглашен большевиками 12 (25) января 1918 года в «Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа».

18 апреля (1 мая) 1917 года вышла знаменитая «нота Милюкова», подтверждавшая участие России в войне «до победного конца». Она вызвала бурные демонстрации с требованием отставки министра иностранных дел. В демонстрациях приняли участие войска, но командующий округом генерал Лавр Корнилов сумел вернуть большинство солдат в казармы; на улицы вышли надежные подразделения. Попытка мятежа была подавлена, однако Временное правительство меры Корнилова не оценило.

Между тем большевики уже приступили к формированию Красной гвардии и развернули антивоенную агитацию среди рабочих Петрограда, солдат Петроградского гарнизона и матросов Балтийского флота.

В Закавказье в это время наибольшую силу представлял полумиллионный Кавказский фронт (так с апреля 1917 года стала называться Кавказская армия). Поскольку более 90 процентов солдат и офицеров были русскими, националистические партии не имели среди них влияния. Борьба за армию шла в основном между эсерами и большевиками.

В мае 1917 года в Тифлисе состоялся 1-й съезд делегатов Кавказского фронта. Большевистской фракцией съезда руководил Г.Н. Корганов. С этого времени в войсках началось брожение. В течение весны – осени 1917 года фронт постепенно разлагался, солдаты дезертировали.

Начались перебои с поставками продовольствия в Баку. С 1 мая 1917 года в городе были введены карточки на хлеб и сахар. Чтобы наладить систему снабжения, Бакинский исполком общественных организаций постановил организовать временные продовольственные комитеты. В число их задач входило: контроль над частной торговлей, учет продовольствия и равномерное распределение продуктов, борьба со злоупотреблениями, руководство городскими столовыми, содействие охране и безопасности в городе.

По решению Бакинского комитета РСДРП в мае 1917 года Б. Агаевым, Б. Агасиевым, М. Алекперовым, Г.Б. Гаджиевым, А. Гафар-заде, К. Садык-заде, А. Юсиф-заде и др. для работы среди персидских рабочих создается социал-демократическая организация «Адалет» («Справедливость»). Кроме Баку и сопредельных районов эта организация действовала на территории Персидского Азербайджана, в некоторых городах Средней Азии и в Астрахани. Руководители «Адалета» входили в Бакинский и Кавказский краевой комитеты большевиков.

В июне 1917 года в Баку имели место три важных политических события.

Во-первых, 3 июня состоялось объединение партии «Мусават» с Тюркской партией федералистов (ТПФ). Новая политическая организация получила название Тюркская демократическая партия федералистов «Мусават». В состав ЦК новой партии вошли по четыре представителя от «Мусавата» и ТПФ.

Во-вторых, произошло окончательное организационное размежевание между правым и левым крылом социал-демократов.

В середине июня Краевой комитет РСДРП(б) потребовал от местных организаций категорического разрыва с меньшевиками. 25 июня 1917 года межрайонная конференция Бакинской организации РСДРП (большевиков и интернационалистов) сочла совместную работу большевиков и меньшевиков в одной организации невозможной.

В-третьих, в том же месяце в Баку образовалась отдельная азербайджанская группа эсеров.

В Тифлисе, после получения известий о попытке Корниловского мятежа, 2 сентября 1917 года был создан Кавказский революционный комитет (КРК) – орган по борьбе с контрреволюцией. Однако Керенский приказал распустить все революционные организации, возникшие в дни наступления корниловских войск на Петроград. Не желая идти на конфликт с Временным правительством, местные власти преобразовали КРК в Комитет общественной безопасности (КОБ) при Особом Закавказском комитете.

Ранее, 3–4 (16–17) июля 1917 года (во время наступления русских войск на Западном фронте), в Петрограде произошла попытка мятежа воинских частей, в ходе которой, по официальным данным, погибли 56 человек и получили ранения более 650.

В конце июля – начале августа в Петрограде состоялся 6-й съезд РСДРП(б), на котором был взят курс на захват власти путем вооруженного восстания.

Известно, что летом 1917 года руководство РСДРП(б) провело ряд секретных переговоров с представителями Разведывательного отдела германского Генерального штаба по вопросам прикомандирования сотрудников немецкой разведки к будущим структурам революционной власти для оказания помощи и содействия в оперативном, информационном и тактическом сопровождении ряда направлений деятельности.

В начале сентября 1917 года в руководстве РСДРП не имелось единства по поводу сроков и методов взятия власти. Большинство членов Центрального и Петроградского комитетов придерживались позиции диалога с Временным правительством, имя в виду постепенную его трансформацию в коалиционное (эсдеки, эсеры и анархисты) социалистическое правительство. Кроме того, требовать немедленного свержения правительства, которое в критические моменты партия призывала защищать, было очень непросто. (В ходе Апрельского кризиса ЦК РСДРП(б) осудил лозунг «Долой Временное правительство!» как несвоевременный и авантюристический; под знаком доверия Временному правительству прошла часть июньских демонстраций; в июльские дни 1917 года ЦК РСДРП(б) выступал за мирное решение событий, которые, как известно, окончились кровавой бойней в столице.)

Вопреки более поздним утверждениям, большевики не являлись самой популярной левой партией. Массу сторонников имели также эсеры, эсдеки-меньшевики, народные социалисты и анархисты. Лидер большевиков В.И. Ленин, прекрасно понимая это, отдавал себе отчет в том, что основной противник РСДРП(б) – время, которого катастрофически не хватало.

Главной угрозой для Ленина и его сторонников были приближавшиеся выборы в Учредительное собрание, поскольку в нем (и, соответственно, в будущем правительстве) большевики не могли рассчитывать на преобладающее число мест. На это совершенно объективно указывали результаты проходивших тогда выборов в Советы всех уровней.

Другой негативный для большевиков момент – активная критика партии в основных правительственных и оппозиционных периодических изданиях. В этих условиях В.И. Ленин стоял перед выбором: либо принимать правила игры, навязываемые ему политической ситуацией, либо попытаться изменить ситуацию в свою пользу. Он выбрал второе, что неудивительно – этот человек обладал широким спектром качеств, необходимых политическому лидеру; среди них – точное понимание ситуации в динамике и выверенная решительность при реализации политических замыслов.

В этом месте мы считаем необходимым разъяснить свою позицию по политическим процессам, происходившим в России в 1917 году. В нашу задачу не входит выражение симпатий или антипатий к той или иной партии. Нам представляется, что очень точную характеристику тем давним событиям дал А.А. Керсновский:

«Подобно всякой революции, русская революция представляет собой нераздельное и неразрывное целое. Попытки искусственного разделения ее на „хорошую“ Февральскую и „нехорошую“ Октябрьскую – ребячески несерьезны. Это все равно что толковать о „первой Французской революции 1789 года“ и „второй – 1792-го“ или о „Первой мировой войне 1914 года“ и „Второй мировой войне 1915-го“. Октябрь неотделим от Февраля в календаре русской революции так же, как неотделим в календаре природы. Это два звена одной непрерывной цепи…»[64].

15 (28) сентября 1917 года в Петроград поступили два письма В.И. Ленина: «Большевики должны взять власть» – для членов Центрального, Петроградского и Московского комитетов РСДРП(б) и «Марксизм и восстание» – для членов Центрального комитета. В них он отказался от тактики компромиссов и выдвинул план немедленной подготовки к вооруженному восстанию с целью захвата власти.

Ленин писал:

«Получив большинство в обоих столичных Советах рабочих и солдатских депутатов, большевики могут и должны взять государственную власть в свои руки.

Могут, ибо активного большинства революционных элементов народа обеих столиц достаточно, чтобы увлечь массы, победить сопротивление противника, разбить его, завоевать власть и удержать ее. <…>

Почему должны власть взять именно теперь большевики?

Потому, что предстоящая отдача Питера сделает наши шансы во сто раз худшими. <…>

Вопрос в том, чтобы задачу сделать ясной для партии: на очередь дня поставить вооруженное восстание в Питере и в Москве (с областью), завоевание власти, свержение правительства… <…>

Взяв власть сразу в Москве и в Питере (не важно, кто начнет; может быть, даже Москва может начать), мы победим безусловно и несомненно»[65].

В другом своем знаменитом письме «Советы постороннего» от 8 октября 1917 года В.И. Ленин дал, со ссылкой на Маркса, блестящее изложение основных правил восстания:

«Но вооруженное восстание есть особый вид политической борьбы, подчиненный особым законам, в которые надо внимательно вдуматься. Замечательно рельефно выразил эту истину Карл Маркс, писавший, что вооруженное „восстание, как и война, есть искусство“.

Из главных правил этого искусства Маркс выставил:

1) Никогда не играть с восстанием, а, начиная его, знать твердо, что надо идти до конца.

2) Необходимо собрать большой перевес сил в решающем месте, в решающий момент, ибо иначе неприятель, обладающий лучшей подготовкой и организацией, уничтожит повстанцев.

3) Раз восстание начато, надо действовать с величайшей решительностью и непременно, безусловно переходить в наступление. „Оборона есть смерть вооруженного восстания“.

4) Надо стараться захватить врасплох неприятеля, уловить момент, пока его войска разбросаны.

5) Надо добиваться ежедневно хоть маленьких успехов (можно сказать: ежечасно, если дело идет об одном городе), поддерживая, во что бы то ни стало, „моральный перевес“.

Маркс подытожил уроки всех революций относительно вооруженного восстания словами величайшего в истории мастера революционной тактики Дантона: „смелость, смелость и еще раз смелость“»[66].

На 1-м Краевом съезде большевистских организаций Кавказа, проходившем в Тифлисе 2–7 октября 1917 года, было решено, что съезд, «признавая право на самоопределение за всеми нациями, вплоть до государственного отделения <… > не рекомендует ни отделения, ни образования федеративных государств кавказским национальностям»[67].

Исходя из интересов единства рабочего движения на Кавказе, съезд призвал к самому тесному единению и сближению всех демократических партий без различия национальностей.

Накануне революции в Петрограде большевики активизировали свое сотрудничество с представителями государственных спецслужб. Один из них, генерал-квартирмейстер Главного управления Генерального штаба генерал-лейтенант Н.М. Потапов, сотрудничал с Военной организацией Петроградского комитета РСДРП(б) с июля 1917 года. Генерал еще ранее был хорошо знаком с одним из сотрудников «военки» М.С. Кедровым, членом Всероссийского бюро большевистских военных организаций (ВБВО) РСДРП(б).

В конце сентября Потапов конспиративно встретился с председателем ВБВО Н.И. Подвойским. Благодаря усилиям генерала примерно за месяц до Октябрьского переворота Контрразведывательное отделение Петроградского военного округа практически прекратило существование.

Вторым действенным контактом большевиков в Генеральном штабе являлся генерал-майор М.Д. Бонч-Бруевич, родной брат которого, В.Д. Бонч-Бруевич, входил в руководство партии и был одним из ближайших помощников Ленина по военно-конспиративным вопросам.

9 (22) октября Исполком Петроградского совета принял решение создать Комитет революционной обороны (КРО), официально – для организации обороны столицы от немцев, которые к 8 октября овладели Моонзундским архипелагом. Комиссию по выработке положения о Комитете возглавил председатель солдатской секции Петросовета левый эсер П.Е. Лазимир. Как впоследствии вспоминал Троцкий, это было сделано в целях маскировки.

В проекте положения о деятельности КРО намечались следующие задачи:

– установить связь с Северным фронтом, штабом Петроградского округа, Центробалтом и Областным советом Финляндии для выяснения военной обстановки;

– произвести учет личного состава гарнизона Петрограда и его окрестностей, а также наличия боевого снаряжения и продовольствия;

– принять меры для поддержания в солдатских и рабочих массах дисциплины.

Впоследствии Троцкий писал:

«Формулировки были всеобъемлющи и в то же время двусмысленны: почти все они стояли на грани между обороной столицы и вооруженным восстанием. Однако эти две задачи, исключавшие до сих пор друг друга, теперь и на деле сближались: взяв в свои руки власть, Совет должен будет взять на себя и военную защиту Петрограда. Элемент оборонческой маскировки не был насильственно привнесен извне, а вытекал до известной степени из условий кануна восстания»[68].

16 (29) октября Ленин созывает собрание партийного актива с участием членов ЦК. Для практической работы по организации восстания создается Военно-революционный (Партийный) центр в составе А.С. Бубнова, Ф.Э. Дзержинского, Я.М. Свердлова, И.В. Сталина, М.С. Урицкого. Члены Партийного центра представляли РСДРП(б) в Военно-революционном комитете (ВРК) Петроградского совета. Вечером того же дня Петросовет утвердил ВРК, образованный еще 12 (25) октября.

Л.Д. Троцкий указывал, что исход восстания 25 октября (7 ноября) был предопределен в тот момент, когда большевики воспротивились выводу Петроградского гарнизона, создали Военно-революционный комитет, назначили во все воинские части и учреждения своих комиссаров и тем самым изолировали не только штаб Петроградского военного округа, но и правительство.

В ночь с 17 (30) на 18 (31) октября на квартире рабочего Д.А. Павлова состоялось совещание Ленина с руководителями Военной организации Н.И. Подвойским, В.А. Антоновым-Овсеенко и В.И. Невским (Ф.И. Кривобоковым). Спустя два года Невский писал, что Ленин стремился сломить остатки упрямства членов Военной организации, учитывавших настроения матросов («Не хотят оголять фронт») и считавших выступление преждевременным. По свидетельству Подвойского, он (Ленин) сказал:

«Всякое промедление с нашей стороны даст возможность правительственным партиям, обладающим мощным государственным аппаратом, подготовиться более решительно к разгрому нас с помощью вызванных для этого надежных войск с фронта»[69].

Вождь большевиков доказывал, что необходимо свергнуть Временное правительство до открытия II съезда Советов рабочих и солдатских депутатов 25 октября; таким образом, съезд будет поставлен перед свершившимся фактом взятия власти рабочим классом.

На организационном совещании ВРК 20 октября было избрано Бюро, в состав которого вошли три большевика (Н.И. Подвойский, В.А. Антонов-Овсеенко, А.Д. Садовский) и два левых эсера (П.Е. Лазимир и Г.Н. Сухарьков).

Снова предоставим слово Троцкому:

«Решение о создании Военно-революционного комитета, вынесенное впервые 9-го, прошло через пленум Совета лишь спустя неделю: Совет – не партия, его машина тяжеловесна. Еще четыре дня понадобилось на то, чтобы сформировать [Военно-революционный] комитет. Эти десять дней, однако, не пропали даром: завладение гарнизоном шло полным ходом. Совещание полковых комитетов успело доказать свою жизнеспособность, вооружение рабочих продвинулось вперед, так что Военно-революционный комитет, приступивший к работе только 20-го, за пять дней до восстания, сразу получил в свои руки достаточно благоустроенное хозяйство. При бойкоте со стороны соглашателей в состав Комитета вошли только большевики и левые эсеры: это облегчило и упростило задачу. Из эсеров работал один Лазимир, который был даже поставлен во главе Бюро, чтобы ярче подчеркнуть советский, а не партийный характер учреждения. По существу же комитет, председателем которого был Троцкий, главными работниками Подвойский, Антонов-Овсеенко, Лашевич, Садовский, Мехоношин, опирался исключительно на большевиков. В полном составе, с участием представителей всех учреждений… комитет вряд ли собирался хоть раз. Текущая работа велась через Бюро под руководством председателя, с привлечением во всех важных случаях Свердлова. Это и был штаб восстания»[70].

В целях конспирации ВРК опубликовал сообщение в газете «Новая жизнь», в котором говорилось, что он создан отнюдь не для того, чтобы подготовить и осуществить захват власти, а исключительно для защиты интересов Петроградского гарнизона и демократии от контрреволюционных и погромных посягательств. Во все строевые части гарнизона были назначены комиссары из Военной организации РСДРП(б), членов которой в Петрограде было около тысячи человек.

Троцкий констатировал:

«Инициатива по завладению учреждениями чаще всего исходила снизу. Рабочие и служащие арсенала при Петропавловской крепости подняли вопрос о необходимости контроля над выдачей оружия. Направленный туда комиссар успел приостановить дополнительное вооружение юнкеров, задержал 10 000 винтовок, предназначавшихся для Донской области, и более мелкие партии – для ряда подозрительных организаций и лиц. Контроль вскоре распространился и на другие склады, даже на частные магазины оружия. Достаточно было обратиться к комитету солдат, рабочих или служащих учреждения или магазина, чтобы сопротивление администрации тут же оказалось сломленным. Оружие отпускалось отныне только по ордерам комиссаров»[71].

21 октября (3 ноября) ВРК комитет проинформировал главнокомандующего Петроградским военным округом о том, что на все военные склады и заводы направлены комиссары – для охраны Петрограда от контрреволюционных покушений. В задачу комиссаров входило принятие надлежащих мер по охране оружия и боеприпасов на местах и прямой контроль над их выдачей.

В тот же день состоялось очередное гарнизонное совещание, на котором по докладу Троцкого были приняты три краткие резолюции:

1) гарнизон Петрограда и его окрестностей пообещал Военно-революционному комитету полную поддержку;

2) гарнизон Петрограда обратился к казакам и пригласил их на свои собрания 22 октября;

3) гарнизон Петрограда призвал Всероссийский съезд Советов взять власть в свои руки и обеспечить народу мир, землю и хлеб.

В ночь с 21 на 22 октября члены ВРК Лазимир, Мехоношин и Садовский явились в Генштаб к командующему Петроградским военным округом полковнику Г.П. Полковникову. От имени Комитета Садовский заявил, что все приказы командующего отныне должны скрепляться подписью одного из комиссаров, а без нее они будут считаться недействительными. Полковников ответил, что не признает комиссаров ВРК, а признает только ЦИК, и пригрозил комиссарам арестом в случае нарушения ими закона.

Утром 22 октября ВРК объявил, что приказы воинским частям, отданные штабом Петроградского военного округа, признаются действительными лишь после их утверждения Военно-революционным комитетом.

Днем состоялась 1-я Петроградская общегородская конференция Красной гвардии, на которой были обсуждены текущие задачи и проведен подсчет сил. Общая численность отрядов составляла до 20 000 вооруженных и обученных бойцов.

Оценивая ситуацию, Троцкий писал:

«Давлением масс, тяжестью гарнизона [Военно-революционный] комитет вытесняет правительство. Он берет без боя то, что можно взять. Он выдвигает свои позиции вперед без выстрела, сплачивая и укрепляя на ходу свою армию; измеряет своим нажимом силу сопротивления врага, ни на минуту не спуская с него при этом глаз. Каждый новый шаг вперед изменяет диспозицию в пользу Смольного. Рабочие и гарнизон врастают в восстание. Кто первый призовет к оружию, обнаружится в ходе наступления и вытеснения. Теперь это уже вопрос часов. Если в последний момент у правительства найдется смелости или отчаяния подать сигнал к сражению, ответственность ляжет на Зимний, а инициатива все равно останется за Смольным. <…> Военно-революционный комитет связывал враждебному режиму конечности, прежде чем нанести ему удар в голову. Применять эту тактику „мирного проникновения“, легально ломать врагу кости и гипнотически парализовать остатки его воли можно было, только имея тот несомненный перевес сил, который был на стороне комитета и все еще продолжал увеличиваться с часу на час»[72].

В тот же день на выборах в Бакинский совет голоса избирателей распределились следующим образом: «Мусават» – 9617 голосов, ПСР – 6305, «Дашнакцутюн» – 5288, РСДРП(б) – 3823, РСДРП(м) – 687.

Бакинский комитет РСДРП(б) постановил объявить результаты недействительными, объясняя свое решение допущенными в ходе проведения выборов злоупотреблениями со стороны национальных сил. На расширенном заседании Совета большевикам, имевшим на этом заседании численное превосходство, удалось добиться аннулирования результатов выборов. В Баку, как и в Петрограде, запахло порохом.

23 октября (5 ноября) Военно-революционный комитет Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов обратился с воззванием «К населению Петрограда!», в котором довел до сведения рабочих, солдат и всех граждан Петрограда следующее:

1) в интересах защиты революции от покушений со стороны контрреволюции при воинских частях и особо важных пунктах столицы и ее окрестностей назначены комиссары ВРК;

2) приказы и распоряжения Временного правительства и военных властей Петроградского военного округа подлежат исполнению только после их утверждения комиссарами ВРК;

3) комиссары, как представители Совета рабочих и солдатских депутатов, являются лицами неприкосновенными, противодействие им приравнивается к противодействию Совету;

4) Советом приняты все меры к охране революционного порядка от контрреволюционных и погромных покушений, все граждане приглашаются оказывать поддержку комиссарам ВРК, в случае возникновения беспорядков гражданам надлежит обращаться к комиссарам ВРК в близлежащую воинскую часть.

По словам Троцкого, «акт 23 октября означал низложение властей прежде, чем будет низложено само правительство»[73].

В тот же день на сторону ВРК перешел гарнизон Петропавловской крепости. Надежной опорой ВРК в Петропавловке являлся пулеметный батальон Кольта, насчитывавший 1000 человек при 80 пулеметах. При поддержке солдат пулеметного батальона под контроль был взят Кронверкский арсенал, где хранились винтовки (более ста тысяч), револьверы и пулеметы. После этого за оружием начали приезжать делегации от заводов, флотских экипажей и отдельных воинских частей.

В ночь на 24 октября (6 ноября) А.Ф. Керенский дал указание начальнику штаба Ставки Верховного главнокомандующего генералу Н.Н. Духонину срочно двинуть с фронта на Петроград верные правительству войска, однако это ничего не дало, так как все распоряжения Ставки саботировались на местах.

Между тем по команде ВРК части Петроградского гарнизона и отряды Красной гвардии приводились в боевую готовность. В Петропавловской крепости был оборудован запасной штаб восстания. В Смольном на верхних этажах установили 24 пулемета, подходы к зданию охранялись броневиками.

К 16 часам мосты через Неву были заняты юнкерами, началась разводка мостов. Но ВРК уже отдал приказ взять под контроль стратегические объекты. В 17 часов солдаты и матросы захватили Центральный телеграф, чуть позже – Петроградское телеграфное агентство. К 19 часам все мосты, за исключением Дворцового и Николаевского, контролировали красногвардейцы. По прямому указанию члена ВРК А.Д. Садовского был взят гараж Временного правительства. В распоряжении восставших оказались 62 автомобиля, на которых производили патрулирование по городу, перевозили оружие, боеприпасы, продовольствие, топливо, арестованных контрреволюционеров, быстро доставляли ударные отряды Красной гвардии в наиболее кризисные районы.

Вечером 24 октября В.И. Ленин в сопровождении связного ЦК Эйно Абрамовича Рахьи пробрался в Смольный, в главный штаб восстания.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.