Глава 7. Следы ведут и в ГУЛАГ

Глава 7. Следы ведут и в ГУЛАГ

Итак, картина дворцового переворота стала приобретать реальные контуры, и показания Енукидзе на допросе 27 апреля дали основания для ареста Рудольфа Петерсона. Бывший комендант Кремля был задержан в этот же день в Киеве, где с 1935 года, находясь в подчинении Якира, занимал пост заместителя командующего военным округом по тылу. Признание об участии в заговоре он сделал уже в день ареста, а 29 апреля, когда его доставили в Москву, он написал заявление на имя Ежова.

В нем он подтвердил, что «является участником контрреволюционной организации, в которую был вовлечен в 1931 году своим начальником по службе секретарем ЦИК Авелем Енукидзе». Петерсон признался, что «по заданию правых он вел работу по подготовке вооруженного переворота в Кремле. Одной из задач которого было уничтожение руководителей ВКП(б) и Советского правительства, переход власти к лидерам организации правых в лице Бухарина, Рыкова, Томского».

Одновременно он указывал, что план переворота предполагал «в назначенный день и час арест руководителей партии и правительства», и назвал 16 участников заговора, завербованных им лично.

В то же время, когда проводили арест Петерсона, на следствии давал показания о заговоре З. И. Волович — бывший заместитель начальника отдела охраны правительства и человек, близкий к Ягоде. Он, в частности, назвал имя Тухачевского. Но пока в связи показаниями Петерсона на следующий день был арестован бывший за­меститель Петерсона по политической части, дивизионный комиссар М. А. Имянинников.

На допросе 21 июня Имянинников показал, что «в 1935 году комендантом Кремля Петерсоном была подготовлена группа сотрудников в составе: Тюрякова (заместителя коменданта по хозяйству), Колчина, Тренина (коменданта Дворца Советов и Мавзолея), Меньшикова (начальника спецотделения), Веркунич (секретаря коменданта Кремля), Никитина (начальника связи Кремля) и Травкина для совершения террористического акта над членами Политбюро».

Его должны были совершить с помощью ручных гранат в Особом кинозале Кремля в начале 1935 года, но поскольку Петерсон был в середине апреля 1935 года от должности освобожден, то он предложил Имянинникову взять на себя руководство участниками операции.

На том же допросе, 21 июня, Имянинников показал, что у Енукидзе и его единомышленников была идея совершить террористические акты путем опрыскивания квартир членов Политбюро ядом, который должен был изготовить профессор Либерман — начальник научно-исследовательского отдела Военно-химической академии. Следует сказать, что в 1932–1935 годах Имянинников работал помощником начальника именно этой академии. Сам Либерман на допросах 22 и 27 июня в свою очередь признался, что по заданию Имянинникова, он должен был изготовить отравляющие вещества, способные вызвать отравления членов Политбюро, при опрыскивании служебных комнат или помещений, в которых они проживали[41].

Уже в конце апреля в поле зрения органов госбезопасности попали и профессионалы пресловутого солженицынского «архипелага». Семен Фирин был назначен начальником строительства Беломорско-Балтийского канала еще в 1932 году. На следующий год одновременно он стал заместителем начальника ГУЛАГа Д. Бермана, а после окончания строительства был переброшен в Дмитлаг. На январь 1937 года Дмитлаге числилось 146 920 человек. Фактически это было своеобразное закрытое поселение, в котором целая «рабочая» армия имела своих «военачальников» и «политруков». Можно ли исключить вероятность того, что эта трудовая армия «перековки», находившаяся в нескольких километрах от столицы, вдруг подняла восстание и совершила марш на Москву? Что тогда ожидало бы «дорогую столицу»?

В середине весны 1937 года работы на строительстве канала Москва-Волга близились к завершению. 17 апреля волжская вода заполнила канал на всем его протяжении, и 22-го стройку посетили Сталин, Ворошилов, Молотов и Ежов. Это был третий визит Вождя на трассу, но в отличие от двух первых посещений впервые вместо Ягоды его сопровождал новый нарком внутренних дел. Члены правительства осмотрели Икшинский узел, шлюзы, 3-ю и 4-ю насосные станции. Однако накануне празднования 1 Мая, «28 апреля, были арестованы начальник Дмитлага и заместитель начальника ГУЛАГа старший майор ГБ С. Г. Фирин и начальник 3 отдела Дмитлага комиссар ГБ 3 ранга С. В. Пузицкий»[42].

На допросе 4 мая, рассказывая следователям о вербовке сообщников, Ягода показал: «В Дмитлаге был у меня завербован Пузицкий. Его я вербовал у себя в кабинете в 1935 году по тем же соображениям близости его места работы к Москве. У меня с ним произошел следующий разговор: «Мы с вами, Пузицкий, чекисты, нас осталось мало, за вами столько заслуг, немногие об этом помнят, а дело идет к тому, что в стране возможны всякие перемены, идет борьба. Мы находимся в таком положении, что должны будем выбирать между новым руководством и старым и, в зависимости от обстановки, должны будем решить, и если силы будут на стороне новых руководящих кругов, то мы примкнем к ним». Пузицкий спро­сил, какие это новые руководящие круги я имел в виду. Я прямо ему сказал, что правые могут прийти к власти, и наша задача помочь им в этом. Пузицкий дал мне свое согласие. Ему я поручил сколотить группу из преданных ему людей.

Вопрос. И он это сделал?

Ответ. Он мне докладывал, что уже создал группу, назвал мне, как им завербованы Кшанович и одного своего зама и пома, фамилий которых я не помню. Говорил он и о других, не называя их».

Однако спецсообщение, с приложением протокола допроса С. В. Пузицкого, Ежов предоставил Сталину только спустя месяц.

«29.05.1937 № 57478 Сов. секретно

Только лично

СЕКРЕТАРЮ ЦК ВКП(б) тов. СТАЛИНУ

Направляю первый протокол допроса Пузицкого С. В. - бывшего начальника Дмитровского лагеря НКВД от 29 апреля с.г.

Народный комиссар внутренних дел Союза ССР ЕЖОВ

ПРОТОКОЛ ДОПРОСА

Пузицкого С. В. от 29 апреля с.г.

Пузицкий Сергей Васильевич, 1895 года рождения, уроженец г. Ломжа (Польша), сын директора 2-й Московской гимназии, русский, дворянин, окончил юридический факультет Московского университета, член ВКП(б) с 1921 г. До дня ареста, с 1918 по 1921 г., следователь Трибунала, с 1921 г. в органах ЧК-ОГПУ.

Вопрос: Вами подано заявление о том, что будете давать следствию правдивые показания о своей антисоветской деятельности и о вашем участии в заговоре, к которому вас привлек ЯГОДА.

Расскажите, когда и при каких обстоятельствах вас привлекли к участию в заговоре?

Ответ: В середине 1935 года после ухода из Разведупра я был вызван ЯГОДОЙ к нему в кабинет. ЯГОДА сразу на меня накинулся с руганью, указав, что я занимаюсь беспробудным пьянством, совершенно не работаю и окончательно разложился, что он вынужден будет, в конце концов, принять по отношению ко мне решительные меры, вплоть до того, что передаст суду и поставит вопрос о моем пребывании в партии. Я начал просить его о том, чтобы он этого не делал, что я готов пойти на любую работу, куда он мне укажет, и готов выполнить любые его поручения.

ЯГОДА после этого перешел на несколько иные темы, начал мне рассказывать о том, что в стране создалось очень тяжелое положение, обвиняя в этом руководство партии и правительства. Продолжая в таком же духе, ЯГОДА постепенно перешел к тому, что многое в советском строе нужно было бы изменить, что жизнь тогда потекла бы гораздо лучше и т.д.

Когда я задал ему вопрос, что именно он понимает под словами «нужно изменить», он задал мне в свою очередь встречный вопрос, согласен ли я буду выполнять те поручения, которые он мне даст, направленные к тому, чтобы изменить существующее положение вещей. Я немедленно и охотно дал согласие. ЯГОДА мне тогда рассказал о том, что существует контрреволюционный заговор, направленный против нынешнего руководства партии и правительства, что этот заговор возглавляется правыми, что в нем принимает участие целый ряд руководящих работников партии и правительства и что он сам является активным участником этого заговора.

Основной целью этого заговора, как сказал мне ЯГОДА, является смена руководства партии и правительства какими угодно средствами. На мой вопрос, о каких средствах идет речь, ЯГОДА сказал, что в случае необходимости по отношению к вождям будут применены самые крайние средства, вплоть до применения террора. Развивая эту мысль, он сказал, что можно с уверенностью сказать, что контрреволюционной организации для того, чтобы придти к власти, придется прибегнуть к этим крайним средствам, т.е. к применению террористических актов.

Вопрос: Что вам ЯГОДА сказал об участниках заговора?

Ответ: ЯГОДА мне фамилий не называл, отметив только, как я уже указал, что в нем принимают участие крупнейшие и виднейшие работники партии и правительства и что в заговор им привлечены целый ряд работников НКВД. Из числа работников НКВД, вовлеченных в заговор, он мне назвал ПРОКОФЬЕВА, БУЛАНОВА, ВОЛОВИЧА, ГАЯ и ФИРИНА.

Вопрос. Какие задачи ЯГОДОЙ были поставлены перед вами, как перед участником заговора?

Ответ: ЯГОДА дал мне задание подобрать на строительстве канала надежные группы лиц с боевыми качествами, как он выразился, которые могли бы выполнять любые его задания.

Вопрос: О каких заданиях шла речь?

Ответ: В одну из последующих бесед ЯГОДА мне сказал, что для осуществления задач организации, т.е. применения террористических актов, необходимо подобрать группы террористов боевиков, которые были бы мне беспрекословно преданы и которые в любую минуту были бы готовы на совершение террористических актов.

Вопрос: Что вы сделали во исполнение полученного вами от ЯГОДЫ задания?

Ответ: Я близко сошелся с работниками в 3-м отдел­е КШАНОВИЧЕМ и КОРОТКОВЫМ и постепенно их обрабатывал для использования в интересах заговора. Об этом я сообщил ЯГОДЕ при личной беседе с ним весной 1936 года.

Вопрос: Вы показываете неправду. Ответьте прямо на вопрос, кого вы привлекли для выполнения задания, полученного вами от ЯГОДЫ?

Ответ: Я выполнил задание только в части обработки и приближения к себе КШАНОВИЧА и КОРОТКОВА.

Вопрос: Следствию известно, что вы не только обрабатывали КШАНОВИЧА и КОРОТКОВА, но прямо посвятили их в существо заговора и создали вместе с ними в Дмитровском лагере группы лиц для выполнения террористических заданий ЯГОДЫ. Предупреждаем вас, что часть этих лиц нам известна и что ваши дальнейшие за­пирательства ни к чему не приведут.

Ответ: Я действительно старался смягчить показания в этой части. Обещаю следствию, что буду впредь давать только правдивые показания. КШАНОВИЧА и КОРОТКОВА я действительно завербовал как участников контрреволюционной организации. Сделал я это по следующим причинам. ЯГОДА, когда давал мне задания о вербовке лиц для привлечения в террористические группы, указал, чтобы я старался в первую очередь подбирать лиц чем-нибудь себя скомпрометировавших, для того, чтобы мог их держать в своих руках.

О КШАНОВИЧЕ я знал, что он морально разложившийся человек, были у него какие-то дела, когда он работал пом. нач. ОО Балтфлота, человек он был обиженный, считал, что он обойден, что ему дали маленькую работу и т.д. Кроме этого, у меня были материалы о том, что КШАНОВИЧ, уже будучи в лагере, совершил ряд преступлений, выразившихся в том, что он вступал в половую связь с заключенными женщинами. Об этом, как мне, так и к ФИРИНУ, поступил целый ряд устных и письменных заявлений.

Я все эти материалы держал у себя и использовал их для постепенной обработки КШАНОВИЧА и для вербовки его в мою группу. Однажды, после одной из очередных пьянок, я вызвал его к себе и в резкой форме поставил перед ним вопрос о том, что на него поступили серьезные материалы о его преступлениях, совершенных им в лагере, о том, что мне и ЯГОДЕ известно об изнасиловании им женщин-заключенных. Я сказал КШАНОВИЧУ, что вопрос о нем сейчас стоит чрезвычайно остро, что все это для него может закончиться судом, что если учтут его преступления в ОО Балтфлоте, его будут судить и расстреляют. При этом я сказал КШАНОВИЧУ, что все зависит только от ЯГОДЫ, что в руках ЯГОДЫ вся его жизнь. КШАНОВИЧ страшно перепутался, начал меня умолять спасти его от суда. Я понял, что КШАНОВИЧ целиком и полностью находится в моих руках.

О КШАНОВИЧЕ я подробно доложил ЯГОДЕ. При моем очередном докладе я ему рассказал о том, что я подобрал на КШАНОВИЧА большой материал и что считаю возможным повести обработку КШАНОВИЧА. ЯГОДА это одобрил. По приезде в Дмитров я вызвал к себе КШАНОВИЧА, сказал ему, что я по долгу службы вынужден был доложить об имеющихся на него компрометирующем материале ЯГОДЕ и что ЯГОДА обещал это дело прикрыть и никаких репрессий в отношении него не принимать. КШАНОВИЧ этим был страшно обрадован, заявил мне, что он пойдет за ЯГОДОЙ в огонь и воду, что будет выполнять любые мои поручения.

КОРОТКОВА я завербовал таким же путем, как и КШАНОВИЧА. КОРОТКОВ - ближайший друг КШАНОВИЧА. Из Особого отдела Балтфлота он был выгнан как скомпрометированный и переведен на работу в Дмитлаг. Он морально разложившийся тип, в лагере пьянствовал, совершал рад преступлений. С КОРОТКОВЫМ о его преступлениях я имел так же, как и с КШАНОВИЧЕМ, специальную беседу, выбрав для этого соответствующий момент. Я предупредил КОРОТКОВА, что в моем распоряжении имеется компрометирующий материал на него, что вопрос стоит об его аресте и предании суду, что обо всем знает ЯГОДА. КОРОТКОВ просил меня помочь ему и ходатайствовать перед ЯГОДОЙ за него. Я пообещал ему это. Через несколько дней я сказал КОРОТКОВУ, что только благодаря ЯГОДЕ мне удалось спасти его, и он обязан всем ЯГОДЕ. Таким образом, и КОРОТКОВ был полностью в моих руках.

Примерно в августе месяце 1936 года после ряда разговоров с КШАНОВИЧЕМ и КОРОТКОВЫМ я окончательно убедился в том, что их можно прямо привлечь к заговору и использовать для выполнения террористических заданий. ЯГОДА предварительно еще раз подробно расспросил меня об этих лицах, дал согласие на их прямую вербовку. Через несколько дней я в своем кабинете провел специальный разговор сперва с КШАНОВИЧЕМ, а затем спустя день-два и с КОРОТКОВЫМ.

В своей беседе, как с одним, так и с другим, я резко подчеркивал, что только благодаря ЯГОДЕ они спасены и работают на канале, что внимание ЯГОДЫ, оказываемое им через меня, дает им гарантию на будущее и перспективы хорошей жизни. (...)

После вербовки мною КШАНОВИЧА и КОРОТКОВА я провел с ними еще рад дополнительных бесед, так сказать закрепил их, давал им несколько заданий — присмотреться и проверить отдельных людей в Дмитлаге — пригодных нам. (...)

Вопрос: Кого вы еще завербовали?

Ответ: Больше никого я не вербовал. Мне ЯГОДА предложил, чтобы помимо КШАНОВИЧА и КОРОТКОВА я наметил небольшую группу чекистов, работающих на канале, для использования их в террористической группе. Особое внимание ЯГОДА мне предложил обратить на обиженных, озлобленных, разложенных, исключенных из партии. Несколько таких людей я наметил и о них имел специальный разговор с ЯГОДОЙ.

Вопрос: Кто эти лица?

Ответ: 1) СУРНАКОВ Федор Александрович, началь­ник отделения 3-го отдела Дмитлага.

2)ДЗИНГЕЛЬ — начальник 3-го отделения Центрального района.

3)МАКЛЯРСКИЙ — начальник 3-го отделения Карамышевского района.

4) СЕМЕНОВ — комендант 3-го отдела Дмитлага и

5) КРИВОШЕЕВ — оперуполномоченный 3-го отдела Дмитлага.

Всех этих лиц я постепенно к себе приближал и обрабатывал. Все они являются близкими друзьями КША­НОВИЧА и КОРОТКОВА, морально разложившимися, подхалимами с преступным прошлым, с преступными действиями по Дмитлагу: МАКЛЯРСКИЙ — имел в прошлом взыскание за троцкистское выступление и за это был направлен на работу в Дмитлаг. КРИВОШЕЕВ — в прошлом судился, бывший заключенный. Кроме моей личной обработки этих лиц, я поручил КШАНОВИЧУ и КОРОТКОВУ следить за ними, освещать их через агентуру, постепенно обрабатывать их для использования в заговоре.

Вопрос: Вы говорите, что ФИРИН полностью знал о вовлечении вами КШАНОВИЧА и КОРОТКОВА в террористическую группу. Знал ли ФИРИН и о других пяти названных вами лицах?

Ответ: Да, знал. При моем назначении в Дмитров начальником 3-го отдела меня ЯГОДА специально предупредил, что ФИРИН является участником заговора, доверенным и близким человеком его — ЯГОДЫ и мне нужно во всей работе по заговору опираться на него. ЯГОДА впоследствии дал мне указание держать ФИРИНА и в курсе организации террористической группы на канале.

В июле 1935 года я вместе с ФИРИНЫМ был в кабинете ЯГОДЫ, здесь ЯГОДА связал меня лично с ФИРИНЫМ и еще раз указал на необходимость нам, как членам заговора, работать согласованно, а мне в деле подбора людей на канале для террористической группы держать ФИРИНА в курсе всего. Исходя из этих указаний ЯГОДЫ, я ФИРИНУ сообщал об обработке и вербовке КШАНОВИЧА и КОРОТКОВА, а также о подборе мною других лиц. ФИРИН меня предупредил, чтобы я занимался только своей группою, работал над ними и добавил, что среди «тридцатипятников» (уголовники Дмитлага) я не должен работать, там он — ФИРИН все сделает.

Вопрос: Что же конкретно делал ФИРИН среди уголовников Дмитлага?

Ответ: ...В Дмитлаге имеется громадное количество «тридцатипятников», все это лица, неоднократно судившиеся за уголовные и бандитские дела и посланные в Дмитлаг на «перековку». (...) ФИРИН мне неоднократно говорил, что для выполнения заговорческих задач, поставленных ЯГОДОЙ, им проводится большая работа среди этого элемента, что им отобрана специальная группа среди крупных уголовников, которых ФИРИН тщательно

обработал, выдвинул, приблизил к себе, окружил большим вниманием, создал им особые условия и привилегии на канале, особенно культивировал среди них непререкаемый авторитет ЯГОДЫ. (...)

С ФИРИНЫМ были очень близко связаны выдвинутые им на административные должности бывшие крупные уголовники ЛАЗАРЕВ на Волге, МИШКИН и КОВАЛЕВ в Центральном районе и ряд других лиц. ФИРИН мне говорил, что все эти люди целиком в его руках, что с ними он может делать все, что захочет — в самом широком смысле этого слова, имея в Дмитлаге во главе и в составе строительных отрядов своих людей, он их может использовать как боевые группы для террора. Мне ФИРИН прямо сказал, что он по указанию ЯГОДЫ, в случае необходимости, в момент переворота, двинет на Москву не менее 35 000 уголовников с канала, слепо идущих за ним.

Вопрос: Кого вы еще знаете из лиц, завербованных ФИРИНЫМ?

Ответ: С ФИРИНЫМ связан очень тесно командир Дмитровского отряда КРАВЦОВ, это беспредельно преданный ФИРИНУ человек, морально разложившийся. На него ФИРИН возлагал большие надежды по заговору, как на лицо, возглавляющее вооруженный отряд. Второе лицо — это начальник Волжского района БЫХОВСКИЙ. О нем мне ФИРИН говорил как о человеке, направленном к нему лично ЯГОДОЙ, надежном, беспредельно преданном ЯГОДЕ. Мне также известно, что ФИРИН и ЯГОДА прикрыли ряд преступлений БЫХОВСКОГО на канале. БЫХОВСКИЙ является личным другом ныне арестованного троцкиста, бывшего директора завода № 22 - МАРГОЛИНА.

Вопрос. Какие задания вам дал ЯГОДА после его ухода из Наркомвнудела?

Ответ: После ухода ЯГОДЫ из Наркомвнудела я почувствовал, при последней беседе с ЯГОДОЙ, а также и с ФИРИНЫМ, возможность провала заговора и некоторую деморализацию заговорщиков.

 10 октября 1936 года, когда ЯГОДА выехал в отпуск, я выехал также в отпуск в Кисловодск. В Кисловодске я ЯГОДЫ не застал. Он, кажется, в это время был в Сочи. Через некоторое время ЯГОДА приехал в Кисловодск, остановился на даче «Кабот». Как только ЯГОДА приехал в Кисловодск, я немедленно пошел к нему. На даче находились доктор МАРИУПОЛЬСКИЙ, МАРКАРЬЯН с женой и КАННЕР Григорий.

Я решил посетить ЯГОДУ на следующий день. Я застал его одного и в разговоре с ним спросил, как мне действовать в дальнейшем, как мне быть с группой (КШАНОВИЧ и КОРОТКОВ), ЯГОДА ответил, что группу во что бы то ни стало надо сохранить, надо сохранить наши силы в Дмитлаге и предложил регулярно с ним поддерживать связь. Видя мое придавленное настроение, ЯГОДА мне заявил в ободряющем тоне, что им приняты меры, обеспечивающие его возвращение в НКВД. На мой вопрос, какие меры и насколько они реальны, он ответил, что они вполне реальны и что ЕЖОВА в НКВД не будет, чего бы это ни стоило, что Наркомом внутренних дел будет он — ЯГОДА. При этом он подчеркнул, что моя группа может играть в этом деле особо важную роль и ее роль нужно всячески сохранить.

Вопрос: Каким же путем ЯГОДА предполагал вернуться в НКВД?

Ответ: В разговоре на даче в «Кабот» ЯГОДА на мой вопрос, насколько реален план его возвращения в НКВД, уклонился от прямого ответа. Таким образом, я подробностей его плана не знаю.

Вопрос: Как вы должны были поддерживать связь с ЯГОДОЙ в Москве?

Ответ: Мы договорились, что я буду заходить к нему в Наркомсвязь.

Вопрос. Кого из участников заговора вы еще знаете, кроме названных уже вами ПРОКОФЬЕВА, БУЛАНОВА, ВОЛОВИЧА, ГАЯ и ФИРИНА?

Ответ: Прямо других участников заговора я не знаю. Но я знаю особенно близких лиц к ЯГОДЕ, его единомышленников, тесно связанных с ним на протяжении многих лет. По моим личным наблюдениям, по неоднократным моим разговорам с ФИРИНЫМ я твердо убежден, что они имеют отношение к заговору.

Вопрос: Кто эти лица?

Ответ: ПИЛЛЯР, ГОРБ и МИРОНОВ.

Вопрос: Почему вы убеждены в этом?

Ответ: В отношении ПИЛЛЯРА, с которым я связан много лет личной дружбой и совместной работой, я знаю, что он очень близкий человек ЯГОДЫ и личный друг. ПИЛЯР исключительно дружен с семьей АВЕРБАХА, особенно с Леонидом и Леопольдом.

Мне известно также следующее обстоятельство: в ноябре 1936 года в приемной Наркома я встретился с Игнатием СОСНОВСКИМ. Первый мой вопрос к нему был о ПИЛЛЯРЕ. Мне СОСНОВСКИЙ сообщил, что ПИЛЛЯР в Саратове, чувствует себя очень плохо, паникерствует, что у ПИЛЛЯРА сейчас очень острая и болезненная реакция на уход ЯГОДЫ и приход в НКВД ЕЖОВА, что ПИЛЛЯР проявляет нездоровые упаднические настроения и даже усиленно читает и прорабатывает польскую шовинистическую литературу.

В отношении ГОРБА я знаю, что этот человек был очень близок к ЯГОДЕ, выполнял особые его поручения в ИНО и за границей. ЯГОДА внешне к ГОРБУ относился довольно холодно, а по существу все делал для закрепления ГОРБА возле себя. Я знаю случай, когда в конце 1932 года, в момент приезда из Берлина СЛУЦКОГО, в денежном хозяйстве ИНО была обнаружена крупная растрата валюты: докладывали ЯГОДЕ о безотчетных расходах валюты, закупке разного рода вещей и проч., причем главную роль в этом играл ГОРБ, помогали ему ВОЛОВИН, ЛОЕВ, САМСОНОВ и БОГУСЛАВСКИЙ. Сумма растраты называлась тогда около 40 000 долларов. Когда вся эта растрата была обнаружена, расследование ЯГОДА поручил БУЛАНОВУ. Мне точно известно, что ЯГОДА приказал дело прекратить, а ГОРБА назначили пом. нач. ОО к ГАЮ. После назначения ГОРБА в Особый отдел мне известно, со слов САМСОНОВА, о том, что ГОРБА вызвал ЯГОДА и сказал ему, что он его перебрасывает в Особый отдел, а в отношении дела по растратам валюты — ЯГОДА якобы сказал ему: «Неужели вы могли подумать, что я вас не защищу».

В отношении МИРОНОВА я знаю, что он является одним из близких людей ЯГОДЫ, взаимоотношения между ними были самые близкие. Миронов был по существу советником у ЯГОДЫ во всех его делах, сильно влиял на него, был в НКВД при ЯГОДЕ одним из самых влиятельных людей.

Допрос прерывается.

Протокол записан с моих слов правильно и мною прочитан —

ПУЗИЦКИЙ

Допросили:

Нач. 2-го Отдела ГУГБ НКВД

комиссар государственной безопасности 3-го ранга

НИКОЛАЕВ

Нач. 3-го Отд. 2-го отдела ГУГБ НКВД

капитан государственной безопасности

ЯМНИЦКИЙ».

В целом по делу Фирина было привлечено 218 человек. Большую часть арестованных составляла уголовная «интеллигенция»: лагерные литераторы, художники, участники самодеятельности, которым Фирин покровительствовал. Всем инкриминировалось участие в контрреволюционной террористической организации, а самому Фирину предъявили еще и обвинение в работе на иностранные спецслужбы и сдаче сети резидентуры во время пребывания в Германии в качестве помощника резидента разведки.

Позже, на июньском (1937) Пленуме ЦК ВКП(б), Ежов подробно рассказал, какую роль должны были сыграть заключенные подмосковных лагерей. Замысел состоял в том, что «по поручению Ягоды» руководители Дмитлага Фирин и Пузицкий «должны были создать террористические группы в лагерях НКВД для совершения терактов при возможном посещении членами правительства» строительных объектов. Для этого ими «вербовались в состав контрреволюционной организации наиболее контрреволюционные элементы из среды уголовников, содержащихся в Дмитровском лагере». Описывая сценарий захвата власти, Ежов цитировал показания Фирина:

«В плане захвата власти Ягода отводил ответственное место силам Дмитлага. Ягода указал, что в лагере надо создать крепкий боевой резерв из лагерных контингентов. Для этого следует использовать нач. строительных отрядов из авторитетных в уголовном мире заключенных, так называемых «вожаков», чтобы каждый «вожак» в любое время мог превратиться в начальника боевой группы, состоящей из основного костяка заключенных из его же строительного отряда. Ягода говорил, что боевые группы Дмитлага потребуются для террористических задач — захвата и уничтожения отдельных представителей партии и власти и, кроме того, должны составлять резерв для захвата отдельных учреждений, предприятий и т.п. боевых задач. Поэтому каждый начальник боевого отряда должен подчинить своему влиянию максимальное количество отборных головорезов-лагерников»[43].

После ареста Фирина и Пузицкого 29 апреля приказом НКВД № 651 пост заместителя начальника Дмитлага занял уже упоминаемый ранее бывший заместитель наркома НКВД Украины комиссар ГБ 2-го ранга Зиновий Кацельсон, который одновременно стал и заместителем начальника ГУЛАГа М. Д. Бермана. Этим же приказом 3-й отдел Дмитлага возглавил майор ГБ П. Ш. Симановский, являвшийся прежде начальником Особого отдела ГУГБ НКВД Московского военного округа — 5-го отдела УГБ УНКВД по Московской области.

Впрочем, Кацельсон недолго будет властвовать в Дмитлаге. Его арестуют 17 июля, а 25 августа новым начальником назначат А. Успенского. В январе 1938 года его направят на Украину, где вместе с Хрущевым комиссар ГБ 3-го ранга Успенский развернет кипучую деятельность по чистке республики от врагов народа.

Вызывает недоумение: почему показания Пузицкого легли на стол Сталина лишь накануне первомайского праздника? Возможно, это было связано с загруженностью следователей аппарата НКВД. Помимо дел бывших коллег в апреле они усиленно разрабатывали «военную линию». И поэтому резонно вернуть на страницы повествования Тухачевского.