В звании «сержанта» восстановлен…

В звании «сержанта» восстановлен…

Виталий Скрижалин

Из Курской области в редакцию газеты «Красная звезда» пришло письмо. Его автор, учительница-пенсионерка Татьяна Егоровна Железнова, обращается в редакцию с одной-единственной просьбой: помочь восстановить в воинском звании ее пропавшего без вести брата Александра. Дело в том, что перед самой войной тот окончил полковую школу и должен был, разумеется, быть младшим командиром. Мало того, два своих последних письма с фронта он начинает с передачи родным «пламенного командирского привета».

Однако, по данным Центрального архива Министерства обороны РФ, минометчик Железнов Александр Егорович значится рядовым, тогда как его ровесник и односельчанин Николай Тибаев, вместе с которым они призывались, оканчивали полковую школу, а затем и вступили в бой с гитлеровцами, по хранящимся в ЦАМО документам учета безвозвратных потерь значится как сержант. Татьяне Егоровне, видно, настолько дорога память о брате, что до сих пор она не может смириться с той, как она считает, несправедливостью, связанной с его «разжалованием».

Но об этом потом. Самое же ценное, что заключено в присланном Татьяной Егоровной конверте, — это ксерокопии четырех красноармейских треугольничков, которые Александр отправил родным в ноябре 1940 года, в апреле, июне и июле 1941-го. Уже из первого письма видно, что Красная Армия к войне готовилась напряженно и военному делу училась настоящим образом. «Вы просите меня, — пишет он, — чтобы я чаще слал вам письма. Но мне ведь некогда их писать, потому что занимаемся по 10 часов. Прошло 23 дня, как я не дома, но они пролетели так быстро, что показались мне не больше недели. Даже о доме думаю реже. Не потому, что забываю вас. Нет, все из-за этого самого „некогда“».

А вот строки из апрельского письма: «Сейчас нам приходится еще тяжелее, потому что занимаемся усиленно. Перед тем как отрабатывать какие-то вопросы практически, изучаем их теоретически. Особенно налегаем на огневую, тактическую подготовку и на штыковой бой. Все чаще стали заниматься в выходные дни. Дисциплина очень крепкая, без нее ничего бы не получилось. Ведь вы сами понимаете, какая сейчас сложная международная обстановка». Интересно, шлют ли такие письма домой нынешние солдаты XXI века? Да и будь они, интересно ли было бы читать их современным солдатским мамам и папам? Тогда же это было интересно. Этим гордились — и те, кто писал, и те, кому писали. Более того, этим жили.

Дыхание приближающейся войны чувствовалось не только в напряженности боевой подготовки войск. Призыва «Все для фронта, все для победы!» еще не существовало, но страна все туже затягивала пояса, ничего не жалея для армии. Неспроста Александр спрашивает: «Как в Курске в настоящее время с продуктами? Как вы пережили эту зиму в сравнении с прошлым годом? По вашим письмам заключаю, что эту зиму вы пережили значительно легче, чем прошлую. Или приукрашиваете?»

Скорее всего, приукрашивали, о чем можно судить по городу Ананьеву Одесской области, где стоял 78-й стрелковый полк 74-й стрелковой дивизии (командир — полковник Ф. Е. Шевардин) Одесского военного округа, в котором служил курсант школы младших командиров Железнов и который вряд ли составлял исключение среди других малых городов. Так вот, если осенью 1940-го Александр писал, что «в Ананьеве есть все из продуктов», то весной 1941-го он констатировал: «В городе пищевых продуктов нет никаких». Так что и в Курске было, наверное, немногим лучше. Зато армия получала все необходимое: «Кормят нас три раза в день. Пища следующая: борщ, суп, мясо, каша гречневая, макароны, горох и т. п.».

Военная цензура, видимо, недоглядела, пропустив строчки, за которые выпускника полковой школы Александра Железнова по головке могли бы и не погладить. Но сегодня они, по-солдатски бесхитростно написанные 28 июня 1941 года, так органично дополняют пусть и мелкими, зато подлинными деталями общую картину начального периода Великой Отечественной войны: «Ответа на последнее письмо вам не давал, потому что не знал своего точного адреса и вообще нам запретили переписку. 8 июня мы вышли из города Первомайска, а 16 июня пришли в лес, это в Бессарабии, в 30 км от новой границы. Передвижение было тайное, потому и запретили писать. За этот короткий период времени мы прошли 580 км. Кормили нас во время перехода очень плохо, только раз в сутки.

22 июня вступили в войну с германскими войсками. Я еще пока жив и здоров. Николай Тибаев вместе со мной. Нахожусь в окопах, свистят пули, рвутся бомбы. На первый раз было страшно, но сейчас, кажется, привыкаю. Я сейчас являюсь помощником командира взвода. Кормят нас хорошо, правда, вначале давали концентраты, кашу в таблетках. Сейчас стали давать мясо, консервы, колбасу. Долго не ели хлеба. Вместо него получаем сухари. Хотя идет война, но не евши не были ни разу».

На четвертой ксерокопии рукой Татьяны Егоровны написано: «Второе и последнее письмо с фронта (от 1 июля 1941 г.)». Вот отрывок из него: «Письмо это пишу после атаки. Я сейчас стал командиром минометной группы (9 минометов). Тибаев Николай вместе со мной, но он командир отделения (3 миномета). Он под моим руководством. Когда была атака, я находился на командном пункте, и меня немцы отрезали. Окружили меня человек 12. Как ни было страшно, но большевики в плен живыми не сдаются. Я тогда понял, что дело плохо, и залег в окопчик. Офицера я убил первым, и солдаты-немцы растерялись. Всего я уложил 7 человек и решил прорваться к своим. Один из немцев выстрелил в меня в упор. Пуля попала в лопатку, она у меня была за поясом и полотном закрывала мне сердце. Пуля отскочила от лопатки, пробила левый рукав гимнастерки, но тело не тронула. Еще одного немца я заколол штыком и убежал невредимым»…

А теперь об истории «разжалования» младшего командира Александра Железнова. Насколько жестокими были тогда бои на границе, можно судить хотя бы по письму Николая Тибаева, полученному родными в середине июля: «В том месте реки Прут, где проходил бой, вода приняла красный цвет». Скорее всего, бои велись в окружении и все штабные документы, чтобы они не попали к врагу, уничтожались. И поэтому в Центральном архиве Минобороны о документах 78-го стрелкового полка говорят как о «частично сохранившихся». А сведения о пропавших без вести Железнове и Тибаеве поступили в ЦАМО лишь в 1946 году. И не из воинской части.

Их со слов родителей не вернувшихся с войны минометчиков составили работники Бесединского райвоенкомата Курской области. Разбиравшийся в воинских званиях отец Тибаева Никита Алексеевич записал своего сына сержантом. Для матери Железнова Екатерины Степановны все военные были красноармейцами. Так 19-летний младший командир Александр Железнов и остался в истории Великой Отечественной войны рядовым. Что, однако, нисколько не умаляет его солдатского подвига.

Редакции газеты не дано юридического права восстанавливать кого бы то ни было в воинских званиях. Но, думается, этой публикацией просьбу Татьяны Егоровны мы выполнили.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.