Природа организационной войны

Природа организационной войны

Если нам известны причины, ведущие к гибели государственных устройств, то мы тем самым знаем и причины, обусловливающие их сохранение: противоположные меры производят противоположные действия.

Аристотель

В управлении государством мы создадим хаос и неразбериху…

Аллен Даллес

Организационная война вместо обычных боевых действий направлена на захват или уничтожение контура управления. В ходе ее предполагается уничтожить наиболее опасные для противника подсистемы. По окончании предварительной фазы начинается активная фаза, когда в процессе большого политического давления инициируется уничтожение прочих структур, а по достижении победной фазы в ней открывается возможность велеть порабощенным уничтожить что-то еще. Для того чтобы организационная мощь не вернулась.

Совсем коротко это назвать так: убийство государства. Не сразу, как это бывает в обычной военной агрессии. А по частям. И не в плане поэтапного территориального захвата, а в плане функциональном. Сегодня — это одна уничтоженная функция, завтра — другая. Возникают зияющие черные бреши в системе управления государством. И так до полного исчезновения, или, вернее, до тех пор, пока не наступит тот порог, за которым уже можно атаковать систему без опасения, что она сможет отстоять свою независимость или не утратит способность к стойкому сопротивлению.

То есть в идеале должна быть полноценная структура. В ней не должно быть зияющих брешей или, наоборот, дублирования функций и др.

Такого рода явления, как перестройка, относятся к специальным действиям, таким как «Консциентальная операция — хорошо скоординированные, психологические по форме, цивилизованные по содержанию и информационные по средствам широкомасштабные действия по дезориентации противника, подмене его ценностных ориентиров»[347].

В изложении этого вопроса есть одна весьма значимая трудность — а именно восприятие самой сущности явления. У нас еще до сих пор толком не рассказана вся управленческая сторона истории СССР, — уверен, что тема эта не только поучительная, но и интересная и со временем могут появиться книги по этому вопросу. Увы, рамки настоящей главы не позволяют это сделать полностью. Причем здесь нужно сотрудничество как классического историка, так и специалиста в области менеджмента.

Перечисление фактов еще не даст всей картины тех глубоких антагонизмов, которые развернулись на этом «фронте». Нарушение правил науки управления еще не есть злой умысел, а может выглядеть и как дело совершенно случайное. Именно за это цепляются некоторые недобросовестные исследователи, уходящие в далекую от диалектики область, и их обычная формулировка «Советский Союз рухнул под воздействием внутренней несостоятельности» кочует из статей в книги, оттуда в учебники и в сознание людей. Возникает встречный вопрос: «Что это за несостоятельность?» В ответ говорят только как о более-менее крупных и не очень ошибках, повлиявших так или иначе на катастрофу страны. А злой умысел не признается ни в частностях, ни в целом…

Случаются близкие факты и в обычных войнах. Допустим, налетом авиации полностью уничтожен штаб вместе со всем персоналом! Конечно же, это неприятно, особенно когда это происходит в самый нужный момент (собственно говоря, штаб — самая необходимая единица в любой момент, даже при переформировании и в глубоком тылу), но это только неприятность, и не более. Людей, желающих служить в штабе, всегда найдется с избытком, из их числа найдут наиболее подходящих, и проблема на этом будет исчерпана. В нашем деле все не так просто. В нашем деле штаб надо так уничтожить, чтобы его уничтожение выглядело благом! И ни в коем случае не вызывало желания набрать новых людей.

При М.С. Горбачеве активно продолжалось не доделанное при Н.С. Хрущеве. Системе управления наносился один удар за другим. Почему было возможно повторение «организационной чехарды» в 1980-е? Да потому, что во времена Л.И. Брежнева не был проведен четкий анализ, не было изучено прошедшее во всей полноте и взаимосвязи, не даны оценки от самых мягких до «военной» терминологии, не были даны рекомендации, как этого избежать впредь.

Воспрепятствовать деятельности возможно необязательно по приказу начальника «сверху» или упустив нити управления. Можно добиться подобного через больший, чем это необходимо, диктат. Таковым, например, оказалась работа с депутатами-коммунистами из Верховного Совета РСФСР в 1990–1991 гг. Первое время они собирались в 206-й комнате ЦК КП РСФСР: «…стиль работы с депутатами был явно заимствован из прошлого. Собирали нас часто, обычно после заседаний съездов или сессий. Приходил И.К. Полозков, открывал собрания, садился и молчал. Говорил Соколов (секретарь ЦК. — А.Ш.). Он четко, самоуверенно давал нам инструкции, как себя вести, что говорить при решении того или иного вопроса.

Возражений не терпел, требовал неуклонного проведения линии, выработанной секретариатом.

Сначала мы нервничали, затем стали возмущаться, потом наиболее смелые ходить на эти собрания перестали. Через некоторое время перестали ходить все, кроме освобожденных партийных работников…»[348].

Отсюда и делаются глубокие обобщения, что «одной из причин распада Советского Союза стала, по-видимому, чрезмерная устойчивость, окостенелость его отжившей политической системы»[349].

Здесь произошло слияние стольких факторов, что их все и не перечислить. Хотя они довольно ограниченны и в конечном итоге имеют одну природу, но вычислить их все мы не стремимся. Здесь все слилось: и грустное, и смешное. Построили мост. Признали объектом военного назначения. Ввели должность (на языке бюрократов — строчку, имеется в виду в штатном расписании) сторожа. Потом смотрят, что ж такое? Он же стоит без присмотра. Поставили над ним директора. Потом ввели «строчку» бухгалтера, чтоб начислял им зарплату. Тут прошла кампания сокращения раздутых штатов. Сократили… сторожа. Было ли такое или случай придуман от начала и до конца? Не знаю. Но мораль здесь такая: в 1991 году сократили кого-то, кто был нужней всех. А директора остались…

Межведомственная война

Потенциальная возможность раскола кроется в самой сути любой целостности. В любом государстве есть подразделение всего госаппарата на части: «Вся огромная страна на глазах расщеплялась на удельные владения-ведомства, и они имели только свои местнические интересы. СССР становился чем-то вроде апельсина, который снаружи походил на красивый монолит, а сними кожуру — и представал перед глазами в виде долек, каждая из них была либо ведомством, либо союзной республикой»[350].

Удивительно и то, что малейшее отклонение от обычного состояния системы приносило с собой прямо-таки резонансные явления. Ну, скажите, как могут отразиться на высшем руководстве в Москве события в далеком, полузарубежном Афганистане? Оказывается, могут, да еще как: «…B Москве так и не был решен вопрос, кто же будет главным представителем советского руководства в самом Афганистане, кто будет своего рода военно-политическим руководителем всей кампании. Вопрос не был решен потому, что и в самой Москве никто не знал, кто же несет основную ответственность за афганскую войну. Существовала Комиссия ЦК по Афганистану, в которую входили Громыко, Андропов, Устинов и др. Это был типичный по тем временам „коллективный орган безответственности“, носивший, по сути дела, консультативный характер при генеральном секретаре. А практическое каждодневное руководство осуществляли министры по своим линиям, не спрашивая коллег и часто не советуясь с ними. Этим ловко пользовались афганцы, находившие себе покровителей среди ведомственных начальников. Скажем, в течение всех лет войны представители КГБ ориентировались преимущественно на группировку „Парчам“ Народно-демократической партии Афганистана. Эту группировку возглавлял Бабрак Кармаль, стоявший во главе партии и государства. В то же время представители Министерства обороны неизменно симпатизировали „халькистам“, потому что подавляющее большинство военного командования афганской армии принадлежало именно к этой группировке.

Роль посла Советского Союза была достаточно принижена, что, по-видимому, устраивало МИД СССР и A.A. Громыко, не желавшего глубоко погружаться в афганскую пучину»[351]. Если уж раскол шел по такой линии, то и далее он был неизбежен. И стоило только чуть усугубить эти явления, как волну столкновений уже нельзя было остановить. Нужно было иметь только знание о природе такого противоречия и дать толчок в нужном направлении. Люди, которые пережили не одну организационную войну, могли предупредить новичка: «Если потребуется, то для ликвидации твоего управления могут упразднить само министерство. Такие случаи были»[352].

То, что произошло в СССР, можно назвать так: реорганизация, равная ликвидации. Нам выдают тонкую технологию: «Если хочешь разрушить систему — сделай две ее реорганизации. По законам управления, после третьей реорганизации система гибнет. Таким образом, если рассуждать логично, то получается, что решения принимаются как бы в противовес здравому смыслу. А может быть, они хорошо продумываются с помощью иного здравого смысла?»[353].

Все началось еще на первой стадии, когда шла зачистка аппарата под лозунгом освободить его от бюрократов, разложившихся за время правления Л.И. Брежнева. Уже тогда был взят опасный курс на переделку в масштабах всей иерархии системы. Если при И.В. Сталине была проведена чистка сначала на уровне отдельных предприятий от старых специалистов и бюрократов, а потом примерно в 1937 году были вычищены старые большевики в «верхах», то начиная примерно с 1982 года зачистка аппарата проводилась по всей глубине. Тут было бы уместно сравнить такую ситуацию с тем, как подлодка уходит на недопустимую глубину. В результате получилось, что зачистка организаций отождествилась с ликвидацией. Разразившаяся межведомственная война была проиграна партийным аппаратом, который просто был вынужден покинуть занимаемые помещения.

Важно только, чтобы был выдержан «иной здравый смысл»: есть смысл поместить критическую статью против соседа? Есть! Но нет смысла писать и публиковать самокритичную статью о себе. Даже центральный орган партии — газета «Правда» — может критиковать всю КПСС. И ничего, в порядке вещей. В конечном итоге все это при желании может считываться, корректироваться и направляться.

Можно, конечно же, поручить КГБ СССР арестовать какого-нибудь провинившегося офицера или даже генерала, даже своего руководителя могут арестовать, но поручить сделать что-то в масштабах всего ведомства нельзя. В стране уже были проведены межведомственные войны. Например по схеме: органы против армии (1937 г., дело Тухачевского и др.) или реванш: армия против органов (1953 г., дело Берия и др.).

Но некоторые смогли противостоять всем. Так, например, сложилась ситуация вся пресса против аппарата: откликнувшись на зов «у нас нет закрытых тем», в газетах и на телевидении вышло несколько статей против бюрократов, «с другой стороны, и в ЦК, парткомах прибегали к окрику, безосновательным нотациям, поучениям. В ответ на резкую реакцию журналисты стали защищать „честь мундира“. Их выпады стали еще более грубыми, что исподволь кое-кем и поощрялось»[354].

О малейших нюансах в этом деле писалось интеллектуалами из RAND Corporation[355]. ЦРУ собирало фактуру.

Помощь американцев была в этом деле самой широкой. Если в СССР до поры было действительно некое хотя бы видимое единство, то в Штатах шел постоянный, но хорошо сдерживаемый разброд по линиям: Демократическая партия против Республиканской партии; конгресс против разведки; конгресс против президента (пример: Уотергейт); пресса против всех и т. д. Они давали море рабочего материала, которое стоило только изучить на хорошем уровне и дальше запустить на русском политическом поле, что и было реализовано через разного рода посредников.

Советские философы, которые лишь различным образом объясняли мир, несколько раз писали о противоречиях при социализме (им это право было дано В.И. Лениным, который сказал, что при социализме исчезают только антагонизмы, а противоречия все равно остаются), не могли, конечно же, опуститься со своих высот до того, чтобы описать противоречия между аппаратами разных московских контор. Практики знали о спорах вокруг бюджета, причем не стоит это обязательно понимать формально на уровне отдельных ведомств, это же может происходить и внутри оных, в ранге, скажем для примера, Главкоматов ВМС и ВМФ.

Затем ситуация была создана искусственно, и сеяли раздрай в самых высших эшелонах власти: «…Политическая тактика, которую иногда называли тактикой „блуждающего центра власти“, особенно ярко проявилась тогда, когда была искусственно создана ситуация промежуточного двоевластия, подогревшая борьбу между Пленумом ЦК КПСС и Верховным Советом СССР. В тот период власть полностью переместилась к Верховному Совету, а Пленум ЦК был фактически изолирован. Но единовластие парламента оказалось поистине мимолетным. Горбачев немедленно создал новую переходную ситуацию в сфере власти. Был выдвинут на авансцену так называемый „Ново-огаревский процесс“»[356].

Так партийное и советское организационное оружие обращалось против его же обладателей. Так началось исполнение векового правила: «Разделяй и властвуй!»

Аресты

Кадровую составляющую организационной войны начали вести еще при жизни Л.И. Брежнева. Остававшиеся без должного уровня контроля первые секретари могли позволить себе многое, и, естественно, на местах был высокий уровень коррупции и прочих злоупотреблений.

В Среднюю Азию был послан целый десант из прокуратуры и КГБ. Итогом стало шумное дело. В Краснодарском крае, как сообщил на заседании Секретариата ЦК 20 июля 1982 г. Ю.В. Андропов, было арестовано 152 человека, а под следствием находилось 99. Через три дня — на первом же заседании Политбюро — первого секретаря С.Ф. Медунова сняли. Позже его исключат из членов ЦК, а реабилитируют только в 1990 г.

В центре начали позднее… В 1985 году «при возвращении из Японии один из работников Министерства внешней торговли был задержан на таможне и арестован КГБ. Сотрудники Минвнешторга, связанные с органами, передали мне, что охотятся на самом деле за мной.

Формальной причиной моего ареста стало несоблюдение ведомственной секретной инструкции о правилах обращения с подарками, полученными от иностранцев. Реальная причина — попытка пришедшего к власти нового лидера Горбачева показать народу, что КПСС готова „очиститься“, разоблачить „коррупционеров“ и начать перестройку. Случайной искупительной жертвой этого процесса среди прочих высокопоставленных оказался и я, в тот роковой год 65-летний заместитель министра внешней торговли СССР. Почему случайной? Этот „тонкий“ момент мне разъяснил следователь: „Мы могли арестовать любого замминистра. Но попался один из твоих подчиненных. Ну, сам посуди: какая разница, кого бы из замов мы арестовали?“

Аресты в МИДе, ГКЭС, Минвнеиггорге были, видимо, заранее спланированной акцией, и арестовывали, как правило, чиновников на уровне замминистра»[357]. За всем этим стоит КГБ. Зачем его руководству было нужно проводить такие акции? Каковы эффекты? Е.К. Лигачев первым начинает снимать всех без разбору. Народ кричит: правильно, дави их — они же воры! Бюрократы молчат: кому охота идти в тюрьму? Будешь послушным — авось и пронесет… У М.С. Горбачева и К? всегда есть алиби: воюем с коррупционерами, а не с советской властью — не мешайте… Любопытно то, что потом уже самого Е.К. Лигачева начинают обвинять в коррупции — цикл под названием «змея кусает себя за хвост» замкнулся… Гдляны-ивановы делают себе карьеру, и потом их используют как таран на митингах.

Дилетанты из провинции

После длительного застоя в кадрах началась их беспрерывная ротация. Она шла под флагом замены прокоррумпированной и разложившейся верхушки. Но осуществлялась весьма избирательно, точно скорректированно. В Москву брали людей, которые не всегда соответствовали своей новой работе. Ведь руководство или, по крайней мере, работа в центральном аппарате требует других навыков, понимания масштабов всей страны. А учитывая, что СССР был еще и супердержавой, то на таком руководстве лежало решение и глобальных проблем. Это подразумевает, что у таких людей должно быть понимание политического пространства и его расширение до масштабов всей Земли! И вот за столом, откуда виден весь мир, появляется человек, с умом секретаря райкома или того меньше. Е.К. Лигачев тут как олицетворение всего этого явления. Будучи вторым человеком в стране, он бесконечно ссылался на свой «томский опыт»[358].

Из глубинки подтянули новичков, которых потом использовали столичные кукловоды. Рука опытного режиссера выбирала кого-то, вырывала из провинциальной глуши, выводила на сцену новичка, и первое время он только озирался, оказавшись в центре внимания к своей персоне. Этот новичок начинал думать, что без него теперь страна не обойдется, начинал строить из себя большое начальство, все пугаются, а у него ничего не получается. На него начинают показывать пальцами, его критикуют, потом от него избавляются — и это происходит сравнительно легко. Он уходит на пенсию, так ничего и не поняв. А его просто вызвали на сцену, чтобы он отыграл свою роль, дискредитировав свой пост, свою контору, после чего он не нужен и вместо него новый актер играет свою точно такую же роль… Ниже мы приводим только некоторых таких людей.

Г.А. Алиев с поста кандидата в члены Политбюро ЦК КПСС, первого секретаря ЦК КПАз на пост члена Политбюро ЦК КПСС, первого заместителя Председателя Совета Министров СССР в декабре 1982 г.; этот пост он занимал по 1987 г., потом перешел на пенсию, но после вернулся к активной политической жизни и с 1991 г. он — Председатель Верховного меджлиса Нахичеваньской автономной республики в составе Азербайджана, а затем — Президент Азербайджана. В дальнейшем мы только указываем фамилию и дату переезда. С.С. Алексеев — декабрь 1989 г.; В.И. Алкснис — май 1989 г.; В.В. Бакатин — ноябрь 1988 г.; Г.Э. Бурбулис — май 1989 г.; A.B. Власов — январь 1986 г.; В.И. Воротников — 1983 г.; А.Н. Гиренко — сентябрь 1989 г.; A.C. Дзасохов — февраль 1990 г.; А.Ф. Добрынин — февраль 1986 г.; Б.Н. Ельцин — апрель 1985 г.; В.А. Ивашко — июль 1990 г.; В.А. Купцов — апрель 1990 г.; Е.К. Лигачев — декабрь 1982 г.; Ю.А. Манаенков — сентябрь 1989 г.; Б.К. Пуго — 1988 г.; H.H. Слюньков — 1987 г.; Е.С. Строев — сентябрь 1989 г.; Э.А. Шеварднадзе — июнь1985 г.; О.С. Шенин — июль 1990 г.; Д.Т. Язов — январь 1987 г.; А.Н. Яковлев — 1983 г.

Отставки

Если ранее первые лица были действительно «зоной вне критики», то теперь они стали объектом психологической войны. Их стали называть не по имени-отчеству, а только так: удельный князь, генерал-губернатор, «хозяин». От лести перешли к хамству, что одинаково неприятно.

Процедура снятия первого секретаря проходила по сценарию: статья в прессе — возмущение читателей и/или решение нижестоящей организации об отставке — пленум — отставка первого секретаря (или всего бюро). «Правда» участвовала в снятии Ворошиловградского, Днепропетровского, Львовского, Ивано-Франковского, Черкасского ОК. Первый секретарь Сахалинского OK П.И. Третьяков ушел после митинга у местного драмтеатра 21 мая 1988 г., на котором выступили с требованием провести выборы делегатов на конференцию демократическими, то есть альтернативными, методами. Было принято письмо в «Правду», и таким образом это событие приобрело всесоюзное звучание. Первый секретарь Астраханского OK Л.A. Бородин был подвергнут публичной критике на пленуме обкома, когда шло выдвижение кандидатов в депутаты на партконференцию, но «первый звонок» для него прозвенел годом ранее, когда было принято постановление ЦК «О серьезных недостатках в перестройке работы Астраханского обкома КПСС»[359].

Ф. Лощенков, который в 1961–1988 гг. был первым секретарем Ярославского OK, был переведен в Москву на пост председателя Госкомитета по материальным резервам, его включили в состав депутации на XIX партконференцию, однако после возмущения и переголосования на обкоме он был выведен из числа депутатов. В какой-то мере это был и щелчок по носу самому Е.К. Лигачеву: Ф. Лощенков был его старым знакомым, они учились в МАИ, только последний по окончании отправился на фронт, а Егор Кузьмич был нужнее в тылу…

И это было только начало. С постов первых секретарей ЦК партий союзных республик были удалены: в Эстонии — Р.-Б.И. Сонгайла; в Азербайджане и Армении (одновременно — за беспорядки в Нагорном Карабахе) 29 мая 1988 г. состоялось то, что потом назовут «размен ферзей»: со своих должностей сняты первые секретари И. Демирчян и К. Багиров, а избраны С. Аратюнян и А. Везиров. В Эстонии накануне XIX Всесоюзной конференции КПСС К. Г. Вайно заменили на В.И. Вяляса. В Грузии после кровавых событий 9 апреля 1989 г. Д. Патиашвили — на местного председателя КГБ Г. Гумбаридзе. В Азербайджане А. Везиров будет снят за то, что не смог упредить по сути дела, захват власти в Баку силами Народного фронта и армянские погромы, что привело к последующему вводу войск в январе 1990 г. И в прошлом были такие процедуры: 24 октября 1981 г. за беспорядки в г. Орджоникидзе сняли первого секретаря Северо-Кавказского обкома партии Б.Е. Кабалоева. Потом он был исключен из партии.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.