Глава 32. Фальсификация истории

Глава 32.

Фальсификация истории

Проснулся я, оттого что замёрз. Даже в меховом оленьем спальнике мне никак не удавалось согреться.

«Что-то невероятное, — думал я. — Надо затопить печь. Похоже, дед Мороз совсем осерчал».

Но когда я выбрался из своего спальника, то увидел, что печь уже топится.

— Минут через пятнадцать станет теплее, — услышал я голос Светозара.

Тот, одетый, стоял у печи и согревал о трубу свои озябшие руки.

— Вчера была температура выше, — обратился к нему я.

— Ты прав, сегодня под утро мороз рубанул больше шестидесяти.

— И что будем теперь делать? — спросил я челдона.

Мне было хорошо известно, что в лютые морозы даже местные жители эвенки и долганы предпочитают никуда не ездить, потому что даже крепкое сухое дерево нарт от толчка или удара может лопнуть. На лыжах в такую погоду тоже ходить опасно.

— Остаётся только ждать, — раздалось из темноты. — Олений корм здесь есть. У нас продуктов — хоть отбавляй, дров хватает. Думаю, что через пару дней морозюка спадёт.

С этими словами Светозар набросил на мой спальник кырняжку.

— Сейчас станет жарко, — сказал он и сам стал укладываться.

— Теперь моя очередь заниматься печью, — сказал я ему.

— Я не против, — раздался приглушённый голос из спальника.

Проспав около часа, я подбросил в печурку дров, но больше уже не уснул. Лёжа рядом с горящей буржуйкой, я следил на стене чума за отблесками пламени и думал о том, что услышал от Светозара. Мне было понятно, что волхв объясняет мне генетические подвижки в ядрах клеток по упрощённой схеме.

«На самом деле, всё намного сложнее. Он показывает суть. Общую схему происходящего. Но откуда у него эти знания? Действительно, сколько ни учись, всё равно помрёшь дурнем! — думал я. — Вот она, истина…»

— Опять глаза таращишь, сам не спишь и другим спать не даёшь, — раздался голос Светозара. — Снова тоска охватила? Наверное, о бабёнке мечтаешь?

— Что ты? Какая бабёнка? Просто думаю о жизни. Уж очень она короткая. Боюсь, что ничего не успею.

— Успеешь! — заверил меня челдон, вылезая из своего спальника. — Главное захотеть. Если человек захочет, ему всё под силу. Так как мы сегодня никуда не едем, то у нас есть время кое о чём поговорить. Но сначала напьёмся чаю.

— А как же Лючеткан с сыном? — спросил я, подымаясь.

— Они давно не спят. Отпустили оленей и сейчас чаи распивают и поджидают нас, когда мы проснёмся. Это на дворе темно, на самом деле уже утро.

Когда я вышел из чума, то увидел, что тайга погружена в морозную мглу. Обычно такое бывает, когда температура падает ниже шестидесяти. Я это хорошо знал и понимал, что в сильный мороз лучше никуда не ездить. Взглянув на жилище эвенков, я увидел, как из трубы их печи вместе с дымом летят искры. На фоне тумана они казались летящими звёздами.

«Значит, остаёмся, — подумал я. — Место здесь красивое, будет нескучно. К тому же Светозар хочет мне что-то рассказать. На учёбу, благодаря морозу, время есть».

Завтракать решено было у эвенков. Захватив с собой свои кружки, мы отправились в гости. В чуме Лючеткана маленький походный стол был уже накрыт. Нас поджидали.

— С добрым утром! — приветствовал друзей Светозар. — Что теперь будем делать?

— Сначала кушать, — показал на стол Тиманчик. — Потом займёмся дровами. А там и погода наладится.

— Верное решение! — кивнул головой челдон. — Тогда за дело!

После короткого завтрака пару часов мы все вместе готовили дрова. Эвенки таскали сушняк, а мы со Светозаром пилили его старой двуручкой. Когда с дровами было покончено, мы решили заняться своими делами, а эвенки, надев лыжи, отправились посмотреть, куда ушли олени. Войдя в чум, Светозар подбрасывая в буржуйку дрова, сказал:

— Мне хочется познакомить тебя с технологией фальсификации хронологических фактов. Всё охватить невозможно, но кое о чём мы сегодня поговорим обязательно.

Затем он лёг на оленьи шкуры и, показав, чтобы я последовал его примеру, сказал:

— Многие тысячи лет человечество волнует вопрос истины, — начал он свою новую лекцию. — Что она собой представляет? Казалось бы, ответ предельно прост. Истинным является такое развитие реальности, в результате которого видна цепь связанных между собой событий, причём совершенно не зависящих от нашего к ним отношения. Современному обществу навязан штамп: дескать, сколько людей, столько и истин. Нетрудно догадаться, в чём заключается смысл этого сатанинского утверждения. С одной стороны, конечно же, в разводке — излюбленном оружии тёмных, с другой стороны, что является коренным и наиболее важным — в разрушении на глубинном уровне человеческого сознания самого понятия истинного и реального.

Я посмотрел на Светозара с интересом. Было видно, что волхв изменил тему.

— На чём базируется навязанная коллективному сознанию социума программа: сколько людей столько и истин? Естественно, на воспитанном в сознании дремучем индивидуализме и эгоизме, — продолжил челдон — Не будем останавливаться на том, откуда проросли оба этих «подарка». Понятно, что на насильно навязанной человечеству иудохристианской идеологии, которая и сейчас ещё продолжает воздействовать на наше глубинное «я» в форме либерально-демократического догмата. Но вернёмся снова к теме подлинного. Любому здравомыслящему человеку ясно, что, сколько людей, столько и истин, — быть не может. Подобное утверждение всего лишь ловко устроенная для человеческого сознания ловушка.

В древности на Руси всё истинное, реальное, называлось ёмким словом — правда. Отсюда и путь Прави нашего орианского дорелигиозного прошлого. Но этого я доказывать не стану. Оно хорошо известно из русских былин и того ведийского наследия, что оставили нам предки. Поэтому нас должна интересовать только правда. Она заключается в том, что во всём мире объективная истина всегда может быть только одна и другой истины быть не может. Её-то нам и надо найти, ту самую истину о древнейшей прародине белой расы, поисками которой занято человечество не один век.

На несколько секунд Светозар замолчал, а потом продолжил:

— Беда в том, что на Земле с самого зарождения цивилизации действуют силы в направлении искажения того реального прошлого, что может открыть глаза на суть определённых процессов, происходящих как в самом социуме, так и за его пределами.

Челдон внимательно посмотрел на меня, потом добавил:

— Что это за процессы и как они действуют, мы поговорим позже. Важно другое: искажение прошлого человечества началось раньше осознания им своего земного пути. В сущности, этот процесс может показаться вполне закономерным, ведь 2,5-3 тысячи лет назад не только науки о прошлом, но и вообще никаких наук на Земле не было. Люди пытались собирать знания, в том числе и о хронологии, но так как у большинства народов отсутствовала письменность, то все их усилия в лучшем случае сохранялись в форме традиционного опыта предков и того мифологического наследия, которое в той или иной форме сохранилось до нашего времени.

Но удивительное дело, если внимательно присмотреться к самому древнему пласту старинных устных преданий, то можно заметить странную закономерность: они серьёзно искажены. И что самое неприятное — о многих произошедших в древности событиях в них нет ни слова. Налицо явное умалчивание. Возникает вопрос: «почему?». Какие злые силы изъяли из контекста древней мифологии информацию о реальных событиях, которые когда-то имели место?

— Наверное, те же самые, — подал я голос.

— Давай вспомним, какие мифы нам больше всего известны? Конечно же, древнегреческие, древнеримские плюс древнееврейские, изложенные в знаменитой «Книге книг» — Библии. А куда подевалась остальная мифология? Неужели только древние греки, римляне и евреи интересовались своим прошлым? Другие народы — нет? Естественно, такого быть не может. Это противоречит законам становления и развития всех без исключения земных этносов. Но тогда куда исчезла богатейшая мифология древних египтян, шумеров, жителей Аккада, Мидии, Персидского царства, империи Хеттов, Ассирии, Урарту? Наконец, куда подевалась мифология Пиренейских иберов, кельтиберов, кельтов, германцев и многих других народов Азии и Европы? Ведь то, что нам пытаются выдать за мифологию вышеназванных этносов, является всего лишь жалким суррогатом их целостного былого наследия. Это понимает каждый вдумчивый исследователь.

Существует закон, который показывает, что мифы сами по себе не умирают, они передаются от одной этнической общности к другой, от более древней цивилизации к той, которая моложе. И этот процесс неразрывен. Он действует даже тогда, когда от этноса породившего ту или иную модель мифологического прошлого не осталось и следа. Тогда почему мифология вышеназванных народов безвозвратно исчезла?

— Ты говоришь архиинтересные вещи,- подал я голос.

— Что за этим стоит? — сел Светозар на скамейку. — На этот вопрос исследователи давно пытаются ответить. К сожалению, безуспешно. Чего они только не придумывают: дескать, накопленное мифологическое наследие многих народов Азии, севера Африки и Европы не уцелело по причине долгих кровопролитных войн, в результате последовавшей после них деградации и вследствие неё — вырождения. Примечательно, что всё это относится к народам, которые имели свою самобытную письменность. Мне могут возразить, дескать, кельты и германцы письменность приобрели в результате римского влияния. Так может утверждать только невежественный человек. Современные исследования показали, что в Европе письменность была распространена задолго до греков и римлян. На территории Румынии и Болгарии археологами были найдены письмена, которым более 5 тысяч лет до современного летоисчисления. Какой из всего этого можно сделать вывод? И древние кельты, и предки германцев, а также славян были грамотными людьми. Тем более, что в те времена они представляли собой один этнический пласт белой нордической расы, с близкой культурой и традициями.

Но мы немного отвлеклись, речь у нас о другом. О том, что многие древние народы, имевшие развитую культуру и письменность, по неизвестной причине утратили свои старинные предания и легенды.

А что говорить о племенах, у которых письменности в те далёкие времена не было? Взять тех же финнов, обских угров или самодийцев? Но вот незадача: оказывается, как раз у народов, не имевших письменности, древняя мифология и сохранилась. Финские народы помнят сотни удивительных мифов. Кроме того в их среде дожил вплоть до XX столетия эпос «Калевала». Он настолько древний, что своим содержанием потрясает многих серьёзных исследователей. В «Калевале» рассказывается не только о рождении Земли, неба и человека. В ней говорится о северной загадочной земле Похьёла, в которой обитает племя магов во главе со своей правительницей Лоухи. Что это, если не прямое указание на легендарную греческую Гиперборею? Ту самую Арктиду-Ориану, о которой сохранились предания у славян, германцев, иранцев и, конечно же, у индийцев. О последних — разговор особый, потому что только у них уцелели письменные источники, которые по странным обстоятельствам исчезли у других народов.

Если обратиться к обским уграм или ненцам, то мы видим то же самое: и у тех, и у других, сохранились мифы и о сотворении мира, и о великой катастрофе, и даже о Золотом веке человечества. Подобная мифология уцелела и у других, не знающих письменности народов: у тунгусов, чукчей, эскимосов, у американских индейцев, полинезийцев и даже австралийцев.

Что же получается? Прочие народы, располагавшие развитой письменностью, свою мифологию практически не сохранили, то, что уцелело не в счёт, слишком мало. Но не имеющим письменности народам это удалось. Как объяснить такое? Невольно возникает вопрос: а не связана ли эта потеря с письменностью?

От такого вывода я открыл рот. А между тем, лектор продолжил:

— Когда народ, доверив память о прошлом папирусу и глине, перестал сохранять её в своём сознании, он эту мифологию утратил. Логика вот такая, другой быть не может. Какое из всего этого можно сделать заключение? Наличие письменности не даёт никакой гарантии. Изложенная на папирусе или другом материале информация уязвима. Феномен Индии не в счёт. Скорее всего, он подобное правило и подтверждает. На его примере видно, что к гибели письменных источников и войны, и передвижения народов, и другие социальные катаклизмы особого отношения не имеют. Всегда найдутся люди, которые сумеют их от всего этого обезопасить. Но тогда почему из всей обширной мифологии цивилизаций Востока в целости и сохранности дошла до нас только мифология евреев — их знаменитая Тора? Кстати, в письменном виде, к тому же, как сейчас выяснилось, составленная халдейскими жрецами и отредактированная раввинами? А в Европе уцелела только мифология древних греков и римлян? Не кажется ли это странным? Конечно, можно заявить, что мы имеем дело со случайностью. Но его величество случай — категория вполне управляемая. Просто надо знать, как это делается.

Поражает ещё один факт, на который часто указывают многие учёные. Дело в том, что очень многие работы античных авторов до нас дошли не в виде подлинников, а более поздних копиях. Это относится не только к работам древнегреческих философов, но и к греческой мифологии. Как сейчас выяснилось, мифология древних греков и, конечно же, римлян неоднократно редактировалась и подгонялась под средневековое представление не только о жизни общества, но и об отношении между людьми. Как могло произойти такое? Оказывается, в деле фальсификации и утаивания нет ничего хитрого. Всё просто. Как мы знаем, ещё на заре христианской цивилизации Римское управление церковной общиной занялось интенсивным сбором древних книг и рукописей. За ней последовали коллеги по религии из Константинополя и Никеи. В результате таких действий средневековая римская католическая церковь обзавелась гигантским хранилищем древних знаний. Как это произошло, я подробно расскажу позже.

Светозар подбросил полено в печурку и продолжил:

— В данный момент разговор у нас о другом. О том, кто и когда редактировал, а то и сочинял заново не только работы древних философов, но и ту мифологию, которую принято считать древнегреческой и римской. Многие честные лингвисты-исследователи считают, что даже Илиада и Одиссея не являются в полной мере подлинниками. Они уверены, что многие главы из поэм переписаны, потеряны и изменены в более позднее время.

Первым, кто стал сомневаться в безупречности поэм Гомера, оказался, как ни странно, Генрих Шлиман. Тот самый, который искал легендарную Трою и открыл Микены. Учёный в своих работах руководствовался текстом поэм Гомера. Всё, казалось бы, шло хорошо, пока он занимался Ахейской Грецией и цивилизацией минойцев. Но когда ему захотелось прикоснуться к тайне погибшей Атлантиды, он к своему удивлению и разочарованию понял, что текст обеих поэм далеко не полный. Некоторые главы отсутствуют, а в изложении интересующего его вопроса видны явные искажения. Но это к слову. Нас интересует другое. Зачем понадобилось католической церкви подвергнуть жёсткой цензуре работы многих античных учёных, а по предположению некоторых исследователей, даже переписывать их заново? Вопрос серьёзный, и на него необходимо ответить. Понятно, чтобы скрыть истину. Зачем же ещё редактировать древние тексты? Остаётся ответить, когда это могло произойти?

Как считают некоторые исследователи, скорее всего, — в эпоху Ренессанса, которого никогда не было. С XV века христианская католическая церковь стала утрачивать свою монополию на истину. Аутодафе[17] и кострами инквизиции стало невозможно сдерживать напор здравомыслия и естественное стремление человека к пониманию окружающей его действительности. И хозяева западной цивилизации, те самые, которые когда-то создали иудаизм, а позднее — христианство и ислам, стали понимать, что пора менять стража, поставленного ими для блокировки распространения скрытых от народных масс знаний.

Церковь со своими пытками и кострами явно устарела. На её смену должна была прийти полностью контролируемая и управляемая ими наука. Раз так, то будущие академии наук, которые по своему иерархическому устройству станут точными копиями масонских лож, надо сразу пустить по ложному следу. Пусть напыщенные и важные как индюки профессора занимаются, чем угодно, только не лезут в тайны допотопной цивилизации. Следовательно, необходимо изъять из многих уцелевших письменных источников всё, что касается древних. Прежде всего, из тех, которые необходимо передать новому стражу скрытого знания — нарождающейся европейской науке. Потому что без работ древнегреческих философов и учёных запустить её маховик будет очень сложно. В таком деле необходимо от чего-то оттолкнуться. Здесь должен действовать закон преемственности. Без него не пойдёт. Именно по этой причине иезуитами и были отредактированы труды многих древнегреческих и более поздних римских философов и хронистов. Для большей убедительности, будучи людьми посвящёнными, церковники выдумали труды учёных и что более всего прискорбно, летописцев, никогда не существовавших.

Примером такого «историка» является Иосиф Флавий. В настоящее время многие серьёзные учёные из Италии, Америки, Германии, даже из Израиля, считают, что его труды не что иное, как средневековое толкование некоторых событий Римской истории, изложенные иезуитами, с целью их искажения. Поэтому определённый круг современных историков ссылки на Иосифа Флавия практически не воспринимает. Как сейчас выяснилось, пример такого вот виртуального хрониста, далеко не единичен. В мировой истории немало других, ему подобных.

Более всего не внушают доверия летописцы загадочной Византии. Почему, откуда такое недоверие? Да потому что турок, после того, как им удалось в 1453 году взять столицу Византии, больше интересовали её богатства, чем содержание архивов. Известно, что по приказанию султана книгами и свитками из Константинопольской библиотеки, библиотек патрикиев и даже рукописями из архива дворца императоров, завоеватели больше года топили бани города. Вандализм прекратился тогда, когда нечем стало топить. Спрашивается, откуда тогда взялись многочисленные поражающие своей дотошностью византийские летописи? Неужели турки так прониклись прошлым европейских народов, что всё это письменное богатство сохранили?

На этот вопрос кое-кто может ответить следующим образом. Дескать, многие византийские летописи, в том числе и поучения императора Константина, и хроники других императоров могли и не оказаться у турок. Они попали в руки европейцев раньше, ещё в 1204 году во время взятия византийской столицы крестоносцами. Вполне возможно, что так оно и было, но тогда остаётся выяснить, кто завладел архивом и библиотекой Константинополя? Конечно, заказчик. Тот, с подачи которого и был организован четвёртый крестовый поход. Потому что главной ценностью для Ватикана всегда являлись знания, заключённые в книгах, папирусах и, безусловно, в древних клинописных хрониках. Остальное папских легатов интересовало постольку поскольку. Потому что папство богатело за счёт получения законной десятины, в том числе и от грабежа покорённых народов.

На секунду Светозар задумался, потом снова продолжил:

— Остаётся ответить на вопрос: с какой целью Ватикан превратился в главного монополиста всех добытых крестоносцами книг, старинных рукописей и хроник? Раньше я на такой вопрос уже постарался ответить. Естественно, для того, чтобы умело редактировать и фальсифицировать истину. Потому что будущую науку о прошлом надо было с самого начала держать под контролем. Да и не только её, но и другие нарождающиеся дисциплины. Всё предельно просто, но высказанное предположение требует доказательств. Их — более чем достаточно. Не стану останавливаться на трудах, как сейчас выяснилось, источников явно вымышленных, таких как: Иосиф Флавий, Санф, Таллос или Геродот. Их работы в учёных кругах давно стали вызывать сомнения.

— Геродот? — удивился я.

— А чему ты удивляешься? Вспомни его египетские хроники. Это же явный подлог, — покосился на меня челдон. — Хочется обратить внимание на другое явление. В конце XVIII века многие исследователи обнаружили помимо известных всем хронистов ещё и неизвестных. Откуда они взялись? Ведь совсем недавно о них никто не слышал? Как объяснить такое? Появились так называемые «псевдо». Псевдо-Тацит, псевдо-Страбон, даже псевдо-Плутарх и другие безымянные, которым определённые научные круги почему-то стали доверять. Как это могло произойти, когда и многим известным историкам по некоторым причинам нет доверия. Например, самому отцу исторической науки Геродоту. Взять, к примеру, его утверждение, что знаменитые пирамиды — это усыпальницы фараонов и построены они были народом Египта. Геродот, конечно, хорошо знал, когда были построены пирамиды, кем и с какой целью. Дело в том, что в его время тексты древнего царства египетскими жрецами ещё читались. А мифы о могучих белых Шемсу-Гор, которые когда-то в далёкие времена правили страной и возводили величественные постройки, знал каждый крестьянин. Но у отца исторической науки мы находим совсем другое.

Какой из всего этого можно сделать вывод, который напрашивается сам собой? Работы великого историка кто-то подверг жёсткой редакции. Если такое произошло с Геродотом, то почему не могло произойти и с другими античными авторами? С тем же Фукидом, Полибием, Плутархом, Страбоном и другими? Вот почему работы многих из них не вызывают доверия. Но по непонятным причинам кое-кто из современных историков доверяет даже галиматье, так называемых, псевдо-информаторов. Как это прикажите понимать? Перед нами — самый настоящий сговор фальсификаторов. Но на античных историках — и на хорошо известных, и на таких, которых мало кто знает, я останавливаться не буду. Отца исторической науки пришлось взять в качестве примера. Если попытаться описать все его минусы и неточности, от которых попахивает явно средневековыми христианскими рясами, то потребуется отдельная книга. Хочется остановиться на более позднем времени. Потому что оно касается жёсткого противостояния Руси, и созданной тайными обществами Римской империи. Взять, к примеру, труды Прокопия Кессарийского, который жил и работал во времена Великого Юстиниана. Что он пишет о славянах?[18]

И тут неожиданно для меня Светозар стал цитировать наизусть:

«Эти племена, славяне и анты, не управляются одним человеком, но издревле живут в народоправстве (демократии), и поэтому у них счастье и несчастье в жизни считается делом общим. И во всём остальном у обоих этих варварских племён вся жизнь и законы одинаковы. Они считают, что один только Бог, творец молнии, является владыкой над всеми, и ему приносят в жертву быков и совершают другие священные обряды. Судьбы они не знают и вообще не признают, что она по отношению к людям имеет какую-либо силу, и когда им вот-вот грозит смерть, охваченным ли болезнью, или на войне попавшим, в опасное положение, то они дают обещание, если спасутся, тот час же принести Богу жертву за свою душу; избегнув смерти, они приносят в жертву то, что обещали, и думают, что спасение ими куплено ценой этой жертвы. Они почитают реки, и нимф, и всякие другие божества, приносят жертвы всем им и при помощи этих жертв производят и гадания. Живут они в жалких хижинах, на большом расстоянии друг от друга, и все они часто меняют места жительства. Вступая в битву, большинство из них идёт на врагов со щитами и дротиками в руках, панцирей же они никогда не надевают, иные не носят ни рубашек (хитинов), ни плащей, а одни только штаны, подтянутые широким поясом на бёдрах, и в таком виде идут в сражение с врагами. У тех и других один и тот же язык, достаточно варварский. И по внешнему виду они не отличаются друг от друга. Они очень высокого роста и огромной силы. Цвет кожи и волос у них очень белый или золотистый и не совсем чёрный, но все они тёмно-красные. Образ жизни у них, как у массагетов, грубый, без всяких удобств, вечно они покрыты грязью, но, по существу, они не плохие и совсем не злобные, но во всей чистоте сохраняют гуннские нравы. И некогда даже имя у славян и антов было одно и то же. В древности оба эти племени называли спорами, думаю потому, что они жили, занимая страну Спораден, рассеянно, отдельными посёлками. Поэтому-то им и земли надо занимать много. Они живут, занимая большую часть берега Истра, по ту сторону реки. Считаю достаточным сказанное об этом народе».

— Не правда ли картина удручающая? Дикий варварский народ, который ютится по маленьким, заброшенным среди лесов и полей посёлкам. Домов у антов и славян нет. Строят они для себя хижины. Ходят грязными, неопрятными. Нет и нормального вооружения. Идут в бой в рубахах без кольчуг. С топорами и дротиками. Как тебе такое?

— Белиберда какая-то.

— Хорошо сказал — белиберда!

Дальше больше: Прокопий Кесарийский договорился до того, что славяне не знают, что такое строй. Действуют они из засад, используя для этого внезапность и защипу местности. И весь этот бред сочинен сразу после великого противостояния славян, антов и роксолан гото-аланскому союзу. После того, как пять мощных племенных объединений русов не на правах вассалов, а как равные единокровники были приняты гуннским союзом, который вслед за отступающими готами двинул свои силы против всей тогдашней Европы. Спрашивается, нужны были роксоланам или гуннам такие вот союзники, которые не знают ни нормального вооружения, ни строя?

А потом, русы до готского нашествия, что, не являлись полноценным народом? Они явно поддерживали скифов в их войне с сарматами. Это доказано археологическими находками. Именно против сарматского союза были выстроены, так называемый вал Троянов и валы Змиевы. Длина первого составляет 800 км, второго — ещё больше — 1200! С таким объёмом работ могло сравниться только централизованное мощное племенное объединение. Последнее тоже подтверждается многочисленными археологическими находками. Речь идёт о множестве хорошо укреплённых русских городах, более древних, чем Новгород и Киев. Руины таких городов и городищ разбросаны севернее валов и застав на гигантской территории, вплоть до устьев рек, впадающих в «Белое море». Позднее, на их месте возникли многие русские средневековые крепости.

А теперь вместе подумаем вот о чём. Чтобы выстоять в вековой борьбе со своими кровными родственниками, пришедшими из далёкой Азии — сарматами, а позднее и готами, славянам нужна была регулярная, хорошо обученная и вооружённая армия? Верно, одно мощное племенное объединение сарматов — роксоланы перешло на сторону жителей лесостепи. Но тяжёлая конница союзников мало что могла изменить. Ей нужна была поддержка в виде сильной знающей строй пехоты и мобильной лёгкой конницы. Вполне возможно, что не только лёгкой. Все эти грозные события, о которых мы сейчас кратко рассказали, происходили с III века н.э. вплоть до пятого столетии. Но удивительное дело, Прокопий из Кессарии описывает наших предков полными дикарями. Как будто и не было у них за плечами времени сколотов, союза с родственными скифами, не было войны с сарматами, а потом, и союза с ними против нашествия с Запада христиан-готов. Как будто не было равноправного союза с гуннами.

По Прокопию Кесарийскому, славяне и анты были такими тупыми, что ни у родных своих братьев — скифов, ни у двоюродных братьев — сарматов, ни у своих врагов — готов, ни у гуннов ничему не научились. Возникает вопрос: а был ли вообще этот Прокопий из Кессарии? Скорее всего, иезуиты из Ватикана его просто выдумали. Это такой же Иосиф Флавий с его иудейскими войнами, потому что изложенное им представляет собой политический заказ.

Например, россказни о том, что славяне и анты были грязными и неопрятными, когда археологам известно, что бани на Руси знали ещё в доскифское время. О русском банном обряде подробно рассказал ещё Андрей Первозванный. Как известно, он жил на шесть веков раньше византийского хрониста. Неужели русский народ за это время так деградировал, что бросил свои города, ушёл в леса и болота? Вместо просторных рубленных изб стал жить в лачугах, отказался от бань и даже воинского наследия предков? И всё это в окружении развитых племён и народов. Понятно, что работы Прокопия из Кессарии не что иное, как намерено придуманная галиматья. Бессовестный миф о том, чего никогда не было и не могло быть. Самый настоящий бред. Для кого он написан, мы знаем. Ясно, что для Ватикана. О заказчике же поговорим несколько позднее.

От услышанного у меня зачесалась макушка. Верный признак того, что сознание отказывается мириться с ложью.

— А сейчас обратимся к другим византийским летописцам — продолжил свой рассказ Светозар. — К тем, которые описали противостояние Ромейской империи и Руси в X веке. Лев Диакон, описывая причину завоевания Светославом Болгарии, упоминает, что подтолкнул русского князя к походу на мисян сын префекта города Херсонеса, некий Калокир. Дескать, он встретился со Светославом и предложил ему план завоевания Болгарии. Ещё Лев Диакон сообщает, что сын греческого префекта привёз русскому князю золото и подарки, которые последний взял… Как это понимать? Ведь хорошо известно, причём из тех же византийских летописей, что Светослав этот металл презирал. Он не тронул золота даже поверженной им Хазарии! Оставил его своим союзникам — печенегам и вятичам.

Другой византийский летописец Скилица, описывая приезд греческого посольства после битвы при Аркадиополе к Светославу, прямо говорит, что русский князь от драгоценного металла отказался. Но удивительное дело, Лев Диакон повествует о русском князе странные вещи: он не только принял у Калокира подарки, но даже с ним побратался! С чего бы это? Как объяснить подобное? Русский князь фактически такой же могущественный, как и ромейский Базилевс, к тому же древнего ведического мировоззрения и вдруг братается с христианином, сыном византийского чиновника? Что могло связать князя и греческого авантюриста? Только выдумка тех неизвестных, которые занимались редакцией летописи. Очевидно, им было дано задание: опустить русского воителя до уровня простого наёмника. Перед нами — явная ложь. Но научные круги с упорством маньяков пытаются заставить нас в неё поверить.

Если уж мы упомянули о битве при Аркадиополе, то необходимо вспомнить упомянутого Скилицу. Если Лев Диакон говорит, что в битве при Аркадиополе русы потеряли свыше 20 тысяч, а ромеи всего 55 бойцов, то Скилица берёт круче. По его мнению, русы в битве при Аркадиополе потеряли 300 с лишним тысяч, а византийцы всего… 25 человек! Надо учесть, что в те далёкие времена летописцы не искажали события не столько для будущих поколений, сколько для современников. Чтобы последние могли извлечь из произошедшего определённую пользу. Поэтому они старались не врать. Ложь никогда не нравилась власть предержащим. Потому что она лишала возможности адекватно реагировать на происходящее. Но тогда откуда такие бредни? Всё из того же иезуитского источника. Ложь наглая, бессовестная, нацеленная на унижение достоинства русских. И изложена она вопреки произошедшим событиям. Как известно, наши предки не проиграли Аркадиопольского сражения, а наоборот, его выиграли и этим заставили просить греков мира.

Хочется ещё добавить, что в X веке так, как врут в наше время, врать ещё не умели. У людей, тем более у летописцев, почему мы уже сказали, совесть и честь в какой-то степени сохранялась, поэтому обвинять их во лжи нечего.

Давай обратимся ещё к одному созданному переписчиками мифу. Самое печальное, что ему верят. Верят безоговорочно также как и более древним мифам, которые учёными-иезуитами были сфабрикованы о более раннем времени, о нашествии славян на Византию в середине VI века. Речь идёт о чудовищной жестокости Светослава. Но сообщает о ней уже наша русская устюжская летопись. Понятно, что не X века, скорее всего того самого времени, когда редактировались, переписывались заново и сочинялись исторические труды древних: византийские, франкские и другие хроники. В летописи рассказывается о том, как после ухода Светослава из Болгарии, в её столице Переяславце, бояре-христиане подняли мятеж. Понятно, что летописец выполнял заказ, поэтому его симпатии не на стороне соотечественников. Из хроники мы узнаём, что Переяславец окружило христианское войско, и что воеводе Волку и его русской дружине пришлось нелегко. Кругом враги: и внутри города и за его стенами. Но опытный воин не растерялся. Он приказал поджечь дворы мятежных бояр, а сам, пробившись к Дунаю, захватил болгарские ладьи и ушёл по реке вниз. Только у устья Днепра повстречал удачливый Волк, возвращающееся назад в Болгарию, войско Светослава. На этот раз русский князь шёл с союзниками-печенегами. Их конница двигалась сушей вдоль берега моря.

Сразу возникает вопрос, на который ответ так и не найден. Если Светослав отправился из Болгарии спасать осаждённый печенегами Киев, то почему печенежские ханы вдруг превратились в его союзников и двинулись вместе с ним в Болгарию? На него я тебе отвечу позднее.

А сейчас вернёмся к повествованию: во главе русско-печенежского войска вместе с дружиной Волка и союзной армией угров Светослав снова обрушился на Болгарию. У стен Переяславца он разгромил мятежников-христиан и сходу снова овладел столицей. В ней он начал кровавую расправу над изменниками. Прежде всего, над боярами и их приспешниками. Всё это конечно могло быть. К предателям — отношение особое.

Но вот какое дело: русские по своей природе никогда не были палачами. Головы рубить — одно, но вот издеваться над беззащитными и беспомощными пленными — дело совсем другое. Не один уважающий себя русский воин до палаческого ремесла не опустится. В летописи же описаны расправы прямо скажем не для слабонервных. Дальше больше: в ней говорится, что вскоре князь двинул войско на юг, к столице мятежников — Филипополю и ещё раз разгромив их войско, Светослав снова учинил кровавую вакханалию над пленными. Правда в устюжской летописи о количестве жертв не говорится. Но в византийских хрониках о них сказано. Причём так, что волосы встают дыбом. По утверждению Льва Диакона и Скилицы, у стен Филипополя, по приказу Светослава, было посажено на кол 20 тысяч пленных. Получается, что против русского князя-воителя знаменитый Влад Цепеш, Дракула, просто милашка. Последний, по румынским источникам, посадил на кол у своего замка всего 10 тысяч турок.

Теперь вопрос, могли русские витязи, к тому же ведического воспитания заниматься такими казнями? Конечно, нет! И вот почему. Во-первых, подобные истязания могут нравиться либо психически ненормальным, либо людям с ярко выраженным хищным комплексом. В основном тем, в жилах которых течёт кровь не только человека разумного, но и архантропа — неандертальца. Русские же, как известно, к гибридным расам не относятся. Это подтверждено на генетическом уровне и работами многих антропологов, расологов и этнографов, таких как Зограф, Грум-Гржимайло, Рудольф Вирхов, Иоганн Ранке, Бунак, Поршнев, Дебец и др.

По своей природе русские не палачи. Они жестоки в битвах, но не с побеждённым противником. К последним, они испытывают не столько ненависть, сколько сострадание. Достаточно вспомнить, как вели себя русские в завоёванном Париже или Берлине. Местные жители всегда спасались от расправ и насилия именно в русской зоне оккупации. Французы до сих пор помнят добропорядочное отношение русских к своим соотечественникам. То же самое могут сказать и итальянцы, и немцы. В Швейцарии вообще устроен музей Суворовской армии. Там вспоминают о русских, как о людях самой высокой пробы. Русский человек по своей природе не мстителен.

В этом наша сила и слабость. Мы не отомстили французам за разрушенный Смоленск и спалённую Москву. Не мстили ни мирному населению Германии, ни немецким военнопленным за гибель наших городов и сёл, за их зверства над нашим мирным населением. Хорошо это или плохо? Ни то, ни другое. Просто, такова наша природа. Будь мы чеченцами, дагестанцами или арабами, то вели бы себя совсем иначе. Достаточно вспомнить поведение марокканцев на территории республиканской Испании. И испанцы, и итальянцы до сих пор с содроганием вспоминают их зверства.

Нам пытаются внушить, дескать, южные народы очень темпераментны, отсюда и их жестокость. Нет, господа, хорошие, тут дело не в темпераменте, а в генофонде. Надо знать, что и семиты, и африканцы, а также монголоиды востока Азии возникли в результате смешения некоторых видов архантропов с предками людей белой европеоидной расы. Как это произошло, я объяснять не стану. Важен сам факт. А теперь вернёмся к летописной теме.

Будь у Светослава войско, набранное из арабов, негров, дагестанцев или китайцев, всё, что написано в византийских летописях могло бы произойти. Потому что для вышеназванных представителей гибридных рас физические издевательства над живыми существами, особенно над человеком, что-то вроде захватывающего спектакля. Вспомни чеченских горных «орлов», которые ради забавы кромсали русских пленных на части: отрезали им головы, половые органы, сжигали заживо и… сажали на кол. Русские же на подобные зверства отвечали только пулями. Да и то не по пленным извергам, а в бою. Почему так? Потому что палаческим ремеслом русский человек никогда не станет себя унижать. Ещё раз повторю: такова его природа. И кроме ненависти к своему врагу он всегда испытывает к нему ещё и чувство сострадания. Если бы даже Светослав дал приказ своим дружинникам сажать кого-то на кол, он бы их просто потерял. Потому что никто бы не захотел быть под командованием психически нездорового князя, фактически, маньяка. Ещё больше такой поступок мог отвратить от него степняков-союзников — угров и печенегов.

Как известно, чудовищными зверствами и пытками прославляют себя цивилизованные изуверы. У них есть время их выдумывать, они профессионалы такого дела. Мир кочевников куда проще и незатейливее. К тому же в их среде никогда не было палачей. Взять тех же китайцев и их извечных врагов хунну. Чего только цивилизованные ханьцы со своими пленными северными врагами не творили!

Об индустрии китайских пыток без стеснения рассказывается во многих их хрониках. Но удивительное дело, хунну никогда не опускали себя таким вот палаческим ремеслом до уровня последних. Казалось бы, они обязаны были хотя бы по закону справедливости платить им той же монетой. Но почему-то не платили. Они либо отпускали китайских пленных, либо, если перед ними были злейшие их враги, просто рубили им головы. Сейчас многим честным исследователям хорошо известно, что легендарные хунну являлись группой племён, выделившихся из этнического пласта голубоглазых и белокожих динлиней. Следовательно, хунну был народ не гибридного происхождения, к тому же полукочевой, в культуре которого отсутствовало «цивилизованное» обращение с пленными.

— Понял, о чём я рассказываю? Вопросы есть? — посмотрел на меня Светозар.

— Нет, — признался я. — Всё понятно.

— А теперь вернёмся снова к византийским летописям, — лёг на оленьи шкуры лектор. — Скорее всего, ни Лев Диакон, ни Скилица всей этой галиматьи не писали. Потому что и тот, и другой являлись современниками происходящих событий и хорошо понимали, что у Светослава, если бы он даже захотел учинить такую расправу, просто, не было на это времени. Русский князь всё делал быстро и точно. К тому же, воюя с мятежниками, он, как никогда, торопился. Почему? Да потому, что понимал: если он их не успеет добить, то они перейдут границу Византии и пополнят собой христианское воинство враждебной империи.

Есть ещё одна деталь, и она — немаловажная. Когда Светослав пришёл в Болгарию, она являлась уже христианской державой. Его естественные союзники, ведические болгары, прятались по горам и лесам, и их насчитывалось совсем немного. Следовательно, христианское восстание болгар против русского князя-«язычника» носило, практически, народный характер. А теперь вопрос: мог ли Светослав устроить сверх жестокую кровавую бойню в стране, где он стремился найти себе союзников против двух мощных христианских империй? Против Византийской державы и державы Оттона I? Понятно, что найдутся оппоненты, которые попытаются доказать, что, дескать, Светослав решил жестокостью перепугать болгар. Тогда надо признать, что русский князь был полным идиотом. Испокон веков известно, что жестоким обращением друзей себе не находят. На жестокость обычно отвечают такой же жестокостью. Если бы Александр Македонский вёл себя в Персии как Влад Дракула, он бы ничего не завоевал. Восставший народ мигом уничтожил бы армию изуверов и самого царя-палача.

Существует старинное правило, которое хорошо знает каждый завоеватель: если хочешь завоевать страну, воюй с армией элиты, но не с народом. В противном случае придётся истреблять население. Хорошо, если народ небольшой, а если он многочисленный и сильный?

Светослав же, по словам византийских хронистов, сделал всё наоборот: двадцатитысячное, сдавшееся на милость победителя народное ополчение, посадил на кол, а болгарского царя Бориса с братом, казалось бы, зачинщиков свары, не только не казнил, но и вообще отпустил на все четыре стороны. Причём не лишив обоих знаков царской власти. Как понимать такое? Некоторые исследователи считают, что, дескать, русский князь казнил тех, кто недавно ему присягал, царь же Борис, этого не сделал, поэтому такое к нему и отношение. И подобным исследователям никак не приходит в голову, что не мог Светослав вести себя в Болгарии хуже, чем вели себя византийцы с болгарами. И потом, можно представить, какая ненависть к нему могла возникнуть у царя Бориса при виде чудовищной казни своих подданных? Чем она могла обернуться для русского завоевателя — одному Богу известно. Налицо явное несоответствие.

Безусловно, казни были. Очевидно, Светославу пришлось предать смерти самых ярых мятежников. Прежде всего, сторонников Византии. Наверняка, с согласия царя Бориса и его брата. Потому что, прикрываясь их именами, византийская партия и смогла поднять народ на восстание. Но и болгарский царь, и его брат, по логике происходящих событий, очень скоро оказались в заложниках. Они не руководили восстанием, потому русский князь их и не тронул. Он казнил подлинных бунтарей и предателей. Тех, кто действовал по указке Константинополя, кто видел Болгарию в составе Византийской империи. Казнил же он их, конечно, после суда и по-русски, отсечением головы. Потому что Светослав умел уважать и своих врагов.

Имеется ещё один эпизод и у Скилицы, и у Льва Диакона, который вызывает возмущение своей наглой беззастенчивой ложью. Речь идёт о первых днях осады Доростола. Оба греческих информатора в один голос говорят, что, дескать, воины Руси в конном бою уступали и арабам-наёмникам, и даже самим византийцам. Что их конница никуда не годилась. Выйдя за стены на конях, они тут же проиграли сражение. Что же получается? Прямые наследники скифов и сарматов не умели вести конного боя? Хорошо, допустим, разучились, но куда подевалась у Светослава конница печенегов и угров? Или и степные всадники тоже уступали хвалённым византийским союзникам? Как объясняется подобный бред? Можно конечно отмахнуться, заявить, что обычное дело — расхваливать себя и поливать грязью нас.

Здесь дело тоньше. Переписчики и фальсификаторы знали, что делали. Очевидно, уже с XV века, а то и раньше, теми, кто возомнил себя тайными хозяевами планеты, был взят курс на разделение славян и мира скифов. Всё просто: если в летописях написано, что славянские воины не являются хорошими наездниками, то это совсем не скифский народ. Какой угодно, но не скифо-сарматского происхождения. Следовательно, никакой истории у славян быть не может. Они всего лить дикие северные варвары.

Любопытна одна деталь, — на секунду задумался лектор. — В учебниках истории сталинской эпохи скифы прямо названы предками русского народа. Но в хрущёвских учебниках скифы и сарматы уже иранцы. В наше же время кое-кто из исследователей пытается доказать, что сарматы — это самые настоящие семиты. И им наплевать на данные археологии и генетики. Но это к слову, чтобы было видно, откуда берётся то наукообразие нашего исторического мифотворчества.

Мне было видно, что Светозар стал горячиться.

— Но займёмся дальнейшим исследованием, — беря себя в руки, на несколько секунд Светозар замолчал. — Как описывают погребение русов у стен Доростола в ночь Перуна Лев Диакон? — начал он свой рассказ снова. — Дескать, русы вышли из стен крепости и стали собирать своих убитых. Потом сложили огромные костры, и стали закалывать над ними множество пленных мужчин и женщин… Скилица пошёл ещё дальше. Он пишет, что русы приносили в жертву своему кровожадному богу Перуну маленьких детей.

Опять очередной бред. Почему? Да потому что на Руси до князя Владимира никаких человеческих жертвоприношений славяне не знали. Но даже ему, князю-братоубийце и узурпатору, человеческие жертвоприношения, так и не удалось внедрить. Киевляне отказались приносить в жертву людей. Об этом говорится в нашей русской летописи. И потом, почему византийцы позволили русам выйти из крепости и на глазах у всего их войска забивать как скот пленных греков? Всё это противоречит здравому смыслу. В ромейской летописи написано, что русы резали и мужчин, и женщин. Мужчин понятно, их можно было найти, но откуда могли взяться пленные женщины? Ещё и дети? Можно конечно сказать, что и те, и другие, были захвачены у населения Доростола. Но тогда как объяснить, что на стенах крепости вместе с русскими, печенегами и уграми бок о бок сражались и болгары? Стал бы болгарский воин биться за интересы русского князя, если у него для того, чтобы принести жертву отобрали жену, дочь или ребёнка? Он смотрел бы на византийцев как на спасителей. Разве не так?