ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ КВАНТОВАЯ НУМЕРОЛОГИЯ И ФИЗИКА ЗАВИХРЕНИЙ В НАЦИСТСКОМ ДУХЕ
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
КВАНТОВАЯ НУМЕРОЛОГИЯ
И ФИЗИКА ЗАВИХРЕНИЙ В НАЦИСТСКОМ ДУХЕ
________________________________________________________________________
И посмотрите, что произошло дальше. Как только люди снова начали проявлять интерес к Шаубергеру, к нему наведался человек, несомненно, имею щий отношение к американской разведке, и убедил его переехать в Соединенные Штаты, где все его работы были свернуты — навсегда.
Ник Кук. Охота за нулевой точкой[300]
Изумление рейхсминистра вооружений Альберта Шпеера в ответ на утверждение американского обвинителя Джексона об испытаниях химического оружия небывалой мощности, якобы имевших место в Освенциме, не является отдельным случаем[301]. Крайнее изумление — это самая нормальная реакция на еще более сенсационные утверждения о нацистских разработках прототипа «летающей тарелки», мелькавшие в прессе и уфологических журналах после окончания войны. Ну разве этот вздор может быть правдой? И как только можно публиковать такое?
Отправной точкой этого недоброго аспекта уфологии является то, чем немецкие физики занимались при нацистах перед войной и во время войны. О пагубном влиянии нацистской идеологии, выбросившей «еврейскую физику», и, в частности, теорию относительности из немецкой науки, написано много, поэтому мы не будем здесь повторяться. Таким образом, единственной физикой, которую можно было с чистым сердцем назвать «арийской», осталась лишь квантовая механика, и нацистские ученые набросились на нее с удвоенным рвением. Квантовую механику в том виде, в котором она существовала в то время, можно свести к следующим принципам, имевшим основное значение для немецких ученых:
1) Отрицание теории относительности означало в определенной степени возвращение к дорелятивистскому постулату о светопроводящем эфире, через его версию об энергии нулевой точки и вакуумном потоке, основанную на квантовой механике. Следовательно, немецкие ученые не имели возможность развивать релятивистскую науку, однако они были вольны исследовать загадочные свойства этого нового «квантового эфира». И действительно, имея фундамент в виде различных эзотерических и оккультных доктрин, таких как понятие энергии «штопора» и первых экспериментах Рейхенбаха, а также хорошо известных экспериментах, посвященных энергии «жизненных сил», поставленных в восемнадцатом веке, и поддержку господствующей государственной идеологии, немецкие ученые занялись экспериментальным исследованием его свойств, насколько это позволяли имевшиеся у них в распоряжении технологии.
2) Эксперименты Рейхенбаха, а также следствия принципа неопределенности, сформулированного Гейзенбергом, возможно, оказали влияние на немецких ученых, подтолкнув их выдвинуть постулат о связи сознания, квантовой физики и основополагающего «квантового эфира». Странные эксперименты, поставленные службой предсказаний СС, о которых уже упоминалось выше, возможно, указывают на то, что по крайней мере какие-то эксперименты над сознанием действительно проводились.
3) Труды Герлаха в области обычной физики, выпущенные до войны, указали на связь между спином и эффектом резонанса.
4) Парадоксы квантовой механики также были хорошо известны, что побудило Эйнштейна, Подольского и Розена выдвинуть постулат о «квантовых дырах» в принципе предела скорости света, основополагающем принципе теории относительности, объясняющем перемещение информации со скоростью выше скорости света.
5) Довольно известный немецкий физик О. К. Гильгенберг, ученик специалиста по проблемам гравитации Вальтера Герлаха, пошел дальше своего учителя, как будет показано ниже.
6) Таким образом, у немецких ученых были как мощный внутренний поступательный импульс, так и внешнее идеологическое давление, побуждавшие их исследовать свойства вращающихся полей и среды, тем более что им были известны результаты опытов Жоржа Саньяка, поставившего эксперимент Михельсона — Морли во вращающейся среде[302].
7) Немецким ученым было известно о революционных утверждениях Теслы о передаче электрической энергии посредством луча, а также о его экспериментах с импульсами постоянного тока высокого напряжения, открывшего сверхлюминесцентные электроакустические продольные волны.
8) Скорее всего, немецким ученым было известно о дорелятивистских трудах Э. Т. Уайтекера, в которых приводился математический анализ таких волн.
Учитывая все эти широко известные теоретические труды и практические эксперименты, а также принимая в расчет «алхимию» штаба Каммлера, заключавшуюся в сочетании технологий и концепций с целью поиска объединяющих принципов и методов, возможно ли, что немецким ученым удалось начертить теоретические контуры физики, в корне отличающейся от той физики, которая после окончания войны существовала в представлениях широкой общественности, вплоть до монстра под названием «теория последовательностей», насчитывавшего в физическом мире двадцать шесть измерений? И если удалось, имеются ли свидетельства этого? И хотя документов, подтверждающих это, крайне мало, вкупе с откровениями, последовавшими за объединением Германии, они позволяют однозначно дать утвердительный ответ.
А. Гравитация, вихревые потоки и квантовая нумерология
Доктор-инженер Отю Кристоф Гильгенберг был учеником прославленного нобелевского лауреата Вальтера Герлаха, чья работа по поляризации магнитного спина в 1921 году принесла ему Нобелевскую премию. Гильгенберг, однако, оставаясь в «традиционной» физике, не признавал сдерживающих рамок обычных научных представлений, как это становится видно уже после беглого знакомства с его двумя малоизвестными, но совершенно необычными и революционными работами.
В 1931 году Гильгенберг опубликовал заумную работу, под названием «Gravitation, Tromben, und Wellen in bewegten Medien», или «Гравитация, колебания и волны в движущейся среде». Уже одно название говорит о многом, ибо это является первым свидетельством того, что еще до прихода нацистов к власти и после появления теории относительности по крайней мере один серьезный и уважаемый немецкий ученый по-прежнему мыслил в устаревших понятиях эфира, однако представляя его совершенно иначе, чем это было в концепциях статического эфира, существовавших в XIX веке, которые привели к знаменитому эксперименту Михельсона — Морли и его разновидности, поставленной Саньяком во вращающейся среде. Ибо Гильгенберг мыслил в понятиях динамического эфира, порожденных отчасти, несомненно, вариацией знаменитого эксперимента, осуществленной Саньяком. Работа Гильгенберга, крайне заумная и сложная для восприятия, отстаивала понятие гравитации как вертикального стока эфира. Таким образом, как и в теории относительности, гравитация являлась следствием сложной геометрии, только в случае Гильгенберга это означало, что масса является геометрическим результатом, который проявляется, например, во внешних параметрах вращающегося тела. Это привело Гильгенберга к выдвижению очень необычного постулата о том, что Земля, как и любое другое вращающееся тело, обладающее значительной массой, с течением времени расширяется и сжимается, подчиняясь периодическому закону.
В 1938 году Гильгенберг выпустил второй шедевр в области математики и теоретической физики под названием «Quantenzahlen, Wirberling-Atommmodelle und Heliumsech-serring-Aufbaurinzip des Periodensystems der chemischen Elemente» — в переводе эта головоломка звучит ничуть не менее впечатляюще: «Квантовое число, вихревая модель атома и принцип гексагональных колец периодической системы химических элементов». Гильгенберг разработал математические методы системы моделирования полных атомов в соответствии с вихревыми вращательными принципами давно списанного со счетов эфира! Сочетание этих двух работ и выдвинутых в них математических и физических постулатов позволило Гильгенбергу предсказать большое количество явлений, идущих вразрез с релятивистской физикой, задолго до того как в конце XX века появились первые сигналы о значительных проблемах, связанных с релятивистской космологией «Большого взрыва», в частности, гетеродинного эффекта света, исходящего от тела, движущегося по направлению к наблюдателю, или, проще говоря, почему явление красного смещения иногда сопровождает тела, движущиеся по направлению к наблюдателю, а не от него.
Под влиянием Гильгенберга Карл Фридрих Крафт двинул вихревую квантовую механику еще на один шаг вперед, представив атомы как геометрическую или топологическую конструкцию эфира, действующую как «эфирные насосы», отдающие или забирающие энергию в зависимости от вращения различных колец динамического эфира вокруг них. Затем он развил это понятие еще больше, предположив, что различные сочетания вихревых, вращающихся геометрических параметров являются основой известных на тот момент субатомных частиц. Крафт, чьи взгляды после войны полностью затмила победа союзников, которую можно также рассматривать как победу теории относительности, продолжал издавать за собственный счет свои работы, описывающие странный мир «нелинейной физики», на которые прилежно не обращали внимание традиционно мыслившие сторонники линейной физики и теории относительности[303]. Но существуют ли какие-нибудь указания на то, что все эти рассуждения о вихревом и вращательном аспекте динамического эфира когда-либо вышли за рамки чистой теории?
Существуют, однако нам придется идти к ним кружным путем, ознакомившись предварительно с основами аэродинамики, и снова благодаря Ренато Веско.
Б. Диски, граничные слои и турбины
На протяжении всех переизданий своей книги Веско сохранил в ней линию о том, что эксперименты с летательными аппаратами, имевшими форму диска, начались в Германии с эксперимента по преобразованию всей несущей поверхности во входное сопло реактивной турбины. То есть, с его точки зрения, первые немецкие «летающие тарелки» были не более чем обычными реактивными самолетами, правда, весьма необычной конструкции. Эти экспериментальные аппараты явились следствием эксперимента по отсосу граничного слоя с несущей поверхности самолета. «Граничный слой» — это очень тонкий слой воздуха, толщиной всего в несколько молекул, который «прилипает» к несущей поверхности, например, к крылу, и тем самым снижает ее эффективность, вследствие чего требуется больше энергии для движения летательного аппарата. По мере возрастания скорости и в зависимости от конфигурации самого крыла в результате увеличения толщины граничного слоя за крылом могут возникнуть завихрения, что приведет к увеличению аэродинамического сопротивления. «Следовательно, даже для дилетанта в вопросах аэронавтики очевидно, что главная задача заключается в переносе точки перехода на движущемся теле как можно дальше назад, чтобы максимально уменьшить расход энергии, необходимой для движения тела в воздухе. Особенно это верно для полетов с высокой скоростью, поскольку необходимая энергия возрастает пропорционально кубу скорости»[304]. Поэтому еще до войны английские, американские и в особенности немецкие ученые сосредоточили свои усилия на разработке различных методов решения этой проблемы.
В ходе войны были предложены и экспериментально опробованы различные способы ее решения, в том числе использование синтезированного микропористого металла под названием «Luftschwann» (буквально «воздушная губка») как для несущих поверхностей, так и для входных сопел реактивной турбины. Цель заключалась в том, чтобы просто отсосать граничный слой внутрь несущей поверхности, тем самым кардинально уменьшив силу сопротивления воздуха и увеличив эффективность и характеристики летательного аппарата при высоких скоростях. Согласно Веско, немцам постепенно удалось добиться в этих экспериментах весьма впечатляющих результатов.
Во-первых, выяснилось, что нет смысла преобразовывать обычные летательные аппараты в самолеты с контролируемым граничным слоем, потому что в этом случае принцип всасывания лишался своих лучших качеств и сложность конструкции не компенсировала ограниченные преимущества…
Кроме того, было продемонстрировано, что, поскольку параллельно велись работы по созданию специального летательного аппарата, приводимого в движение турбиной, имело смысл объединить два механизма в единое целое, подавая в турбину воздух из отверстий в крыльях, вместо того чтобы использовать обычные направленные вперед воздухозаборники.
…Судя по всему, оживив старые опыты с «потенциальным потоком без трения», немецкие специалисты в самом конце работы сумели экспериментально снизить аэродинамическое сопротивление объектов особой формы до очень низких значений[305]. (Курсив мой. — Д. Ф.)
Эта мысль пришла также и англичанам, но, по-видимому, немцам удалось успешно объединить микропористые синтетические несущие поверхности, пропускающие воздух, и сопла турбин, ибо в послевоенном докладе британской разведки «А. R. С. No. 9672: замечания о германских теоретических работах по пористому всасыванию» — все эти сведения, полученные при анализе исследований в области пористых материалов, проводимых немецкими специалистами (для этого была образована специальная следственная группа), были сопоставлены с аналогичными работами английских ученых, проводившимися во время войны. Этот доклад, как отмечает Веско, «до сих пор имеет гриф «совершенно секретно»[306]. Судя по всему, немцы просто пытались построить летательный аппарат, имеющий форму диска, вся поверхность которого являлась одновременно как входным соплом турбины, так и несущей поверхностью. Это была, так сказать, «летающая тарелка» первого поколения, обычный реактивный самолет, правда, с очень необычной несущей поверхностью, служившей также и фюзеляжем, и входным соплом турбины.
Однако Веско утверждает в своей книге, что этим дело не ограничилось. А именно, «странные истребители > — необъяснимые светящиеся шары, сопровождавшие самолеты союзников и даже немецкие самолеты, которые в конце войны неоднократно наблюдались летчиками, на самом деле якобы представляли собой еще более революционное зенитное оружие, управляемое по радио, которое выводило из строя радиолокаторы союзников посредством очень маленьких клистронных трубок в керамической оболочке, или просто сбивало самолеты, испуская поток ионизированных газов, нарушавших работу системы зажигания и даже взрывавших двигатели. Здесь заявления Веско становятся более подробными и одновременно более надуманными, от которых, следовательно, легче отмахнуться. Так, например, Веско утверждает, что речь идет о секретном немецком оружии для борьбы с самолетами, а это уже граничит с полным абсурдом, поскольку официальная история наблюдения этих явлений не сообщает ни об одном случае гибели самолетов союзников вследствие встречи с ними. Более того, если верить стандартным отчетам, эти загадочные шары вели себя совершенно безобидно.
И лишь недавно версия о существовании немецких «странных истребителей» получила подтверждение в рассекреченном докладе за февраль 1945 года, озаглавленном «Оценка возможностей германских вооруженных сил в 1945 году». В этом докладе помимо атомной бомбы упоминается и о некой «странной бомбе». Кроме того, в Германии велись работы по миниатюризации клистронных трубок, а также с кристаллами кремния и германия, двумя элементами, составляющими основу полупроводниковой техники и, в частности, транзистора[307]. Большая часть результатов этих исследований была уничтожена немцами перед лицом наступающих союзников, а все, что осталось, попало в руки к американцам.
И все это поднимает одну существенную проблему, ибо если немцам удалось уменьшить в некоторых случаях размер клистронной трубки всего до одной десятой части аналогичной, имевшейся в арсенале союзников, встает вопрос, как далеко они ушли в деле разработки полупроводниковых приборов. В любом случае, как отмечает исследователь Генри Стивенс, эти данные обеспечивают недостающее звено в истории происхождения транзистора и «подкрепляют утверждение, сделанное покойным полковником Филиппом Дж. Корсо о том, что транзисторы, по крайней мере частично, были основаны на вражеских технологиях»[308]. Не впервые в связи с катастрофой под Розуэллом всплывает не внеземная гипотеза, а «немецкий след».
В рассуждениях Веско был еще один необычный момент, который опять же вызвал лавину критики. Веско утверждал, что в нацистских проектах создания летающих тарелок принимал участие итальянский инженер по фамилии Беллонцо, специалист по турбинам. Поскольку никакого Беллонцо найти не удалось, это заявление списывалось на чистый вымысел до тех пор, пока не появился некий доктор Джузеппе Беллуцо, действительно специалист в области паровых турбин, подтвердивший рассказ Веско. Почему это так важно? Потому что в 1980 году в западно-германском журнале «Нойе прессе»
появилась статья о немецком инженере Генрихе Фляйсснере, специалисте по гидродинамике. Во время войны он работал в Пенемюнде над проектом, который сам называл «Flugsheibe» («летающий диск»). Любопытно отмстить, что Фляйсснер в гидродинамике специализировался как раз на свойствах потоков в граничных слоях. По словам Фляйсснера, летающая тарелка, над которой он работал, должна была развивать скорость до 3000 километров в час в земной атмосфере и до 10 000 километров в час за ее пределами. Он утверждает, что мозговой центр проекта работал в Пенемюнде в обстановке строжайшей секретности… Наибольший интерес для нас представляют три факта. Во-первых, то, что Фляйсснер работал в Пенемюнде над созданием летающей тарелки. Во-вторых, намек на то, что этот проект дожил до наших дней. И, в-третьих, этот проект можно связать с фотографиями, свидетельствующими о работах по созданию летающей тарелки, проводившихся в Германии в годы Второй мировой войны[309].
Здесь необходимо сделать паузу и отметить, что, согласно Фляйсснеру, работы по созданию летающей тарелки проводились в Пенемюнде и, судя по всему, включали концепцию «всасываемого граничного слоя», которая уже была обсуждена выше. Как будет показано ниже, в главе, посвященной катастрофе под Розуэллом, есть одна странная деталь, которую часто упускают из виду, возможно, подтверждающая факт существования данной программы.
Стивенс продолжает краткий рассказ о Фляйсснере:
«Почти через десять лет после окончания войны, 28 марта 1955 года, Генрих Фляйсснер подал в патентное бюро Соединенных Штатов заявку на летающую тарелку (патент номер 2 939 648)… Двигатель в конструкции, предложенной Фляйсснером, вращался вокруг кабины с внешней стороны самого диска. Его приводили в движение пусковые ракеты… Разница заключалась в том, что этот двигатель представлял собой разновидность турбореактивного двигателя. Он состоял из щелей, проходящих по всему краю тарелки, в которые поступал воздух. Щели проходили под углом через весь диск, так что реактивная струя направлялась чуть вниз и назад относительно направления вращения. Размещенные внутри щелей топливные форсунки и синхронизированная система зажигания обеспечивали надлежащий вектор тяги в соответствии со скоростью и направлением движения, приблизительно так же, как система зажигания в автомобильном двигателе обеспечивает поочередное срабатывание свечей зажигания. Управление осуществлялось посредством направления воздушного потока с помощью внутренних каналов, содержащих элероны и руль, проходящих вдоль расположенной посередине кабины. Сама кабина удерживалась в неподвижном положении или поворачивалась в нужную сторону системой электромагнитов и серводвигателей, работающих вместе с гироскопом»[310].
Однако получил Фляйсснер свой патент только через пять лет! Естественный вопрос: чем была вызвана эта задержка? Одна из причин этого заключалась в том, что в то же самое время проводились работы по созданию всасывающего диска в рамках совместного канадско-американского проекта «Серебряный жук». Предложение Фляйсснера было более совершенным во всех отношениях. Приблизительно тогда же, когда ему наконец выдали патент, канадско-американский проект был свернут[311]. Но почему конструкция, предложенная Фляйсснером, была более совершенной? Возможно, потому, что его патент повторял разработку специалистов из Пенемюнде, способную действовать как в атмосфере, так и в безвоздушном пространстве. Эта необычная турбореактивная силовая установка могла использовать для полетов в атмосфере обычное топливо, для сгорания которого требовался содержащийся в атмосфере кислород, а когда аппарат оказывался в безвоздушном пространстве, входные сопла закрывались и двигатель переходил на питание смесью сжиженных кислорода и водорода. «Достаточно ли смелая эта инженерная мысль для конца сороковых — начала пятидесятых годов, чтобы произвести впечатление на командование американских ВВС и широкую общественность? Очевидно, что ответ на этот вопрос утвердительный»[312].
Однако какое отношение к этому имеет какой-то итальянский специалист по паровым турбинам? Да самое непосредственное, потому что, когда летательный аппарат находился в «режиме ракеты, когда тарелка сжигает лишь сжиженный кислород и сжиженный водород, продуктами горения являются лишь тепло и вода. А каким еще словом можно описать тепло и воду? Словом «пар»[313]. А пар, разумеется, свистит, — и именно этот звук нередко слышали очевидцы, наблюдавшие НЛО вблизи.
От этого простого, хотя и необычного сочетания известных технологий немецкие специалисты, используя элементарные научные и технические принципы, запросто могли перейти к следующему этапу. Каким образом можно увеличить дальность действия подобного летательного аппарата? Ответ, к которому также пришел американский физик Томас Таунсенд Браун, заключается в том, что гс реактивной турбине можно подключить мощный электрогенератор, который станет источником электроэнергии. При охлаждении до сверхнизких температур (вспомните «молекулярную бомбу» Новака) и достаточно сильном электрическом разряде даже такие инертные газы, как азот, составляющий основную часть земной атмосферы, можно сжигать, используя в качестве топлива. Разумеется, хотя в теории все просто, техническое осуществление этого процесса является чудовищно сложным, но преимущества его очевидны. «Тарелка, способная собирать горючее по дороге, обладает одним очевидным преимуществом. Она может оставаться в воздухе по несколько дней, а то и недель подряд»[314]. Следующий шаг, этап номер три заключался в том, чтобы применить уже имеющиеся результаты в области исследования возможности применения ядерной силовой установки в летательных аппаратах этой необычной конструкции[315].
Была ли такая тарелка построена? В своей статье в ноябрьском номере журнала «Популярная механика» за 2000 год Джим Уилсон рассказывает о программе создания летающей тарелки с ядерно-химической силовой установкой, предназначенной для долговременных орбитальных полетов и вооруженной ядерными ракетами и бомбами. Предположительно, эта программа была основана на немецких разработках военного времени, и в работах принимали участие захваченные в плен немецкие специалисты[316].
Все это, каким бы невероятным ни казалось, в действительности представляет собой не более чем нетрадиционную смесь традиционных идей и технологий — с этой методологией мы уже встречались в немецких проектах создания секретного оружия. Но чего же можно ожидать, если эти традиционные технологии не только будут сочетаться нетрадиционным способом, но к ним еще будет добавлена очень нетрадиционная физика, которой, вероятно, занимались немецкие ученые? Этот вопрос подводит нас к порогу четвертого этапа прототипов летающих тарелок, основанных на сочетании турбин, вихревой физики и перемещении полей. Тем самым мы оказываемся в святая святых кладовой секретов «мозгового центра» Каммлера.
В. Виктор Шаубергер: ротационная физика и градиенты крайних температур
История Виктора Шаубергера, австрийского лесничего и естествоиспытателя, хорошо известна всем, кто занимался «опросом о немецких разработках в области летающих тарелок. Однако есть в ней некоторые аспекты, которые ускользнули даже от Ника Кука и такого дотошного исследователя, как Генри Стивенс. Ключевых моментов здесь три:
1) Увлеченность «имплозией», градиентами крайних температур и вихревыми потоками сочеталась у Шаубергера с подробным изучением древних математических теорий, «оккультной физики» и философских текстов. Одним словом, с точки зрения СС Шаубергер был идеальным кандидатом, для того чтобы возглавить проект, связанный с областями физики и эзотерическими системами, занимающими ключевое место в идеологии СС.
2) Работы Шаубергера были напрямую связаны с СС; к своему стыду и отвращению, он был вынужден использовать рабский труд заключенных концлагерей. Таким образом — а многие исследователи упустили из вида этот факт — его проект создания летающих тарелок находился в ведении штаба Каммлера.
3) Шаубергер понял, что его «имплозионная» физика позволяет создать сверх-сверхбомбу невероятной разрушительной силы. По сути, это означает, что какими бы странными и нелепыми ни выглядели идеи и термины Шаубергера с позиций современной физики, — в конце концов, он был естествоиспытателем, изобретателем-самоучкой, — его концепции вписывались в рамки квантовой механики и непризнанной теории «эфирных завихрений», выдвинутой такими видными физиками, как Гильгенберг, Крафт и Герлах.
Одним словом, теории Шаубергера подводят нас к самому порогу хорошо профинансированной и глубоко засекреченной программы СС, направленной на понимание взаимоотношений энергии нулевой точки, вращающихся полей и гравитации.
1. Его основные концепции
Свою не известную широким кругам и весьма необычную карьеру «нетрадиционного физика» Виктор Шаубергер начинал лесничим на службе австрийского правительства. Его взлет начался с одного наблюдения — потрясающе простого. Однажды Шаубергер наблюдал за поведением форели в чистом и быстром горном ручье. Рыбина оставалась неподвижной в стремительном потоке, затрачивая на это минимальные усилия: то слабое движение плавником, то едва заметный изгиб хвоста. Размышляя над этим хорошо известным, но совершенно непонятым фактом, Шаубергер пришел к выводу, что форель затрачивает гораздо меньше энергии, чтобы оставаться неподвижной, чем это допускает обычная физика. Ведь для того, чтобы держаться на одном месте, рыба, казалось бы, должна была барахтаться, словно одержимая. Затем Шаубергер захотел понять, как форели, опять-таки с минимальными затратами энергии, удается резко выпрыгивать из воды на несколько футов и снова погружаться в воду уже выше по течению. Он решил исследовать этот феномен.
В конце концов ему удалось установить, что рыба каким-то образом использует крайние температуры, чтобы добиваться неподвижности или, напротив, резко выпрыгивать из воды против стремительного течения. Сжимаясь при охлаждении, молекулы отдают энергию в виде тепла. Но Шаубергер добавил еще один фактор, приведший его в царство нетрадиционной вихревой физики, которой занимались Гильгенберг, Герлах, Крафт и другие немецкие ученые: когда подобное сжатие происходит естественно, в живой природе, оно неизменно достигается спиралевидным движением, направленным к центру вихревого потока, — это движение он назвал «имплозией». Шаубергер предположил, что, если сознательно вынудить материю совершить такое движение, сознательно сжать ее спиральным вихревым движением, материя, возможно, достигнет такого состояния, когда элементарные частицы в атомах перестанут быть «склеенными» и, освобождаясь, перейдут в какую-то новую форму энергии. Другими словами, Шаубергер предложил особую форму холодной плазмы, образованной вследствие вихревого движения[317]. Шаубергер дополнил свою теорию исследованием всевозможных естественных спиралей, хорошо известных математикам, которые вывели на их основе принцип «золотого сечения» и последовательности Фибоначчи. В корявых, путаных терминах Шаубергер рассуждал о холодной плазме и холодном ядерном делении, концепциях, значительно опередивших современную ему физику, как традиционную, так и какую бы то ни было еще.
Эти рассуждения привели Шаубергера — как и других современных ему ученых, сторонников традиционной квантовой механики, — к заключению о том, что энергия является относительно свободной и безграничной, если только знать, как к ней подключиться. И Шаубергеру казалось, что он нашел способ — посредством градиентов крайних температур, вращающейся среды и сжатия материи до состояния холодной плазмы. Вскоре он своими идеями привлек внимание другого австрийца, также заинтересованного в энергетической независимости, но по своим собственным причинам: Адольфа Гитлера.
Несомненно, это была одна из самых сюрреалистических встреч в истории с участием политического лидера, представителя ортодоксальной физики и сторонника альтернативной науки. Шаубергера пригласили — правильнее будет сказать, вызвали — в Берлин на личную аудиенцию у рейхсканцлера Гитлера. Понять, какое значение придавал Гитлер этой встрече, можно уже по тому факту, что, как только Шаубергер принял его приглашение, дипломатический паспорт был доставлен ему в течение того же дня[318]. Каллум Коутс так описывает эту странную встречу:
Гитлер… тепло приветствовав Шаубергера как соотечественника, сказал, что внимательно ознакомился со всеми его работами, которые произвели на него большое впечатление.
На беседу было отведено тридцать минут. На ней присутствовал в качестве научного советника профессор Макс Планк — это было незадолго до того, как его грубо сместили с поста личного советника фюрера. Однако обмен мнениями продолжался полтора часа, в течение которых Шаубергер объяснил разрушительное влияние современной технологии и неизбежные последствия этого. Этому он противопоставил процесс естественного движения и температуры, жизненно важные отношения между растениями, водой и плодородием почвы, все то, что, как ему казалось, он полностью постиг и научился использовать в целях создании прочного и живого общества.
Когда Шаубергер закончил свой рассказ, Гитлер попросил Макса Планка, молчавшего все это время, высказать свое мнение о теориях единства с природой Шаубергера. Ответ Планка был очень примечательным и откровенным: «Наука не имеет ничего общего с природой»[319].
Эта встреча не имела никаких сиюминутных последствий, однако она несомненно произвела впечатление если не на Макса Планка, то на Гитлера.
Только в 1943 году началась официально оформленная работа Шаубергера на СС по созданию летающих тарелок
(Шаубергера) признали годным к военной службе и призвали в войска СС помимо его воли. Он оказался в подчинении у Генриха Гиммлера, который заставил его заняться разработкой нового секретного оружия. Шаубергер поселился в Шлосс-Шенбрунне, где ему создали все необходимые условия для работы. Расположенный поблизости концлагерь Маутхаузен обеспечивал проект рабочей силой и заключенными-инженерами. Шаубергера принуждали работать под угрозой смерти.
Однако, несмотря на эти угрозы, он настоял на своем и потребовал от командования СС абсолютного права самому отбирать необходимых инженеров. Далее Шаубeprep потребовал, чтобы всех отобранных им специалистов переселили за пределы лагеря, в нормальные квартиры, хорошо кормили и одевали в обычную одежду, так как в противном случае они не смогут работать эффективно. Как он объяснил, тот, кто живет в постоянном стрессе, в страхе за свою жизнь, не способен работать напряженно и плодотворно. Как это ни странно, руководство СС согласилось, и Шаубергер отобрал себе в Маутхаузене около двадцати инженеров и рабочих, которых переселили в дома неподалеку от завода[320].
Следует отметить, что зачисление Шаубергера в СС, использование труда заключенных концентрационных лагерей и позиция руководства СС, предоставившего Шаубергеру полную свободу действий в достижении поставленной задачи, в том числе согласившегося переселить специалистов из концлагеря в отдельные дома, полностью соответствует стилю «мозгового центра» Каммлера. Все это можно считать вескими доказательствами того, что команда Шаубергера являлась составной частью штаба Каммлера.
Мало кто из ученых и инженеров, отобранных Шаубергером для проекта, представлял себе в полной мере истинный характер работ. И трудно оценить, чего именно удалось добиться Шаубергеру, поскольку все патенты, выданные ему в Германии во время войны, бесследно исчезли, и никто не знает куда.
2. Его диски и турбины
Однако можно с определенной долей уверенности сказать, что диски Шаубергера находились на границе между немецкими «всасывающими» летающими тарелками и собственно летающими аппаратами с силовой установкой, действующей за счет энергии поля, как это становится видно даже после беглого знакомства с реконструкцией внешнего вида этих летательных аппаратов, сделанной после войны самим Шаубергером. Существует сделанный после войны чертеж домашнего электрогенератора, созданного на основе простой, но довольно необычной реактивной турбины. Этот «генератор торнадо» включал в себя турбину, которая, в свою очередь, состояла не из лопастей, а из полых спиральных трубок, похожих на рога антилопы. Как только воздух под напором поступал в эту турбину, он сжимался за счет прохождения по спиральным трубкам, затем вырывался на свободу, расширялся и толкал всю систему трубок. Затем расширившийся воздух снова подавался в турбину, где он опять сжимался, и так далее.
Не надо объяснять, что постройка подобной сложной турбины потребовала бы очень точной механической обработки и высочайшего инженерного мастерства. Все указывает на то, что подобное устройство находилось в основе разработок, которыми Шаубергер занимался во время войны. Коутс в своей книге «Живые энергии» приводит фотографии и чертежи летающей тарелки «Репульсина», созданной Шаубергером в годы войны.
Ник Кук, прошедший вслед за Коутсом по следу Шаубергера до самых истоков странных взглядов австрийского естествоиспытателя, приводит в своей книге следующий пространный комментарий:
Почему-то вся эта последовательность событий привела к тому, что данная технология стала самой засекреченной за всю историю. Даже более засекреченной, чем атомная бомба.
Однако в отличие от атомной бомбы этот секрет продержался уже более пятидесяти лет.
В первые же дни после окончания войны сотрудники американской разведки разыскали Шаубергера в Леонштайне и задержали его. Как гласит легенда (о нацистском происхождении НЛО), американцы, практически наверняка из контрразведывательного отдела, того самого, сотрудники которого задержали и допрашивали директора «Шкоды» Вильгельма Фосса, были поразительно хорошо осведомлены о деятельности Шаубергера. Как впоследствии заметил он сам, казалось, их кто-то вывел прямо на него[321].
Фотографии «Репульсины»
Мало кто мог просветить американскую разведку относительно характера исследований Виктора Шаубергера и его точном местонахождении, но одним из таких людей определенно был обергруппенфюрер СС Ганс Каммлер. Кук продолжает:
Вечером, вернувшись в гостиницу, я погрузился в изучение истории Шаубергера, изложенной исследователем по имени Каллум Коутс. Экземпляр одной из его книг я захватил в институте Шаубергера. В ней было приведено описание того, что произошло, когда «Репульсина» раскрутилась до 20 000 оборотов в минуту. Судя по всему, высокая скорость вращения привела к тому, что молекулы воздуха, проходящие через турбину, сжались настолько плотно, что это оказало влияние на энергию молекулярных и ядерных связей, породив эффект отталкивания. «Была достигнута точка, когда большое количество электронов и протонов с противоположными зарядами и разными спинами были вынуждены сталкиваться друг с другом, аннигилируясь при этом, — пишет Коугс. — Обладая скорее низкими, чем высокими видами энергии и являясь основными «кирпичиками»? из которых построены атомы, они оказались в конечном счете вытолкнуты из физического состояния в виртуальное».
Виртуальное состояние? Черт побери, что это означает?
…«Я столкнулся лицом к лицу с предполагаемой «пустотой», дематериализацией под действием компрессии, которую мы обыкновенно называем «вакуумом», — написал 14 августа 1936 года в своем дневнике Шаубергер. — Теперь я вижу, что из этого «ничто» мы сможем при желании создать все что угодно»[322].
Схематический принцип действия «Репулъсины».
То есть для Шаубергера и его ротационных, вихревых концепций вакуум представлял собой не что иное, как еще одно сверхсжатое и сверхохлажденное состояние материи.
По крайней мере одно испытание летающей тарелки Шаубергера якобы состоялось весной 1945 года в Праге. Аппарат сорвался с удерживающего его якоря, стремительно взлетел вверх и ударился о крышу здания. Учитывая ту свободу действий, которую предоставили Шаубергеру его кураторы из СС, и в их числе, несомненно, сам Каммлер, становится очевидно, что «ведущие немецкие ученые были заинтересованы в имплозии и в том, что им должен был растолковывать Шаубергер, но они не собирались в достижении своей цели ограничиваться необходимостью использовать воздух. Вместо этого они, вероятно, хотели использовать идеи Шаубергера, перенеся их на электронные компоненты (курсив мой — Д.Ф)»[323]. Как будет показано далее, это привело к самым фантастическим проектам, родившимся в недрах эзотерического «мозгового центра» Каммлера. Что ни говори, нетрадиционный подход Шаубергера к конструкции реактивной турбины определенно позволил достичь поразительных результатов — настолько поразительных, что это подтолкнуло кое-кого из американских специалистов попытаться дать дальнейшее развитие его идеям.
3. Имплозия и США
Как было показано выше, в конце войны Виктором Шаубергером и его нетрадиционными идеями заинтересовалась американская разведка. Тем самым было положено начало самому странному эпизоду в и без того странной карьере Шаубергера, «американскому эпизоду»[324]. Проблемы, с которыми Шаубергер столкнулся во время своего пребывания в Америке, подобны тем, с которыми ему приходилось иметь дело сначала в Австрии, а затем и во время знаменитой встречи с Гитлером и Планком. Во-первых, он как самоучка не в чад ел физической терминологией и не мог как следует выразить свои мысли. Таким образом ему пришлось изобрести свою собственную терминологию, и нередко перевод с одного языка на другой оказывался слишком сложным. Во-вторых, Шаубергер уже был свидетелем того, как нацисты по сути дела украли его изобретения. которые затем бесследно исчезли, и, естественно, не стремился быть полностью откровенным со своими американскими «друзьями». И, наконец, у Шаубергера больше не было действующих опытных образцов изобретенных им устройств[325].
Вначале на Шаубергера обратила внимание группа частных американских «инвесторов», которую возглавлял некий Карл Герхшаймер, эмигрировавший в 1922 году из Германии, поселившийся в Техасе и в 1937 году женившийся на американке. Согласно Коутсу, Герхшаймер, судя по всему, во время Второй мировой войны был связан с американской военной контрразведкой и после окончания войны отвечал за транспортировку, снабжение и размещение американских оккупационных сил в Германии. Возвратившись в 1950 году в Соединенные Штаты, он основал компанию по выпуску металлоизделий, выполнившую несколько заказов НАСА[326]. В это время Герхшаймер сблизился с состоятельным стальным магнатом Робертом Доннером из Филадельфии. Герхшаймер, ознакомившийся с работами Шаубергера, вероятно, во время работы на американскую контрразведку в оккупированной Германии и разочаровавшийся в ракетной программе доктора фон Брауна, предложил Доннеру вдвоем навестить Шаубергера в Германии и лично предложить ему возможность продолжать частным образом свои работы в области имплозии.
Решающим аргументом явилось то, что Герхшаймер заверил Доннера, истового патриота своей родины, в том, что новые технологии обеспечат господство Америки на десятилетия вперед. Наконец в Баварии состоялась встреча с участием Герхшаймера, Вальтера Шаубергера (сына Виктора) и самого Виктора. Быстро нейтрализовав всех европейских конкурентов, также охотившихся за идеями Шаубергера, обещанием Виктору щедрого финансирования, Герхшаймер убедил его приехать в Соединенные Штаты. В контракте, предусматривавшем трехмесячное пребывание Шаубергера в Америке, было прописано, что «Вальтер Шаубергер, физик и математик, будет сопровождать своего отца, а затем останется еще на год, для того чтобы помочь к научной интерпретации идей Виктора, для которых нередко отсутствует соответствующая терминология»[327]. Шаубергер также обговорил то, что его преданный инженер Ллоис Реннер, помогавший ему в создании опытных образцов некоторых устройств, также приехал в Америку. Однако Герхшаймер придерживался того мнения, что Вальтер Шаубергер «или не посвящен в теории своего отца, или мало что в них понимает»[328]. Наконец оба Шаубергера прилетели в Даллас, откуда их отвезли в Шерман, штат Техас, где они поселились в качестве «почетных гостей», а по сути дела пленников на ранчо сподвижника Доннера Гаральда У. Тоттена.
Герхшаймер быстро разочаровался в идеях Шаубергера, найдя его шарлатаном. Он поделился своими опасениями с Робертом Доннером, и тот, обеспокоенный успехом предприятия, вылетел в национальный научно-исследовательский центр атомных проблем в Брукхейнене, чтобы заручиться мнением какого-то специалиста. Там он нашел некоего Эрика А. Бернера, инженера, владеющего немецким языком, достаточно знакомого с терминологией ядерной физики, чтобы «переводить информацию, выданную Шаубергером, и передавать ее для дальнейшего научного анализа»[329].
Десять дней, с 20 по 31 августа, Виктор Шаубергер писал бумаги для Бернера. Он получил указание излагать свои мысли собственными словами, не пытаясь прибегнуть к надлежащей научной терминологии. Поскольку Шаубергеры общались с Эриком Бернером только через Герхшаймера, у них сложилось впечатление, что именно Бернер возглавляет какой-то важный проект, связанный с ускорителем заряженных частиц, которым в тот момент занимались в центре в Брукхейвене. А это, в свою очередь, усилило их страхи относительно возможных мотиваций, стоящих за интересом к концепциям имплозии, внезапно проснувшимся у американцев.
Вальтер Шаубергер признался, что, когда они с отцом составляли отчеты, до них вдруг дошло, что принцип имплозии может быть использован для создания бомбы, по мощности многократно превосходящей термоядерную. Приняв Бернера за гораздо более влиятельную фигуру, чем он являлся в действительности, Виктор и Вальтер укрепились в мысли, что вся поступающая от них информация передается напрямую правительству и военным Соединенных Штатов[330].
Хотя сам Коутс сбрасывает со счетов такую возможность, имеет смысл вспомнить, что подобный принцип «компрессии-декомпрессии» лежал в основе молекулярной бомбы доктора Новака и, следовательно, беспокойство отца и сына Шаубергеров было вызвано не столько переоценкой роли Бернера, сколько знакомством с работами, проводившимися в нацистской Германии под крылом СС. В любом случае, лично я считаю, что Шаубергеры имели все основания подозревать, что вся эта затея с «частным финансированием» через Роберта Доннера и Карла Герхшаймера на самом деле имела целью передать в руки американских военных фундаментальные принципы разработок Шаубергера.
Так или иначе, в начале сентября 1958 года на ранчо Готтена состоялась встреча, на которой присутствовали (XVI Шаубергера, Роберт Доннер, Бернер и, возможно, Алоис Реннер, инженер Виктора Шаубергера. Опираясь в основном на полученные материалы, Бернер доложил, что проект по применению имплозии является «заслуживающим внимания». Бернер был уверен, что «решение проблемы энергии заключается в правильном понимании уравнения E=hv, сформулированного Максом Планком в 1900 году, и уравнения Газенорля-Эйнштейна Е=Мс2[331]. Несомненно, Бернер учитывал одну весьма любопытную работу, включенную Вальтером в отчет, в которой эти два фундаментальных уравнения привязывались также к третьему закону движения небесных тел Кеплера[332]. Так или иначе, здоровье Виктора быстро ухудшалось, и он настаивал на скорейшем возвращении в свою родную Австрию. Отношения между Шаубергерами и Доннером быстро испортились. По сути дела. Доннер удерживал обоих австрийцев на положении заложников до тех пор. пока Виктор не подписал контракт, согласно которому передавал консорциуму Доннера-Герхшаймера все свои идеи, разработки и теории. Виктору пришлось оказать на Доннера давление, чтобы тот предоставил перевод текста контракта на немецкий язык! Сам Коутс замечает:
Я лично ознакомился с этим документом, и он действительно утверждает в недвусмысленных выражениях не только, что все модели, наброски, опытные образцы, бумаги и вся остальная информация Виктора становятся исключительной собственностью консорциума Доннера-Герхшаймера, но Виктор также обязуется хранить впредь полное молчание относительно теории имплозии… Самое печальное во всем этом то, что все модели, опытные образцы, рисунки и подробные расчеты Виктора, включая доклад профессора Пепеля с выводом о том, что феномен, который можно назвать «отрицательным трением», является актуальным, остались в руках консорциума Доннера-Герхшаймера. Тот факт, что доклад профессора Пепеля являлся частью сделки, подтверждается упоминанием о нем, сделанным Виктором в одном из отчетов Бернеру, датированным 23/24 августа 1958 года[333].