Формула идентичности: русский, советский, православный

Формула идентичности: русский, советский, православный

В последнее время некоторые стереотипы, касающиеся советской идентичности, всё же пали.

Сегодня в мире распространены исследования проблемы постсекулярности и неклассической религиозности. В связи с этим всё чаще высказывается справедливая мысль том, что коммунистическая идеология, будучи формально атеистической, фактически была квазирелигиозной – аналогом религии в советском варианте. Впрочем, отдельные суждения такого рода звучали и раньше, как в России, так и на Западе.

Советский социализм на самом деле лежал в плоскости христианской традиции. В рамках коммунистической модели мира и человека были свой рай и ад (коммунизм и царство капитала), была Троица (Маркс, Энгельс, Ленин) с предтечами (социалисты-утописты), была Церковь (КПСС), инквизиция (КГБ). Моральный кодекс строителя коммунизма – это слегка изменённые евангельские заповеди. Конфликт с Западом неизбежно вытекает из сюжета разделения церквей: прагматичный мещанский Запад и осенённый идеей справедливости Восток не могли не войти в конфликт. Поэтому, разрушив «мир насилья», большевики тут же взялись восстанавливать империю, а Сталин её ещё и нарастил.

Советский период особым образом встроился в историческую социальную модель Третьего Рима, принявшего эстафету от Византии. Коммунизм на время заменил традиционное православие, и в советское время они были идеологическими и ментальными конкурентами, хотя официально властвовала коммунистическая идеология. С точки зрения жизни одного человека эта ситуация кажется неразрешимым парадоксом, но по историческим меркам это достаточно непротиворечивый, диалектический процесс.

Не случайно именно либерал Хрущёв начал новые идеологические гонения на Русскую православную церковь, а деспот Сталин пусть не сразу, пусть после расстрелов священников и разрушения храмов, заключил с Церковью конкордат и восстановил патриаршество. Во время войны в целях мобилизации Сталину потребовалась идеология, вера и даже религия, как можно более укоренённая в традиции.

У Русской Православной Церкви есть причины обижаться на советский режим. Тем не менее такой злобы к «советскому», какая была у тех, кто взрывал храмы и расстреливал священников, в русской Церкви не наблюдается. Это тоже не случайно.

По моему глубокому убеждению, поругание советского неизбежно является и поруганием всего русского, включая русскую православную традицию. А похищение советских идей и символов есть похищение самой русской истории, а не только советских 74 лет. Эти 74 года пронизаны традициями предыдущего тысячелетия и скреплены национальным опытом.

Для меня «русский» и «православный» – практически синонимы. Русская православная ментальность – это и есть та идентичность, вариантом и частью которой в условиях XX века стала идентичность советская. На первый взгляд в глаза бросаются кардинальные различия – такие как религиозность и принудительный атеизм. Но эти различия по сути ничего не меняют. Конкурирующая по сравнению с традиционалистской советская идеология именно потому так похожа на своего конкурента, что имеет с ним общее метафизическое ядро. Сама ситуация конкуренции – результат социального и национального раскола начала XX века – не меняет глубинной общности.

Сегодня я осознаю себя как гражданина православного русского мира, хотя и не являюсь верующим. Внутри этой общности я русский, хотя в ней живут не только этнические русские, но и другие этносы и конфессии, включая мусульман. Тем не менее это части в составе целого, интегрального целого. Русская православная церковь, помимо всего прочего, есть один из системообразующих институтов этой общности, а исторически – один из главных государствообразующих институтов России. Фактически – один из краеугольных камней всего здания русской цивилизации в её государственных формах. Поэтому при своём позитивном отношении к советской истории я никогда не стал бы бороться с Церковью, также как я не буду бороться с Большим театром. Большой театр, конечно, куда более компактный институт, чем РПЦ, но для русской культуры столь же важный. И посему он должен быть местом, где исполняется русская оперная и балетная классика и доминирует русская исполнительская школа – хотя, разумеется, оперы нужно петь и итальянские, и немецкие.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.