Глава 9. МОЛОДОЖЕНЫ В ШУШЕНСКОМ 

Глава 9. МОЛОДОЖЕНЫ В ШУШЕНСКОМ 

 Владимир Ульянов находился в ссылке в селе  Шушенском с 8 мая 1897 года по 29 января 1900 года. По различию бытовых условий ссыльного Владимира этот период следует разделить на два отрезка времени: до 8 мая 1898 и после, на холостяцкий образ жизни и на супружеский - с женой и ее мамой Елизаветой Васильевной.

 Жизнь холостяцкая. В Шушенском Владимир поселился в доме зажиточного крестьянина Аполлона Зырянова, у которого останавливались приезжие. В  руках Зырянова были все питейные заведения села. За постой ссыльный должен был платить хозяину 4 рубля (корова в Сибири  тогда стоила 2 р.). По одним сведениям ссыльному платили 9 руб. 24 коп., по другим – 8 руб. 17 коп. в месяц.  Квартиранту выделили комнату 14 кв. м, куда поставили стол, несколько стульев, деревянную кровать, а потом навесили  полки для книг. За ссыльным сразу же был установлен гласный полицейский надзор, и урядник дважды в день - утром и вечером - приходил проверять его. Без разрешения этого надзирателя Владимир не имел права покидать село. Надзор осуществлял бывший фельдфебель Заусайлов, в обязанности которого вменялось также проверять корреспонденцию ссыльного.  Затем надзор за ссыльным был передан хозяину дома Зырянову, - ему было сподручнее следить за своим  постояльцем. Владимир  подружился с хозяином, который со временем перестал придерживаться строгостей, и стал отпускать постояльца на охоту.  В письме матери Владимир сообщал, что ездил на охоту верст за 12 от села, что там есть много дичи, дикие козы, а в горах и в тайге — белки, соболи, медведи, олени. У краеведов есть сведения, что Владимир Ильич ходил с организатором Минусинского музея Мартьяновим на Саяны, и поднимались они на вершину горы Борус. А это не один и не два дня. Об этом написано в отчете Мартьянова

 Владимир Ильич под любыми предлогами  старался побывать в Минусинске, когда туда съезжались социалисты, отбывавшие ссылку во многих селах Сибири. На каждую поездку требовалось разрешение минусинского исправника, а он не всегда его давал, и Владимир, нарушая правила, но предупредив хозяина, уезжал в город. За одну такую отлучку "без разрешения начальства" ему было сделано строгое внушение, и даже сообщили об этом губернатору Енисейского края.

 Крупская в своих  письмах описывала холостяцкую жизнь Владимира: «Дешевизна в этом Шушенском была поразительная. Например, Владимир Ильич за свое «жалованье» - восьмирублевое пособие - имел чистую комнату, кормежку, стирку и чинку белья - и то считалось, что дорого платит. Правда, обед и ужин был простоват.  Одну неделю для Владимира Ильича убивали барана, которым кормили его изо дня в день, пока всего не съест; как съест - покупали на неделю мяса. Работница во дворе — в корыте, где корм скоту заготовляли, рубила купленное мясо на котлеты для Владимира Ильича,- тоже на целую неделю. В общем, ссылка прошла неплохо». К мясу и котлетам  добавлялся картофель, огурцы, кислая капуста, свекла, а в качестве десерта сибирские ватрушки. О минеральной воде, прописанной для его желудка швейцарским доктором, «я и думать забыл и надеюсь, что скоро забуду и ее название» (письмо от 20 июня 1897 г.). А четыре месяца спустя в письме к матери он уже хвастался: «Здесь тоже все нашли, что я растолстел за лето, загорел и высмотрю совсем сибиряком. Вот что значит охота и деревенская жизнь! Сразу все питерские болести побоку!».

 К прелестям питания следует добавить и особое благодушное отношение сибиряков к политическим ссыльным, что создавало атмосферу спокойствия и  миролюбия. Один из организаторов «Союза борьбы»  Анатолий Ванеев, сосланный в Восточную Сибирь, писал своей невесте: «Главная причина — большая свобода и совсем иное отношение обывателей к политическим ссыльным. Суди сама: для политических везде открыт кредит; можно кредитоваться в лавках и у купцов, даже на довольно значительные суммы. Обыватели не выделяют политических ссыльных в особую категорию и вовсе не сторонятся от них. Живу, кажется, в такой глуши, а все, чего не пожелаешь, можешь достать очень легко. Ввиду столь приятных перспектив настроение теперь у меня самое радужное».

 Имея массу свободного времени и располагая благожелательным расположением хозяина дома, Владимир увлекся охотой, завел щенка по кличке «Пегас». А позже ирландского сеттера по кличке «Дженни». «Молока и шанег было вдоволь и для Владимира Ильича и для его собаки, прекрасного гордона — Женьки». Гордон это - сеттер,  длинношерстная собака легавой породы.

 По запросу Владимира Ильича Мария Александровна из Москвы и Маняша из Бельгии  присылали ему  русские и иностранные газеты и журналы, новинки марксистской литературы на русском и  иностранных языках даже «Frankfurter Zeitung».  В это время он написал  целый ряд статей по вопросам: «Новый фабричный закон», «Задачи русских социал-демократов» и  «Перлы народнического прожектерства».

 С членами «Союза борьбы», сосланных в Восточную Сибирь, связь не прерывалась.  В июле 1897 г, например, Владимир Ильич получил приглашение от своих ссыльных друзей В.В.Старкова и А.М.Розенберг (сестра Г.М.Кржижановского) на их свадьбу. Переписка велась постоянно с Г. М. Кржижановским, А. А. Ванеевым, П. Н. Лепешинским, В. К. Курнатовским и другими. Через сестру Анну, выехавшую заграницу, была установлена связь с заграничной группой «Освобождение труда». В противоположность большинству ссыльных Владимир Ильич не рвался в оживленный центр, не стремился к перемене места. На предложение матери похлопотать о его переводе в город он писал, что «не стоит».

 Владимир  в ссылке приобрел столь упитанный вид, что приехавшая в Шушенское вместе с Надеждой ее мать, Елизавета Васильевна, увидев его, не могла воздержаться от возгласа: «Эк вас разнесло!».

 Жизнь семейная. С приездом невесты жизнь Владимира Ильича в Шушенском в корне изменилась, он был освобожден вообще от каких-либо дел по хозяйству, они перешли в руки Елизаветы Васильевны, которой изредка помогала дочь. О том, как  ссыльный Ульянов жил вместе с женщинами лучше всего расскажут письма Крупской к Марии Александровне и сестрам Владимира:

 «В село Шушенское, где жил Владимир Ильич, мы приехали в сумерки;     (7 мая 1898) Владимир Ильич был на охоте. Комната Владимира Ильича была не велика. Нам с мамой хозяева уступили остальную часть избы. Наконец, вернулся с охоты Владимир Ильич. Удивился, что в его комнате горит свет».  «Исполняю своё обещание — написать, как выглядит Володя. По-моему, он ужасно поздоровел, и вид у него блестящий сравнительно с тем, какой был в Питере.»(10 мая 1898 г.)

  С приездом женщин  пришлось переехать из дома Зырянова в дом Петровой, в большую квартиру, которую  оплачивало царское правительство. Сестра Ленина, Анна, писала, что квартиру они занимали «из 3-х комнат, одна в 4 окна, одна в 3 окна, и одна в 1», хотя Крупская жаловалась на «крупное неудобство: все комнаты проходные».

 В следующих письмах Крупская писала:

        «Вообще теперешняя наша жизнь напоминает «форменную» дачную жизнь, только хозяйства своего нет. Ну да, кормят нас хорошо, молоком поят вволю, и все мы тут процветаем. Я все еще не привыкла к теперешнему здоровому виду Володи.  В Питере-то я его привыкла видеть всегда в довольно прихварывающем состоянии».(26 июня 1898г.).

 «Летом никого нельзя найти в помощь по хозяйству. И мы с мамой вдвоём воевали с русской печкой. Вначале случалось я опрокидывала ухватом  суп с клецками, которые рассыпались по исподу. Потом привыкла. В огороде у нас выросла всякая всячина».

 «Едим,  настаиваем наливку на малине, солим огурцы — все как следует быть, как в России. Покупали как-то арбузы. Володя собирается денька на два съездить в тайгу, посмотреть, что за тайга такая, посбирать ягод,  шишек, поохотится за таежными рябчиками». (9 августа 1898 г.)

 «Зато усердно собираем грибы, рыжиков и груздей у нас куча. Володя сначала заявил, что не любит грибы собирать, а теперь его из лесу не вытащишь. У нас в каждой комнате печь, так что, надо думать, очень холодно-то не будет». (26 августа 1898 г.)

 «В октябре появилась помощница, (наняли за рубль пятьдесят в месяц) тринадцатилетняя Паша, худющая, с острыми локтями, живо прибравшая  к рукам все хозяйство».

 «Наконец мы наняли прислугу, девочку лет 15, (Пашу Мезину) за 2 1/2 р. в месяц + сапоги, придет во вторник, следовательно, нашему самостоятельному хозяйству конец». (27 сентября 1898 г.)

 «Наняли девочку, которая теперь и помогает маме по хозяйству и всю чёрную работу справляет». ( 14 октября 1898г.)

 В конце мая Владимир и Надежда ездили в Минусинск, где участвовали в совещании ссыльных народовольцев и социал-демократов, состоявшемся в связи с побегом  ссыльного С. Г. Райчина. С 10 по  12 августа В. И. Ульянову была разрешена поездка в Минусинск для лечения зубов, где он пробыл три дня. Так как в Минусинске не было опытных зубных врачей, Владимир Ильич обратился к ени¬сейскому губернатору с прошением о разрешении ему поездки на одну неделю в Красноярск. Разрешение было получено, и в начале сентября Владимир Ильич выехал из Шушенского в Красноярск, где остановился у ссыльного социал-демократа П. А. Красикова. Свою поездку Владимир Ильич ис¬пользовал для работы в библиотеке Г. В. Юдина и для встреч с красноярскими социал-демократами.

 Кроме берданки у Владимира Ильича был револьвер. Ссыльного путиловского рабочего, финна Оскара Энберга «подговорил приходить к нам ночевать, а меня обучал стрелять из револьвера». (11 сентября 1898 г.). А позже с помощью брата Дмитрия купил и с нарочным доставил себе новое ружье централку Франкотта. Из письма Владимира к Дмитрию: «Получил твое письмо по ружейной части и спешу ответить, не дожидаясь обещанно¬го прейскуранта. Дело в том, что у меня есть прейскурант оружейного магазина И. Шенбрунера (Старый Газетный переулок, между Тверской и Никитской, д. Толмачева), присланный мне прошлой зимой Марком. В этом прейскуранте особенно подходящими мне показались централки Авг. Франкотта в Люттихе — стр. 6—7 (45—55 р., чокбор — кстати, верно ли, что "чок" увеличивает кучность и резкость боя, как заявляет прейску¬рант и как я слышал от охотников? Если правда, то это, должно быть, очень удобная вещь, — калибр 12 и 16, вес около 7 /г ф.) — и еще стр. 22, легкие ружья той же фирмы». (26 января 1899г.) Опробовали централку прямо во дворе. Палили по забору.

 Крупская привезла Ульянову коньки из Петербурга германской марки «Меркурий, и тот «обучил диковинному занятию всех местных детей, устроив на Шуше каток. Оскар катается плохо и очень неосторожно, так что падает без конца, я вовсе кататься не умею; для меня соорудили кресло, около которого я и стараюсь. Володя катается отлично».(15 декабря 1898 г.)

 Новый 1899 г., последний год ссылки Ленина ссыльные  встретили у четы Кржижановских в Минусинске. Поездка была разрешена; с 24 декабря 1898 г. по 2 января 1899 г. Владимир  и Надежда были в Минусинске. Среди гостей кроме Ульяновых были Лепешинские, Ленгники и т.д.,-  человек 16. «Новый год справляли в Минусе, отлично встряхнулись надолго. Над нашим здоровым деревенским видом все охали и ахали, а Э.Э даже заявила, что я гораздо толще Зиночки». (10 января 1899 г.)

 «Мы решили лихо отпраздновать масленицу и пригласили к себе всех горожан (6 человек). Время проводили самым праздничным образом, и 5 дней прошли совсем незаметно». (7 марта 1899 г.)

 «1 мая целый день пели революционные песни».

 «Мы с мамой насадили тоже всякой всячины (даже дынь и помидоров). Это лето у нас осталась та же девочка, которая жила зимой, и потому с хозяйством хлопот нет.»(20 июня 1899 г.)

 «А в Шуше очень хорошо... лес, река близко»;

 «Мы каждый день ходим по вечерам гулять... за Енисеем чудо как хорошо!»;

 «Поработав, закатывались на прогулки. Владимир Ильич был страстным охотником, завел себе штаны из чертовой кожи и в какие только болота не залезал. Ну, дичи там было! ...только горячился очень. Владимир Ильич говорит: «Знаешь, если заяц встретится, не буду стрелять, ремня не взял, неудобно будет нести». Выбегает заяц, Владимир Ильич палит».

 «Позднею осенью, когда по Енисею шла шуга (мелкий лед), ездили на острова за зайцами. Зайцы уже побелеют. С острова деться некуда, бегают, как овцы, кругом. Целую лодку настреляют, бывало, наши охотники»

 «У нас стоит чудная ровная зима, о страшных сибирских морозах пока и помину нет».

 Однажды свекровь Мария Александровна в письме к Надежде Константиновне спросила ее напрямую, все ли у нее в порядке со здоровьем и намечается ли в семье ее Володи «прилет пташечки». «К сожалению, плохо, - отвечала расстроенная невестка. - Никакой пташечки что-то прилететь не собирается». 29 января 1900 г. закончился срок ссылки В.И. Ульянова, а Крупской осталось отбывать еще один год. Предполагалось, что последний год она проведет в Пскове, вместе с мужем. Псков являлся тогда одним из мест политической ссылки, поэтому казалось, что полицейское начальство не будет возражать против приезда сюда Н.К. Крупской. Еще в октябре 1899 г. было подано прошение. Но департамент полиции не разрешил. Неминуем стал переезд Н.К. Крупской в Уфимскую губернию. 29 января  Владимир Ильич вместе с Надеждой Константиновной и Елизаветой Васильевной покинули село Шушенское.

 «В общем, ссылка прошла неплохо. Это были годы серьезной учебы. В феврале 1900г., когда кончился срок ссылки Владимира Ильича, мы двинулись в Россию». Позже в воспоминаниях об этом времени Надежда написала: «Так живо встают перед глазами те времена первобытной цельности, радостности существования. Все какое-то первобытное - природа, щавель, грибы, охота, коньки, тесный близкий круг товарищей-друзей, совместные прогулки, пение, совместное какое-то веселье».

 «Мы ведь молодожены были — и это скрашивало это ссылку. То, что я не пишу об этом в воспоминаниях, вовсе не значит, что не было в нашей жизни ни поэзии, ни молодой страсти. Мещанства мы терпеть не могли, и обывательщины не было в нашей жизни. Мы встретились с Ильичом уже как сложившиеся революционные марксисты — это наложило печать на нашу совместную жизнь и работу

 Все, кто встречал Крупскую в Шушенском, в один голос восхваляли ее красоту, а революционер Лепешинский говорил, что от ее очарования у всех дух захватывало. В нее  влюблялись все ссыльные мужчины. В двадцати верстах от Шушенского жил и работал на сахарном заводе ссыльный революционер Виктор Константинович Курнатовский. Ульяновы однажды выбрались к нему в гости, когда уже замерзли реки и выпал снег. Курнатовский работал тяжело, по двенадцать часов в сутки.  Красоты Курнатовский был необычайной, а увидев Надежду, он, живший в одиночестве, тоже разволновался. В Шушенском случилось то, о чем стеснялась и мечтать скромная Надя, — в ней проснулась  женщина, она наслаждалась всем сразу: и природой, и любовью, и духовным общением со своим идолом, и тем, что среди многих ссыльных поселенцев она была самая привлекательная женщина, и не было ей конкуренток во всем Шушенском.

 В воспоминаниях Надежды Константиновны обнаружен небольшой рассказ о том, как они прогуливались вдвоем: «Курнатовский показывал мне сахарный завод недалеко от Шушенского. Но путь туда был не близкий. Во время пути мы шли через лес и поле. Тогда было зелено вокруг – красота». Молчаливая, задумчивая супруга Ильича вдруг превратилась в веселую, остроумную женщину. «Вы, Надюша, по отчеству Константиновна, и я Константинович! – хитро говорил ей Курнатовский. – Можно подумать, что мы брат и сестра». Она улыбалась ему, и запоминала всякие несущественные мелочи, отдельные его фразы, вроде бы незначительные. Почему-то они врезались в ее память, и она во всех воспоминаниях потом их упоминала: «когда они шли с Курнатовским мимо сахарного завода, где он служил,  навстречу — две девочки, одна постарше, другая маленькая. Старшая несет пустое ведро, младшая — со свеклой». Именно тогда она стала  настоящей красавицей — щеки горели, тоненькая фигурка и скромные, но петербургские платья вызывали восторженные взгляды деревенских девушек. Косу длинную, пушистую она распускала из женского кокетства, чтобы все видели, какая она хорошая, какая молодая, хоть и тридцати лет. «

 Когда Ленину докладывали об этом, и даже сестра Анна писала по этому поводу возмущенное письмо, он отмахивался: «Не время, Аннушка, заниматься всякими сплетнями. Перед нами сейчас стоят грандиозные задачи революционного характера, а ты ко мне с какими-то бабскими разговорами». В 1906-м Курнатовского  приговорили к пожизненной каторге, он бежал в Японию, потом в Австралию. Тяжело больной приехал в Париж. Во Франции Крупская «заходила к нему несколько раз, приносила газеты, долго разговаривала с ним по душам». Ее возлюбленный умер там в 1912 г.

 6 февраля 1900г. Надежда вместе с матерью и мужем приехали в Уфу. Хотя этот город значился в числе городов, запрещенных для проживания Ульянова, он все-таки остановился здесь, чтобы помочь Надежде устроиться в незнакомом месте.  7 февраля Крупская предъявила в полицию проходное свидетельство; сразу же за ней был учрежден гласный надзор полиции. Товарищи помогли найти ей  удобную квартиру. В Уфе Надежда Константиновна с мамой жили на углу Тюремной и Жандармской улиц.  «Квартира у нас теперь очень хорошая, даже с фортепиано».

 В связи с запрещением проживать в столичных, университетских городах и крупных рабочих центрах Владимир Ильич выбирал Псков для проживания  и наиболее удобный для связи с Петербургом. Через пару дней Владимир Ильич покинул Уфу.

 Идея издания своей партийной газеты захватила Владимира Ильича. В незапрещенные для проживания  города он въезжал легально и устанавливал связи   с местными социал-демократами, убеждая оказать  поддержку новой газете. Нелегально Владимир  останавливался у своих родных в Москве и Петербурге, встретился с приехавшей в Россию В. И. Засулич.  Совещания, по поводу издания партийной газеты были проведены в Риге, Смоленске, Нижнем Новгороде, Самаре, Сызране. Все были согласны, что такая газета должна издаваться за границей, - в России ее выпускать было невозможно из-за полицейских преследований.

 На имя псковского губернатора Владимир  подал прошение о выдаче ему загранпаспорта. Однако боялся, что из-за его деятельности и неблагонадежности паспорт не выдадут. Как вспоминал Н. Н. Ленин-младший, Крупская обратилась с просьбой о помощи к О. Н. Лениной, которая работала в Смоленской вечерней школе для рабочих вместе  с Крупской и поддерживала с ней хорошие отношения. «Именно к Ольге Николаевне, — рассказывал Н.Н.Ленин-младший, — обратилась за помощью Надежда Константиновна, когда возникло подозрение, что власти откажут в выдаче паспорта В.И. для поездки за границу. Та в свою очередь — к братьям. Они воспользовались паспортом тяжело больного отца, Н.Е. Ленина, изменив дату рождения». В конце апреля 1900 г., находясь в командировке в Пскове, С. Н. Ленин передал паспорт В. И. Ульянову. Но неизвестно, по какому документу выехал Ильич, потому что 5 мая 1900 г. он получил в канцелярии псковского губернатора загранпаспорт на свое имя. Впервые публично В. И. Ульянов применил псевдоним «Н. Ленин» в период между 22 мая и 1 июня 1901 г. в письме в редакцию газеты «Искра». Но настоящая известность для псевдонима наступила в декабре 1901 г., когда в журнале «Заря» № 2—3 была опубликована статья Владимира  Ильича «Г. г. критики в аграрном вопросе. Очерк первый» за подписью «Н. Ленин». По просьбе владельца типографии, печатавшей журнал «Заря», он предъявил ему паспорт на имя Н. Е. Ленина.

 20 апреля 1901г. Ульянов написал прошение директору департамента полиции о разрешении прожить полтора месяца в Уфе в связи с болезнью Н. К. Крупской. В просьбе Ульянову было отказано, а позднее разрешение было получено по ходатайству Марии Александровной. 20 мая  вместе с Мартовым он привез  в Петербург нелегальную литературу, был арестован (уже без литературы) с двумя тысячью рублей, полученными от «тетки» (Калмыковой). Через десять дней арестованных отпустили вместе с деньгами. 1-7 июня Владимир жил у своих родных в Подольске (под Москвой), а 7 июня выехал  в Уфу к Н. К. Крупской через Нижний Новгород  вместе с Марией Александровной и сестрой Анной.  Крупская коротко записала: «потом он ездил ко мне в Уфу попрощаться».

 16 июля 1900г. Владимир Ильич выехал за границу.

 Не желая беспокоить  Марию Александровну просьбами выслать деньги, Надежда стала давать частные уроки, которые оплачивались вполне прилично:

 «Я понемногу акклиматизировалась в Уфе, устроилась с переводами, достала уроки. На зиму у меня останется 2 урока, оба довольно приятные и оплачиваются ничего себе (62 р.)» (1 октября 1900г.).

 «Я даю уроки тут у одного купца-миллионера, обучаю его многочисленное потомство (5 штук).» (8 ноября).

 В свободное время Крупская писала статьи на педагогические темы, позже они были опубликованы в газете «Искра: «Тип хорошего учителя», «Общественная сторона педагогических вопросов» и «Школа и жизнь». С нетерпением Надежда ждала освобождения:  «Осталось полтора месяца, а там... там я вовсе поглупею от радости, особенно когда допутешествую до Володи» (2 февраля 1901г.)

 Срок ссылки Н.К. Крупской закончился 11 марта 1901г. На другой день она получила паспорт для выезда за границу и уже 13 марта вместе с матерью выехала из Уфы. «Еле дождалась я конца ссылки. Заезжали с мамой в Москву к Марии Александровне — матери Владимира Ильича. Она тогда одна была: Мария Ильинична сидела, Анна Ильинична была за границей. Из Москвы отвезла я свою мать в Питер, а сама покатила за границу».

 Удивительно интересна и в то же время трагична судьба Сергея Николаевича Ленина, действительного статского советника,  экономиста. Во время Первой мировой войны Сергей Николаевич в течение двух лет занимался решением проблем по снабжению русской армии. Выйдя в отставку, Сергей Николаевич с семьей поселился в родовом имении в селе Красном, Пошехонского уезда, Ярославской губернии. После Октябрьской революции крестьяне села Красного выделили своим бывшим помещикам по трудовой норме землю. Братья занялись хлебопашеством. В 1919 г. Николай Николаевич не смог выполнить план по продразверстке. Его посадили в пошехонскую тюрьму, где он и умер в апреле 1919 г. Вскоре умерла их сестра Ольга Николаевна, 1 апреля 1919г. умер Михаил Александрович Рыкачев, отец жены Сергея Николаевича Ленина. А в июне 1919 г. в Пошехонском уезде вспыхнуло восстание «зеленых. В село Красное прибыл карательный отряд. Арестовывали кулака А.П. Смирнова, священника отца Владимира (Романского) и помещика Сергея Николаевича Ленина. У  Сергея Николаевича  было приглашение от наркомпрода А.Д. Цюрупы на работу в Народном комиссариате продовольствия в Москве. Он рассчитывал, что это письмо из Москвы спасет его. Но красноармейцы не стали церемониться. По дороге недалеко от деревни Владычино его  расстреляли.