ВЛИЯНИЕ ЛОШАДНО-ОГНЕСТРЕЛЬНОЙ МОДЕЛИ НА БАЛАНС СИЛЫ И НА ТАКТИКУ

ВЛИЯНИЕ ЛОШАДНО-ОГНЕСТРЕЛЬНОЙ МОДЕЛИ НА БАЛАНС СИЛЫ И НА ТАКТИКУ

Первым важным изменением было поведение союзной группы равнинных индейцев – Черноногих, Атсинов, Сарси, Ассинибойнов и равнинных Кри. Их оборонческая политика прекратилась. Вместо того, чтобы спокойно жить на своих прежних землях, они пошли в наступление. Черноногие, благодаря своему географическому положению, то есть будучи наиболее пограничными, стали самыми активными. За одно поколение (примерно за тридцать лет 1770-1800 гг) они продвинулись на запад и юго-запад от Орлиных Гор к Скалистым Горам и верхнему течению реки Миссури. Они смяли Кутенаев и Плоскоголовых и заставили отступить Змей, никто из которых не имел ружей. Кутенаи, Плоскоголовые и Змеи (после нескольких катастрофических случаев) научились избегать широкомасштабных столкновений со своими врагами, владеющими ружьями.

Так, например, в 1809 году Томпсон находился к западу от Скалистых Гор неподалёку от реки Спокан, где повстречал группу Калиспелов:

“Очень старый индеец поведал мне, что в юности он сделал для себя боевую палицу. Держа её в руках, он чувствовал себя совершенно уверенным в победе. Как-то раз его племя собрало большой отряд, чтобы напасть на Пьеганов. Они рассчитывали на успех. Но впервые их враги были вооружены двумя ружьями. Каждый выстрел убивал воина. Калиспелы не могли вынести этого и пустились наутёк, решив, что враги принесли с собой злых духов. Они спрятались в горах. После этого они уже не знали покоя. Постоянные налёты военных отрядов уничтожали их мужчин, женщин и детей, угоняли лошадей и мулов…”

Стремление избежать открытого сражения привело к возникновению почти беспрерывной партизанской войны, в которой нередко большие отряды нападали на мелкие стойбища. Наличие ружей у Черноногих дало им значительное преимущество над противником. В качестве примера изменения в тактике мы приводим выдержку из размышлений Саукамаппи о последствиях второй битвы Черноногих, принесшей им решительную победу:

“Тот бой вселил в них ужас. Наши винтовки сделали так, что генеральные сражения больше не происходили. Наша война превратилась в засады и нападения на маленькие деревни… У нас есть такое оружие (ружья, железные наконечники стрел, ножи, топоры), а у Змей его нет. То немногое, что им удалось украсть в наших лагерях, они уже испортили. И среди них нет белых торговцев. Так мы и продолжали продвигаться вперёд по замечательным равнинам к Оленьей Реке (река Красного Оленя)…”

Змеи могли рассчитывать на успех лишь тогда, когда предпринимали молниеносную атаку значительно превосходящими силами, даже если во вражеском стойбище имелись винтовки. Однако Черноногие научились принимать во внимание такую тактику противника и всё чаще держались крупными селениями, нападение на которые не принесло бы Змеям успеха.

По этому поводу Саукамаппи говорит:

“Племя Змей нам (то есть Черноногим) не опасно… У них совсем нет ружей… но они могут одолеть нас числом, силой, из-за чего мы страшимся выезжать на охоту малыми группами. Охотясь на оленей или горных баранов, мы находимся в постоянном напряжении.”

Генри также сообщает, что Черноногие “… в летнее время вынуждены собираться большими лагерями от ста до двухсот палаток, чтобы легче было обороняться от врагов.”

Несмотря на попытки Змей избегать крупных битв, такие всё же происходили иногда. Крупное стойбище Змей могло быть атаковано большим отрядом Черноногих или же один мощный военный отряд мог быть обнаружен другим.

Составные части предыдущей военной модели продолжали существовать и в этот период. Кожаные доспехи всё ещё играли жизненно важную роль, так как основная масса воинов применяла стрелы. Но использование доспехов становилось реже по мере приближения к концу этого этапа. Здесь же нужно отметить, что ближе к завершению этого периода крупномасштабные столкновения опять стали случаться чаще, и причиной тому был тот факт, что огнестрельное оружие стало распространяться шире, силы сбалансировались. Одним из видов такого боя была кавалерийская схватка, типичная для пост-лошадной и до-огнестрельной модели. Другим видом был пеший бой, сохранившийся с времён до-лошадных и до-огнестрельных.

Похоже, что Черноногие были вынуждены сохранять пешую форму боя на всём протяжении пост-лошадного и до-огнестрельного периода, что связано, скорее всего, с отсутствием регулярного поступления к ним лошадей. В противовес этому, нет никаких свидетельств, что Змеи, имея изобилие табунов, сохранили тактику пеших сражений. С наступлением эпохи нескольких ружей необходимость в пеших сражениях возникла вновь сама собой у тех племён, где наличие огнестрельного оружия было заметным, так как стрельба из тяжеловесных винтовок со скачущих лошадей была неточной, а из немногого имевшегося оружия нужно было извлечь максимальный эффект. Особенно важным это было при обороне.

Вот описание сражения между Плоскоголовыми и Черноногими в 1810 году, сделанное Томпсоном:

“Салиши (Плоскоголовые) за зиму приобрели у меня около десятка ружей, а также несколько сот железных наконечников для стрел. Всё это они намеревались использовать в походе против Пьеганов. В июле месяце, когда жиреют бизоны, они собрали лагерь, в котором было сто пятьдесят мужчин, чтобы поохотиться и заготовить сушёного мяса… Они пересекли горы по широкому перевалу восточнее озера Салиш. Там их поджидали Пьеганы, намереваясь воспретить им охотиться на бизонов… Но Салиши твёрдо решили охотиться и драться. Они уже находились на охотничьих землях, когда рано утром разведчики, высланные, как обычно, для выяснения обстановки, примчались с известием: “Приближаются враги!” Палатки были собраны в одно мгновение, шесты и весь домашний скарб свален таким образом, что получилась некое подобие укреплённого пункта. Едва это было сделано, накатилась стремительная кавалерийская атака. Лошадям не удалось прорваться сквозь баррикады, ощетинившиеся кое-где шестами. Обе стороны пустили стрелы, ранившие нескольких человек, но никто не упал. Последовала вторая, третья атака, но обе были слабее первой. Сражение должно было стать пешим. Салишей насчитывалось сто семьдесят человек. Пьеганы вышли из укрытия и расположились цепью примерно в четырёхстах ярдах от врагов. Салиши и бывшие с ними белые люди лежали затаившись. В течение дня Пьеганы время от времени высылали отряды человек по сорок в каждом, пытаясь втянуть противника в бой. Они подходили почти на шестьдесят ярдов к Салишам, подпрыгивали над землёй насколько могли высоко, затем падали в траву, бросались вправо, затем влево. Их кожаные накидки болтались на них, в руках были зажаты луки, копья и ружья. Изредка они пускали стрелы, но без особого успеха. Они так прыгали, что Буч, который был отличным стрелком, сказал, что попасть в них труднее, чем в летящего гуся. Когда один отряд нападавших уставал, он уходил, но его сменял другой. Так продолжалось весь день… Вечер положил конец сражению. Пьеганы потеряли семь человек убитыми и тринадцать ранеными. Потери Салишей составили пять убитых и девять раненых. Каждая из сторон подобрала погибших и раненых, никто не снимал скальпов… Это был первый раз, когда Пьеганы имели такой неуспех…”

В августе 1814 года Плоскоголовые и союзники предприняли другую экспедицию на восток, намереваясь драться за бизоньи пастбища.

“В намеченное время собрался мощный отряд и отправился охотиться на бизонов… Охота проходила без соблюдений какой-либо осторожности на вражеской территории, что послужило причиной сражения. Салиши и их союзники выбрали место для боя, обосновавшись на поросшем травой утёсе, позади которого был пологий склон. Лошади не участвовали в битве. Выбранное Салишами место позволяло им полностью обозревать врагов. Поблизости не было лесов, только равнины. Пьеганы со своими союзниками приближались осторожно. Они хотели выяснить, каковы силы противника, прежде чем начать настоящее наступление. Для этого они предприняли несколько маленьких вылазок на небольшом участке своей цепи. Наконец, в полдень Пьеганы приняли решение пойти в наступление. Совершив все необходимые приготовления, дикари выстроились в линию, держа дистанцию в три между людьми, и двинулись вперёд, танцуя и распевая песни. Когда до противника оставалось не более ста пятидесяти футов, песни и пляски стихли, раздался дикий боевой клич, и дикари бросились вперёд. Атака была встречена с доблестью. Несколько человек погибло с той и другой стороны, и раненых пало втрое больше. С большим трудом Пьеганам удалось отнести своих убитых, и сами они посчитали, что потерпели неудачу…”

Черноногие и их союзники, весьма победоносно боровшиеся против Змей, всё ещё сталкивались с проблемой, где доставать именно те товары, которые европейцы хотели получать взамен на огнестрельное оружие. Рынок пеммикана был ещё сравнительно небольшим в сравнении с потребностями дикарей в ружьях, которые индейцы считали главнейшим элементом для успешной войны. Но они не могли предложить белым то, что те хотели. Отсюда возникла своего рода брешь в обоюдном удовлетворении запросов.

Торговые компании отдавали себе отчёт в том, что неудовлетворение потребностей дикарей рано или поздно приведёт к их неудовольству, а то и к открытой вражде к европейским торговым представителям. Чтобы уменьшить возникшую брешь, компании пришли к решению закупать у индейцев небольшое количество менее ценных шкур: бизоньих и волчьих, которые равнинные жители доставали без труда. Однако как только европейский рынок насытился этим товаром, компании столкнулись в опаснейшей ситуацией, когда нужно было немедленно запретить покупку у индейцев этих мехов. Встав перед такой постановкой вопроса, Атсины едва не выступили войной против белых людей, намереваясь силой захватить торговый пост, перебить персонал и забрать всё хранившееся там огнестрельное оружие.

Генри узнал об этом от Черноногих: “Водопадные Индейцы (Атсины) дали понять Черноногим, что, по их мнению, бледнолицые из форта Августуса плохо обращались с ними в последние годы… Разбирая привезённые на обмен волчьи шкуры, белые отбраковывали половину, три четверти, а то и всю партию целиком, и Атсины не выручали ничего за свои труды. И совсем не получалось купить ружья у торговцев… Недавно их отряд вернулся из рейда против Воронами, с которыми они бились на берегу Жёлтого Камня, и там они видели форт, который, вероятно, занимали американцы… В пылу сражения Вороны прокричали, что в будущем они избавят Водопадных Индейцев от необходимости приходить на их земли с войной, так как на следующий год Вороны собирались сами в сопровождении американцев пойти войной к реке Саскачеван. Это известие заставило Водопадных Индейцев забеспокоиться. Они знали, что их враги храбры и многочисленны, а при поддержке американцев они всех поставили бы на колени. Отступление ничего не даст, ведь в густых лесах невозможно добыть достаточного количества дичи… Перед ними возникла угроза полного уничтожения. Поэтому они пришли к единственному решению: проникнуть в форт под видом торговли, разделаться с белыми людьми и завладеть имуществом, чтобы получить возможность защититься от врагов…”

В то же время индейцы понимали, что такой поворот событий навсегда лишил бы их возможности в дальнейшем получать ружья, и это, конечно, перевесило желание быстро, но лишь на короткое время решить свои проблемы.

Другим решением вопроса была продажа пленников на рынках Верхней и Нижней Канады. В 1780 году господин Умфревиль из Компании Гудзонова Залива писал об этом:

“По другую сторону Скалистых Гор живёт множество индейцев, совершенно нам неизвестных, разве что по рассказам дикарей… Единственно, что я знаю наверняка, это то, что те племена называются Змеями. Все остальные индейцы уходят каждое лето драться со Змеями. В этих военных экспедициях захватывается много женщин, которых потом продают канадским торговцам и отвозят в Канаду… Что касается пленников, то они даже более счастливы такому повороту событий, ведь если бы победители не могли нажиться на пленниках, они бы просто убили их…”

Превосходящая военная мощь союзных племён позволяла им брать пленных. Змеи же, наоборот, попали в положение, когда стали лишены возможности вести аналогичную торговлю на юге. Отсюда вытекало ухудшение всех видов их торговли. Саукамаппи так говорит об этом: “У нас есть это оружие (винтовки, железные наконечники для стрел, топоры), а у Змей нет такого. То немногое, что у них имеется, они раздобыли в наших маленьких деревнях, но они испортили уже это оружие.”

Одним из способов решения проблемы, связанной с тем, что некоторые племена были слабее своих врагов, было воровство. Товары, которые можно было украсть, обычно были мелкие и не слишком ценные с точки зрения европейцев, поэтому они и оставались зачастую без присмотра. Это могли быть и металлические предметы, и ткани. Но то, чего больше всего желали дикари, то есть оружие и боеприпасы, хорошо охранялось белыми людьми. Вот что рассказывали о Черноногих:

“Они – выдающиеся воры. Когда мы слышим, что приближается какой-нибудь их отряд, мы стараемся спрятать все металлические предметы да и вообще товары европейского производства. Они пока ещё на начали красть у нас лошадей, но это лишь из-за того, что у них с избытком хватает своих собственных.”

Ещё одна возможность, которой всегда спешили воспользоваться дикари, была изоляция европейцев в смысле сексуальной жизни. С ними не было белых женщин. И тут индейцы предлагали нужный товар, который имелся у них в изобилии. Они привозили белым людям своих женщин на некоторое время для удовлетворения половых нужд. Генри рассказывал по этому поводу:

“Во время индейских визитов в наше укрепление их женщины становились предметами временного бартера с нашими мужчинами. За несколько дюймов скрученного табака Большебрюхий будет предлагать свою дочь или жену, причём будет делать это с таким запалом, будто выторговывает лошадь. Никто не сравнится в этом с Большебрюхими, хотя Черноногие, Пьеганы и индейцы Кровавого Племени почти столь же ужасны – все они становятся до невозможного надоедливыми, попадая в форт. Они вторгаются в каждый дом, в каждую комнату, и за ними повсюду следуют их женщины. Даже если у белого торговца есть своя семья, они настаивают на том, чтобы он сделал им любезность и воспользовался обществом хотя бы одной индеанки на одну ночь. Иногда мы прогоняем их из форта с огромным трудом к вечеру, после чего запираем ворота. Они прячутся по углам, и всё ради небольшой наживы, а вовсе не из-за заботы о нас…”

Когда не оставалось других способов, индейцы прибегали к военным действиям и силой захватывали у своих врагов запасы бобровых шкур, которые являлись основным обменным товаром на ружья. В 1809 году о Черноногих сообщалось следующее:

“В прошлом году мы, действительно, получили от них много бобров. Но то были военные трофеи, которые они раздобыли, напав на группу американцев и отобрав у них всё, что нашли. Вот откуда у них появились бобровые шкуры.”

Но следует сказать, что эти методы не получили широкого распространения, как это было в лесной зоне у индейцев Кри. Причина была в том, что их равнинные соседи тоже не слишком много внимания уделяли охоте на бобров. Так что отбирать у них было особенно нечего. Война ради такой наживы имела смысл лишь в тех случаях, когда поблизости находились белые трапперы и их положение гарантировало индейцам победу.

Новое военное превосходство союзных племён и одержанные над Змеями победы, повлекли за собой целый ряд последствий, не последнее место среди которых занимали и успешные рейды за лошадьми. Победы союзных племён привели также к их продвижению на новые охотничьи угодья, а кроме того, позволили брать в плен большее число женщин и детей, необходимых не только для торговли, но и для приёма в племя, дабы увеличивать население.

Большая часть захваченных лошадей попадала к Черноногим, поскольку они занимали пограничные районы, и это преимущество в их географическом положении привело к образованию заметной диспропорции в наличии поголовья коней у Черноногих и иных дружественных племён. Огромное неравенство существовало между Змеями, Плоскоголовыми и Кутенаи, с одной стороны, и всеми союзническими племенами, включая Черноногих, с другой. Угроза, некогда исходившая от Змей, практически свелась к нулю. Изменение ситуации повлекло за собой рост напряжённости внутри объединения дружественных племён, и в их рядах наметился раскол. Постепенно они разделились на две враждующие группировки: Черноногие с родственными им племенами, Сарси и даже Атсины оказались на одной стороне, а равнинные Кри и Ассинибойны – на другой.

Отношение Черноногих к своим так называемым союзникам к 1813 году было ясно выражено посольством, направленным к Плоскоголовым, чтобы заключить мир. Пьеганы сказали: “Наши союзники приносят больше вреда нам, чем вам. Нередко они объявляют, что отправляются воевать против вас, но в действительности угоняют наших коней.” Об этой практике упоминал уже в более ранние годы Генри (1809), рассуждая о частых беспокойствах между Черноногими и Кри: “Кри всегда проявляли агрессию по отношению к Черноногим…”

Пока сильный блок союзных племён не распался, его напор ощущали на себе как Змеи, так и группировка Кутенаи – Плоскоголовые – Проткнутые Носы. В годы военного превосходства Змей над соседями указанная группировка племён выступала в качестве жертв Змей, но в новый период на эту группировку обрушились удары Черноногих и их союзников. Змеи тоже продолжали воевать с ними, так как имели явный пересев в численности своих табунов. Змеи также воевали против них, так как для них это был единственный постоянный источник, где они могли брать пленников для продажи их на юго-западе.

Именно поэтому союз Змей и группировки Кутенаи – Плоскоголовые – Проткнутые Носы всегда был непрочен. Об этом говорил и Саукамаппи: “Змеи – очень плохой народ. Даже их союзники Салиши (Плоскоголовые) и Кутенаи не доверяют им и не живут с ними в одном стойбище…”

На заключительном этапе “применения нескольких ружей” произошло заметное перемещение сил в военном балансе, благодаря дальнейшему проникновению европейских торговцев и их торговых постов на запад. В результате этого многие племена, обитавшие у подножия Скалистых Гор и севернее Змей вооружились винтовками, хоть и не в большом объёме, но в достаточном, чтобы заметно превзойти своих восточных врагов. Изменения не заставили себя ждать. Подобно Черноногим и их союзникам, некогда получившим доступ к огнестрельном оружию, западные племена тоже перешли от обороны к наступлению. Силы врагов пришли почти в равновесие. Обе стороны имели одинаковую возможность снабжать себя боеприпасами.

Очередным последствием всего вышесказанного был полный разрыв отношений между западными племенами, которые недавно были, хотя бы в неустойчивом, но всё-таки в союзе со Змеями. Получив возможность самостоятельно защищаться от Черноногих, западные племена потеряли интерес к совместным со Змеями действиям. Приглушавшаяся ранее их неприязнь к Змеям немедленно вышла наружу. Так, например, на совете Плоскоголовых 1814 года, когда решался вопрос, выступать ли войной против Черноногих, один из вождей сказал:

“Мы много страдали по милости наших врагов, живущих с восточной стороны Гор. Теперь мы обязаны доказать, что мы достойны уважения. Мы не можем рассчитывать сейчас на поддержку Шоупатинов (Проткнутых Носов), хоть они и являются отважными и сильными воинами. Они не могут выделить нам своих мужчин, потому что на юге с ними соседствует великое племя Змей, которое воюет с ними и с нами… “

Окончательной фазой военных действий в этом регионе явился период с полным применением лошадей и огнестрельного оружия. Основным фактором для возникновения такой возможности был рост числа винтовок. Генри так пишет о сборище Ассинибойнов в 1809 году: “В их деревне насчитывалось 880 палаток, что означало почти 2 тысячи боеспособных мужчин… Огнестрельного оружия у них насчитывалось 1100 единиц…”

Увеличению количества ружей у дикарей способствовало то, что резко возрос спрос европейских торговцев на пеммикан. Потребность в этом продукте питания подтолкнул к развитию меховую торговлю, которая продвинулась в северном направлении, к бассейну реки МакКензи, и на запад (особенно после 1812 года) к берегам Тихого океана. Транспортные средства развились к тому моменту таким образом, что торговцы могли перевозить как огромные тюки с дешёвыми шкурами, так и небольшую поклажу с ценной пушниной. Торговля бизоньими шкурами впервые вошла в силу, что наряду с возросшим спросом на пеммикан обеспечило равнинные племена возможностью покупать европейские товары. Это, в свой черёд, привело к активизации передвижения белых людей по равнинам и покупке у дикарей большого количества лошадей.

Приобретение огнестрельного оружия вынудило индейцев отказаться от своих старинных кожаных доспехов, так как они уже не обеспечивали безопасность. Однако от стрел всё же нужно было закрываться, принимая во внимание тот факт, что многие воины продолжали применять исключительно лук и стрелы.

Для этого индейцы пользовались щитом. Щит, конечно, не был столь эффективен, как кожаный панцирь, но всё же остался на вооружении у индейцев, поскольку был лёгок, удобен в обращении и прост в изготовлении. В добавок щиты позволяли сдерживать сокрушительные удары ближнего боя. Наконец, важнейшим из факторов, благодаря которому щит перешёл в новую военную эру, была магия, ибо щиты обязательно наделялись магическими качествами, более всего остального помогавшими воину. Так как все остальные кожаные доспехи имели строго материальные качества, с приходом огнестрельного оружия они практически исчезли из обихода.