Основные этапы развития

Основные этапы развития

Даосизм в виде стабильной религиозной организации оформился только во II веке н. э. Предпосылкой возникновения даосизма явилось Восстание Жёлтых повязок, а оформление даосизма произошло во время поздней династии Хань, во второй половине II века н. э. Чжан Даолин основал школу Небесных Наставников и стал её первым патриархом. Третий Небесный наставник Чжан Лу смог получить в управление территорию в горах провинции Сычуань, которая стала первым даосским теократическим государством. Даосское государство потерпело поражение от Цао Цао в 215 г. и прекратило своё существование. Позднее образовывались другие даосские школы. Даосизм почти никогда не был официальной религией — скорее по форме представлял собой движение народных масс, одиноких учёных и отшельников.

Любопытно, что именно в недрах китайского даосизма регулярно рождались или всплывали новые идеи, которые вдохновляли учёных, политиков, писателей. Крестьянские бунты и восстания со свержением династий зарождались тоже в недрах даосизма. Именно поэтому даосизм представляет интерес как часть китайского религиозного комплекса, состоящего из трёх религиозных систем (конфуцианство, даосизм, буддизм) — учение которое вроде бы стимулировало «низы» на борьбу за социальную справедливость. Причины такого исторического опыта, возможно заложенные в основы даосского учения, и представляют особый интерес.[613]

Возникшая во II в. школа Небесных наставников (Тянь ши Дао) с её первым главой Чжан Даолином стала школой преемственности титула Небесного наставника вплоть до наших дней. Мифически считается, что Чжан Даолин получил откровение от самого Лао-Цзы и право быть его наместником на Земле. С тех пор «право» высшего наставничества передаётся по наследству рода Чжан.

Рассмотрим подробнее историю возникновения религиозной организации даосов. В конце III в. до н. э. в Китае возникла централизованная империя Цинь, её сменила империя Хань (206 г. до н. э. — 220 г. н. э.). Проповедь долголетия и бессмертия (основы даосского учения, которые мы о рассмотрим позже) обеспечила даосским проповедникам популярность в народе и благосклонность императоров, отнюдь не безразличных к своей жизни и смерти. Поддержка верхушки империй помогла даосизму выжить и даже укрепиться в первые века в условиях «господства» конфуцианства. Но, выстояв, даосизм довольно сильно изменялся — «мутировал» по отношению к тому, что, видимо, имел в виду его основатель Лао-Цзы.

Как мы уже говорили, одна из легенд о жизни основателя даосизма Лао-Цзы, фиксирует его тесную связь с императорской верхушкой и даже с самим Конфуцием, который отрицательно относился к даосским суевериям, но считал Лао-Цзы мудрецом. Общефилософские метафизические основы учения были отодвинуты на задний план, как и идея отшельничества. Зато на передний план вышли многочисленные даосские маги и проповедники, примкнувшие к даосизму знахари и шаманы, которые не только резко усилили свою активность, но и умело синтезировали некоторые философские идеи даосизма с примитивными верованиями и суевериями крестьянских масс. В частности, для этого употреблялись многие давно полузабытые шаманские и другие архаичные культы и/или заново привнесенные в Китай извне мифы.

В конце династии Хань Китай впал в кризис и политический упадок. Кризис государственности был отягощён ещё и стихийным бедствием — эпидемией, во время которой даосский маг Чжан Цзюэ прославился в народе тем, что чарами и заклинаниями излечивал больных. Огромные толпы обезумевших от горя и бедствий людей повалили к нему, и вскоре маг оказался во главе могущественной секты (по отношению к официальному конфуцианству) почти по военному организованных ревностных последователей новой религии. С головокружительной быстротой даосизм из респектабельного учения придворных алхимиков и проповедников бессмертия превратился в знамя обездоленных и угнетённых. В даосском трактате Тайпинцзин (Книга о великом равенстве) теоретически обосновывались политика и практика апеллировавших к массам даосов. Как это не раз бывало в истории, новая религия заявила о себе мощным революционным взрывом — восстанием Жёлтых повязок.

Даосская организация Чжан Цзюэ ставила своей целью свержение существующего строя и замену его царством Великого Равенства (тай-пин). Хотя конкретные очертания этого царства представлялись лидерам даосов весьма смутно,[614] требования обездоленного крестьянства были учтены ими в первую очередь. Чжан Цзюэ и его помощники провозгласили 184-й год, год начала нового 60-летнего цикла, игравшего в Китае роль века — началом эпохи нового «Жёлтого Неба», которое принесёт миру радость, счастье и навсегда покончит с эрой «Синего Неба», ставшего символом зла и несправедливости ханьского времени (как считали даосы). В знак своей приверженности новым идеям повстанцы надевали на голову жёлтые повязки.

Официальные власти, поддерживающие конфуцианство, подавили восстание, а оставшиеся в живых последователи погибшего Чжан Цзюэ бежали на запад, где в горных пограничных районах Китая действовала другая мощная даосская организация «Удоуми-дао», во главе с Чжан Лу, внуком знаменитого даосского мага Чжан Даолина, который считается основателем даосской религии. Усиленная остатками восставших, организация Чжан Лу вскоре, особенно в связи с окончательным крушением династии Хань и началом эры межвластия, периода Южных и Северных династий (III–VI вв.), превратилась в фактически самостоятельное теократическое образование, сумевшее добиться определённой автономии. С ним впоследствии долго считались официальные китайские власти.

В IV–VI вв. многие положения даосского учения подверглись пересмотру и приспосабливались к официальной идеологии конфуцианства. В это время была создана обширная иерархически выстроенная религиозная организация. Появились первые собрания даосской литературы, оформившиеся в «Даосский канон» («Дао Цзан»).

Теократия даосов, в общем и целом почти всегда мирно (за исключением нескольких исторических периодов) существовавшая параллельно государственной иерархии, основанной на конфуцианстве — создала своеобразное «государство в государстве». Теократическая власть «государства» даосских «пап-патриархов» (как их можно назвать, исходя из функций, которые они осуществляли), передававших свою власть по наследству, просуществовало в Китае вплоть до недавнего времени (63-й даосский папа из рода Чжанов после 1949 г. из-за преследования «коммунистов» переехал на о. Тайвань).[615] Вначале «государство» даосов было строго организовано и состояло из 24 религиозных общин, возглавляемых наследственно правившими «епископами». Вся власть в каждой из общин принадлежала группе духовных наставников-даосов во главе с «епископом», причём все члены организации повиновались им беспрекословно. Жизнь в общинах даосов была организована таким образом, чтобы каждый мог очиститься, покаяться и, пройдя через серию постов и обрядов, «подготовить себя к бессмертию».[616]

Несмотря на важную роль наследственной теократии Чжанов и связанных с ней различных даосских организаций, главам которых нередко приписывалась чудодейственная сила и даже власть над демонами и духами, все они были лишь высшей духовной инстанцией, своеобразными хранителями принципов и догматов учения. Реальной административной власти вне своих общин даосские патриархи и «епископы» не имели. Даосская религия за свое почти двухтысячелетнее существование не создала упорядоченной по государственному принципу церковной структуры, и это в условиях «господства» конфуцианства было объяснимым: организационная слабость религиозного даосизма вне его общин способствовала проникновению этой религии во все поры китайского общества. В этом смысле даосизм был близок к буддизму — учению, у которого он очень многое взял как в области теоретической, доктринальной, так и в плане организационном.

Но буддизму удалось стать не только мировой религией, но и государственной религией в некоторых странах, где он слился с официальным идеологическим курсом. Даосизму — не удалось, он остался национальной религией Китая. У Китая в этом отношении уникальный опыт длительного мирного сосуществования трёх религиозных систем, из которых одна «правящая», а две другие — существуют на положении неофициальных, но поддерживаемых государством религий.

Нетрудно догадаться, что «правящая» верхушка давно (самое позднее с момента формирования «Даосского канона») взяла под свой контроль процесс развития даосизма в Китае, наладив устойчивые связи с его иерархами. С другой стороны основы даосского учения даже после его исторической трансформации и искажений — остались ближе к большинству трудового населения Китая[617] (при этом не надо забывать, что Китай в те времена был и ещё долго оставался рабовладельческим государством) и эта близость вынужденно поддерживалась властями как историческая данность: конфуцианство и даосизм — ровесники. Но в теократии даосского «государства» была своя древняя иерархия, которая в определённое историческое время оказалась гораздо древнее (по преемственности Чжанов), чем официальные китайские власти. Эти два фактора (по меньшей мере) должны были обуславливать стремление верхушки даосской теократии к власти в Китае,[618] что находило своё выражение в крестьянских восстаниях, вспыхивающих в разные периоды его развития. В такие периоды выявлялась невидимая в мирное время борьба одной иерархии с другой. Но при этом была ещё и третья иерархия — иерархия китайского буддизма… Простые же труженики-рабы зачастую ставились в условия выбора предпочтения одной из иерархий — в периоды обострения их противоречий.

Подтверждением вышесказанному является тот факт, что поздние даосы пытались превратить своё учение в государственную религию, но не силой и противостоянием: они делали всё, чтобы понравиться и пригодиться официальным имперским властям. После окончания периода раздробленности Китая (III–VI вв.) во времена династии Тан (618–907 гг.) даоская иерархическая верхушка верноподданно присягнула служить имперской династии и её иерархии. В то время уже появился мощный конкурент даосизму — буддизм. Даосы, не желая отдавать свои позиции мистифицированной «религии для народа», разработали по буддийскому образцу заповеди («нравственный кодекс»), составили список заслуг и проступков для добропорядочных подданных Поднебесной. В этом списке самые суровые кары налагались за государственную измену или бунт.

В общем, в период средних веков даосская иерархия окончательно «легла» под государственную власть, опасаясь конкуренции буддистов. Мало того, к этому времени из буддизма в даосизм перешло многое, связанное с психотехниками буддизма. А в VII–VIII вв. возник институт монашества по буддийскому образцу, такой, что в некоторых храмах буддисты даже мирно соседствовали с даосами. В эпоху Тан даосы широко расселились по всей стране. В качестве опорных пунктов даосизма повсюду были созданы крупные монастыри, где ученые даосские маги и проповедники готовили своих последователей, знакомя их с основами теории бессмертия. Даосские гадатели и врачеватели, получив первоначальное образование, растекались по Китаю и практически сливались с гражданами Поднебесной, не отличаясь от них ни одеждой, ни образом жизни — только своей профессией. Эта профессия со временем превращалась в наследственное ремесло, так что для овладения им не было нужды в специальном обучении на стороне — требовалось лишь засвидетельствовать свой профессиональный уровень и получить от властей сертификат на право заниматься своим делом. Император Чженьцзун (998 — 1022 гг. н. э.) из династии Сун приказал собрать и отредактировать новый Дао Цзан — «Даосский канон», ещё более приближённый к нуждам сохранения имперской иерархии.

Даосы в средневековом Китае обслуживали также множество храмов и кумирен, создававшихся в честь многочисленных богов и героев, духов и бессмертных постоянно разраставшегося даосского пантеона. Они принимали участие в бытовых обрядах, в частности в церемонии похорон. В раннесредневековом Китае даосизм из преследуемой секты превратился в признаваемую и даже необходимую стране религию. Эта религия заняла достаточно прочные позиции в китайском обществе еще и потому, что она с этого времени не пыталась соперничать с конфуцианством и скромно заполняла те пустоты в культуре и образе жизни народа, которые оставались на её долю. Более того, по своему образу жизни слившиеся с народом даосы сами были теми же конфуцианцами, а своей деятельностью они даже укрепляли идеологическую структуру страны.

Сложнее были взаимоотношения даосов с буддистами, проникшими в Китай в первые века новой эры и активно сотрудничавшими с даосами. Помогая буддизму укрепиться на китайской почве, снабжая его терминами и знаниями, даосизм столь же щедро черпал ритуалы и психотехники у буддистов и «обогащался» за счёт индуистско-буддийской культуры. Даосизм заимствовал у буддистов идеи (представление об аде и рае), институты (монашество), через посредство буддизма познакомился с практикой йогов[619] и т. п. Но по мере того, как буддизм в Китае приобретал самостоятельность, его идеологи со всё большим раздражением относились к бесцеремонным заимствованиям со стороны даосов.

Отношение монархов к даосскому учению не всегда было благоприятным для последнего, и были времена, когда даосы подвергались гонениям. Так при монгольской династии Юань (1271–1368 гг.) император Хубилай издал эдикт о сожжении всех книг «Даосского канона», за исключением Дао-Дэ-Цзина. После изгнания монголов, чему способствовало нелегитимное во времена их властвования даосское народное движение, пришедшая к власти китайская династия Мин (1368–1644 гг.) приняла даосизм как истинно национальную религию, а даосским иерархам оказывалось особое содействие со стороны имперской верхушки Поднебесной. Однако к концу династии Мин вспыхнула мощная крестьянская война (1628–1645 гг.). Видимо низы общества, находящиеся на «правах» рабов, но считающие даосизм своей национальной религией, видели верноподданнические продажные отношения своих даосских иерархов по отношению к имперской высшей «элите». «Религия для народа» уже давно стала средством его «выпаса» и эксплуатации. А в условиях китайского средневекового феодализма — её роль не изменилась. Бунт, длившийся почти два десятилетия, подавили с помощью маньчжурских властей. В результате к власти в Китае пришла маньчжурская династия Цин (1644–1911 гг).

С приходом к власти маньчжурской династии Цин даосизм вновь подвергся гонениям. Иноземная династия предпочитала буддизм и с опаской относилась к национальной религии Китая, в недрах которой зрели антииноземные настроения. В середине XIX в. против Китая началась агрессия европейских государств. В результате ряда войн Китаю были навязаны неравноправные договоры. США, Франция и Великобритания помогли Цинам подавить крестьянскую войну тайпинов (1850–1864 гг.). В XIX в. страна была поделена на сферы влияния европейских государств и США. К началу XX в. Китай превратился в поуколонию. В стране развернулось освободительное движение под руководством Сунь Ятсена (1866–1925 гг.).

С 1911 года начинается период республиканского Китая с национальным правительством. В 1911 г. была свергнута Цинская династия и образована Китайская Республика. В 1912 г. Сунь Ятсеном создана партия гоминьдан, которую с 1931 года возглавлял Чан Кайши. В 1921 г. основана КП Китая (КПК). До 1927 г. в Китае велась гражданская война между правителями провинций. В 1927-28 гг. была восстановлена территориальная целостность Китая. Председателем национального правительства в Нанкине стал Чан Кайши. В 1931 г. Япония захватила Маньчжурию и создала на её территории государство Маньчжоу-го. В 1937 г. Япония начала открытую войну за захват всего Китая. В период войны (1937–1945 гг.) обострились противоречия между гоминьданом и КПК. После капитуляции Японии в стране вновь началась гражданская война. Вооруженные силы КПК заняли весь материковый Китай и вынудили Чан Кайши бежать на Тайвань. 1 октября 1949 г. провозглашена КНР. Руководство Китая во главе с Мао Цзэдуном взяло курс на национализацию собственности и коллективизацию сельского хозяйства, создание основ советской модели «социализма».

Даосизм, будучи религией низов китайского общества, проявил себя в большей мере как религиозная система китайского национально-освободительного движения. Будучи с древних времён иерархически организованной и сугубо стратифицированной религиозной системой (подробнее иерархию даосизма мы рассмотрим далее) и, слившись с иерархией имперского конфуцианства — даосизм издревле перестал быть реальным выразителем справедливости (если он вообще когда-то приближался к этому качеству в необходимой мере) в Поднебесной, являясь лишь её эффективным имитатором (со всеми атрибутами имитации, присущими цивилизации ведического Востока).[620]

И это несмотря на то, что в первоисточнике — трактате «Дао-Дэ-Цзине» — есть стихи, призывающие людей к социальной справедливости («Дао-Дэ-Цзин», перевод В.Перелешина. Рио де Жанейро, 1971 г.):

49 (171)

Путь Неба — сглаживать избыток,

И недостаток восполнять.

Путь человека не таков:

Он бедняка скорей ограбит

А богатею угодит.

50 (172)

Кто все свои отдаст избытки,

Чтоб лучше миру послужить?

Лишь тот, кто к Истине привержен.

Отдав, мудрец не ждет оплаты,

Успехом не кичится он,

Свою заслугу принижает.

1 (163)

Образ действий Неба таков:

Без борьбы оно побеждает,

Без речей оно убеждает,

Не зовет, а к нему идут,

И спешить не надо ему.

52 (164)

И у Неба невод хорош:

Не теряется ничего.

53 (176)

Помогает добрый другим,

А недобрый другим вредит.

Только Небо учит людей

Быть терпимее и добрей.

Даосизм в Китае, как и буддизм, занимал скромное место в системе официальных религиозно-идеологических ценностей. Лидерство конфуцианства никогда им всерьез не оспаривалось. Однако в периоды кризисных ситуаций и больших потрясений, когда централизованная государственная администрация приходила в упадок и конфуцианство переставало быть эффективным, картина нередко менялась. В эти периоды даосизм и буддизм подчас выходили на передний план, проявляясь в эмоциональных народных взрывах, в утопических идеалах восставших. И хотя даже в этих случаях даосско-буддийские идеи никогда не становились абсолютной силой, но, напротив, по мере разрешения кризиса постепенно уступали лидирующие позиции конфуцианству, значение бунтарских традиций в истории Китая не должно преуменьшаться. Особенно если принять во внимание, что в рамках даосских или даосско-буддийских обществ эти идеи и настроения были живучи, сохранялись веками, переходя из поколения в поколение, и тем накладывали свой отпечаток на всю историю Китая. Как известно, они сыграли определенную роль и в революционных взрывах XX в.

Пути Китая и России в XX веке весьма похожи. Удивительно похожи и внешние поводы, которые являлись катализатором политических изменений в обоих цивилизациях. Одним из этих поводов была внешняя агрессия Японии: русско-японская война (1904–1905 гг.), обострившая социальную напряжённость в России к 1905 г. (первая «русская» революция) и японо-китайская война[621]1937–1945 гг. И в том и другом случаях к власти через неполных два десятка лет пришли «коммунисты». Китай отставал от России (СССР) примерно на 30 лет (если сравнивать даты прихода к власти «коммунистов» и даты начала Культурных революций в СССР и Китае). Можно найти и другие параллели. Удивляться нечему: курс на отстранение от власти в региональных мировых цивилизациях национальных правительств и приведения к власти интернациональных режимов был взят «мировой закулисой» повсеместно — и на Востоке и на Западе в конце XIX- начале XX вв. В России удалось избавиться от «национального» имперского режима на 30 лет раньше, чем в Китае.

Но главное не это. Главное, что нас интересует в контексте курса богословия — какую роль сыграла «религия для народа» (даосизм) в процессе прихода к власти в Китае интернационального режима «коммунистов». И сравнение её с ролью библейского православия в России в той же ситуации нагнетания сценария мировой революции в начале XX века и далее.

Даосизм исторически показал себя как истинно национальная религия Поднебесной (несмотря на глубокие изменения его содержания по мере исторического развития). Государственность последней образовалась и развивалась при религиозном сопровождении даосизма с самого начала самой государственности и поэтому даосизм можно назвать народнойрелигией китайской цивилизации, удерживающей суверенный курс последней в эпохи глубоких кризисов китайской государственности, когда конфуцианство не справлялось с этим. В России же всё исторически складывалось совсем иначе. Библейское православие не являлось и не является национальной религией русской цивилизации, удерживающей суверенный курс последней в эпохи глубоких кризисов. Именно поэтому библейское православие, будучи изначально космополитической религиозной системой, способствовало сравнительно лёгкой и быстрой передаче власти в России от имперской династии Романовых к интернационалу масонов-«коммунистов». Национальная партия гомильдан при поддержке даосской иерархии сопротивлялась интернационализации Китая ещё около 30 лет после того, как православие способствовало передаче власти от имперского режима к интернацистам в России. Мало того, благодаря устойчивому национальному религиозному ядру (в первую очередь даосизм + конфуцианство) Китай много приобрёл в период всевластия КПК, сумев сохранить свой национальный цивилизационный суверенитет даже в период активной «социализации» мира и не «подлёг» под интернацистский проект, несмотря на внешнюю атрибутику «коммунистов», сохраняющуюся до сих пор.

Однако всё, написанное в предыдущем абзаце не значит, что национальный цивилизационный и государственный суверенитет, который удалось сохранить Китаю в XX веке и небывалый скачок китайской экономики после смерти Мао Цзэдуна станет залогом её бескризисного развития в XXI веке. Также как не значит, что временная оккупации СССР-России мировым интернационалом сначала в лице послесталинских «коммунистов», а затем в лице послегорбачёских «либерастов» — станет непоправимым историческим этапом, который должен привести к окончательной потере Россией своего национального цивилизационного курса и суверенной государственности в XXI веке.

Дело в другом: Китай сумел сохранить свой государственный суверенитет и в общем движется курсом своей национальной цивилизационной направленности, как и раньше, поддерживаемой государством. Однако и то и другое в Поднебесной — толпо-«элитарные» системы (разновидности рабовладения) — и никакого иного исторического социального и духовного опыта у Поднебесной не имеется: курсы государственности и цивилизации Китая в общем и целом не конфликтны. У Руси-России-СССР имеется древний и продолжительный опыт и государственного и цивилизационного строительства не толпо-«элитарного» характера — что и является социальным и духовным «эталоном» русской национально-цивилизационной Идеи,[622] воплощение идеала которой ещё впереди. Несмотря на все пока успешные попытки вписания руководством КНР под свои национальные нужды западной библейской технократии — уже в ближайшем будущем КНР ждут проблемы, связанные в первую очередь с интенсификацией её экономики (остановиться КНР не может). Преодолевать эти проблемы в будущем без огромных потрясений можно будет лишь по мере избавления от толпо-«элитаризма»: в России это гораздо проще сделать,[623] нежели в КНР.[624]

Уже из этого можно сделать вывод, что даосизм (в совокупности с буддизмом) явился внутрикитайским средством удержания толпы от бунтарского неконтролируемого хаоса в периоды, когда государственный контур власти, основанный на конфуцианстве — ослабевал, впадая в кризисы, либо будучи в руках иноземных захватчиков. В эти периоды даосизм имитировал и возглавлял процесс борьбы «за справедливость» до того момента, пока государственность вновь не обретала устойчивость. После чего даосизм как бы вновь «передавал» власть имперской верхушке. В периоды же устойчивой национальной «элитной» государственности даосизм обслуживал её потребности. Так что обе религии «для народа» (буддизм и даосизм) обслуживали и обслуживают до сих пор имперский толпо-«элитаризм» — каждая в своей социальной сфере. В период после победы КПК и образования КНР (с 1949 по 1976 гг.) роль проводника «религии для народа» взяла на себя КПК,[625] отодвинув в «загашник» (на Тайвань) гомильдановский даосизм[626] до времени начала краха мирового псевдосоциализма, после чего даосский иерархический «элитаризм» стал «гармонично» сочетаться с «социалистическим рыночным хозяйством»[627] — под контролем толпо-«элитарной» иерархии китайских властей, наследовавших имперскую систему управления,[628] издревле опиравшуюся на конфуцианство.