ГЛАВА ПЯТАЯ

ГЛАВА ПЯТАЯ

Конфликт Сталина с Лениным по вопросу государственности

На исходную базовую платформу этого периода мы уже обращали внимание: 1) власть в России коммунистами во главе с Лениным и Бронштейном захвачена; 2) все попытки эту власть у них отобрать — отбиты, — Гражданская война большевиками-захватчиками выиграна; 3) продолжить мировую революцию не получилось, — поход в Германию через Польшу провалился; 4) захватчики вынуждены оставаться в России и что-то делать, и в первую очередь вынуждены организовывать жизнь внутри страны, и вынуждены отбросить знаменитую глупость К. Маркса, вернее — его коварную лукавую идею первого этапа захвата власти — о разрушении и упразднении государства как такового, и вынуждены строить своё государство в мирных условиях, — свой «аппарат насилия».

Из последнего пункта вытекает логический вопрос — как должно (будет) выглядеть это новое государство, как будет устроен этот новый, явно более жестокий аппарат насилия демократов? Некоторые ответы-решения захватчиков на этот вопрос мы уже наблюдали в предыдущих главах. Осталось им решить ещё одну важную проблему в построении нового государства. При захвате власти в России Ленин обещал народу, разным его частям следующее: 1) солдатам — окончание участия в войне, 2) крестьянам — землю, 3) рабочим — заводы и коммунизм, 4) различным нациям, кроме русской — свободу, равенство и суверенитет — свободу самоопределения вплоть до отделения; всё это для наций было закреплено Лениным на первой неделе его власти документом — «Декларация прав народов России» 2 ноября 1917 года.

Через 4 года эти обещания Ленина выглядели следующим образом:

1) Да, солдат Ленин вывел из участия в мировой войне, но — им пришлось воевать ещё несколько лет, Ленин одурачил их перечисленными обещаниями и ещё три года использовал в войне внутри страны против своего же народа. Затем одни солдаты стали надзирателями покоренного народа, борцами с оппозицией и охраной захватчиков, других демобилизовали из армии и они вернулись к крестьянскому и пролетарскому труду, а из третьих на жестких кабальных условиях Ленин стал формировать трудармии.

2) Крестьяне не стали собственниками земли, а стали арендаторами и подверглись жестокой эксплуатации-грабежу, а когда всё поняли — прозрели — и восстали против захватчиков, то Ленин жесточайшим образом подавил их армией, запугал и закабалил для дальнейшей эксплуатации, форма которой с 1922 года поменялась.

3) Рабочие в собственность заводы не получили — заводы, как и земля, стали государственными, в данном случае — собственностью захватчиков, жизнь рабочих не стала лучше, чем при царе, а даже намного хуже, и никакого коммунизма они пока не увидели, кроме обещания его скорого строительства, более того — в 1920 году их закабалили, объясняя это необходимостью политики милитаризации промышленности ради «мировой революции»; а когда многие рабочие наконец-то всё поняли — прозрели — и восстали в 1921 году (и до 1921 г.), то их также Ленин подавил военной силой, запугал и усилил пропаганду-обещание грядущего райского коммунизма.

4) Воспользовавшись обещанием Ленина закрепленным в «Декларации прав народов России», из бывшей Российской империи вышли, отделились и стали суверенными — Финляндия, Польша, Украина и Кавказ в своём разнообразии. Всех перечисленных Ленин попытался вернуть обратно военной силой под свою власть, в свое новое государство, но удалось вернуть только Украину и Кавказ, — это мы подробно рассматривали, наблюдали в предыдущей книге этой серии.

И только теперь, в середине 1922 года, когда захватчики стали думать над устройством своего государства и Конституции для него, — им пришлось определять свою политику по отношению к нациям в новых условиях, особенно к нациям кроме русской — к так называемым «нацменьшинствам», ибо принятая в 1917 году «Декларация прав народов России» перестала быть технологически актуальной, и более того — она стала вредной, ибо привела уже к существенным потерям территорий и населения и в перспективе могла привести к следующим потерям. В августе 1922 года во время отсутствия по болезни Ленина начала работать специальная комиссия во главе со Сталиным, которая должна была подготовить принципиальную основу национальной политики, структуру будущего государства, основы договора между советскими республиками. А когда в сентябре 1922 года к работе вернулся Ленин и вмешался в работу по этому вопросу, то между Сталиным и Лениным вспыхнул конфликт, который, если подробнее рассмотреть их взгляды по этому вопросу, — был неизбежен, закономерен. Далее посмотрим, с какими убеждениями Сталин подошёл к этому моменту истории к августу-сентябрю 1922 года.

Сталин задолго до революции считался специалистом по национальным вопросам. Когда в 1912 году Сталин был в Вене, то Ленин ему, как представителю нацменьшинства, поручил написать статью по национальной политике большевиков. К концу 1912 года Сталин написал требуемую статью, а в начале 1913 года она была опубликована под названием «Марксизм и национальный вопрос». Понаблюдаем за ходом сталинской мысли:

«Нация — это, прежде всего, общность, определенная общность людей. Общность эта не расовая и не племенная. Нынешняя итальянская нация образовалась из римлян, германцев, этрусков, греков, арабов и т.д. Французская нация сложилась из галлов, римлян, бриттов, германцев и т.д. То же самое нужно сказать об англичанах, немцах и прочих, сложившихся в нации из людей различных рас и племен. Итак, нация — не расовая и не племенная, а исторически сложившаяся общность людей».

Из этого простого примера логически выходило, что, например, в России из представителей разных наций, разных рас и племен при соответствующих стараниях и при создании соответствующих условий бытия (по Ламарку) в течение определенного исторического времени можно создать новую нацию или одну «общую» нацию с совсем новым названием, например, — «советскую нацию», которую можно будет сформировать, слепить в короткий срок из русских, татар, украинцев, башкир, белорусов, таджиков и других народов.

И таким образом, опять же по Ламарку, из представителей разных наций можно создать нового человека с новым мышлением, с новым менталитетом — «советского человека», с новой космополитической национальностью — советской. После чего, например, за границей на вопрос, подразумевающий национальность — Вы кто? — Грузин, русский, киргиз, калмык и белорус давали бы совершенно одинаковый гордый ответ: «Советский человек!». Надеюсь, — вы помните упоительное увлечение Сталина Ламарком и даже его доработку в виде усовершенствования идеи Ламарка и переработанной К. Марксом банальной старой масонской идеи денационализации, обезличивания и универсализации. Теперь от теории к практике, к реализации этой идеи было намного ближе, чем в 1906 году.

К сожалению, молодые читатели, родившиеся примерно после 1980 года, не поймут изложенное выше так быстро, как более старшие поколения, которые часть своей сознательной жизни прожили в СССР.

Кстати, сегодня, в 21 веке, эта идея по-прежнему жива не только у масонов, но и у некоторых наших граждан и даже ученых, например, в журнале «Оппонент» за декабрь 2008 года, можно узнать убеждения доктора философских наук Игоря Чубайса (родного брата скандального крупномасштабного афериста А. Чубайса), который, рассуждая на заданную журналом тему рынка и экономики, счел необходимым обратить внимание на следующее:

«Замечу — везде, везде в мире нация — понятие гражданское, нация — это то, что порождает государство. В США живут американцы — белые, желтые, желто-черные... на Кубе — кубинцы (тоже белые, черные и т.д.), в Индии — индийцы. И только советско-постсоветское государство — многонационально, здесь нацию определяют по крови. Раз многонационально — значит кто-то «самый», а кто-то ещё «самее»...».

Кстати, исходя из этих космополитических масонских и большевикских рассуждений в «перестройку» первым и главным делом — из гражданских паспортов убрали строку о национальности, и этим обезличили и якобы распатриотили. Осталось у профессора Чубайса выяснить: готов ли он не на словах, а наделе, являясь по маме Раисе Хаимовне «самым-самым», отказаться от своей «богоизбранной» национальности?..

Вернемся к креативному нацмену и космополиту Сталину. Далее в статье «Марксизм и национальный вопрос» звучали те же нотки ламаркиста Сталина: «Нечего и говорить, что «национальный характер» не представляет нечто раз навсегда данное, а изменяется вместе с условиями жизни, но, поскольку он существует в каждый данный момент, — он накладывает на физиономию нации свою печать. Итак, общность психического склада, сказывающаяся в общности культуры, как одна из характерных черт нации. Таким образом, мы исчерпали все признаки нации».

То есть, — «национальный характер» можно изменить, если изменить условия жизни, особенно если в перечень этих условий вставить мощные факторы формирования — информационные: ограничение информации, целенаправленная информация плюс целенаправленное воспитание с детства и пропаганда. Любимый Сталиным К. Тимирязев поставил перед наукой смелую задачу — «лепить органические формы», а Сталин после революции — «выращивать новые поколения». Но с той скоростью и усердием, с которой Сталин стал выращивать новые советские поколения пропагандой и общей бедой примерно с 1934 года, также можно использовать глаголы — «лепил» или «спаивал» (от — глагола «спаять»).

Забегая на много лет вперёд, замечу, — уверен, что многие наши современники, которым сегодня за 40 лет, помнят период 60-70 годов 20-го столетия в СССР, ту — довольно благостную атмосферу в национальном вопросе, и что представители разных национальностей не раз ловили себя на мысли в тот период или вспоминая тот период: не важно, какой ты национальности, есть проверенная дружба народов в горе и в радостях, есть нечто общее, существенное, под названием — «советский народ» и «советский человек». Исключением, как почти всегда, были самые «богоизбранные» из «богоизбранной нации», которые не ассимилировались, несмотря на некоторое количество смешанных браков, а опять стали на революционный путь борьбы — и диссидентствовали.

Касательно национального вопроса, обсуждаемого в 1922 году, Сталин в 1912 году в вышеназванной работе утверждал: «Мы видели, что культурно-национальная автономия непригодна. Во-первых, она искусственна и нежизненна, ибо она предполагает искусственное стягивание в одну нацию людей, которых жизнь, действительная жизнь, разъединяет и перебрасывает в разные концы государства. Во-вторых, она толкает к национализму, ибо она ведет к точке зрения «размежевания» людей по национальным куриям, к точке зрения «организации» наций, к точке зрения «сохранения» и культивирования «национальных особенностей», — дело, совершенно не идущее к социал-демократии.

Это не случайность, что моравские сепаратисты в рейхсрате, отделившись от немецких с.-д. депутатов, объединились с моравскими буржуазными депутатами в одно, так сказать, моравское «коле». Не случайность и то, что сепаратисты из Бунда увязли в национализме, превознося «субботу» и «жаргон». В Думе нет еще бундовских депутатов, но в районе Бунда имеется клерикально-реакционная еврейская община, в «руководящих учреждениях» которой Бунд устраивает, пока что, «объединёнку» еврейских рабочих и буржуа. Такова уж логика культурно-национальной автономии.

Итак, национальная автономия не решает вопроса. Где же выход? Единственно верное решение — областная автономия, автономия таких определившихся единиц, как Польша, Литва, Украина, Кавказ и т.п. Преимущество областной автономии состоит, прежде всего, в том, что при ней приходится иметь дело не с фикцией без территории, а с определенным населением, живущим на определенной территории. Затем, она не межует людей по нациям, она не укрепляет национальных перегородок, — наоборот, она ломает эти перегородки и объединяет население для того, чтобы открыть дорогу для межевания другого рода, межевания по классам. Наконец, она дает возможность наилучшим образом использовать природные богатства области и развить производительные силы, не дожидаясь решений общего центра, — функции, не присущие культурно-национальной автономии. Итак, областная автономия, как необходимый пункт в решении национального вопроса. Предлагают связать разбросанные меньшинства в единый национальный союз».

Как видим — Сталин выступает с позиции крепкого государственника, с позиции укрепления государства, дабы избежать опасного «размежевания» и «межевания по нациям», и у него в голове давно сидит убежденность в областной автономии внутри государства, — в отличие от ленинской убежденности: на право наций на самоопределение и равный союз национальных суверенных республик.

В работе Сталина 1912 года «Марксизм и национальный вопрос» можно отметить ещё одно его убеждение, которое он реализует, придя к власти: «Но меньшинства нуждаются не в искусственном союзе, а в реальных правах у себя на месте. Что особенно волнует национальное меньшинство? Меньшинство недовольно не отсутствием национального союза, а отсутствием права родного языка. Дайте ему пользоваться родным языком, — и недовольство пройдет само собой. Меньшинство недовольно не отсутствием искусственного союза, а отсутствием у него родной школы. Дайте ему такую школу, — и недовольство потеряет всякую почву. Меньшинство недовольно не отсутствием национального союза, а отсутствием свободы совести (свобода вероисповедания), передвижения и пр. Дайте ему эти свободы, — и оно перестанет быть недовольным. Итак, национальное равноправие во всех его видах (язык, школы и пр.)».

Во время гражданской войны в апреле 1918 года Сталин ещё раз подтвердил свои взгляды убежденного государственника и в «Правде» писал: «Федерализму в России... суждено, как в Америке и Швейцарии, сыграть переходную роль — к будущему социалистическому унитаризму». Далее его прогресс в этом вопросе выглядел вполне логично: «Стране нужна сильная общероссийская власть, создание местных и областных суверенных органов власти параллельно с властью центральной означало бы на деле развал всякой власти». Итак, — Сталин желал создать сильное унитарное государство с сильной общероссийской центральной властью, и, соответственно, был против всяких «суверенных» рисков, угрожающих обратному.

А какова же была позиция Ленина по национальным вопросам? Ленин прекрасно понимал абсурд или коварное лукавство К. Маркса о разрушении и упразднении государства, и также был за государство и за сильное государство. В начале 1915 года в своей работе «Социалистическая революция и право наций на самоопределение» Ленин писал: «Выгоды крупных государств и с точки зрения экономического прогресса и с точки зрения интересов массы несомненны». Лозунг — «права наций на самоопределение» он использовал как временный, как политтехнологический прием, политтехнологический трюк — для разрушения Российской империи, чтобы активизировать национальные сепаратистские силы против центральной имперской власти, чтобы создать царю больше врагов, а себе больше союзников, чтобы активизировать дополнительные союзные силы для подрыва русской национальной власти. И это ему удалось осуществить.

В той же работе в 1915 году Ленин пытался своим как-то объяснить не очень конкретно, немного витиевато: «Таким образом, это требование вовсе не равносильно требованию отделения, дробления, образования мелких государств. Оно означает лишь последовательно выражение борьбы против всякого национального гнёта».

Для особо непонятливых товарищей Ленин в 1917 году объяснял более доходчиво: «Вопрос о праве наций на освобождение непозволительно смешивать с вопросом о целесообразности отделения той или иной нации. Этот последний вопрос партия пролетариата должна решать с точки зрения интересов всего общественного развития и интересов классовой борьбы пролетариата за социализм».

И становиться понятным, что «право на самоопределение» Ленин декларирует не для «борьбы против всякого национального гнёта», а для усиления «классовой борьбы пролетариата», то есть — в своей борьбе за власть, что это — политтехнологический обманный зажигательный лозунг.

Как показали события 1917-1918 гг., — от Российской империи не только откололись некоторые народы с территориями, но и этим политтехнологическим лозунгом Ленину удалось вызвать ненависть некоторых народов Российской империи к русскому народу и насилие по отношению к нему, — что было немаловажно, ибо русский народ был государствообразующим, опорным народом Российской империи.

Когда в начале января 1918 года российские народы хотели самоопределиться на Учредительном собрании, то Ленин не позволил это сделать, — жестоко разогнал представителей народа, депутатов. В других народах этот процесс Ленин уже не смог контролировать и подавить, и процесс самоопределения стал синонимом сепаратизма — тут же вышла из состава империи Финляндия, Польша, Украина и закавказские республики. Толкнув этот процесс сепаратизма, к суверенитету и отделению, Ленин не знал — как его быстро и мирно остановить. И Ленин ничего лучшего не мог придумать, — как попробовать остановить его военной вооруженной силой, но это не всегда приводило к желаемому результату.

В январе 1918 года на III съезде Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов Сталин попробовал придать ленинской «Декларации...» новый оттенок: «Мы признаем самоопределение, но не как самоцель, а как средство для перехода к социализму. Если какой-нибудь народ хочет войти в федерацию, он должен установить у себя власть Советов». Это выглядело довольно забавно, ибо очереди желающих слиться с большевиками не было. А вот желающих уйти подальше оказалось много. Вначале Сталин попытался объяснить этот процесс самоопределения-ухода внешними факторами, — и по поводу отделения Украины и Закавказья Сталин в ноябре 1918 года опубликовал в «Правде» статью «Октябрьский переворот и национальный вопрос», в которой писал о том, что необходимо пересмотреть принцип «свободы самоопределения», ибо самоопределение и отделение стало происходить в результате «иностранного вмешательства и оккупации окраин».

К концу Гражданской войны отношение к принципу свободы самоопределения народов у Сталина стало вызывать сильное раздражение, он стал яростно бороться с ним, — в начале 1920 года Сталин писал Г.В. Чичерину: «Признание независимости Азербайджана считаю недопустимым». И большевикское руководство во главе с Лениным в результате этой категоричной позиции Сталина в феврале 1920 года отказало признать независимость Азербайджана. И, внезапно «забыв» право наций на самоопределение, весной 1920 г. ленинцы военной силой установили советскую власть в Азербайджане, а во второй половине 1920 года послали Красную армию в Персию (нынешний Иран), чтобы помочь местному народу самоопределиться, и насильно советизировали северных персов, которые через несколько месяцев на самом деле самоопределились и прогнали большевиков.

Теперь выход и метод против действия ленинского принципа «свободы самоопределения» был только один, и чтобы предупредить сближение и даже союз Грузии с новым покровителем — Англией, Сталин Чичерину 8 ноября 1920 года рекомендовал срочно «накоплять силы для оккупации Грузии». Сам Сталин в это время активно занимался советизацией Армении, играл в сложные игры с турками.

Сразу после окончания Гражданской войны и наступления мирного периода Сталин, как глава Наркомнаца, попытался решительно изменить былую ленинскую политику в вопросе «свободы самоопределения» и четко, категорично задал новый вектор, новую политику, — 10 октября 1920 года Сталин в статье «Политика Советской власти по национальному вопросу в России» писал: «Требование отделения окраин от России, как форма отношений между центром и окраинами, должно быть исключено не только потому, что оно противоречит самой постановке вопроса об установлении союза между центром и окраинами, но, прежде всего, потому что оно в корне противоречит интересам народных масс».

Ленин тогда промолчал, пропустил, и даже на деле согласился со Сталиным, ибо с его согласия в начале 1921 г. большевики силой установили советскую власть в Армении, Грузии и на Северном Кавказе. В январе 1921 года Сталин разработал проект декрета ВЦИК и СНК об Автономной Дагестанской ССР, этот проект мог быть образцовым, пилотным для всех республик этого региона.

В докладе на 10 съезде РКП(б) в марте 1921 года Сталин подчеркнул: «Товарищи! Самое характерное для данного съезда в дискуссии по национальному вопросу — это то, что мы перешли от декларации по национальному вопросу через административный передел России к практической постановке вопроса». С этого момента началось практическое решение вопроса о структуре будущего государства. На этом съезде можно было услышать любопытные рассуждения Сталина:

«Положение великорусской нации, представлявшей господствующую нацию, оставило следы своего влияния даже на русских коммунистах, не умеющих или не желающих подойти ближе к трудовым массам местного населения. Я говорю о тех немногочисленных группах русских коммунистов, которые, игнорируя в своей работе особенности быта и культуры на окраинах, иногда уклоняются в сторону русского великодержавного шовинизма».

Интересно заметить, — через полтора года в великодержавном шовинизме Ленин обвинит Сталина. Обращаю внимание на высказывание Сталина в прошлом времени о русской нации — «представлявшей господствующую нацию», — то есть теперь русская нация не господствующая и не будет таковой в намечаемом государстве большевиков, хотя она количественно останется основной в государстве, но уже не будет государствообразующей. И это совершенно верно, ибо теперь господствующей нацией и образующей новое государство — государствообразующей была еврейская нация, а русская была свергнутой и покоренной.

На этом же съезде Сталин озвучил новую трактовку ленинского принципа, сдвиг со старой позиции, — Сталин: «Третья ошибка тов. Чичерина состоит в том, что он слишком много говорит о национальном самоопределении, которое действительно превратилось в пустой лозунг, удобно используемый империалистами. Тов. Чичерин странным образом забыл, что мы с этим лозунгом распростились уже два года. Этого лозунга у нас больше нет в программе. У нас говорится в программе не о национальном самоопределении, — лозунг совершенно расплывчатый, — а о лозунге более отчеканенном и определенном — о праве народов на государственное отделение. Это две разные вещи.

Поскольку же мы имеем дело с теми колониями, которые находятся в тисках у Англии, Франции, Америки, Японии, постольку лозунг права народов на отделение является революционным, и отказаться от него — значит сыграть на руку империалистам».

Как мы видим — этот лозунг стал уже «расплывчатый», и его удобно использовать для дальнейшего разрушения только во вне — в очередных революциях в других государствах, для разрушения других многонациональных государств. Понятно, что во внутренней политике уже захваченной России необходимы были уже другие лозунги.

Ещё в марте 1922 г. между тремя республиками: РСФСР, Украиной и Белоруссией был заключен незамысловатый договор, устанавливавший простой союз на федеративной основе. А с другими республиками вопрос оставался открытым. Во время болезни и отсутствия Ленина 10 августа 1922 года Политбюро образовало комиссию под председательством Сталина, ибо с момента создания первого советского правительства он возглавлял наркомат по делам национальностей. Эта комиссия должна была к очередному Пленуму ЦК подготовить проект о принципиальных основах новой системы отношений между республиками, взаимоотношениях РСФСР и независимых национальных советских республик. В комиссию кроме Сталина входили: В. Куйбышев, Г. Орджоникидзе, X. Раковский, Г. Сокольников и представители национальных республик — по одному от каждой.

Сталин, как наркомнац, естественно задал соответствующий тон работе этой комиссии и согласно своим убеждениям, высказанным ещё осенью 1920 года, решил поступить просто и надежно — включить в состав РСФСР все остальные республики на правах автономии, высказался за соответствующую структуру управления — за «единый хозяйственный организм на объединенной территории советских республик с руководящим центром в Москве», и, следовательно, за распространение «компетенций» центральных правительственных органов РСФСР на все другие советские автономные республики. И, соответственно, этот план был назван — «планом автономизации».

Убежден, — Сталин был уверен, что в этом вопросе со стороны Ленина не возникнет никаких препятствий или существенных возражений, ибо, во-первых, он считал Ленина умным человеком, а в новой ситуации, по здравомыслию и логике — национальную политику необходимо было менять, ибо то, что было утверждено четыре года назад для развала Российской империи и захвата в ней власти, сейчас было не только не актуально, но и могло мешать, создавать проблемы и опять повторно сослужить ту же разрушительную функцию — только теперь уже по отношению к новому большевикскому, советскому государству. К тому же до этого момента был уже прецедент — весной 1918 года была создана первая автономная республика — Татаро-Башкирская, которую включили в состав РСФСР, и сам Ленин 20 марта 1919 года подписал соглашение об автономии Башкирии, а 11 апреля 1921 года большевиками было объявлено о создании Туркестанской автономной республики. То есть, — процесс автономизации успешно продвигался.

И теперь Сталин с комиссией в этом русле подготовил проект резолюции, предусматривавший вхождение Украины, Белоруссии, Закавказских республик в РСФСР тоже на правах автономных республик, очень похожих на областные автономии. Вот как звучала главная часть этого проекта:

«1. Признать целесообразным заключение договора между советскими республиками Украины, Белоруссии, Азербайджана, Грузии, Армении и РСФСР о формальном вступлении первых в состав РСФСР.

2. В соответствии с этим постановления ВЦИК РСФСР считать обязательными для центральных учреждений упомянутых в пункте 1 республик, постановления же СНК и СТО РСФСР — для объединенных комиссариатов этих республик». Естественно, — большинство наркоматов республик подчинялось соответствующим наркоматам РСФСР.

Конечно, бросается в глаза недемократическая фраза — «считать обязательным», но «время было такое» — таковыми были обычные манеры большевиков, и особенно — Ленина.

Этот проект Сталина был разослан для формального обсуждения в ЦК компартий республик. Его одобрили ЦК КП Азербайджана и Армении. Против этого проекта выступил ЦК КП Грузии, заявив, что объединение в форме автономии преждевременно, объединение хозяйственной и общей политики необходимо, но с сохранением всех атрибутов независимости. К этой позиции стало склоняться и руководство Украины.

Родные грузины со своей «самостийностью» и «незалежностью» уже давно сильно раздражали Сталина. Ещё в предыдущем году — 6 июля 1921 года на собрании коммунистических организаций в Тифлисе Сталин заявил о необходимости «ликвидировать националистические пережитки, вытравить их каленым железом», необходимо «раздавить гидру национализма». Теперь грузины «опять качали права», опираясь на ленинскую «Декларацию прав народов России».

К этому моменту у Грузии уже была история независимости после 1917 года. «После провозглашения самостоятельной Грузинской демократической республики делегация её прибыла в Берлин, и 11 июня в рейхстаге было объявлено о признании Германией новой республики. В Тифлисе появилась дипломатическая миссия полковника фон Кросса с эскортом в две роты, и с тех пор внутренняя и внешняя политика края безраздельно была подчинена германскому влиянию. Началось выкачивание немцами сырья и одновременно организация ими грузинской вооруженной силы...» — рассказывал в своих мемуарах о событиях 1918 года находящийся тогда на Кавказе генерал Деникин. Трудно не обратить внимание на почти полную аналогию — после развала Российской империи руководство Грузии, объявив Грузию свободной, решило перестраховаться и прибегло к защите и покровительству «сильных мира сего», каковой тогда, во время Первой мировой войны была ещё Германия, а после развала СССР в 1991 году — руководство новой демократической Грузии решило попросить защиты и покровительства у США.

Когда США вооружили Грузию, то она напала на Осетию, а тогда, когда Грузию вооружила Германия, её руководство затеяло конфликт с Арменией и решило выкорчевать «русский дух» — «Правительство бывших российских социал-демократов (Церители, Георгадзе, Гегечкори, Лордкипанидзе) теперь задалось целью вытравить всякие признаки русской гражданственности и культуры в крае — прочно, «навсегда» — прежде всего путём устранения из Грузии русского элемента. Целый ряд законодательных актов и административных распоряжений прямо или косвенно преследовал эту идею: принудительное подданство, правовые ограничения, аресты, выселения, принудительный набор в армию... — описывал события, действия демократов генерал Деникин. — Десятки тысяч русских служилых людей и просто трудовой демократии, работавших в государственных и общественных учреждениях, на железной дороге, почте, телеграфе и т.д. были заменены грузинами и буквально выброшены на улицу. Стекавшиеся со всего Закавказья в Тифлис как военно-административный центр края и фронта служилые люди попадали в отчаянное, безвыходное положение, в особенности семейные. Новый поток обездоленных, голодных, нищих людей (русских) двинулся к портам Чёрного моря и по Военно-Грузинской дороге, унося с собою горячую ненависть к Грузии и грузинам».

«Я помню годы 1905-1917, когда среди рабочих и вообще национальностей Закавказья наблюдалась полная братская солидарность, когда узы братства связывали армянских, грузинских, азербайджанских и русских рабочих в одну социалистическую семью. Теперь, по приезде в Тифлис, я был поражен отсутствием былой солидарности... антиармянского, антитатарского, антигрузинского, антирусского и всякого другого национализма теперь хоть отбавляй», — ту же ситуацию, только в мягких выражениях, описывал на 10 съезде РКЦ(б) Сталин.

В общем, — негативных последствий ленинской идеи «самоопределения наций» было много, было очевидно, что после гражданской войны эта идея полностью себя изжила и даже стала опасной, — и Сталин поступал совершенно правильно.

Теперь в августе 1922 года в отсутствие Ленина эту проблему решала комиссия во главе со Сталиным, который решал её в своём ключе сильного унитарного государства. Если Сталин не намеревался к этому времени быть собирателем отпавших наций и земель, то точно намерен был сохранить и собрать в единое сильное государство оставшиеся и возвращенные республики. Сталин приготовил решение и послал для ознакомления в Горки Ленину. Из докладной записки Сталина Ленину по вопросу автономизации от 22 сентября 1922 года: «Тов. Ленин! Мы пришли к такому положению, когда существующий порядок отношений между центром и окраинами, т.е. отсутствие всякого порядка и полный хаос, становятся нестерпимыми, создают конфликты, обиды и раздражение, превращают в фикцию т.н. единое федеративное народное хозяйство, тормозят и парализуют всякую хозяйственную деятельность в общероссийском масштабе. Одно из двух: либо действительная независимость и тогда — невмешательство центра, свой НКИД, свой Внешторг, свой Концессионный комитет, свои железные дороги, причем вопросы общие решаются в порядке переговоров равного с равным, по соглашению, а постановления ВЦИК СНК и СТО РСФСР необязательны для независимых республик, либо действительное объединение советских республик в одно хозяйственное целое с формальным распространением власти СНК, СТО и ВЦИК РСФСР на СНК, ЦИК и экономсоветы независимых республик, т.е. замена фиктивной независимости действительной внутренней автономией республик в смысле языка, культуры, юстиции, внудел, земледелия и прочее.

Сейчас речь идет о том, как бы не «обидеть» националов, через год, вероятно, речь пойдет о том, как бы не вызвать раскол в партии на этой почве, ибо «национальная» стихия работает на окраинах не в пользу единства советских республик, а формальная независимость благоприятствует этой работе. Один из многих примеров: недавно Грузинский Цека, оказывается, решился без ведома Цека РКП разрешить оттоманскому банку (англо-французский капитал) открыть свое отделение в Тифлисе, что, несомненно, привело бы к финансовому подчинению Закавказья Константинополю (уже теперь турецкая лира является господствующей, вытесняющей с рынка грузинские и русские деньги), причем решительное запрещение со стороны Цека (принятое по настоянию т. Сокольникова) вызвало, оказывается, бурю возмущения среди грузинских национал-коммунистов. Мой план:

1. Вопрос о Бухаре, Хиве и Дальневосточной республике (которая еще не советизирована) оставить пока открытым, т.е. пока их не автономизировать.

2. В отношении остальных пяти независимых республик (Украина, Белоруссия, Грузия, Азербайджан и Армения) признать целесообразным автономизацию с тем, чтобы к Всероссийскому Съезду Советов ЦИКи этих республик сами добровольно изъявили свое желание вступить в более тесные хозяйственные отношения с Москвой на началах автономии (я имею уже заявление Азербайджанского и Армянского Цека Компартии о желательности автономизации и заявление Грузинского Цека Компартии о желательности сохранения независимости».

Здесь стоит обратить внимание на фразу — «сами добровольно изъявили свое желание вступить в более тесные хозяйственные отношения с Москвой на началах автономии». Сталин пытался действовать «гибко» — якобы это добровольная инициатива «окраин». И вполне закономерно, что 24 сентября 1922 года комиссия под председательством В. Молотова приняла проект Сталина «О взаимоотношениях РСФСР с независимыми республиками», а 25 сентября ЦК РКП(б) одобрил проект Сталина. И в этот момент неожиданно забил тревогу Ленин.

В это время Ленин, немного поправившись от недомоганий, работал в щадящем, «домашнем» режиме и пытался управлять товарищами, партией и страной в основном при помощи писем, которые его соратники часто воспринимали с поправкой на болезнь — уже как рекомендательные, к рассмотрению, к обсуждению. Ленин оставался в стороне от дискуссии по поводу проекта комиссии Сталина, но, узнав о решении комиссии, счел необходимым срочно вмешаться в решение этого вопроса, и вдруг резко выступил против проекта Сталина, обвинив его в форсировании событий, в ненужной «торопливости» и попытался внести серьёзные коррективы в уже одобренный сталинский проект.

Ленин вызвал к себе в Горки Сталина и настоял изменить первый параграф проекта. Одновременно Ленин написал для членов Политбюро письмо «Об образовании СССР», в котором подчеркнул, что РСФСР должна признать себя равноправной с другими республиками и «вместе и наравне с ними» войти в новый союз. И одновременно Ленин вызвал из Грузии главного «суверенного» бунтаря — председателя СНК Грузии П. Мдивани, который приехал к нему в конце сентября.

Ленин в письме Каменеву по национальному вопросу 26 сентября 1922 года писал: «т. Каменев! Вы, наверное, получили уже от Сталина резолюцию его комиссии о вхождении независимых республик в РСФСР. Если не получили, возьмите у секретаря и прочтите, пожалуйста, немедленно. Я беседовал об этом вчера с Сокольниковым, сегодня со Сталиным. Завтра буду видеть Мдивани (грузинский коммунист, подозреваемый в «независимстве»).

По-моему, вопрос архиважный. Сталин немного имеет устремление торопиться. Надо Вам (Вы когда-то имели намерение заняться этим и даже немного занимались) подумать хорошенько; Зиновьеву тоже.

Одну уступку Сталин уже согласился сделать. В первом параграфе сказать вместо «вступления» в РСФСР — «Формальное объединение вместе с РСФСР в союз советских республик Европы и Азии».

Дух этой уступки, надеюсь, понятен: мы признаем себя равноправными с Украинской ССР и др. и вместе и наравне с ними входим в новый союз, новую федерацию. «Союз Советских Республик Европы и Азии»(ССРЕА), (Ленин, т. 45, с. 359).

Несмотря на активную переговорную и эпистолярную работу Ленина и на возражения грузин и украинцев, ЦК РКП(б) в начале октября утвердил проект Сталина. Обращаю внимание — в этой истории принимала активное участие «команда» Сталина: В. Молотов, В. Куйбышев, Г. Орджоникидзе, Ф. Дзержинский и др. А потенциальная «команда» Бронштейна за этим наблюдала, и в принципе одобряла действия Сталина по укреплению власти и государства, Жора Сокольников-Бриллиант принимал активное участие в работе комиссии.

После утверждения проекта Сталина Ленин сильно рассердился, даже рассвирепел и обозвал Сталинскую политику «русопятской», что, вероятнее всего, следовало понимать как — имперской, и в сталинском проекте он якобы увидел замаскированное выражение старого «великорусского шовинизма», которому неожиданно решил дать «бой не на жизнь, а на смерть». Такого принципиального — «на смерть», вероятно, от Ленина никто не ожидал. Очередной Пленум по обсуждению этого вопроса был назначен на 5 октября 1922 года.

После вмешательства Ленина члены ЦК и Политбюро стали отворачиваться от сталинского варианта и склоняться к ленинскому варианту. Ленин пытался ещё доработать свой проект, и учесть все возможные причины конфликтов в руководстве будущего государства, и 6 октября 1922 г. он передал через Каменева ещё одну идею: «Надо абсолютно настоять, чтобы в Союзном ЦИКе председательствовали по очереди».

Несмотря на уступки Сталина, и что якобы Ленин его убедил в своей правоте, эта важная дискуссия по вопросу государственности между Лениным и Сталиным продолжилась в более острой форме. Сталин явно был недоволен ленинской критикой и ленинской политикой, и съёрничал по поводу излишнего «национального либерализма» Ленина. Сталин оставался стоять на своей принципиальной позиции, одновременно пытаясь лавировать, хитрить — он якобы формально пошел на изменение резолюции, но отметил, что новая резолюция — это лишь «несколько измененная, более точная формулировка» старой, которая «в основе правильная и безусловно приемлемая».

Ситуация была сложной и щепетильной, — многие большевики-нацмены по своей глупости ленинское «право наций на самоопределение» поняли прямо, «за чистую монету». 22 октября 1922 года Сталин в письме к Ленину косвенно, но понятно упрекал его в создании опасной проблемы: «За четыре года гражданской войны, когда мы ввиду интервенции вынуждены были демонстрировать либерализм Москвы в национальном вопросе, мы успели воспитать среди коммунистов, помимо своей воли, настоящих и последовательных социал-независимовцев, требующих настоящей независимости во всех смыслах и расценивающих вмешательство Цека РКП, как обман и лицемерие».

Ленин, подтверждая прекрасное взаимопонимание, отвечал в письме Сталину, что эти глупые и поэтому опасные коммунисты «игру в независимость отказываются понимать как игру, упорно признавая слова о независимости за чистую монету.» («Известия ЦК КПСС», 1989 г. № 9, стр. 199).

И эти искренние, наконец-то прозревшие коммунисты-демократы были правы, — Ленин в этом вопросе сильно обманывал и лицемерил. И теперь Ленин пытался сохранить лицо, а Сталин пытался решить проблему построения крепкого государства на будущее. А Ленину будущее в этом аспекте было не столь важным, ибо для него будущее — это «мировая революция» и мировая гегемония, а не проблемы отдельного государства, и он уже на всех парах готовил вместе с Бронштейном запланированный на следующий год (1923) очередной военный поход в Германию через Польшу. А возможная фрагментарная гражданская война по силовому затягиванию Грузии или Украины в «общую семью» только помешала бы этому славному походу. Куда денется какая-либо отпавшая республика, возомнившая себя свободной, находящаяся среди других советских республик на огромной территории Соединенных Штатов Европы или Союза Советских Социалистических Республик Европы и Азии?.. Ленин глобалил, а Сталин со своим «местечковым» — российским провинциальным мышлением вроде вздумал строить успешный социализм в одной отдельно взятой стране — в России.

Этот важный момент: разность целей Ленина и Сталина — как основа их конфликта, а затем и основа конфликта Сталина с Бронштейном-Троцким следует хорошо понимать, ибо без этого невозможно правильно понять и объяснить многие их действия и исторические события, включая развал СССР в 1991 году. Например, некий «авторитетный» тупоголовый западный «историк», а, скорее всего, лукавый плут по фамилии Роберт Такер в своей книге «Сталин. Путь к власти 1879-1929» (М., 1991 г.) утверждает:

«Его (Сталина) претензии на роль преемника еще при жизни Ленина стали одной из причин конфликта с ним. Чтобы занять высшую ступеньку пьедестала, Сталин был готов в случае необходимости сразиться с самим Лениным. Если Ленин не считал, что его преемником должен по праву стать Сталин, то, по мнению Сталина, лишь потому, что Ленин был болен и уже не являлся тем Лениным, каким его знали прежде».

Зачем кому-либо амбициозному в этот период бороться с Лениным за власть, когда Ленин уже просил яд для самоубийства, когда все понимали, что Ленину осталось жить считанные месяцы или недели? — Какой маразм этого Роберта Такера и многих его единомышленников — либералов и демократов(!), пытающихся просто маниакально любыми способами дискредитировать Сталина. Уж если бороться за власть, то учитывая состояние здоровья Ленина, — только с его наиболее вероятным преемником, а за этим мы понаблюдаем в следующих главах книги. Стоит особо отметить, что лукавая книжонка этого иностранца была издана в Москве в «перестройку» на русском языке в 1991 году, — чтобы усилить разрушительные процессы по развалу детища Сталина — империи СССР. Вернемся в 1922 год, и продолжим наблюдать за историей создания СССР.

ЦК компартии Грузии решил помочь Ленину и подковырнуть наркомнаца Сталина и сильно «подлил масла в огонь» — всем составом подал в отставку в знак несогласия со сталинским проектом. В результате Центру в лице Оргбюро и Кавбюро пришлось в административном порядке их заменять другими людьми, в основном — единомышленниками Сталина во главе с Орджоникидзе. Кроме того, в Москве 6 октября 1922 года Пленум ЦК принял ленинскую резолюцию, которая должна была устроить грузинских националистов во главе с П. Мдивани, хотя П. Мдивани на Пленуме настаивал на том, чтобы Грузия входила в СССР не через Закавказскую Федерацию, а непосредственно как отдельная самостоятельная Грузия, то есть — Мдивани фактически не согласился с решением Пленума.

Интересно обратить внимание и на воспоминания Троцкого в его работе «Завещание Ленина», многим местам в этой работе можно доверять, ибо она написана в декабре 1932 года, когда ещё большинство свидетелей тех событий были живы, и в случае бесшабашного вранья Троцкий попал бы в неприятную ситуацию в ущерб себе, Троцкий:

«Ноябрьский пленум ЦК (1922), заседавший без Ленина и без меня, внес неожиданно радикальные изменения в систему внешней торговли, подрывавшие самую основу государственной монополии. Не допуская в этом вопросе никаких уступок, Ленин настаивал на том, чтоб я апеллировал против ЦК к партии и съезду. Удар направлялся в первую голову против Сталина, как генерального секретаря, ответственного за поставку вопросов на пленумах Центрального Комитета. До открытой борьбы на этот раз, однако, дело не дошло: почуяв опасность, Сталин отступил без боя: с ним вместе и другие. На декабрьском пленуме ноябрьские решения были отменены. «Как будто удалось взять позиции без единого выстрела, — писал мне шутливо Ленин 21 декабря, — простым маневренным движением».

Гораздо острее оказались разногласия в области национальной политики. Через Крупскую Ленин вступил с вождями грузинской оппозиции (Мдивани, Махарадзе и др.) в негласную связь против фракции Сталина, Орджоникидзе и Дзержинского».

Конфликт по национально-государственному вопросу продолжал разрастаться, — разбушевались страсти в Грузии между сторонниками Сталина и Мдивани-Ленина, и дошло до того, что Закавказский крайком партии во главе с Серго Орджоникидзе осудил действия Мдивани и его сторонников как национал-уклонизм, а сам Серго в пылу спора ударил в лицо одного из бывших членов ЦК КП Грузии, сторонника Мдивани. Сторонники Мдивани подняли большой политический шум — что якобы под новым прикрытием продолжается старая царская имперская политика, а «Декларация...» Ленина — это фикция и откровенный обман, а на Орджоникидзе бывшие члены ЦК КП Грузии обратились с жалобой в ЦК РКП(б).

За Орджоникидзе вступился Сталин, заявив, что в Грузии свил гнездо социал-национализм. В эту склоку вмешался Ленин и для «разбора полетов» на месте и примирения отправил в Грузию комиссию во главе с авторитетным «нейтральным» Феликсом Дзержинским. «Заковырка» состояла в том, что Дзержинский был убежденным сторонником сталинской позиции, а Ленин об этом не знал.

12 декабря 1922 года Ленин пригласил к себе вернувшегося из Грузии Ф. Дзержинского и выслушал доклад его комиссии с явным раздражением и недовольством, ибо Ленин ожидал услышать другое, а Дзержинский оправдывал, выгораживал Орджоникидзе и поддерживал сталинскую позицию. Ленин очень расстроился, разнервничался, что привело тут же к резкому ухудшению его здоровья. Позднее Ленин говорил, что «это дело» на него «очень тяжело повлияло» (ПСС, т. 45, с. 476).

Данный текст является ознакомительным фрагментом.