Штурм: и брат убивает брата

Штурм: и брат убивает брата

Ельцин не сразу склонил армию к участию в штурме Верховного Совета. Известно было, что в Министерстве обороны отключены телефоны, долго не могли собрать коллегию, охрану здания обеспечивали почему-то омоновцы.

Отсутствие поддержки со стороны армии Ельцин ощущал давно. Еще несколько месяцев назад он своим указом передал спецвойска Министерства безопасности в подчинение МВД и частично Министерству обороны. А в некоторые части ему пришлось выезжать специально и обещать многочисленные льготы и квартиры.

И все-таки Ельцин сделал все возможное и невозможное, чтобы убедить Грачева и ввести танки в столицу. Грачев вилял, собирал неожиданные пресс-конференции, заявлял о лояльности и нейтралитете, вовремя пропадал, однако вынужден был присяге изменить. По некоторым данным, президент провел ночь в Министерстве обороны и лично вынужден был провести коллегию. И, что самое главное, Ельцин «взял на себя ответственность за проведение военной акции». Грачев, якобы, смог даже получить письменный приказ…

Конечно, армия была не готова к штурму. Говорят, 20 минут ушло только на поиск карты Москвы. Воинские части долго стояли у Генштаба без дела. Почему они не были направлены, например, к «Останкино», никто не знает и, видимо, никогда не узнает. А план коммуникаций «Белого дома» вообще не удалось найти.

Чем же купили военных? Генерала Грачева?.. Милиционера Ерина повысили в звании прямо 1 октября, тут все ясно.

Когда я приехал уже после расстрела парламента в Таманскую дивизию собирать материал для книги, то задал этот вопрос офицерам, стрелявшим из танков… Ответ был прост: «Нам хорошо заплатили!» Я посмотрел в их глаза и понял: с ними не только больше не о чем говорить, с ними опасно жить, ибо за деньги они порешат кого угодно. Вскоре, будучи депутатом Государственной Думы ФС РФ, я встретил одного из «героев» в Чечне, мы летели вызволять их из плена… У него, стрелявшего в мой парламент осенью 1993 года, были те же пустые глаза. Ни капли стыда: он убивал депутатов, а они его спасли.

Доллары – злая и роковая сила. Если у нас в России за деньги можно все… – то России не сегодня-завтра не будет.

* * *

В своей книге «Великая Российская трагедия» Хасбулатов приводит стенограмму разговора Ельцина с Грачевым. Ее доложил спикеру генерал Кобец.

Шло заседание коллегии Министерства. Вдруг позвонил Ельцин. Разговор слышали все присутствующие, в том числе и Кобец.

Суть разговора такова:

«Ельцин: – Павел Сергеевич, армия, надеюсь, поддержит своего главнокомандующего. Вам ведь тоже надоели эти Съезды, Верховный Совет – не дают работать, вредят государству. С этим я решил покончить. Указ подписан.

Грачев: – Борис Николаевич, у меня коллегия. Я посоветуюсь, попрошу поддержки. Я пока ничего не могу сообщить. Что скажет коллегия…

Ельцин: – Коллегия скажет то же самое, Вы понимаете, нет другого выхода, кроме как поддержать своего Президента и главнокомандующего. Что же, выходит, я один должен постоянно заботиться о вашей коллегии, а когда нужно помочь мне, вы ссылаетесь на коллегию. Вам надо четко поддержать своего главнокомандующего.

Грачев: – Я всегда вас поддерживал и поддерживаю. Но надо переговорить с членами коллегии…

Ельцин: – Переговорите и через 10 минут позвоните мне и скажите, что поддерживаете своего главнокомандующего…

После этого он бросил трубку, а Грачев, бледный, мгновенно вспотевший, обвел глазами присутствующих (около 30 человек – все руководство Минобороны, Генерального штаба, командующие округами). Нависла тяжелая тишина. Вдруг министр взорвался:

– Ну что молчите, слышали разговор с Президентом? Желающих говорить не находится?..

Все молчат…

– Так что мне сказать Ельцину, что коллегия выполнит приказ своего Президента, главнокомандующего?

Голос: – Смотря какой приказ. Армия не может выполнить антиконституционный приказ. Это записано в Законе об обороне…

Грачев: – Президент ведь не приказывает расстрелять Верховный Совет.

Голос: – А что приказывает Ельцин? Что он намеревается делать конкретно?

Грачев: – Этим займется Ерин. Нам надо твердо заявить о поддержке Ельцина и не допустить эксцессов в войсках. У Руцкого и Хасбулатова немало сторонников, они могут вывести воинские подразделения на защиту Верховного Совета.

Голос: – Это невозможно. Конституция, законы запрещают армии быть втянутыми в политические споры. Пусть Ельцин, наконец, договорится с Хасбулатовым – ведь не Хасбулатов же говорил об артподготовке в августе и штурме в сентябре, нам.

Голос: – Господа генералы, надо поддержать нашего главнокомандующего. Зачем нам этот «болтающий парламент»? Разве они не позорят нас обвинениями в коррупции – хоть генеральский мундир не носи. Сколько скандалов они там, вместе с Руцким затеяли по нашей группе войск. Болтуны!

Голос: – Болтуны или не болтуны, но нарушать Конституцию опасно. Вы знаете, как протестует народ. Если на улицу по призыву ВС выйдет миллион человек, конец Ельцину и всем, его поддерживающим. Мы не можем рисковать армией.

Грачев: – Никакого риска нет. Мы не будем вводить войска в Москву. Мы только поддержим Ельцина как главнокомандующего.

Голос: – Сегодня поддержим. А завтра, в соответствии с этой «поддержкой», Ельцин потребует расстрелять Верховный Совет… Тогда что?

Грачев вскакивает…

Прошел час в таких спорах. Грачева поддержали два члена коллегии. – Другие упорствовали, понимая, что здесь пахнет заговором, изменой, нарушением Конституции. Грачев стал наседать.

Опять позвонил Ельцин: – Ну что, Павел Сергеевич, решили поддержать своего Президента?

Грачев: – Обсуждаем, Борис Николаевич, думаем.

Ельцин: – Не утруждайте себя лишними «думами». Президент думает за всех вас. Принимайте решение, какое я вам сказал.

Грачев: – Борис Николаевич, мы обсуждаем. Дело в том, что есть закон, запрещающий армии… Я же не могу штурмовать Верховный Совет?!

Ельцин: – Я лучше вас знаю законы. Я не о законах говорю, как вы там не понимаете? Речь идет об очень важном государственном деле. И мне нужна ваша поддержка. Согласны вы поддержать меня, вашего Президента и главнокомандующего или не согласны?

Грачев: – Борис Николаевич, разрешите вам перезвонить через некоторое время…

Ельцин бросает трубку…

Грачев растерян… Опять нависла тишина.

Голос: – Единственный выход – объявить о нейтралитете. Мы не будем ни на той, ни на другой стороне. Политики заварили кашу, а теперь хотят нас использовать. Вспомните Узбекистан, Тбилиси, Прибалтику, август 1991 года… А потом обвинят армию, как бывало уже не раз. Забыли?..

Голоса: – Правильно!

Остановились на том, что армия будет нейтральна в конфликте «Президент – Законодатель».

Опять звонил Ельцин. Грачев дрожащей рукой, бледный, схватил трубку: – Слушаю, Борис Николаевич.

Ельцин: – Это я вас слушаю, Павел Сергеевич.

Грачев: – Мы тут посовещались… Борис Николаевич!.. Армия займет нейтральную позицию.

Пауза. Разговор прервался.

Все встали, разошлись, не глядя друг на друга. Тяжело…»

* * *

Возможно, этот разговор, заполученный Хасбулатовым и Руцким, из самой коллегии и предрешил многое. Раз армия займет нейтралитет, то почему бы не активизироваться народу?!.

Для убедительности и дальнейших действий Хасбулатов вызвал к себе начальника штаба Колесникова. Тот пришел вместе с Кобецом. Спикер спросил, что за решение о «нейтралитете» приняли военные… Колесников удивился, что Хасбулатов в курсе всех деталей заседания коллегии. Все рассказал. Спикер попросил начальника штаба, со ссылкой на закон об обороне, где написано, что «руководство Вооруженными силами осуществляет Верховный Совет, Президент…», написать докладную записку. Тот согласился. Через 15 минут возвратился и сделал дополнения… Хасбулатов сказал: «Если бы коллегия, вместо решения «о нейтралитете» предупредила бы Ельцина о том, что армия – на стороне Закона и Конституции, на стороне народа, что она будет верна присяге – Ельцин ни за что на свете не решился бы на что-нибудь серьезное».

Спикер сказал, что еще не поздно остановить гражданскую войну. Он хотел поехать к военным и переговорить с ними об этом… Но Колесников пообещал все урегулировать сам.

Больше Хасбулатов не смог обнаружить Колесникова и других генералов.

Среди депутатов распространили стенограмму разговора Черномырдина с «регионами», на котором губернатор Нижнего Новгорода требовал от премьер-министра: «Виктор Степанович, уничтожьте их… Раздавите гадину!». Затем эти слова Немцова подтвердил, пришедший в парламент, Кирсан Илюмжинов. И еще подхватили газеты… «Жажда» крови, мести. Вот тебе и реформатор Немцов!

* * *

Президент назначил заместителя Грачева, генерала Кобеца начальником штаба группы по восстановлению правопорядка в Москве. Волкогонов к нему – «замполитом».

Это назначение должно было насторожить Грачева, ибо это сигнал недоверия Ельцина своему военному министру.

* * *

Близ Кремля стала колонна бронетехники в составе 40 БТР.

Ельцин переживает за себя. Особо переживают министры, разворовавшие страну и спрятавшие капиталы за границей. У них уже самолеты припасены – вылететь за границу, у них и коленки трясутся, как призналась Министр социальной защиты Памфилова.

В таком страхе кого только не убьешь…

* * *

На углу улиц Королева и Ботанической БТР (бортовой номер 043) расстрелял автомобиль. Водитель убежал, стоящий рядом прохожий убит.

* * *

Расстрел баррикад у Белого дома и самого парламента начался без предупреждения.

* * *

Александр Руцкой через посредников обратился в правительство с просьбой прекратить обстрел Дома Советов и действия штурмовых групп, после чего находящиеся в здании поднимут белый флаг… Руцкому ответили, что его условия носят невыполнимый характер, являются «запоздавшими», хотя и «говорят о необходимости скорейшей капитуляции…»

* * *

В «Независимой газете» В. Миронов обозначил некоторые детали ельцинского сценария: «Блестяще выманив национал-патриотов из «Белого дома», дав заглотнуть им мэрию и «Останкино», власть тем самым добилась резкой перемены общественных настроений в свою пользу. Напугав Запад угрозой коммунистической реставрации, правительство получило уникальную возможность для сокрушительного удара».

Не выманив – не убьешь.

* * *

Ужас, что заявил Солженицын… После поддержки расстрела парламента ему не быть национальным лидером по приезде в Россию. Расстрел – это «закономерный и естественный шаг…»

* * *

БМП открыли шквальный огонь по мэрии. Там начался пожар.

* * *

Свидетельствует капитан 1-го ранга В. К. Кашинцев:

«Основные жертвы были на нижних этажах… Примерно в 14.30 к нам пробрался парень с третьего этажа, весь в крови, сквозь рыдания выдавил: «Там внизу вскрывают комнаты гранатами и всех расстреливают, уцелел, так как был без сознания, видно, приняли за мертвого».

…Из здания нас выводила «Альфа» через 14 подъезд… Следующие за нами группы избивались вертевшимися у выходов типами – то ли бейтаровцы, то ли какая другая нечисть (кожаные куртки)».

* * *

Откуда взялись снайперы? Почему столько разговоров о них? Не было в Доме Советов снайперов. Пусть Грачев и Ерин назовут хоть одного снайпера – живого или убитого… Они-то должны были их обнаружить.

Грачев назвал вдруг своих убитых снайперов: рядовой 119-го парашютно-десантного полка В. Панов и снайпер-гранатометчик рядовой Р. Коровушкин.

Бойцы «Альфы» назвали снайперов «провокаторами и хулиганами». Оказывается, некоторые из снайперов были сотрудниками Министерства безопасности… Я узнал об этом вначале из газеты «Новая ежедневная газета» (20.10.93). А вскоре увидел кинопленку зарубежного журналиста и убедился окончательно в достоверности факта.

Есть такие кадры… Подходит женщина и говорит офицеру, стоящему за углом дома: «На крыше этого дома сидит снайпер, он методично убивает сперва вашего солдата, а потом – из Белого дома. Стащите его». А офицер неожиданно ей говорит: «Знаем, иди отсюда…»

* * *

Многие не верили в расстрел… А многие и ожидали штурма. На баррикадах ночью ополченцы писали под светом костров на ладонях свои фамилии, адреса. А вдруг убьют и останешься безымянным, неопознанным.

* * *

Парламент – будто катакомбы. При каждом выстреле танка – вздрагивают тусклые свечи.

Женщины-депутаты, которых Ачалов справедливо назвал – «наши женщины – ОМОН Белого дома», – пели старинные русские песни. Звучали патриотические стихи. Они поддерживали более всего моральный дух. Кто-то молился. А кто-то писал уже прощальные письма родным…

* * *

Рабочий завода «Коммунальник» Владимир Павлов дважды был защитником Белого дома. Только в 1991 году по нему не стреляли, и он остался жив, а вот нынче стреляли – и он погиб.

«Комсомолка» написала, что он в семье характеризовался общительным, душевным, «последнее отдаст»… Вот и отдал, мол, последнее – жизнь.

Такой ценой – ценой отнятия жизни – оставался Ельцин у власти.

* * *

Газета «Московские новости» подтверждает наличие сценария у президентской команды в статье «Ловушка президента» (17.10.93 г.): «События были спланированы так, чтобы подтолкнуть обитателей «Белого дома» к первому насильственному шагу. И они в эту ловушку попались».

* * *

Молодой монах под обстрелом звонит по радиотелефону в патриархию и взволнованно кричит: «Отыщите митрополита Ювеналия… Нас тут всех убьют!»

* * *

Танки продвигались по улицам Москвы и их встречали без воодушевления.

Первым из депутатов бросился на Киевское шоссе, где шла колонна бронетехники, Николай Павлов, недавний кандидат биологических наук, лидер нашей фракции «Россия». Не испугался ни на минуту, ни на секунду, когда на него буром пошли военные.

Вместе с депутатом Шашвиашвили они развернули машину на шоссе и остановили движение бронетехники. Пехота сидела на броне. Павлов обратился к ним в мегафон: «Военные, куда вы идете? Вас послали убивать своих братьев! Не подчиняйтесь преступному приказу!»

У переднего БТРа медленно опустился пулемет в сторону депутатов. Знали бы военные, что именно Николай Павлов защищал всегда в парламенте армию, отстаивал интересы государства, вступился первым как за Курилы, так и за Севастополь… К нему подбежал сразу милиционер с матом и направил пистолет в бок: «Убью! Отойди!» Депутатов оттащили в сторону…

Но были и другие, более удачные случаи. Как сообщил житель г. Электрогорска (Московская обл.) А. А. Васильев, им удалось остановить танки на ул. Б. Грузинской. Москвичи уперлись грудью в них… Когда из танка выглянул молодой офицер в шлеме, то у него в глазах застыли растерянность и… слезы. И он развернул танки. А омоновцы погнали людей по улице.

Еще один офицер смотрел на расстрел Белого дома полными слез глазами. Это был морской офицер. Он стоял на мосту и крепко сжимал кулаки.

* * *

Около 5 часов утра отец Виктор, как обычно, обошел Крестным ходом Дом Советов. Посидел у костра. Благословил ополченцев. Ему предложили посидеть еще, а он пошел проведать других.

Отец Виктор приехал с Украины. Ему, православному, известно, как Верховный Совет боролся за духовное здоровье нации, как пытался оградить западную пропаганду растления… Он увещевал солдат, пытался посеять в офицерских сердцах добро.

С иконами и словом Божьим пошел он через час навстречу танку. Его раздавили живьем… Танк протащил тело отца Виктора, после наезда, несколько метров и сбросил.

* * *

Свидетельствует депутат России Вячеслав Котельников:

«На большой скорости подошли три БТРа. Это были БТРы специальной боевой организации, которая еще по разрешению Горбачева получила легальность в России. Я не имею ничего против казахов, узбеков, немцев, евреев, вообще для меня все национальности равны, но есть агрессивный сионизм. БТРы принадлежали организации «БОСЕР» – боевой организации сионистов. Так вот, из этих самых БТРов были убиты первые 12 человек в палаточном городке…»

* * *

Ложь. Говорят, она может быть красивой.

Лужков заявил: танки стреляли только по верхним этажам, где никого не было. 1/1 стреляли не снарядами, а болванками.

Грачев похвалил танкистов сразу после кровавой бойни: молодцы, попадали даже в четвертый этаж, гасили каждую огневую точку.

А сами танкисты в телепередаче признались: сказали стрелять по тринадцатому этажу, а мы попали в цоколь. Стреляли, куда придется… И не болванками, а снарядами, и не простыми снарядами, а кумулятивными.

* * *

Вопреки утверждениям Грачева, на сторону защитников Конституции перешло немало офицеров, в том числе командир полка Таманской дивизии полковник Генштаба РФ и другие опытные военнослужащие.

* * *

Еще 26 сентября, когда ожидался первый штурм, Ачалов отказался раздать оружие ополченцам: «Это только спровоцирует власти на большую кровь…»

И вот начался штурм… Оружие опять выдали не всем. Более того, Руцкой дал команду: «Не стрелять!»

Против танков идти с автоматом бессмысленно.

Ни один гранатомет не выстрелил в танки. За тяжелой техникой стояли люди, зеваки… Ополченцы не стреляли из-за боязни попасть в них.

По данным инженерных войск, в Доме Советов обнаружено всего лишь 153 гильзы.

Вероника Куцылло, ненавидящая депутатов и просидевшая с ними все дни в осаде, в своей книге, напичканной ложью и ненавистью, признается: она не видела ни разу стреляющих из Белого дома.

Бойцы «Альфы» так же отмечают, что «Белый дом» защищался неактивно. Русские ополченцы не желали стрелять в своих… Ни в «Альфе», ни в десантниках никто не видел врагов.

Но зато президентской команде хотелось изобразить обратное, будто в парламенте засели одни бандиты, и они угрожают всей Москве. Чтобы народ убедился в опасности бандитов, нужна большая бойня, перестрелка, ужас, кровь – и многочисленные трупы (снайперы существовали для того, чтобы жертвы были с обеих сторон). Вот почему «Альфе», как признались ее бойцы, было задание – пролить побольше крови, не брать живыми лидеров сопротивления. А раз «Альфа» приказ не выполнила, то власть тут же проявила к ней немилость («Известия», 19.10.93 г.).

«Альфа» самостоятельно начала переговоры с Домом Советов.

* * *

Борис Ельцин в своей книге «Записки президента» на странице 362 невинно сообщает о разговоре с Грачевым и Ериным, у которых еще в первые дни осады парламента интересовался: «Есть ли все-таки какая-то возможность «выкурить» оттуда депутатов?.. Может быть, молниеносный, шоковый штурм спецчастей, может быть, еще есть варианты…»

* * *

В Доме Советов очень много детей. С Украины, например, приехал отряд молодогвардейцев «Комсомолец Украины». Вероника Куцылло пишет в книге, что видела четырнадцатилетних девочек со значками ВЛКСМ на груди во время стрельбы в Белом доме. Старший отряда ставил задачу: «Главное для вас сейчас – остаться в живых, чтобы донести правду о том, что здесь произошло, нашим товарищам в Харькове, Киеве, Николаеве… Помните, что видите героев и вы должны о них рассказать. Рассказать, как они защищали Конституцию…»

Куцылло подсмеивается над ними, над тем, как их командир запрещает им есть, ибо ранение на полный желудок смертельно. «Они готовы на подвиг…» Куцылло это не понимает. Она пишет, что депутаты увели девочек в подвал. Но не пишет, что ребята потом поднялись и помогали старшим ухаживать за ранеными.

Что же, у Конституции были и такие защитники – дети. Добровольцы. Гавроши. Они были честными, святыми, чистыми… А ведь и на них легло клеймо – «фашисты»… Об этом не помнит и не хочет знать корреспондент из «Коммерсанта» Куцылло!

* * *

Среди защитников Конституции – майор милиции, один из руководителей уголовного розыска Таллина, председатель патриотической организации Александр Денисов.

Недавно он был лидером патриотов г. Ростова-на-Дону. Его опыт оперативника использовали многие госструктуры. Он мог усмирить бандитов.

Не всех.

Остановить госпереворот, остановить расстрел безоружных, женщин и детей – не удалось.

Свои же братья-милиционеры не поняли мужественного поступка коллеги и «отыгрались» на нем… Они не понимают, что их беззаконие вернется к ним же бумерангом.

* * *

Страшно, когда убивают детей, страшно, когда убивают девушек, страшно, когда убивают не девушку-снайпера, а девушку с гитарой. Когда ее вынесли на улицу, она крепко прижимала гитару. Ее поразил осколок снаряда в грудь навылет. Она лежала у сквера, красивая… Омоновец грубо вырвал гитару.

* * *

Депутаты вспомнили слова Горбачева: «Всей правды я вам все равно не скажу никогда».

Злободневно.

* * *

Пока идет стрельба по Дому Советов, мародеры обшаривают машины, стоящие рядом на площадке. Отворачивают, выдирают все, что можно. Тащут прямо на глазах у всех. Кто-то дал по ним очередь. Мародеры затихли, но на минуту, а потом снова принялись разукомплектовывать автомобили.

Когда расстреляют парламент, пропрезидентские газеты и телевидение запустят последнюю в эти дни и минуты гнусную ложь: депутаты выносили из здания ковры, телевизоры, компьютеры и так далее. У меня даже избиратели смешком спрашивали, не веря, конечно, в ложь желтой прессы: а что я прихватил в Белом доме?

Грустно. Идет стрельба, громыхают танки, а кто-то из законодателей будет думать не о жизни, не о товарищах, а о ковре или телевизоре, которые надо прихватить. Стыда у телелгунов давно нет. Снимали бы этих мародеров у машин да лавочников с их охраной, которые разворовывали здание. А потом съездили бы в части, штурмующие парламент, и засняли бы момент, когда бойцы вытаскивали из бронемашин «захваченное имущество».

* * *

Люди спрятались в автобус. Думали там спрятаться от пуль. Их заметили… Три БМД наехали на него и расстреляли. Люди падали замертво, а автобус охватило огнем. Расстреляны «Жигули», в них тоже укрывались испуганные люди. Крик охватил улицы.

* * *

В кабинете у Сергея Бабурина спряталась парламентский корреспондент с сыном Ирина Танеева. Она только что была в комнате, где заседали женщины из организации «Щит». Там она видела Валентину Иванову с сыном.

В кабинет влетел человек. Его только что ранил снайпер. Он упал к стене, где лежал сын Танеевой. А потом зашел парень. Молчаливый. Признался: «А у меня сегодня день рождения – восемнадцать лет!»

* * *

Почему не убрали зевак с моста? Стреляют не только танки. Среди них, посторонних заполонивших мост и улицы, есть уже убитые. Бойцы «Альфы» дали понять, что это не случайно…

* * *

Ирина Танеева беседует с Сергеем Бабуриным. Он спокойно пытается анализировать ситуацию.

Рядом в кресле, напротив простреливаемого окна, сидит Николай Павлов и читает вслух стихи. Ира просит его лечь на пол, кругом шальные пули… «Никогда Павлов не пригнется под пулями этих сук!» – говорит Николай.

«Мы еще поборемся!» – заключает, улыбнувшись, Бабурин.

* * *

Ельцин 3 октября уехал из Москвы. Этот факт говорит о том, что он. знал о провокационном плане и боялся неординарных действий ополченцев. Кто его знает, а пойдут ли конституционалисты в ловушку… Может, по дороге свернут! Или в плане что-то изменится.

Прилет Ельцина был неизвестным и неожиданным.

* * *

Ельцин окончательно подтвердил тезис оппозиции, что вся его власть опирается только на силу…

Про лживые средства массовой информации разговор не идет.

* * *

Из книги Хасбулатова «Великая Российская трагедия»:

«Среди оставшихся в «Белом доме» была хрупкая девушка. Как-то, быстро проходя по переходу, я увидел, как она взяла громкоговоритель и в сопровождении двух парней направилась к разбитому окну, выходящему на Набережную. Стала просить атакующих не стрелять, пыталась объяснить, что здесь – защитники Конституции, такие же молодые ребята, как и они, говорила, что здесь нет никаких преступников, а ребята имеют единственную цель – защитить Конституцию, защитить парламентариев, сотрудников, работающих в Российском Парламенте. Депутаты, – говорила она, – написали те законы, по которым живут люди, само государство, они – не военные. Разве мирных людей, пришедших к ним на защиту, можно убивать?

Еще долго, взволнованно, путая слова, говорила в громкоговоритель эта мужественная девушка… По ней открыли сильный огонь. Она продолжала говорить. Я не выдержал, закричал ребятам: «Уберите девушку!» Они подскочили к ней – не успели! Она вскрикнула, схватилась за левый бок, сквозь пальцы показалась кровь… Я, как очумелый, кинулся вон – не было сил смотреть на все это, слышать это…

Я чувствовал свою вину за то, что не сумел обеспечить разгром ельцинского путча быстро и решительно…»

* * *

«Надо перебить эту банду» – слова Черномырдина. Их воспроизвел Илюмжинов. Руцкой просил его выйти на Черномырдина и прекратить бойню…

Забыл Черномырдин, что «бандиты» избрали его главой правительства.

* * *

Подлое убийство. Вышел парламентер, красивый парень, с белым флагом. Ему выстрелили в спину.

* * *

О таинственном и всесильном «Бейтаре» прожужжали все уши. Сионизированный еврейский отряд боевиков принимал самое активное участие в бойне. И, конечно, они активно это скрывают. Но есть свидетельства…

Первым заметил этот странный «десант» в кожаных куртках и спортивных костюмах полковник В. М. Усов.

Бейтаровцы напали на баррикады. Об этом свидетельствует депутат В. И. Котельник. Агрессивность бейтаровцев отмечал Руцкой. Ему докладывали о действиях их, а он в свою очередь, выступал по радио…

Журналистка Вероника Куцыпло неоднократно слышала при штурме Дома Советов от ополченцев про участие «бейтара», про их зверства… «Бейтары страшнее солдат…» Раненые переговаривались между собой, что вот сейчас ворвутся «бейтары» и вот «тогда жарко станет…» Куцылло знала, кто такие бейтаровцы, но все-таки спросила у ополченцев: «Ребята, а кто это – бейтары»?» «Боксерская сволочь, – ответили ей. – Они не люди… Если они внутрь попадут, всем хана».

Куцылло дает под страницей сноску: «Бейтар – молодежная сионистская организация, занимающаяся вывозом евреев в Израиль и охраной синагог. Владимир Боксер, скорее всего, никакого отношения к ней не имеет».

А вот что пишет уже наша журналистка Ирина Танеева:

«Во дворе стрельба. Пригибаясь, побежали в сторону арки, ведущей на улицу. Наткнулись на труп. И лишь хотели выйти из арки, как услышали: «Стоять!» И звук удара, стон. «На землю, сука, лежать!» Голос хриплый, пьяный. С акцентом. Вернулись во двор – навстречу белые, как мел, двое местных жителей: «Ребята, не ходите, там убивают бейтаровцы, спрячьтесь!» И бегом в подъезд. Мы забежали следом».

* * *

Наши вертолеты, говорят, все-таки прилетали. Покружились над Белым домом, но в этой заварухе трудно что-либо сверху разобрать, и улетели восвояси. И слава Богу!

* * *

Наш БТР, захваченный еще у мэрии, был сожжен из гранатомета на набережной. Он делал боевую попытку остановить президентские БТРы, предотвратить бойню.

* * *

Пуля сразила 38-летнего режиссера студии «Леннауч-фильм» Александра Сидельникова.

Он всегда был нашим сторонником, единомышленником.

Уроженец Новгородской земли, выпускник ВГИКа, воспитанник А. М. Згуриди, он большинство своих работ, от дипломного фильма «Пристань» (по рассказу В. Белова) и до последних фильмов, посвятил показу духовной красоты и драматических судеб Русского Севера, с трогательной любовью раскрывал силу и величие нашего национального характера. В фильме «Компьютерные игры», удостоенном международных премий, с необычайной художественной силой воплощены трагедия разоренных деревень Вологодской земли и экологическая катастрофа Арала. Картина «Преображение» стала одной из самых ярких страниц кинолетописи жизни многострадального русского крестьянства в XX веке. Второй Международный фестиваль славянского кино открылся исполненным высокой поэзии фильмом А. Сидельникова «Вологодский романс», где голосами малоизвестных, но замечательных певцов поет сама Россия наших дней, причем, песня перемежается со спорами и размышлениями о судьбах Родины, так что нельзя не верить, что стране с таким неисчерпаемым богатством талантов уготовано великое будущее.

Собрав огромный и впечатляющий материал о катастрофических последствиях ядерных испытаний, Александр Сидельников в фильме «Полигон» поднялся до подлинных высот осмысления жертвенной судьбы нашей страны и ее великого исторического призвания. Всегда присущий ему русский песенный лад с особой силой проявился в оследнем фильме «Петербургский романс», где с замечательным мастерством запечатлен талант недавно умершего выдающегося певца В. Агафонова.

Путчисты убивали лучших из лучших. Таким всегда нужна война. Война уравнивает их убогость, серость с талантом… Эти ублюдки с оружием в руках знают, кого можно убить, они будто рады войне, на которой могут убить тех, кто богаче и одареннее их. Путчисты убили русского патриота, художника-воина. Плачь, русская земля!

* * *

Группы атакующих президентских частей проникли в здание через подвал.

Обороняющиеся ополченцы преградили им дорогу, перегородили коридоры баррикадами из сейфов и металлических шкафов. Офицеры сдерживали натиск. А ветераны слезно просили оружие: «Нам уже терять нечего – дайте оружие, мы не хотим, чтобы нас расстреляли просто как куропаток». Но им автоматы не выдали.

* * *

Десантники признались журналистам, что по ним стреляли снайперы из здания гостиницы «Мир». Есть убитые. Журналисты сказали десантникам, что здание давно не в руках ополченцев. Оно было захвачено президентскими войсками в первые часы.

* * *

После расстрела парламента в Министерстве обороны и Генеральном штабе наконец-то включили телефоны. Они были отключены 23 сентября. Отличились, – пожалуйста, вот вам и телефоны!

* * *

Военные своими телеграммами способствовали отречению от престола Николая II. Чем это отречение обернулось для России – мы хорошо помним. Революция. Убийства, репрессии, тюрьмы.

Нынешние командующие, видимо, плохо помнят историю… Хотя некоторые командующие посылали телеграммы и Ельцину, и Хасбулатову – с предложением «нулевого варианта». Но Ельцина это не устраивало. А военные на большее не рискнули.

Пресса после расстрела отмежевала позицию главкома ВВС П. Дейнекина, генерал-полковника В. Миронова – от позиции Грачева. Что ж, пусть историки выясняют, почему военные способствовали осуществлению госпереворота, кто принимал в этом меньшее, а кто большее участие.

* * *

Еще танки бьют прямой наводкой по парламенту, а «шакалы» уже бегают по городу и закрывают, грабят русские газеты.

Владимир Шумейко готовит документ о введении цензуры.

* * *

Служба пресс-центра парламента уничтожена танковым снарядом.

* * *

Журналистов вроде перестали убивать, стреляют по ногам. Корреспондент агентства «Постфактум» Лариса Солодухина ранена в ногу. Пуля попала в ногу и немецкому тележурналисту.

* * *

Белый дом уже черный дом. Горят все верхние этажи. Ополченцы группами выбираются из здания. И в это же самое время в Дом Советов стараются прорваться сочувствующие защитникам Конституции. Этот факт признали даже путчисты. Они задержали офицера внутренних дел Кабардино-Балкарии. Они просят у правительства подкрепления.

* * *

Миф об оружии в Белом доме разросся до невероятного, нас обвинили в наличии «Стингеров»… Да, у нас есть Стингер – это фамилия секретаря Хасбулатова.

* * *

То и дело раздаются крики, что на жилых домах, в гостиницах засели снайперы из Белого дома. Против них идет охота, их отстреливают и отлавливают… Выбиты окна в жилых домах. Убиты прохожие. Но нет ни одного убитого снайпера. Среди убитых женщины и ребятишки, да старики еще.

Грачев, где же белодомовские снайперы?! Зачем идет стрельба на мирных улицах?! Зачем вам нужен этот шум?! Думайте…

* * *

БТР с бортовым номером 040 захвачен ополченцами. Экипажу предложено не оказывать сопротивления…

* * *

Черномырдин солгал, будто «Хасбулатов и Руцкой находятся в подземном бункере, а на гибель посылают других людей». Еще раз солгал – и по-крупному, что жертвы только со стороны президентских войск, а защитники Верховного Совета все целы и невредимы.

Кто же его дезинформирует? Кто заставляет его врать?!

* * *

Руководство штаба Дома Советов делает все возможное, чтобы найти контакт с правительством, с командирами, штурмующими парламент, чтобы объявить капитуляцию и вывести из здания женщин и детей. И депутаты, и генералы выходят к штурмующим и просят прекратить огонь. Иногда огонь на пять минут стихает. Но затем бойня продолжается, танки вновь громыхают…

Почему президентские войска отказываются от переговоров? Почему затягивают бой? Если Грачев и офицеры «Альфы» сказали о том, что парламент можно взять за 30 минут, то за чем же дело встало? Защитники Конституции готовы сложить немногочисленное оружие и прекратить кровопролитие!!! Почему не готовы военные с другой стороны?

Ждут темноты. Это вдруг поняли не только защитники Конституции, но и офицеры «Альфы». Под покровом ночи можно расстрелять всех, делать все, что хочешь.

Это было задумано свыше. Изуверские планы.

И офицеры «Альфы» решили нарушить все планы, спасти ни в чем неповинных людей в парламенте. Они пришли на переговоры. Защитники Дома Советов отпустили женщин и детей, ушли все, кто хотел. Это был первый шаг к миру. А потом снова началась стрельба.

Бабурин и Чеботаревский вышли из здания, встретили представителей правительства – и вновь начались переговоры. Удалось вывести еще нескольких сотрудниц. А потом В здание парламента пришли Илюмжинов и Аушев – два президента от регионов. Вновь появилась надежда, что прекратится бойня и из парламента выйдут последние защитники…

Руцкой заверил Илюмжинова и Аушева, что защитники готовы сложить оружие… Рассказал, что первый раз они уже попытались выйти из Белого дома, но по ним открыли огонь. Убивают даже тех, кто идет с белым флагом. Не хотят путчисты закончить кровопролитие.

Миротворческая миссия закончилась избиением охраны Илюмжинова, глав администрации Лодкина и других. Побита машина Илюмжинова. Но зато они вывели с собой 12 женщин и ребенка.

* * *

Группой «Альфа» эвакуировано из Дома Советов 1700 журналистов. Известно о гибели восьмерых журналистов.

* * *

На 4-м этаже оставался один депутат Варфоломеев. Ему сказали, чтобы он уходил в башню: спецназовцы, прежде чем врываться в кабинеты, – стреляют. Сначала стреляют, а потом смотрят. Или сначала бьют из огнемета, а потом осматривают, есть ли кто в помещении.

Страх. Никто за Президента не хочет умирать.

* * *

Бывшие узники концлагеря имени Ельцина спускались по набережной… Помогла «Альфа» выйти.

Бабурин сказал: около парламента депутатов ждут линчеватели.

Танкисты из Таманской дивизии то и дело нарушали перемирие, стреляли, когда хотели…

* * *

Пулеметная очередь прошила картины талантливого художника Анатолия Набатова. Я его часто видел на встречах у Хасбулатова. В дни осады Белого дома он был среди депутатов от первого и до последнего дня.

Он не все картины смог уберечь.

* * *

Свидетельствует художник Анатолий Набатов:

«…В кабинете у Югина был батюшка. Он стоял на коленях в простенке между окнами, где был сооружен маленький иконостас, и молился, сам Югин сидел в углу, в комнате еще были люди, все – на полу, среди них и первые раненые. На батюшку кто-то прикрикнул, мол, прекрати, но суровый Югин сказал: «Молись, отец!» Не поднимаясь с колен и кланяясь, он истово молился. Днем он отпевал убиенных у зала заседаний.

Мы уже ходили, перешагивая через трупы. Баррикады из мебели от пуль, конечно, защитить не могли, но от осколков вполне уберегали, к тому же давали какое-то странное чувство защищенности.

Коридоры все еще не простреливались вдоль, и самое опасное было проходить мимо дверных проемов…

Руцкой приказал ответного огня не открывать, а мне во время этого обстрела вспомнились его слова, сказанные, когда я дарил ему свою картину: «Нет такой идеи, из-за которой можно стрелять в людей! Ее просто не существует в принципе».

В последовательности ему не откажешь. Символично…

Наибольшую опасность представляли даже не танки, которые стреляли по скоплениям людей в «Белом доме», а снайперы. Многие коридоры теперь простреливались ими насквозь. Когда мы пробирались в зал Совета национальностей, мимо пробежал парнишка с автоматом и на бегу сообщил, что засек снайпера. Подбежав к своему командиру, боец попросил разрешения снять этого снайпера. Командир не дал. Позже я узнал, что убит мой хороший знакомый Саша Сидельников… Друзья, бывшие рядом с ним, позднее настояли на экспертизе, и то, что он был застрелен снайперами, специалисты подтвердили. Вот почему защитники «Белого дома» пытались подавить лишь снайперов. Но любая точка, откуда они стреляли, моментально подавлялась огнем танков. Несколько раз мы пытались вывести раненых, женщин и детей… А в коридорах уже было полно оторванных конечностей, трупов. Их некуда было снести.

Подразделение «Альфы» находилось среди нас. Когда нас выводили на пандус перед «Белым домом», я с удивлением узнал в офицере «Альфы» своего соседа по залу Совета национальностей».

* * *

Свидетельствует Себастьян Джоуб (Австралия):

«Поражение парламентариев было неизбежным. Здесь не было ничего неожиданного. Неожиданным было другое. Ниже по скверу, ведущему к Белому дому, я смешался примерно с двумя тысячами людей. Они выглядели, как любопытствующие, невооруженные молодые люди, которым не было и двадцати. Но они действовали, как протестующие.

ОМОН не смог оттеснить их назад. Они рвались в гущу схватки. К ним присоединялось все больше людей, в стремлении остановить танки, заставить умолкнуть пулеметы. Я был изумлен их усилиями повернуть ход событий, противопоставить решимость гражданского населения силе оружия, чтобы превратить поражение в компромисс.

И ельцинские снайперы начали убивать их. Они побежали. Затем вернулись. Снова и снова. Еще больше убитых. Молодые люди, внезапно застигнутые смертью. Их тела, и тела раненых в спешке проносили мимо меня к «скорой помощи», ожидавшей под мостом. Их унесли только тогда, когда Белый дом капитулировал. Я знаю, что в официальной истории их смерть будет описана лишь в черных и белых тонах, подобно сгоревшему дому, за который они пали».

* * *

Глава администрации Брянска Ю. Лодкин и Председатель Совета Министров Мордовии Ф. Тюрькин вытащены за волосы из машины Илюмжинова, выезжающей от Белого дома. Они шли, как миротворцы. Им разрешил Черномырдин. И вот произвол!

«Ложись, сука, на землю!»

«Мордой на асфальт, руки в сторону».

По раскинутым рукам бьют коваными сапогами. Норовят попасть в голову, по почкам. Как мне потом рассказывал Юра Лодкин, его спас головной убор. Били профессионально. Били и на Петровке, 38. Туда их привезли, как арестованных. Сперва провели сквозь строй ОМОНа, сквозь избиения и унижения… А в тюрьме один офицер, наблюдавший избиение региональных руководителей и парламентариев, не выдержал и закричал: «Прекратите! Что вы делаете?!. Остановитесь!»

* * *

Илюмжинов и Аушев сделали белый флаг из занавески Зорькина.

* * *

Илюмжинов не верил, когда по выходящим и сдающимся руцкистам был открыт огонь.

Убедился, когда пришел сам в Дом Советов. Пришел на три дня, заявив протест: остаюсь, мол, до тех пор – пока не снимут блокаду и не выпустят безоружных из Белого Дома.

По Илюмжинову и Аушеву стреляли… И слышен был приказ: «Илюмжинова – на поражение!».

Руцкой показал Илюмжинову и Аушеву свой автомат – он был в масле… Не стреляла и его охрана.

* * *

Президент Ингушетии, генерал, афганец Аушев не один раз обращается к войскам: прекратите огонь, дайте людям возможность покинуть здание. В ответ – танковые атаки, пулеметная стрельба.

* * *

Министр иностранных дел А. Козырев, выступая в теле-шоу Лэрри Кинга, сказал о защитниках Верховного Совета: «Да они же там все пьяные!» «Пьяные?» – переспросил Кинг. «Да-а!» – убежденно заявляет министр.

Мне довелось поинтересоваться у ополченцев о том, а не жалеют ли они о приходе в осажденный парламент? «Нам больно за Россию, – получил ответ. – Нельзя с ней обращаться, как с распутной девкой. А здесь мы защищаем не вас, а Закон!»

* * *

Спецназовцы уже брали этаж за этажом. Верхние этажи горели. Оттуда доносилась грустная песня:

– Наверх вы, товарищи,

все по местам!

Последний парад наступа-а-ет!

Врагу не сдае-о-отся

наш гордый «Варяг»,

Пощады никто-о не желает!..

* * *

Журналист Иван Болтовский приводит в газете «Правда» удивительный факт. Спецназовцы арестовали старика. Он сказал: «Не бойтесь, я поэт, а не бандит… Я прочту стихи. А потом сдавай меня или ставь к стенке…» И он стал читать Твардовского:

Я убит подо Ржевом.

В безымянном болоте,

В пятой роте, на левом,

При жестоком налете…

Фронт горел, не стихая,

Как на теле рубец.

Я убит и не знаю,

Наш ли Ржев наконец?

После чтения у спецназовца застыли слезы на глазах. Хорошо, что было темно. – Ну, а теперь веди, сынок, – закончил поэт.

* * *

Наконец-то вновь появился тот самый офицер из «Альфы», который выводил первую группу безоружных из Дома Советов. Он назвался Володей. Он ушел с предложением Руцкого – пойти на переговоры с руководством и дать возможность выйти всем.

Баранников и Иона Андронов просят «Володю» выступить перед депутатами. Тот соглашается. Необходимо убедить всех в назревшей капитуляции.

Офицер «Альфы» сказал неожиданно хорошо:

– Мы должны выполнить приказ – начать против вас штурм. Наша спецгруппа «Альфа» штурмовала в Кабуле дворец президента Амина, где почти все погибли. Но мы не хотим убивать соотечественников. Не хотим убивать безоружных в этом зале. Не хотим убивать депутатов. Глядя сейчас на вас, я вижу, что многие здесь подобны моему отцу и матери. Мы не хотим вас убивать! Но все равно вас теперь атакуют. Расстреляют из танков и ракетами вызванных уже сюда боевых вертолетов. Поэтому прошу – скорее сдавайтесь.

Было обсуждение предложения.

Решили – воспользоваться предложением «Альфы» и выйти под их прикрытием, чтобы не быть растерзанными дегенератами и пьяными омоновцами. Альфовец дал слово офицера, что не позволит над депутатами расправы лавочников.

Не все вышло, как сказал офицер «Альфы». И все-таки, все защитники Конституции благодарят «Альфу» за корректность, дальновидность, мудрость и надежность.

* * *

Хасбулатов произнес прощальное слово. Попросил прощения. Женщины заплакали.

Депутаты почтили память погибших минутой молчания.

Сергей Бабурин сказал: «Мы выполнили свой долг до конца и не наша вина в том, что армия, войска МВД и МБ предали Конституцию и свой народ. Мы должны выходить из этого здания с гордо поднятой головой…»

Вооруженные люди стали выводить депутатов. Руцкой и Хасбулатов остались. Румянцев крикнул: «Мы должны знать, с кем остаются Хасбулатов и Руцкой?!» Офицер ответил: «Полковник Проценко». Румянцев повторил: «Полковник, ваши офицеры поклялись честью, что с ними ничего не произойдет. Они сказали вам, чтобы вы страховали их от снайперов при выходе?»

Офицер вновь отозвался: «Ни один волос не упадет с головы Руслана Имрановича и генерала Руцкого…»

* * *

Хасбулатов видел из автобуса бронетранспортеры, омоновцев и бейтаровцев… В своей книге он десяток раз упомянет последних.

Он отодвинул занавеску и помахал друзьям-депутатам.

* * *

Свидетельствует Юрий Гранкин, офицер, начальник охраны Председателя ВС РФ:

«Не успев выйти из отделения милиции, я попал в оцепление. Меня заставили раздеться (прямо на улице), поставили к стенке лицом, там внизу было написано слово: «Ельцин». Заставили кланяться этому слову, а сами начали бить дубинками по спине. Я упал на колени – приказали встать. Встал. Подошла крытая машина, меня бросили в нее и повезли. На пустыре – держали под автоматом. Поставили ствол автомата к подбородку, и сержант говорит: «Сейчас мы тебя здесь прикончим и бросим в траншею». Подошел офицер и говорит: «Ну-ка, бегом отсюда!» Я взял сумку и побежал. Оглянулся, они прицелились, но не выстрелили.

…Я преклоняюсь перед Председателем ВС РФ Р. И. Хасбулатовым – человеком, который своим примером показал мне и моим товарищам, что такое Честь, Совесть и Закон.

Спасибо ему большое…»

* * *

Свидетельствует депутат России Владимир Исаков:

«Меня вталкивают в какой-то подъезд. И сразу – удар по голове. Инстинктивно хватаю слетевшие очки. Кровь заливает лицо. Удары сыплются справа, слева. Мат. Крики. Бьют кучей, толкаясь и мешая друг другу. Омерзительно разит перегаром. Наконец один догадался: «А ну, отойди!» – раздвинув остальных, размахивается автоматом и пытается ударить в пах. Уворачиваюсь – рассаживает прикладом ногу до колена. Срывают депутатский значок, пытаются укрепить его мне на лоб, на свежий кроповодтек. Кто-то ударяет по сумке так, что она лопается: по полу веером летят бумаги – документы съезда. Секундное замешательство – они этого не ожидали.

Пытаюсь усовестить: «Что же вы делаете… Я же таких, как вы, в университете законам учил…» Броском выталкивают наверх, на лестничную клетку.

На ней тоже бьют. Вижу рядом массивную фигуру Ивана Шашвиашвили – его «обрабатывают» сразу несколько омоновцев. Бьют женщин – Светлану Горячеву, Ирину Виноградову. Слышу пронзительный крик Сажи Умалатовой: «Прекратите! Прекратите!» Из гущи людей омоновцы вылавливают и куда-то уводят парня в форменных военных брюках. По многим свидетельствам, таких расстреливали…

Наконец, натешившись, нас выталкивают из подъезда».

* * *

Ополченцы пробились, выскочили из блокады и вынесли раненого командира…

Выскочили прямо к американскому посольству.

* * *

Омоновцы обыскали сотрудницу аппарата Верховного Совета. Женщин обыскивали без церемоний… У этой нашли деньги, она недавно получила зарплату. «Ого, тут тысячи… Давай сюда!»

Деньги отбирали у всех.

* * *

Фашисты, видимо, могут гордиться омоновцами. Не эсэсовцы, а омоновцы сломали ребра работнику аппарата ВСЕРФ Е. Филатову.

У депутата от Татарии Вакифа Фахрутдинова после избиения из глаз долго сочилась кровь. После жестоких истязаний попал в больницу депутат Уткин.

Некоторые депутаты попали в четвертое отделение милиции на Таганке. После диких избиений их бросили в камеру. Прямо на глазах депутатов милиционеры, молодые офицеры, стали насиловать приведенную пьяную женщину. Она кричала. А они насиловали. Караул менялся. И снова на нее залезали мужики. Женщина в истерике кричала: «Ну что вы, ребята, я уже больше ничего не могу, я уже все отдала, у меня сил нет, я умираю, у меня же сын дома». У депутата, который принес свидетельские показания в «Комсомольскую правду», было ощущение, что он в дерьме. Он никогда не мог себе представить, что русские могут быть такими.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.