3. Периодизация царствования

3. Периодизация царствования

В момент коронации, т. е. в середине 1826 года, начинается царствование и правление императора Николая I. К этому времени было совершенно ясно, что дела в государстве находятся в страшном расстройстве. Император Александр в последние годы ни во что не вникал, армия была в полуразложившемся {74} состоянии. Достаточно вспомнить, что многие герои восстания 14 декабря имели привычку приезжать на развод или на дежурство во фраках и только для того, чтобы соблюсти приличия, набрасывали сверху форменную шинель. Это напоминало порядки при Екатерине  II в конце ее царствования. Но с чего начать, как наводить порядок? Следует дать некую периодизацию царствования Николая I. Здесь я не буду оригинальным, а пойду вслед за Корниловым, который выделяет следующие три периода:

первый — с 1826 по 1832 гг. Период этот нельзя назвать реформаторством, скорее это период наведения порядка в делах;

второй — с 1832 по 1848 гг., (от подавления польского восстания до европейских революций и венгерского восстания). Период достаточно протяженный, который я бы назвал временем определенной стабильности во внутренней и внешней политике, хотя не все здесь однозначно;

третий период — с 1848 и по 1855 гг., в течение которого были допущены крупнейшие внешнеполитические промахи, а также Крымская война, или Восточная война, как ее еще называют, в ходе которой военные действия велись не только в Крыму, но и на Кавказе.

Бесспорно, Николай впервые (думаю, с подачи Карамзина или в разговоре с ним) задумался о том, как оценить выступление декабристов. Что это: еще один гвардейский выход, наподобие тех, что были в XVIII веке, или нечто большее? В XVIII веке, как известно, гвардейцы сажали на трон монархов, ничего от них за это не требуя, и продолжали им служить. Принципиальную разницу можно было проследить в том, что те гвардейцы, которые посадили на престол Елизавету и Екатерину, отнюдь не писали никаких программ, а отмечали это событие обильными возлияниями; здесь же заговорили о республиканском правлении, о конституционном строе и т. п. вещах.

И вот, видимо, Николай сформулировал для себя следующую мысль. То дворянство, которое всегда было покорно трону и имело какие-то привилегии, на этот раз потребовало не новых привилегий, а права участия в управлении государством, т. е. фактического ограничения самодержавия. Отсюда напрашивался вывод: дворянство уже не может быть опорой самодержавной власти. И тогда возникает вопрос: на кого же опираться? Крестьянская масса в этом отношении была устроена просто: страну не представляли себе без царя-батюшки. Но крестьянская масса, являясь стержнем государственной экономики, в политическом отношении была вполне безучастна. И тогда Николай осознал, что самодержавие может опереться на принцип централизации правления и на тех, кто этот принцип будет претворять в жизнь — т. е. на бюрократию, на государственных чиновников.