Глава 48. Переговоры в Нагасаки

Глава 48. Переговоры в Нагасаки

9 августа Паллада в сопровождении трёх судов делала по 8 узлов в час и при этом тащила на буксире отстающего. По адмиральскому указу на кораблях тренировались японским манерам общаться. Смех стоял повсеместно: матросы ко всему ещё и импровизировали квазиречь желтолицых хозяев островов русскими словами на японский манер. Даже офицеры с удовольствием лицезрели доморощенных мимов и смеялись до слёз. Океан благоволил экспедиции: воды синели, небо голубело, хотя жара стояла несусветная. 9-го числа показались в дымке изумрудные берега неизведанной цивилизации. Япония для большинства мореплавателей и географов была как бы «терра инкогнито»: неведомой страной. Фрегат и корабли сопровождения насторожённо входили на Первый рейд Нагасаки. Приставка «саки» означала на картах «мыс»; в наименованиях Ивосима, Хиросима «сима» означает «остров».

«Вот достигается наконец цель десятимесячного плавания, трудов. Вот (эта страна), в которую заглядывали до сих пор с тщетными усилиями склонить, и золотом, и оружием, и хитрой политикой, на знакомство. Вот (страна, которая) осмеливалась жить своим умом, своими уставами, которая упрямо отвергает (цивилизацию), дружбу, религию и торговлю чужеземцев, смеётся над нашими попытками просветить её и внутренние, произвольные законы своего муравейника противоставит и естественному, и народному, и всяким европейским правам, и всякой неправде».

Острова Японии протянулись от 30-го до 40-го градусов северной широты. От снежного и морозного острова Хоккайдо до знойных островов Окинава. От пальмовых зарослей и винограда с персиками на юге до сосен и обезьян в снежных горах среди горячих источников на севере. Вопреки ожиданиям и международным традициям экспедицию не встретил никто и никак. Командам даже не предложили съехать на берег для представительства. Знать бы нашим морякам, скольким мытарствам они будут подвержены, что им предстоит вынести от японской бюрократии! Подчас настроение боевых офицеров миссии перехлёстывало через край. Некоторые, пытаясь заглушить унижения и моральные оскорбления начали усугублять ромом. А то и, по примеру артиллерийского капитана Лосева, откровенно взвешивали в ладонях ядра с явным намерением вкатить их в стволы орудий и шарахнуть по бритым инквизиторам от дипломатии.

Визит первый

Изначально было тягостное ощущение при входе в тюрьму. Но вскоре откуда-то исподволь появилась невесть какая лодка с четырьмя японцами, двое из которых были совершенно голые и без головных уборов. К палящему солнцу аборигены были безразличны. У одного, облачённого в халат, за поясом было два разновеликих меча (самурай!). Гостей приняли на борт и они немедля едва не пали ниц, беспрерывно кланяясь. Делегатов провели в капитанскую каюту, там им дали конфет, угостили наливкой. Заблаговременно на фор-брам-стеньге (оконечность фок-мачты) вывесили полотнище с японскими иероглифами: «Судно российского государства». Визитёры выводили из себя не токмо числом, но и градацией ступеней подчинённости: опер-баниосы, ондер-баниосы, опер-толки, ондер-толки попросили списать текст с полотнища и отправились восвояси в город со столь обширным кладезем сведений для «более высокого начальства и растолкования ситуации».

Визит второй

Через полчаса явились другие, из разряда «начальства повыше». Во всяком случае среди них не было нудистов и визитёров в баню. А это означало степень состоятельности и власти уже в своём клане. Эти ограничились вручением бумаги с предостережением не вздумать посещать берег и нив коем случае «не обижать японцев». Этим дали выкушать остатки наливки и рассовали конфеты. «Богачи» выпросили ещё малость наливки «для гребцов», коим её и на понюх не поднесли. На второй документоподобной бумаге излагался текст на голландском и французском (!!) языках с требованием оставаться в бухте у ориентира «Ковальские ворота» «иначе будет совсем плохо». Кому и в какой мере «совсем» не указывалось. Но пока плохо было то, что кончалась провизия и всем хотелось просто помыться пресной водой в бане. Барон Криднер особенно, а матросы откровенно с охотой смаковали женский вопрос и во все глаза разглядывали в трубы голые телеса в лодках. Приводили в недоумение косички и голые розовые зады.

Визит третий

Из-за незнания японского портового уклада эскадра благоразумно покачивалась на Первом рейде. Упрашивать местечка поуютней не приходило в голову: «Низзя, так низзя». Но видя наше как бы уважение к их традициям, японцы сами нанесли третий визит. Чиновников уже было вдвое больше, как и гребцов. «Уважаемых богачей» тоже приняли в командирской каюте. Помимо испытанного ассортимента угощений добавили сладкие пирожки. Русской миссии губернатором Нагасаки (наконец-то!) было позволено перешвартоваться поближе к городу, то есть на Второй рейд. С нашей стороны наливка и конфеты были преподнесены немедля, хотя без особого энтузиазма. Тем не менее делегации следовали одна за другой по русской поговорке: «Где пили – туда и похмеляться норовят прийти». Вот только наливка почти иссякла, а в баню так и не приглашали. Видно губернатор вообще сожалел о содеянном и в раздумье пробовал на ноготь остроту меча для харакири: кто знает, как на эту катавасию с русскими посмотрит сиогун в Едо. Стало известно и лишь потом, что «после подробного всестороннего изучения и согласования с заинтересованными лицами всего сегуната будет преподнесена самому божественному Микадо-Императору». Затем предстоит обратный путь с аналогичным соблюдением всего бюрократического уклада. Так то – попробуй дождись: «До царя далеко, а до Бога – высоко». Ну прямо матушка Россия, только вёрст поменьше гораздо. Но японцы чудненько научились их удлинять! Чему другому – ни в какую, а вот морочить голову – просто отменные мастера! Ничего другого, как поднять якоря с парусами и «милостиво» сменить стоянку. Заботы и неустройства экипажа не шли в сравнение с головной болью капитана Тихменева: чем кормить людей, когда можно будет вдосталь напиться пресной воды, а не опреснённой, как избежать фурункулов от грязи и пота, какую цену заломят японцы за провиант, ведь отпущенные Казначейством деньги могли иссякнуть по пустякам! А переговоры по сути и не начинались… Погаными «презервами» того и гляди будут бить по мордасам: продукты, сохраняемые в запаянных жестянках (а то и в презервативах) превратились в некую жижу с отвратительным запахом литых калмыцких калош. Другой еды, кроме сухарей и солонины он не мог дать матросам: её уже давно не было. Лейтенант Савич горевал об отсутствии угля даже для камбуза. Барон Криднер уже только мечтал хотя бы увидеть пусть даже одетых женщин.

Очередная пустопорожняя делегация островитян невозмутимо покинули фрегат, рассовав в халатах наши конфеты своих «для детей». С наступлением темени корабли окружали караульные лодки с постоянно гребущими воинами, перекликающимися: «Оссильян! Оссильян!» На наших судах сыграли гимн «Коль славен наш Господь в Сионе!» с тем и улеглись спать, тихо матерясь почём свет стоит с непременным поминанием пресловутой «японы мать»: уж лучше шторм!

Визит четвёртый. Рейд второй: Нагасаки!

От частоты визитов просто рябило в глазах: краснозадые гребцы и два-три чиновника с каким-либо дурацким расспросом. Клерки разминали спины в поклонах, рассовывая в рукава и за пазуху конфеты с пирожками, кои удалось выклянчить. Упаси бог не выкатить подачку, так они будут кланяться до самого караульного «Оссильян» с патрульных лодок. Но тут ещё издалека наша вахта узрела лодки с одетыми (!!) визитёрами. Уж эти натешились всласть: расспросили всё и ещё более того. Сколько пушек, парусов, матросов, офицеров, где отхожее место, как крепится якорь, что есть крюйс-камера и много ли там пороха… Отвечали односложно, стараясь сдерживать эмоции при откровенно идиотских вопросах. Наконец последовал «вопрос века»: нет ли у нас опасных замыслов? «Ни боже упаси, 52 сувенирные пушки с бомбическими ядрами и несколько сотен головорезов для исполнения танца «яблочко» с выходом на абордаж!» Невольно подумалось командиру Паллады. Тем не менее японский лоцман встал у руля и, кланяясь (за конфеты) рекомендовал следовать на второй рейд (!!!). Лоцману отсыпали табаку сверх сладкой квоты. Тем временем корабль фланировал по рейду при поднятых парусах и стоящих на реях матросах. Но где же Нагасаки? Боже мой, наконец открылся русскому взору порт, про который убедительно прописано: «Нагасаки – единственный порт, куда позволено входить одним только голландцам». Хотя меж собой моряки без комплексов шастают в сей порт не сказать, чтобы запросто, но и без конфет и пирожков. У нашей миссии задача состояла в том, чтобы не «шастать» единовременно, а входить в порт наравне с голландцами и официально во все времена!

Визит бог весть какой и далеко не последний

За сутками шли недели и далее. Японцы, видя упорство русских завезли еду и воду в количествах для прокорма средней голубятни. При сём оговорились, что доставленное «подарок от губернатора». Свиты целыми сворами наведывались, а скорее делали набеги на Палладу. В одно прекрасное утро секретарь проснулся от шума в соседней с капитанской каюте. Рядом стоял незабвенный Фаддеев со стаканом чая. «Хи-хи – хи» отчётливо послышалось вновь. Писатель обратился к слуге: «И давно ты тут?»

– В начале седьмой склянки, ваше высокоблагородие!»

– А теперь которая будет?» – наверху заиграл барабан и музыка.

– Да вон, слышишь поди: восьмую взыграли».

– Что там, рядом в каюте?»

– Известно что, снова японец что и намедни пирожки лопал!»

– Ты бы спросил, зачем они на сей раз приехали?»

– А как я его спрошу, нам с ним разговаривать всё одно как свинье с курицей!»

Данный текст является ознакомительным фрагментом.