Глава 49. Не мытьём, так катаньем

Глава 49. Не мытьём, так катаньем

И вот, как-то наряду с переводчиками (с голландского, либо китайского), фрегат наведали сразу четыре разукрашенные флагами, гербами, флажочками и пиками лодки. По всем ипостасям-военные, хотя гребцы не имели на голых телесах даже погон. Лодки, они же хижины со всеми семейными атрибутами. Посетители напоминали благотворителей в доме престарелых: говорили шёпотом в полусогнутом положении. Высказав тираду фраз, они встали в строй. И тут взошли японцы поважнее, да и вид у них был не столь женоподобным. По трапу взобрались десятка два гокейнсов. В нынешние времена их бы отнесли к разряду прессы, на худой случай – к писарьчукам, а уж по высшему разряду, так и вовсе к пресс-секретарям. Кейсы, дипломаты в 19 веке в Японии ещё не прижились, так что у гокейсов всё размещалось за пазухой их халатов, где было не меньше предметов, нежели у городского старьёвщика: трубка, салфетки, чернильница и кисточки. Туда де ссыпались конфеты, кусочки торта, пирожки и… салфетки для сморкания и вытирания пота. Они напрочь отказались сесть, ссылаясь на присутствие куда более знатных чиновничьих особ. В подтверждение смысла сказанного они подобострастно кивали головой, произнося утвердительно: «Хи». Что означало со слов наших матросов: «Моя твоя халасо поняла!» В итоге краткой репризы с ужимками старший Льода выпрямил спину и поведал о цели визита: «Компания приехала предложить некоторые вопросы.

Вопросы визита относительно осмысленного

– Достав бумаги, Льода продекламировал: «Отчего у вас сказали на фрегате, что корвет (Оливуца) вышел из Камчатки в мае, а потом уже в июле?»

– Оттого (это уже командир), что я похерил два месяца, дабы избежать придирок. Да и вообще: какое вам дело, где мы были. Ведь в итоге мы пришли!»

Льода потеребил свою косичку на выбритой лысине и вновь озадачился, что всё равно смущает интервал с фрегатом в три месяца. Тогда ему показали карту и указали перстом: где Санкт-Петербург и где Камчатка. Вот и разница почти в полгода. Япония на фоне России казалась крошечной настолько, что Льода не удержался от смеха: чиновник попал в почти детский просак. Недоумений было тьма и в итоге чиновник заключил, что все вопросы требуют разрешения в Едо. Хотя по сути, вопросов даже мало-мальских не было. Но японская цель визита «не мытьём, так катаньем» была достигнута: тянуть волынку бесконечно до достижения ухода назойливых русских. Но наша миссия придерживалась иной задачи: расходы на войну с Японией были бы гораздо накладнее дипломатических приёмов, включая сладкие пирожки и наливку. Даже исключительно наглые подвижки по тому же китайскому рынку могли служить примером бескровной тактики. Ведь китайцы ввели для иностранцев сходное территориальное эмбарго: «Дальше вон тех гор не ходить, не селиться вам (американцам) не дозволяется!» Но они отстроили целые дворцы куда дальше запретной зоны: «А мы чего, да и вовсе скромненько – голландцы эвон у горизонта едва не город отгрохали. Вы их выгоните, так мы сей момент съедем к вон той конюшне!»

– Ну и прохиндеи! Так уж много у вас дел в Едо! Поди ночи напролёт в думах!» – заметил кто-то из наших офицеров. С тем (и пирожками с кофетами в придачу, глотнув наливки), вся орава вновь укатила на желанный нами берег с баней и сытной едой. Потянулись сутки с неизменным «Оссильян» по вечерам со сторожевых лодок. Письмо к губернатору всё-таки взяли, а к императору «Нужно вручать самому адмиралу с позволения божественного микадо и с соблюдением церемониала и с извещением где-то за месяц с гаком и тому подобное, и тому подобное.

Визит с заветным чёрным ящиком

Посыльные всех рангов иссякли, но русские стояли на своём: свежая провизия, топливо и место на берегу. Карусель бюрократии, смазанная наливкой и пирожками начала-таки инда прокручиваться. Место на берегу выделял некий князь, не-то герцог-землевладелец. Традиционное «Хи-хи». Мол всё понимаем, дело житейское, «Но вы уж не шибко рассиживайтесь на бережку! А то не ровён час, да проведает Великий Едо! А нам потом ни за понюх табаку брюхо вспарывать!» И вновь к просьбе послать прошение. Посьета уверяли, что нарочный с письмом «помчится как птица» и цидуля будет в божественных руках «не пройдёт и месяца-двух». Для закрепления веры в Страну Восходящего солнца Льоде извлёк у кого-то из свиты деревянный лакированный ящик кладбищенской раскраски. Ящик был обёрнут платком и упакован как для пересылки заказной Правительственной бандеролью. Вскрыв ящик, чиновник вознёс к небу руки с письмом адмирала, приложил пакет ко лбу и сердцу. Свершив ритуал, послание было уложено в посылку и вновь опечатано сургучной печатью с шёлковыми шнурками. Отдал коробку писарю, на что тот выдавил своё «Хи-хи». «Теперь послание «полетит быстрее важной птицы индюк, не иначе» – с ухмылкой подумал Гончаров. Затем последовал стол с конфетами, пирожками и питиём из пресловутой наливки, кою кок насобачился делать из рома и медовухи: «Ибо ненасытно брюхо чиновничье» – бормотал батюшка Аввакум. Адмирал в письме и просил-таки разрешения закупать продукты на стороне, дескать Ваше правительство не допросишься. В ответ губернатор прислал толику живности и зелени, «прося принять сие в дар». Наши командиры мудро порешили: «Коли Вы в дар, то мы одарим не менее щедро за наши деньги. Вы лишь разрешите!» Тот по простоте душевной и разрешил: «Ты мне – я тебе и Едо чутка передарим! Да и брюхо пороть не придётся» Но недокумекал японец, что своим разрешением открыл нашим кораблям рейд для свободного прохода «приобретать подарки для Едо»

Для пущей убедительности сообщили местным диетологам, что русским без говядины и сил брать неоткуда: не японцы мы, чтобы на одной рыбе коротать, ибо в глазах темнеет и ноги трясутся, а на островах бить быков не дозволено». Так и пошло. Но цель побродить по японскому берегу русские миссионеры не оставили. А заодно российскую методу «Не мытьём, так катаньем». И затеяли учинить для «детей микадо» русское военно-морское шоу с кульбитами на реях и морским танцем 1760 года.

Солдаты от Баба

Интересную картину из японского репертуара довелось лицезреть вначале Посьету, затем и адмиралу. Немало удовольствия испытала и команда Паллады, увидев… солдат божественного Микадо. Впервые баниоса Баба-Горододзамон помимо свиты сопровождали два солдата. Первое чувство наших моряков – это подать им милостыню и уступить место на первом же сидении. Они были чрезмерно немощны и жалкие. Руки старчески тряслись, согбенные колени были облачены в дамские чулки. Двояковыпуклые очки говорили об полной профнепригодности хозяина, а седой пучок-косичка на голове делали персонаж более похожим на едва влачащего своё бренное тело ветерана хосписа. И для чего этот «натюрморт немощей?» Ведь это какое-то недоразумение! Не может же быть подобная армия даже в казуистических представлениях. Но ведь они реальные и стоят пред нами немым назиданием идиотизму. Да кто их там разберёт, может они некий раритет по божественной линии? Но это уже не нашенское дело. А вот то, что друг Баба пообещал организовать стирку белья в голландской фактории – дело толковое. Адью, Баба, – вот твои конфеты с пирожками! Выпей, любезный, наливочки и закуси тортиком и отчаливай восвояси!

9 сентября 1853 года. Нагасаки, 2-ой рейд.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.