Глава 4. ПОЧЕМУ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА НЕ НАЧАЛАСЬ В 1807 ГОДУ?

Глава 4.

ПОЧЕМУ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА НЕ НАЧАЛАСЬ В 1807 ГОДУ?

Дерево человечества забывает о тихом садовнике, ко­торый пестовал его в стужу, поил в засуху и оберегал от вредителей; но оно верно хранит имена, безжалост­но врезанные в его кору острой сталью, и передает их позднейшим поколениям, тем лишь умножая их славу.

Гейне Г.

Коварство Луизы... или Александра?

После заключения ряда трактатов между Австри­ей, Пруссией, Россией и Англией была оформлена новая антифранцузская коалиция. 9 сентября 1805 года Алек­сандр и Кутузов выехали в действующую армию.

Разумеется, и тут не обошлось без романтической истории, которую до сих пор вспоминают где надо и где не надо. Связана она с прусской королевой Луизой Ав­густой Вильгельминой Амалией (1776-1810), супругой Фридриха Вильгельма III, мамой прусского короля Фри­дриха Вильгельма IV, первого германского императора Вильгельма I и жены Николая I Шарлотты (Александры Федоровны).

Королева была очень красива. Некрасивый и угрюмый Фридрих-Вильгельм проигрывал в сравнении с Луизой Менленбургской. Луиза была красива и обаятельна. По­жилой Гете называл ее «небесным видением».

В июне 1802 года Александр заехал к своему двоюрод­ному брату, прусскому королю, из Риги в Мемель. Помимо смотров, парадов и приемов королевская чета много вре­мени проводила в домашнем кругу, в компании Алексан­дра. Александр много общался с Луизой, когда Фридрих-Вильгельм уходил спать, и, конечно же, о них много чего говорили.

По одной версии, Александр уже тогда влюбился по уши. Обер-гофмейстерина Луизы, графиня Фосс, записа­ла в своем дневнике об Александре: «Бедный, он совсем увлечен и очарован королевой!»

По другой, как выразился хорошо его знавший Чарторыйский, началось «платоническое кокетничанье».

Они прощались чрезвычайно трогательно, Луиза была в слезах. Судя по всему, если кто-то влюбился, то именно она.

В октябре 1805 года Александр снова встретился с прусской королевской четой в Потсдаме. Адам Чарторыйский не без ехидства писал, что император был в Потсдаме «серьезно встревожен расположением комнат, смежных с его опочивальней», и что «на ночь он запирал дверь на два замка, боясь, чтобы его не застали врасплох и не подверг­ли бы слишком опасному искушению, которого он хотел избежать».

Несмотря на это молва утверждает: под влиянием сво­ей неземной любви Александр подписал с Фридрихом-Вильгельмом III 22 октября 1805 г. конвенцию о присоеди­нении Пруссии к антинаполеоновской коалиции. Глупости, потому что именно за этой конвенций Александр и приехал в Потсдам.

Еще забавнее утверждение, что Фридрих-Вильгельм III подписал конвенцию по настоянию жены: он спал и видел себя союзником России.

Но больше всего легенд связано с посещением гроб­ницы Фридриха II («Великого Фридриха»). В полночь все трое при свечах спустились в гробницу Фридриха Прус­ского (которого беспощадно и позорно била русская ар­мия в Семилетней войне) и поклялись друг другу в вечной дружбе.

Спустя год Наполеон занял Потсдам и выпустил по это­му поводу свой 17-й бюллетень. В нем он прошелся и по клятве у гроба Фридриха II:

«Через два дня после свидания оно было изображено на картинке, которую можно видеть во всех лавках и ко­торая заставляет смеяться даже мужиков. На ней изобра­жены: русский император, очень красивый, с ним рядом королева, а с другой стороны король, который поднимает руку над гробницей Фридриха Великого. Сама королева, закутанная в шаль, подобно тому как лондонские картинки изображают леди Гамильтон, прижимает руку к сердцу и смотрит при этом на императора».

Наполеон не мог не пнуть своих заклятых врагов. Срав­нение королевы Луизы с любовницей адмирала Нельсона леди Гамильтон должно было казаться ему очень обидным.

Но главное: находятся историки, которым совесть по­зволяет рассказывать, что этой клятвой у гробницы Фри­дриха Великого то ли коварная Луиза, то ли коварная прусская чета повязала наивного, сентиментального Алек­сандра.

Не может быть ничего более далекого от истины! Все трое монархов просто жаждали этого союза. И Александр получил от него больше, чем прусские короли. Александр вел войну не на территории России. Война с Наполеоном была и его война... Но он вел ее во много раз более ком­фортных условиях, чем пруссаки и австрийцы.

Что же до сентиментального ритуала... Он очень в духе эпохи романтизма, очень в духе традиционной Германии. А ведь все трое — немцы. Александр — тоже немец по кро­ви. Если его отец родился от Салтыкова, то на 75%. Если от Петра — то на 87,5%. И в огромной степени он немец по воспитанию, литературным вкусам, бытовым привычкам и поведению.

Австрийская катастрофа при Ульме

Пока в Потсдаме целовали холодный, сочащийся водой камень гробницы и шептали слова «вечной клятвы», Наполеон делал более прозаическое дело: разгромил и за­ставил капитулировать австрийскую армию Макка.

Битва под Ульмом — сражение, состоявшееся 16-19 ок­тября 1805 г. Сражение необычно тем, что победа Напо­леона достигнута не в генеральном сражении, а в серии успешных боев с отдельными австрийскими корпусами.

Как обычно, Наполеон сумел добиться внезапнос­ти. «Наполеон шел необычайно быстрыми переходами, совершая обход с севера расположения австрийских войск на Дунае, левым флангом которых была крепость Ульм»[89].

Генерал Мак узнал о появлении неприятеля только тогда когда конница Наполеона отрезала его от всех источников снабжения и подкреплений[90].

Русские стоят в Вене. Наполеон отрезает австрийцев от русских. Макк пытается выйти на соединение с союзни­ками. 6-й корпус французов заставляет Макка отступить к Ульму.

К 16 октября Наполеону удалось окружить всю ав­стрийскую армию под Ульмом. Потрясенный австрий­ский генерал просит французов о странном одолжении: о 8-дневном перемирии. Если к тому времени русские не подойдут, он сдается.

Через 5 дней с армией Макка покончено, причем убито всего около 10 тысяч человек (потери французов — не более 6 тысяч). Макк и 30 тысяч австрийцев сдались, 20 000 спас­лись бегством. Все, армии Макка больше нет.

Трафальгар

Практически одновременно с победой Наполеона под Ульмом французско-испанский флот потерпел со­крушительное поражение 21 октября 1805 года у мыса Трафальгар на Атлантическом побережье Испании около города Кадис.

Разгром был абсолютным. Британия не потеряла ни одного корабля. Франция и Испания потеряли двадцать два корабля из 33 участвовавших в сражении. Погибло 7 тысяч моряков.

Во время сражения погиб командующий английским флотом вице-адмирал Горацио Нельсон. С этого времени его имя стало символом военно-морской мощи Велико­британии[91]. По поводу этой смерти было сказано, что пере­жить ее тяжелее, чем остальные 1700 смертей британских моряков и солдат.

Труп адмирала везли в Лондон в бочке с бренди. Весе­лые британцы рассказывали, что моряки тайком от началь­ства через соломинки отпивали из этой бочки. Скорее все­го, это миф — Нельсон пользовался суеверным почитанием и уважением флота и всей Британии.

Более достоверно, что перед началом Трафальгарского сражения вице-адмирал Горацио Нельсон поднял на своем флагманском корабле «Виктория» сигнал: «Англия ожида­ет, что каждый исполнит свой долг».

Эта фраза стала крылатой, ее часто цитировали по са­мым различным поводам.

После Трафальгара стало очевидно, что высадить де­сант в Британии Наполеону не удастся. Он сосредоточил­ся на сухопутной войне с Австрией.

Аустерлиц

Решающее сражение Наполеона против армий Австрии и России вошло в историю как «битва трех импе­раторов»: Наполеона, австрийского Франца II и русского Александра I Павловича.

Сражение состоялось 2 декабря 1805 г. Союзная армия насчитывала порядка 85 000 человек, из которых 60 тысяч русских и 25 тысяч австрийцев с 278 орудиями.

Общая численность французской армии, прибывшей вслед за Кутузовым в район Аустерлица, достигала 200 ты­сяч человек. При таком перевесе Наполеон боялся только одного: что союзники отступят и не дадут себя разгро­мить, и на поле боя выставил пока «всего» 73 тысячи че­ловек. Союзники и впрямь могли бы вовремя отступить, если бы М.И. Кутузов действительно мог бы командовать. Формально он и был главнокомандующим, но фактически присутствие двух императоров лишало его той власти, ко­торая должна быть у главнокомандующего. Александр I легко мог отменить решение Кутузова, навязать свое соб­ственное, одним движением руки заставить Михаила Ил­ларионовича молчать.

План австрийского генерального штаба (план Вейротера) основывался на оценке численности французской ар­мии в 40 тысяч человек, и на крайне низкой оценке полко­водческих талантов Наполеона. Этот план предусматривал, что союзники имеют и не оставят до конца стратегическую инициативу. Французы же будут только обороняться.

Кутузов знал, какова численность войск Наполеона, и не был согласен с австрийцами. Но, совершенно пара­лизованный присутствием Александра, не возражал и со­ставлял собственного плана сражения. В то же время он и не отказывался от формального руководства войсками. Так фактически и оба императора, и Кутузов разделили ответственность за поражение.

Наполеон же был осведомлен о том, что фактическое командование союзной армией принадлежит не Кутузову. Он знал, что Александр скорее всего примет планы ав­стрийских генералов. А австрийцев он бил много раз.

Наполеон предполагал, что австрийско-русские во­йска будут наступать широким фронтом, стремясь его окружить. Он сконцентрировал войска в центре, против Праценских высот. Этим он создал у австрийцев иллюзию, что они действительно могут быстро его окружить. И под­готовил свои войска для стремительного удара по центру союзников.

Союзники начали передвижения еще в сумерках. Напо­леон выждал до девятого часа и начал наступление. Здесь он сосредоточил до 50 тысяч человек против 3-4 тысяч русских солдат.

Заняв Праценские высоты, Наполеон нанес удар глав­ных сил на левое крыло союзников, охватывая его с фрон­та и тыла. Союзники начали отступление. Часть войск была отброшена к прудам и оказалась вынуждена отступать по замерзшему льду. Наполеон, заметив это движение, при­казал бить ядрами в лед.

Позже пропаганда Наполеона в бюллетенях говорила о 20 тысячах погибших. Реально их было «всего» от 800 до 1 тысячи человек[92].

Правое крыло союзной армии под командованием Ба­гратиона отступило только после того, как Наполеон на­правил против него в помощь своему левому крылу и кава­лерию Мюрата. Императоры Александр и Франц бежали с поля боя еще задолго до окончания сражения. Если верить легенде, Александр плакал, видя гибель союзной армии.

Союзные войска потеряли до 27 тыс. человек, причем большую часть — 21 тыс. — русские. Потери французов, по разным данным, составили от 9 до 12 тысяч человек.

После этой битвы австрийский император Франц зая­вил Александру о том, что продолжать борьбу бессмыс­ленно. Австрия вышла из войны, на чем и кончилась Тре­тья антифранцузская коалиция европейских держав[93].

В России поражение вызвало тяжелое чувство, потому что общественность считала русскую армию непобеди­мой (в точности как французы считали непобедимой ар­мию Наполеона).

Сражение при Аустерлице часто представляют как пример сражения, приведшего к полному разгрому про­тивника. Но, во-первых, союзная армия отступила в по­рядке, ушла со знаменами и половиной артиллерии. Она сохранилась и могла продолжать военные действия.

Во-вторых, как ни тяжело переживали поражение в России, дух армии и русского народа не упал. Поражение рассматривали не как неверность тезиса о непобедимости, а скорее как следствие австрийской измены и случайного стечения обстоятельств.

Очень характерный момент: после поражения генерала А.Ф. Ланжерона уволили со службы (скоро взяли обрат­но). Генералов И.Я. Пржибышевского и Лошакова отдали под суд. Военный суд полностью оправдал И.Я. Пржи­бышевского, и тогда его делом занялся Государственный совет. Генерала приговорили к разжалованию на месяц в рядовые, а после к отставлению от службы. Император Александр I утвердил приговор уже в 1810 году, хотя ге­нерал был совершенно невиновен[94].

Никаких претензий к Кутузову не предъявлялось.

Император Александр I является лицом наиболее ви­новным за разгром русско-австрийской армии при Аус­терлице. Но к нему не только не предъявляли претензий. 13 декабря 1805 г. Кавалерственная дума ордена Св. Ге­оргия обратилась к Александру с просьбой возложить на себя знаки ордена 1 -й степени. Но скромный Александр отказался, заявив, что «не командовал войсками», и при­нял лишь 4-ю степень.

22 ноября 1805 г. было заключено перемирие, по кото­рому русские войска должны были покинуть австрийскую территорию.

26 декабря 1805 года в Пресбурге (Братиславе) Напо­леон фактически продиктовал Австрии мирный договор. По нему Австрия окончательно отказывалась от покро­вительства германским княжествам, уходила из Северной Италии. Самое худшее для России: Австрия отдавала На­полеону Венецианскую область, а также свои балканские провинции: Историю и Далмацию.

В руках у Наполеона оказался сухопутный мост из Се­верной Италии на Балканы. Возводившаяся Российской империей система обороны Балкан, центральной частью которой был остров Корфу. Теперь Наполеон мог не плыть и вести войска по морю, а сухим путем идти на Балканы, перебрасывая туда любые контингента войск.

Едва текст франко-австрийского мирного договора дошел до Петербурга, Александр собрал заседание Го­сударственного совета. С 9 по 19 января шло заседание, несмотря на православное Рождество (6 января) и право­славный Новый год (с 11 на 12 января), когда государ­ственные учреждения Российской империи не работали.

В основном царедворцы предлагали большее или мень­шее сближение с Наполеоном. Князь Куракин прямо пред­лагал союз, очень напоминающий союз 1800 года при Павле. Нейтрализация «путем объятий» через мирный договор и раздел сфер влияния в Европе.

Была выдвинута и другая идея: продолжать войну, «за­менив» Австрию в качестве союзника Пруссией.

Странное состояние «ни войны, ни мира» прервали, по­ручив посланнику Убри вести переговоры с Талейраном. Талейран представил проект русско-французского «Мира на вечные времена», включив в него заранее неприемле­мые условия: вывод эскадры Синявина из Средиземного моря, посланной на помощь русским войскам на Корфу, уход с Адриатики.

Большинство членов Государственного совета были за принятие этого мирного договора. Но император 14 авгу­ста 1806 года личным решением отказался от этого мира. Вопрос о новой войне с Францией был решен.

Прусская катастрофа Иены-Ауэршадта

В сентябре 1806 г. Пруссия начала войну против Франции. 16 ноября 1806 Александр объявил о высту­плении и Российской империи против Франции. 16 марта 1807 г. Александр выехал к армии через Ригу и Митаву и 5 апреля прибыл в Главную квартиру ген. Л.Л. Беннигсена.

Двигала ли им клятва в гробнице Фридриха Прусского? Нет, были намного более важные причины воевать вместе с Пруссией.

В этот раз Александр меньше, чем в прошлую кампа­нию, вмешивался в дела командующего. Но как выясни­лось, Беннигсен — далеко не Кутузов.

Русские войска не принимали участия в Йена-Ауэрштедтском сражении... и это к лучшему. 14 октября под Йеной Наполеон легко разгромил пруссаков, которые по­теряли 27 тыс. чел. и 200 орудий.

Корпус Даву (27 тысяч солдат) наступал на Ауэрштедт. Несмотря на превосходство противника (до 38 тысяч чело­век), он также одержал победу, погнал прусские войска, потерявшие в сражении 18 тыс. чел. и 115 орудий.

В обоих главных сражениях между французскими и прусско-саксонской армиями во время русско-прусско-французской войны 1806-1807 современная армия Наполеона легко разгромила феодальную армию Пруссии с ее палочной дисциплиной, устаревшей еще в 1792 году ли­нейной тактикой и знатными, но заурядными или бездар­ными генералами. Победа Наполеона была абсолютной, французская армия вошла в Берлин.

Прейсиш-Эйлау

К зиме в руках прусского короля и его русских со­юзников осталась только Восточная Пруссия. В январе 1806 года корпус Нея двинулся на восток, чтобы найти зимние квартиры получше. Беннигсен принял это дви­жение за общее наступление французских войск. В те времена не воевали зимой. И вот почему: «В нашем пол­ку, перешедшем границу в полном составе и не видевшем еще французов, состав рот уменьшился до 20-30 человек. Можно верить мнению всех офицеров, что Беннигсен имел охоту отступать еще далее, если бы состояние армии пре­доставляло к тому возможность. Но так как она настолько ослаблена и обессилена, то он решился драться»[95].

Французы писали примерно то же самое: «Никогда французская армия не была в столь печальном положении. Солдаты каждый день на марше, каждый день на биваке. Они совершают переходы по колено в грязи, без унции хлеба, без глотка воды, не имея возможности высушить одежду, они падают от истощения и усталости... Огонь и дым биваков сделал их лица желтыми, исхудалыми, неу­знаваемыми, у них красные глаза, их мундиры грязные и прокопченные... »[96].

Уже в ходе сражения был эпизод, когда на обе армии внезапно налетела сильная снежная буря. Из-за этого поле боя застелили тучи снега, которые ветер поднял в воздух. Ослепленные снегом французские войска, дезориентиро­вавшись, потеряли нужное направление и слишком откло­нились влево. В результате 7-й корпус врага неожиданно оказался менее чем в 300 шагах прямо напротив большой центральной батареи русских из 72 орудий. С такой дис­танции промахнуться просто невозможно — почти каждый выстрел попал в цель. Раз за разом русские ядра врезались в плотные массы вражеской пехоты и выкашивали целые ряды французов. За несколько минут корпус Ожеро по­терял 5 200 солдат убитыми и ранеными»[97]. Ожеро получил ранение, Дежарден был убит, Эдле ранен.

Ночью российские войска начали отход. Французы не преследовали: не было сил. Говорят, что маршал Ней, гля­дя на заваленное десятками тысяч трупов, залитое кровью поле, воскликнул: «Что за бойня, и без всякой пользы!».

Впрочем, Наполеон стоял на поле битвы еще 10 дней. Это было для него предлогом объявить Прейсиш-Эйлау победой. По сути же, дело это было достаточно бессмыс­ленное сражение. Оно не принесло ни одной из сторон ни ожидаемой победы, ни существенной пользы. Кровавая и страшная ничья.

Фридланд

Русские войска скрестили с французами оружие 14 июня 1807 года под Фридландом (Восточная Пруссия, ныне город Правдинск Калининградской области РФ).

Беннигсен вел с собой 61 000 солдат при 120 орудиях. Наполеон — 80 000 солдат при 118 орудиях.

Сражение началось в 3 ч. утра, когда с французской стороны на поле находился только корпус маршала Ланна. Первоначально Беннигсен ограничивался только ар­тиллерийской дуэлью и не атаковал до 7 ч. утра, хотя на позициях было только 26 000 французов.

Повторилась ситуация Аустерлица: малые силы сдер­живали атакующего противника, пока не подошли основ­ные. Наполеон прибыл на поле битвы вскоре после по­лудня вместе со своим штабом и принял командование от Ланна.

Ровно в 5.30 был дан сигнал ко всеобщему наступлению французов: несколько частых залпов французской батареи из 20 пушек.

Когда французская атака начала уже было захлебы­ваться, Наполеон в подкрепление дивизиям Нёя выдвинул резервный корпус маршала Виктора, головные части кото­рого вел генерал Дюпон. Паника, начавшаяся в рядах рус­ских, сделала их прекрасной мишенью для французских канониров. Французская картечь косила ряды русской пехоты, причем расстояние от пушек до пехотных рядов сократилось постепенно с 1600 до 150 ярдов и, наконец, до 60 шагов. Остатки русской кавалерии пытались помочь своим пехотинцам, но только разделили их печальную судьбу — картечь разметала в стороны людей и коней.

В отчаянии Беннигсен начал штыковую атаку против правого фланга дивизий Нея, но единственным результа­том этого была гибель нескольких тысяч русских солдат в водах Алле. В этот момент битвы отличился генерал Дю­пон. Со своей дивизией нанес удар во фланг и тыл русско­го центра (солдаты которого уже были сильно утомлены боями), а затем атаковал только что введенные в бой полки русской гвардии. Очень скоро гвардейские полки устлали своими телами поле боя. Современник боя пишет, что это была победа гигантов над пигмеями.

Действия генерала Дюпона были высоко оценены им­ператором, и Наполеон обещал ему маршальский жезл за первое следующее удачное дело.

Русская армия потерпела сокрушительное поражение. Французы потеряли около 12 000 чел., русские — от 18 000 до 20 000, то есть около 30 % всей армии, и 80 пушек.

После поражения русской армии в прусско-русско-французской войне 1806-1807 годов Александр был вы­нужден пойти на мирные переговоры с Наполеоном.

Казалось бы, Наполеон долен быть немилостив к рус­ским: он вообще сурово обходился с побежденными. Но проявилась в его поведении некая странность.

Странности поведения Наполеона

Во-первых, Наполеон не пошел дальше, в Россию. Что ему помешало? Ведь русские армии биты и под Аус­терлицем, и под Фридландом. Два поражения — это уже статистическое число, закономерность. Прейсиш-Эйлау — победа только в пропагандистских материалах, но и не по­ражение. Почему бы не пойти дальше, на Москву или Пе­тербург? А Наполеон не пошел, и насколько нам известно, у него и планов таких не было.

Более того: Наполеон после Фридланда НЕ преследу­ет русскую армию. Русская армия с пушками и обозами спокойно переходит пограничный Неман в ночь с 18 на 19 июня. Передовые отряды французской армии наблю­дают за этим, но даже не пытаются завязать бой. Даже когда русские казаки поджигают мосты через Неман, с французской стороны не раздается ни одного выстрела. Видимо, был такой приказ?

Именно поэтому Наполеон и Александр встречаются на плоту. Дело не в романтической натуре обоих импе­раторов, а в том, что в окрестностях нет ни одного целого моста через Неман.

Во-вторых, Наполеон и до Фридланда не раз посылал к Александру с предложением мира. Александр не отвечал, и это тоже нуждается в объяснении. Невежливость, кото­рую ждешь скорее от победителя Наполеона.

19 июня, всего через 5 дней после Фридланда, он сно­ва шлет послов к Александру. Вроде логичнее ждать по­слов от побежденных? Александр тоже ищет мира, послы: генерал-адъютант Жерар Дюрок и генерал Дмитрий Лобановский встречаются и пишут проект военного перемирия на месяц. Но подписывают соглашение с русской сторо­ны — адъютант Лобановский, с французской — сам началь­ник штаба Наполеона А.Бертье. Откуда такое уважение?

И более того: Наполеон лично принимает адьютанта Александра I князя Дмитрия Лобанова-Ростовского. Не­медленно после его просьбы. Князь Лобанов передал На­полеону желание императора Александра лично с ним увидеться: Александр до переговоров о мире хочет знать позицию Наполеона. На это ему отвечают, что Наполеон тоже хочет встречи. И встретился на следующий же день, 25 июня 1807 года.

25 июня 1807 г. оба императора встретились на плоту, поставленном посредине реки, и около часу беседовали с глазу на глаз в крытом павильоне. На другой день они снова виделись уже в Тильзите; Александр I присутствовал на смотре французской гвардии.

О чем они говорили, мы не знаем. Но известно, о чем шли разговоры на следующий день, в Тильзите.

В-третьих, Наполеон совершенно по-разному отно­сился к русским, с одной стороны, и к австрийцам и прус­сакам — с другой. Немцев он вообще не любил, но вряд ли этим объясняется его решение: Наполеон мог кататься по земле, отвратительно ругаться и орать, выпуская нега­тивные эмоции. Но решения он принимал только холодно и прагматично.

Прусский король ищет мира уже после Иены-Ауэрштадта. Его бывший посол в Париже Луккезини явил­ся к Наполеону с просьбой о мире. Но Наполеон добрый месяц не начинает переговоров, а возит посла за собой в обозе армии, занимающей одну крепость за другой. А по­том продиктовал такой мир (фактически — безоговороч­ную капитуляцию), что Фридрих-Вильгельм III отказался его подписать.

В Тильзите Наполеон тоже усиленно подчеркивал, что заключает мир именно с русским императором. Прусский король — это совершенно другая статья.

Свидание с Луизой Прусской

Ну конечно же, и тут не обошлось без романти­ческой красавицы Луизы!!! Наполеон в Тильзите не хочет принимать ее царственного супруга, но для нее почему-то делает исключение.

Если верить легенде, императора особо спросили: «А как же король?» На что он пожал плечами: «Зачем мне нужен этот рогоносец? Он будет третьим лишним...»

В течение часа они о чем-то беседуют один на один. Король мнется у входа в здание, где его супруга общается с Наполеоном. В конце концов он не выдерживает и вхо­дит. После чего разговор и с Луизой прекращается. Обоих членов царственной четы просто выставляют вон.

Романтики уже тогда уверяли, что и Наполеон, как и Александр, не устоял перед чарами Луизы. Именно поэто­му Наполеон сохранил Восточную Пруссию и вернул королю Фридриху-Вильгельму практически все, что успел у него отвоевать.

Несомненно, это очень романтическая версия, но толь­ко у Пруссии был защитник посерьезнее.

Как Александр I спас Пруссию

В Тильзите Наполеон желал не только мира, он го­тов был предложить Александру вместе с ним делить мир. Пусть Александр забирает себе Балканский полуостров и Финляндию. Вот отдать России Константинополь он не соглашался.

Наполеон предлагает разделить Пруссию между Фран­цузской и Российской империями: примерно так же, как недавно разделена Речь Посполитая. Александр же (по­бежденный) категорически не соглашается и требует (от победителя) сохранить Пруссию.

В конце концов больше половины прусских владений Наполеон отобрал. Провинции на левом берегу Эльбы он отдал своему брату Иерониму. Прусские владения в Поль­ше сделались Варшавским герцогством. Россия получила как компенсацию Белостокский департамент, из которого была образована Белостокская область. Гданьск (Данциг) стал свободным городом. Все раньше водворенные Напо­леоном монархи были признаны Россией и Пруссией.

На случай, если бы император французов пожелал при­соединить к своим завоеваниям Ганновер, решено было воз­наградить Пруссию территорией на левом берегу Эльбы.

И тут Наполеон заявляет, что «в знак уважения к рус­скому императору» он готов оставить прусскому королю старую Пруссию, Бранденбург, Померанию и Силезию.

Можно ли представить себе большее унижение у го­сударства и его монарха? Держать месяц посла в обозах наступающей армии принять жену и не принять мужа, мгновенно прекратив переговоры при появлении супруга. Заявить, что отступаешься от своего плана раздела Прус­сии «из уважения» к его союзнику...

Наполеон в грош не ставил Пруссию и ее короля, но «почему-то» подчеркнуто почитает Александра и оказыва­ет ему услуги. Что это с ним?

Поведение Александра, конечно, тоже порой трактуют как поступки человека, очарованного Луизой. Но у Алек­сандра есть более веские основания сберечь Пруссию, чем прекрасные глаза Луизы и клятвы в гробнице Фри­дриха. Пруссия — самый надежный союзник Российской империи. Австрийцы предали много раз. К тому же они не инициативны, осторожны до трусливости, ненадежны. А прусская армия активна и готова воевать.

26 апреля 1807 года было заключено секретное согла­шение России с Пруссией о «войне до победы». Победа не состоялась, но Александр остается верен союзнику. И не зря: Пруссия по отношению к России ведет себя честно и последовательно. Александр хороший союзник, надеж­ный друг. Но и Пруссия тоже.

Почему же Наполеон не пошел дальше?

Но почему Наполеон так по-разному вел себя по от­ношению к Пруссии (и Австрии) и к России? Его поведе­ние ясно показывает: он не считает Россию побежденной стороной. Между прочим: она и не была побежденной.

Наполеон разгромил «заграничную армию» — те части, которые Россия ввела в Европу. Но ее силы далеко не ис­черпаны.

Во-первых, русская армия в самой России и на театре военных действий с Турцией и Персией насчитывает бо­лее 300 тысяч человек. Если Наполеон перейдет Неман, он будет иметь дело с этой армией.

Во-вторых, указом от 12 декабря 1806 года создается «временное ополчение или милиция» из дворян, купцов, мещан, казаков, государственных крестьян численностью 612 тысяч человек.

Эта армия, в два раза многочисленней всех остальных вооруженных сил России, создается из добровольцев. Она собрана на сборные пункты, получает обмундирование и продовольствие, ее вооружают и обучают.

Через неделю после создания ополчения, царь прика­зывает Синоду читать текст анафемы «безбожному Буонапартию». Под Новый, 1807 год с амвонов всех право­славных церквей Российской империи несется: «Наполеон дерзает против Бога и России. Покажите ему, что он тварь, совестью сожженная и достойная презрения. Не верьте ему, отвергайте его злодейства». «Анафема» завершается призывом вступать в ополчение.

Стоит Наполеону перейти Неман, и он будет иметь дело еще и с этой армией. Наполеон может сколько угодно пре­зирать церковь и все связанное с церковью. Но он очень хорошо знает, чем отличается солдат-патриот от наемни­ка. Феодальные владыки Европы могут этого не понимать, но уж он-то прекрасно понимает, что столкнется с арми­ей, по духу близкой к французской армии 1792 года.

Идти в Россию с усталыми войсками, сразу после прус­ской кампании? Безумие... Раздражать Александра, рискуя, что он двинет свою почти миллионную армию в Европу, тесно общаться с французской армией?! Тоже безумие.

События 1812 года не начались в 1807 г. потому, что Наполеон выиграл несколько сражений, но вовсе не по­бедил Россию. И лучше всех знал это он сам.

Почему зарубежный поход русской армии не состоялся в 1806-м?

Но почему же тогда Александр I не двинул своей колоссальной армии в Европу? Появление даже полови­ны... Даже третьей части ополчения весной 1807 года в Пруссии сразу меняло бы картину кампании. И не сдобровать бы Наполеону тогда. То, что произошло в 1813-1814 годах, было совершенно реально в 1807-м. Что ж тогда Александр не решился?

Дело в том, что оснований у Александра было немало. Главное из них — это страх перед Отечественной войной. Бросить на Наполеона громадную армию, состоящую не из бритых обученных солдат, а из бородатых мужиков? Это значило привести в действие народную Россию, Рос­сию туземцев. Если солдаты регулярной армии были как бы низовым слоем русских европейцев, то ополченцы — русскими туземцами, и уж конечно, никак не сторонника­ми крепостного права[98].

Комитет общественной безопасности (бывший поли­цейский комитет) доносил Александру об «опасных на­строениях» части ополченцев. В указе о создании Комитета прямо говорилось, что он и создается для противодействия французской пропаганде в России. Ополченцы читали ли­стовки на русском языке о том, что в случае вторжения Наполеона в Россию будет отменено крепостное право. В это верили — ведь Наполеон и правда отменял феодаль­ную зависимость везде, где только ни появлялись его ар­мии. В том числе он сделал это в Пруссии в 1806 г. и в гер­цогстве Варшавском в 1807 году.

В своем письме Александру Федор Ростопчин сооб­щал об упорных слухах и даже прокламациях о «воле», ко­торую несет крестьянам и вообще всему простонародью Наполеон.

Со времен Екатерины II русское правительство боль­ше всего боялось именно подстрекателей и агентов фран­цузской революции с их пропагандой «воли». Это не было некой идефикс: в России неоднократно арестовывали агентов Директории и Конвента, распространявших ли­стовки и слухи. Крестьяне если и не выступали, то слуша­ли с большим вниманием. За 1801-1806 годы произошло 45 крестьянских бунтов — часть из них явно не без участия французских агитаторов.

В 1812 году Наполеон бросит против России 8-ты­сячный Русский легион своей Великой армии. В его соста­ве пойдут и русские пленные 1805-1807 годов, и крестья­не из западных губерний, бежавшие за границу, воевать за раскрепощение в составе его армии.

Дворянство панически боялось Наполеона не как им­ператора Франции и не как военного противника. А имен­но как «Робеспьера на коне» и «начальника гильотины». Умный московский барин Александр Тургенев писал в своем дневнике, что ему все кажется: «Бонапарте придет в Россию. Я воображаю санкюлотов, скачущих и бегающих по длинным улицам московским».

Был, конечно, простой способ раз навсегда избавить­ся от этого страха: самому раскрепостить мужиков. Но сделать это означало «разорить дворянство», — даже если оставить у них всю землю. Сделать это, даже начать подго­товку — значило поставить Россию на грань гражданской войны.

Собственно говоря, и Людовик ведь мог не допустить ни Учредительного собрания, ни конвента: достаточно было самому провести уничтожение феодальных пережитков. И Франция была бы спасена от опаснейшего прыжка в утопию.

Двинуть простонародную русскую армию в Европу? Это почти гарантированная победа над Наполеоном. Но это еще и почти гарантированная гражданская война в самой России, причем с участием разагитированного ополчения, в два раза многочисленнее остальной армии. И как пове­дет себя состоящая из крепостных армия — тоже неясно.

Заграничный поход русской армии состоялся в 1813-1814 годах, а не в 1806 и 1807 году, потому что внутрен­нее положение Российской империи оставалось очень нестабильным.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.