18 октября
18 октября
Сегодня спасся экипаж еще одного республиканского танка, из тех трех, которые, как мы писали вчера, застряли в расположении фашистов на подступах к Сарагосе. Чудо не свершилось само – его свершил безграничный героизм бойцов, их упорство и вера в свои силы.
Тройка храбрецов только что добралась до передних линий правительственных частей. Мы их обнимаем – исцарапанных, обожженных. Они рассказывают – медленно, устало, радостно.
Танк был подбит несколькими снарядами. Его окружили фашисты – он отстреливался двенадцать часов, но постепенно враги приблизились и, забросав машину гранатами, насели на нее.
Экипаж заперся и решил не сдаваться живым. Фашисты влезли на танк, стали окликать сидящих в нем. Ребята сидели тихо, притворились мертвыми.
Мятежники вместе с итальянцами решили открыть танк. Начали лазить по нему, стучать молотками, ковырять ломами. Машина была закупорена наглухо, как несгораемый шкаф. Засовы и болты крепко держали изнутри.
После нескольких часов возни фашисты умаялись, решили отдохнуть и пообедать тут же, на танке. Пообедав, легли на танк вздремнуть. В этот момент один из танкистов внутри зашевелился. Мятежники моментально ссыпались с машины и возобновили атаку.
Они начали бить зажигательными гранатами по нижней части танка, загорелась резина. «Мы сидели, молчали и курили, – рассказывает командир, – истекал девятнадцатый час боя в окружении».
Огонь погорел и опять потух. До бензиновых баков он не добрался. Танкистам было слышно, как мятежники совещались. Они решили покончить с экипажем раз и навсегда – не верить ничему, пока не увидят воочию трупов и не вытащат их из машины.
Началась новая атака на танк. Теперь надеяться было не на что. Трое бойцов решили покончить с собой в тот момент, когда враги проникнут внутрь машины.
Вдруг они услышали рядом разрыв снаряда, затем другого, третьего и крики раненых. Республиканская артиллерия, а затем республиканские танки после ночной пехотной разведки установили точный прицел и создали вокруг танка огневую завесу.
Стрельба стихла. Фашисты, очевидно, отбежали и попрятались. Наступила решающая минута. Надо было использовать ее немедленно. Это был последний и единственный шанс на спасение.
Командир танка с трудом повернул пушку и сделал три выстрела. Затем снял замок, передал командиру башни и приказал ему бежать. Фашисты открыли огонь по бежавшему. Он упал за пригорком. Командир приставил пулемет к отверстию, дал очередь и приказал бежать водителю. Последним выбежал он сам.
Мятежники направили на них целый ливень пуль. Тройка бойцов лежала за пригорком, крепко прижавшись к земле, пока фашистам не надоело стрелять. Затем сделали новую перебежку, затем третью… Исполнилось ровно двадцать четыре часа их сопротивления. Они стоят, курят, пьют воду. Подробно и обстоятельно дают они указания другим бойцам, которые сейчас под прикрытием огневой завесы будут на бронированном тягаче вытаскивать их машину…
Что спасло этих людей – ведь они уже были тысячу тысяч раз потеряны? Их спасла непримиримость к врагу, спасло нежелание уступить фашизму хоть последний час своей жизни, хоть последний вздох, хоть последний глоток воздуха своих легких, хоть последний взгляд своих честных молодых глаз.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.