25 октября

25 октября

Фашисты подтянули силы и сегодня опять перешли в решительное наступление по всему фронту вокруг Мадрида. Дружинники обороняются не без упорства, но противник сокрушает централизованным огнем артиллерии, танковыми атаками.

Танки внушали сначала животный страх. Теперь дружинники начали понемногу пробираться и забрасывать их пучками ручных гранат. Большую роль в этом сыграл фильм «Мы из Кронштадта», – посмотрев его, испанские комсомольцы мечтают и пробуют повторить подвиг красноармейцев под Петроградом.

Коммунисты и часть социалистов требуют снятия Асенсио с командования центральным фронтом. Ему приписывается авторство теории, которая в последние дни стала гулять в военном министерстве и генеральном штабе: Мадрид оборонять стратегически нет смысла, здесь может увязнуть вся армия, – гораздо лучше оставить столицу, армии уйти на восток, там переформироваться, пополниться, привести себя в порядок и тогда уже окружить Мадрид и разбить Франко.

Обсуждается секретно вопрос об эвакуации правительства и важнейших государственных учреждений. Сторонники эвакуации доказывают, что лучше сделать это сейчас, заблаговременно, чем в последний момент, в порядке бегства. Министр внутренних дел Галарса, не спросив никого, опубликовал в газетах свое заявление, что, вопреки злостным слухам, правительство никуда и никогда из Мадрида уезжать не собирается.

Всё труднее с продовольствием. Приостановлена раздача присланных из Советского Союза продуктов. Они забронированы как неприкосновенный запас на случай перерыва снабжения города.

Очень угрожающе положение с водой. Водохранилище Мадрида – далеко в горах, в районе Лосойя-Буитрато. Прорыв фашистов или даже артиллерийский обстрел Лосойи почти совершенно лишит столицу воды.

Вечером поехал провожать.

В густой темноте прифронтовой мадридской ночи с большим трудом нашел дом и пустой автобус у подъезда. Надо стучать, ручной фонарик и внимательный глаз проверяют через окошечко калитки. Тихий сад аристократического особняка, и внутри, за закрытыми дверями, за плотно задернутыми занавесями, яркий свет и оживление, предотъездная суета.

Сорок человек уезжают из Мадрида поздней ночью. Не на фронт. Не в Валенсию. Не в Барселону.

Это делегация в Москву, к Седьмому ноября, на праздник.

В прошлые годы испанские народные делегации тоже присутствовали на октябрьских празднествах. Уехать им удавалось или ценой долгих хлопот и хождений по полицейским канцеляриям, или ценой большого риска, нелегального перехода границы, с чужими паспортами, с конспиративно измененным маршрутом. Сейчас – рабочим и крестьянам, уезжающим в Советский Союз, правительство республики выдало дипломатические паспорта. Послы, поистине полномочные! Народ выбирал их на работе, в бою, в цехах и в окопах.

Антонио Иерро Муриель, родом из провинции Саламанка, – боец из колонны Орансиско Галана, из Пятого полка. Ранен и ранеными в госпитале выбран в делегацию. А делегация избрала его своим председателем. Пабло Фернандес Амиго, рабочий, литейщик мадридского военного завода, не хуже Иерро Муриеля приспособлен для укрепления дружбы между друзьями. Еще в детстве мальчишки дразнили его: чей ты амиго (друг)? Пабло терялся в ответе и сердился. Но уже с пятнадцати лет стал твердо отвечать: «Я амиго Советского Союза. Других амиго у нашего народа пока нет».

Три испанских крестьянина – республиканец, социалист и коммунист – сделают в Советском Союзе не менее блестящую дипломатическую карьеру. Их избирали во фронтовых деревнях, в четырех-пяти километрах от линии огня. Избирали долго, с большими спорами, со строгим разбором, пока не избрали лучших. С одним из них, с Альфредом Лопес Санчесом, из провинции Толедо, в России надо быть осторожным. Если недосмотреть и оставить его на минутку в советской деревне, потом не сыщешь, – не отличишь: до того похож на нашего русского колхозника – светленький, рыженький, курносенький, в кепочке… Сорок пять ему лет, и везет он знамя от деревни Масарамброс лучшему колхозу из тех, какие доведется посетить. Называет еще часто людей «сеньор», но поправляется на «камарадо».

Но, конечно, наибольший успех будут иметь женщины.

Энкарнасьон Сьерру будут разглядывать и как работницу-табачницу, и как мать пятерых испанских детей, и как бойца колонны Бурильо, и как комиссара в этой же колонне.

Мария Мингес Перес поехала в Москву в свой солдатский отпуск. В первый отпуск! С первого дня гражданской войны Мария Мингес на передовых линиях огня. Все кандидатуры на отправку в Москву отпали на боевом участке Буитраго перед ее кандидатурой. Бойцы устроили Марии Мингес горячие проводы. То же и комсомолке Кармен Сальваро, избранной в колонне «Виктория».

Эмилия Прехарам Гальбариату никаких чинов, званий и почетных профессий не имеет. Одно только звание есть у нее – она мать двух испанцев, сражающихся на фронте против фашизма. Вполне достаточно…

Пора отъезжать. Они проверяют свои чемоданчики – в них скромные и трогательные подарки в Москву.

Не зажигая фонарей, усаживаются в автобус. Им дают указания насчет пути – теперь без этого не обойдешься. Кое-кто уже подбирается к аликантской дороге.

Если подберется и если встретит автобус, то дипломатические эти паспорта произведут, выражаясь мягко, не то впечатление.

Охрана? Они протестуют:

– Мы сами себя охраним не хуже других!

Последние приветствия, сдержанные возгласы – и автобус сразу исчез, провалился во тьму вместе с людьми.

Пройдет немного дней – они появятся на свету, перед огромными радостными толпами, среди праздничных флагов и огней. Они увидят грандиозные колонны свободного, всесильного народа, его непобедимую армию. Увидят, как Ворошилов промчится на коне перед красными дивизиями…

Я буду далеко. Но издалека, в этот раз испанскими глазами, буду всматриваться в великую страну социализма, в праздник её побед, в рабочих гостей всего мира в гостях у советской демократии и в сорок послов героического, окровавленного испанского народа на Красной площади Москвы.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.