Гиперболоид и классовая борьба{12}

Гиперболоид и классовая борьба^{12}

Главный «американист» советского кино начальных лет Лев Кулешов неутомимо снимал боевики в голливудском стиле, за увлечение которым его уже начинали ругать в печати. В 1925 году на экраны вышел «Луч смерти» по сценарию Всеволода Пудовкина. В этой картине угадывается фабула романа Алексея Толстого «Гиперболоид инженера Гарина», опубликованного двумя годами позже.

Действие «Луча» происходит в Москве и на абстрактном Западе, но имена у героев-иностранцев английские, а некоторые другие детали намекают на Америку.

На заводе оружейного магната Руллера жестоко подавлено восстание рабочих. Дабы не допустить повторения бунта, реакционеры делают ставку на фашистов во главе с майором Хартом. Не забыта и матримониальная линия: Руллер пылает страстью к чемпионке по стрельбе Эдит (она впоследствии окажется революционеркой).

Предводителю восставших Томасу Ланну удается бежать из-под стражи. Спустя некоторое время он появляется в Москве, где инженер Подобед усердно работает над созданием теплового луча.

Подобед показывает Ланну свой аппарат в действии.

Между тем вокруг инженера и его лаборатории творится нечто подозрительное.

Наконец, чужеземные агенты проникают в лабораторию Подобеда и похищают и его смертоносный прибор, и самого изобретателя. Томас Ланн пускается в погоню — нельзя допустить, чтобы убийственный луч оказался в руках фашистов.

Инженер Подобед освобожден. Теперь дело за аппаратом.

Между тем Руллер получает заказ из Венесуэлы (там в 1925 году правил диктатор Хуан Гомес) на изготовление крупной партии снарядов. Рабочих нужно во что бы то ни стало привести к повиновению. Фашисты предлагают предъявить им ультиматум: если попытка мятежа повторится, рабочий поселок будет стерт с лица земли военной авиацией.

Рабочие отказываются делать снаряды и получают расчет. Коварный майор Харт только рад такому повороту событий: его планы идут гораздо дальше усмирения бунтарей. Руллер больше не нужен фашистам — его устраняют. Единственный наследник, его племянник, заодно с главарем фашистов. Харт замышляет чудовищную провокацию, чтобы иметь повод установить в стране фашистский режим.

Тем временем Томас Ланн, пользуясь противоречиями в антинародном стане, овладевает гиперболоидом Подобеда.

В рабочем поселке паника: сознательным рабочим не удается остановить стихийный бунт, спровоцированный подстрекателями.

В последней, не сохранившейся части фильма рабочие при помощи луча смерти взрывают в воздухе фашистские аэропланы.

Автор «Очерков истории немого кино» Николай Лебедев объявляет Льву Кулешову посмертный выговор за «Луч смерти»:

Написанный В. Пудовкиным сценарий фильма представлял собой некритическое подражание зарубежным авантюрно-приключенческим мелодрамам. Это было маловразумительное нагромождение акробатических трюков, драк, погонь и преследований… Фильм в целом оставлял впечатление сумбура. Сюжет был разработан настолько примитивно, что отдельные эпизоды можно было менять местами и соединять в любой последовательности — от этого они ничего не теряли. В фильме не было ни одного правдоподобного образа. По экрану бегали условные кинематографические фигуры, олицетворявшие абстрактных — вне времени и пространства — рабочих, капиталистов, фашистов.

Фильм был резко раскритикован печатью и решительно отвергнут зрителем.

Причины неудачи, по мнению Лебедева, крылись в «недооценке решающей роли идейности в искусстве», а также в чрезмерном увлечении Кулешова иностранным материалом:

Кулешов предпочитал работать на материале Америки. Насколько правильно была отражена в его картинах подлинная жизнь этой страны, зрителю трудно было судить. Во всяком случае, в этом материале Кулешов чувствовал себя свободно. Общественность и печать настойчиво советовали ему переключиться на материал революционной действительности…

Во второй половине 20-х годов партия начинает прибирать к рукам искусство. Магистральным направлением — под строгим партийным присмотром — становится пролетарское. Остальным художникам было присвоено наименование «попутчик». В резолюции ЦК РКП(б) «О политике партии в области художественной литературы» от 18 июня 1925 года говорится:

Отсеивая антипролетарские и антиреволюционные элементы (теперь крайне незначительные), борясь с формирующейся идеологией новой буржуазии среди части «попутчиков» сменовеховского толка, партия должна терпеливо относиться к промежуточным идеологическим формам, терпеливо помогая эти неизбежно многочисленные формы изживать в процессе все более тесного товарищеского сотрудничества с культурными силами коммунизма.

Вслед за Всесоюзным партийным совещанием по вопросам театра года Агитпроп ЦК РКП(б) созвал в марте 1928-го аналогичное мероприятие по кинематографии. Беспартийные кинорежиссеры Всеволод Пудовкин, Сергей Эйзенштейн, Григорий Александров, Абрам Роом, Сергей Юткевич, Григорий Козинцев, Леонид Трауберг и театральный режиссер Алексей Попов написали в адрес совещания письмо, в котором просили партию наставить их на путь истинный:

Во всех областях государственной работы революция установила единое руководство и единый план. Это одно из самых крупных достижений пролетарской революции, позволяющее проводить твердую идеологическую диктатуру на всех фронтах социалистического строительства. Использована ли эта возможность на участке кино? Нет. <…> Планового идеологического руководства нет. По существу постановки дела советское кино не во многом отличается от буржуазного…

Партия пошла навстречу художникам. Резолюция совещания гласит:

Буржуазные и мелкобуржуазные силы борются против пролетариата, пытаясь захватить в свои руки рычаги культурного подъема масс, их воспитания, воздействия на них. Задачи пролетариата и партии эти рычаги культурного развития держать в своих руках, укреплять все более пролетарские, кадры работников культуры, обеспечить социалистический путь культурного развития.

В условиях такого идеологического давления уже не могло быть места подражаниям «буржуазному» кинематографу. Американская тема в конце 20-х годов трансформировалась, с одной стороны, в политический памфлет, с другой — в сюжеты об американских пролетариях в СССР.

Пример первого направления — фильм Владимира Шмидтгофа «Флаг нации» (1929). Его действие происходит в США. В ходе борьбы за губернаторский пост нефтяной магнат Джонстон приказывает убить главного соперника своего кандидата. Протеже Джонстона Робертс, представляющий реакционную политическую организацию «Флаг нации», становится губернатором. Однако прогрессивный журналист Джек Лауренс собирает материалы, разоблачающие Робертса и Джонстона, и публикует их в «Рабочей газете». Полиция врывается в помещение редакции и устраивает там форменный погром, а также подавляет забастовку рабочих на заводах Джонстона. Джека Лауренса за правду казнят на электрическом стуле.

Второе направление связано с присутствием в СССР большого количества американских граждан. В годы первых пятилеток в Советский Союз приехали десятки тысяч квалифицированных рабочих, инженеров, техников, конструкторов, организаторов производства, учителей. Этот поток увеличился во время Великой депрессии, когда Америку душила безработица. Они ехали строить социализм. Индустриализация многим обязана им. С началом шпиономании их начали арестовывать. Американцы, сполна вкусившие рая рабочих и крестьян, пытались искать помощи в возвращении у своего посла в Москве Джозефа Дэвиса, о котором мы рассказывали в начале этого цикла. Но посол остался глух к этим мольбам. Из сталинской паутины удалось вырваться единицам. Остальные сгинули в ГУЛАГе.

Образ американца, участвующего в строительстве социализма, выведен в целой серии советских фильмов тех лет: «Их пути разошлись» (1931), «Парень с берегов Миссури» (1931), «Черная кожа» (1931), «Большая игра» (1934), «Дела и люди» (1932).

Американцы в этих картинах часто отличаются отсталым мировоззрением, но под влиянием советской действительности и благотворного окружения успешно перековываются. Так, например, герои фильма «Черная кожа» — рабочие автомобильного завода Форда Сэм, Мэри и Том, уволенные в связи с кризисом. Том — афроамериканец. Подверженный расовым предрассудкам Сэм не желает жить с ним под одной крышей и выгоняет его из общежития. Советские рабочие гневно осуждают Сэма и в итоге перевоспитывают его.

В «Большой игре» противопоставлены два американца: инженер Чендлер не верит в социализм и становится вредителем, тогда как его помощник Янсен служит светлой идее верой и правдой.

Лента «Дела и люди» режиссера Александра Мачерета стала первой звуковой картиной «Мосфильма». В ней бригада американского специалиста выигрывает социалистическое соревнование, однако начальник участка Захаров осваивает со своими рабочими новую технологию и одерживает победу. Современный киновед Олег Ковалов (фильма, впрочем, не видевший — в своем очерке «Звезда над степью» он неверно указывает исполнителей главных ролей) считает даже, что его авторы высказывают неведомую тогда политологии идею конвергенции:

Фильм призывает покончить с такими особенностями национального характера, как привычное российское разгильдяйство и бессмысленное ухарство, и поучиться культуре труда и деловитости у американцев. Это редкая советская лента на тему «мы» и «они», зовущая, по сути, к конвергенции двух систем.

Ни одна из перечисленных выше лент не сохранилась, даже их постеры нам в интернете найти не удалось: в начале 30-х годов в СССР разразился пленочный голод, и многие фильмы, уже сошедшие с экрана, были попросту смыты.

Иногда вслед за картиной репрессировался и ее автор. В частности, режиссер фильма «Флаг нации» Владимир Шмидтгоф, известный также как автор текста песни советских пионеров «Эх, хорошо в стране советской жить!», в апреле 1938 года был арестован органами НКВД и под пытками признался в шпионаже в пользу Германии. Его спасло лишь неожиданное низвержение наркома НКВД Николая Ежова. В июне 1939 года дело Шмидтгофа было пересмотрено, все обвинения сняты, он сам освобожден.