Биробиджанская синагога

Биробиджанская синагога

Над дверьми старой Биробиджанской синагоги была вырезана по дереву надпись:

«ОТКРОЙТЕ ПРЕДО МНОЮ ВРАТА ПРАВЕДНОСТИ, И Я ВОЙДУ В НИХ, ВОЗНОСЯ БЛАГОДАРНОСТЬ БОГУ. ЭТО — ВРАТА ГОСПОДА, ПРАВЕДНИКИ ВОЙДУТ В НИХ».

(Книга Тегелим, гл.118, п.19)

История биробиджанской общины медленно приоткрывает завесу над когда-то активной деятельностью. Несмотря на печальный конец её короткого существования, всё больше появляется информации о событиях прошлых лет. В небольшом Музее иудаики при синагоге ребе М. Шайнером и раббанит Эстер совместно с прихожанами собрана уникальная коллекция атрибутов религиозной деятельности, документы и фотографии, воспоминания биробиджанцев, которые записываются в Книгу Памяти о переселенцах, прибывших на станцию Тихонькую начиная с 1928 года.

Уже в первые годы переселения в Биробиджанский район сюда приехали тысячи евреев. Они прибыли из разных республик СССР, 14 зарубежных стран, где религиозная культура существовала в городах и еврейских местечках. Государственный Акт о закреплении за евреями-переселенцами этой земли давал им надежду и возможность получить землю и работу, обрести счастье. Они ехали из голодных местечек Украины, Белоруссии, Молдавии, где не было работы и был голод. К тому же во второй половине двадцатых годов в этих республиках отмечались и антисемитские выступления. Устные воспоминания, рассказанные Шифрой Борек, подтверждают факты гонений и антисемитских преследований.

Г. В. Костырченко в книге «Тайная политика Сталина: власть и антисемитизм» отмечает: «То обстоятельство, что борьба государства с антисемитизмом постепенно оборачивалась репрессиями против самих же евреев, воспринималась созидавшимся Сталиным аппаратом отнюдь не как нелепый парадокс, а как своеобразная диалектика жизни, ибо наверху с годами росло убеждение, что массовую юдофобию порождает не столько шовинизм, сколько провоцирует сама еврейская общественная активность».

Переселение евреев на Дальний Восток из густонаселенной европейской части страны, где исторически сформировались очаги юдофобии, могло сократить масштабы этой социальной болезни. Это был лишь один из немаловажных мотивов политической целесообразности принятия постановления СНК СССР от 28 марта 1928 года о закреплении 4,5 млн. гектаров приамурской полосы Дальневосточного края для переселения евреев.

Определённая часть евреев, прибывавших на станцию Тихонькую, везла с собой, кроме убогого скарба, предметов быта, инструментов, и атрибуты религиозного культа: молитвенники, талесы (молитвенная шаль), тфиллин (две маленькие коробочки из кожи кошерных животных, содержащие написанные на пергаменте отрывки из Торы.) и т. п. Распределение переселенцев по населённым пунктам происходило в основном по их профессиональной принадлежности. Пункты ОЗЕТа на местах вербовки переселенцев иногда комплектовали целые артели и бригады, создавая готовые к работе коллективы. Конечно, вопросы отправления религиозных обрядов не брались во внимание при отправке переселенцев. Но, как видно из книг, изданных в первые годы переселения в Биробиджанский район, религиозная культура присутствовала с начала пребывания евреев на новой земле.

Писатель В. Финк в рассказе «Йом-Кипур» (Судный день — в иудаизме самый важный из праздников, день поста, покаяния и отпущения грехов — И.Б.) описывает свою поездку летом 1928 года со станции Тихонькой в еврейский поселок Валдгейм. Финк добрался в посёлок затемно, когда молитвенные обряды давно должны были закончиться. Его завели в дом, где по углам сидели девять человек. Когда он вошёл, раздались возгласы: «Вот! Вот теперь будет миньян! (Кворум из десяти взрослых мужчин старше 13 лет, необходимый для общественного богослужения и для ряда религиозных церемоний — И.Б.)…Я оказался, по-видимому, тем десятым, который нужен был, чтобы своим присутствием придать молитве достаточную солидность…Евреи быстро встали, повернулись лицом к востоку и взялись за свои талесы. Они накинули их на головы, бормоча слова каббалистических заклинаний: «Так да облекутся душа моя, 248 членов моих и 365 жил моих светом заповеди о нитях видения, которая равнозначит 613 заповедям«…Талесы у евреев старые, рваные, в заплатах. Кто знает? — быть может, они и погромы видали, эти полосатые покрывала, которые живут столько тысячелетий и даже до тайги добрались.

…Евреи приехали в Вальдгейм весной. Они подошли к тайге, которая гудела, и дохнули на неё горячим дыханием людей, которые хотят жить и трудиться. Они приехали за десять тысяч километров из голодных местечек, из бывшей черты их оседлости, которая осталась чертой их нищеты; они одолели традиции поколений, и расстояние, и тайгу, и построили себе селение, и живут, и корчуют старые пни, и обрабатывают землю. Слушай это, Израиль! И не-Израиль, тоже слушай хорошенько!»

Наиболее серьёзное исследование истории переселения в Биробиджан сделал Я. Бабицкий в работе «Еврейское переселение в Биробиджан». В главе «Значение еврейской религии и идиш в Биробиджане», в разделе «Еврейская религия» он рассказывает об удивительном и, возможно, единственном в своём роде факте строительства синагоги в землянке (перевод с иврита р. М. Шайнера).

«В первые дни приезда среди евреев-переселенцев были те, которые чувствовали необходимость молиться. Крайне интересно свидетельство писателя-коммуниста Отто Геллера, который посетил Биробиджан в 1930 году: «Несколько сот метров от Опытной станции (Бирофельд) был виден искусственно построенный необыкновенный холм, который был полностью покрыт травой. Данный так называемый холм был выпуклым — в него довольно трудно было войти. Он был создан в 1928 году первыми переселенцами, чтобы в нём молиться. В то время переселенцы пока ещё не забыли местечковых традиций. Собственно первое помещёние, которое они построили, была эта синагога. Наверное, этот молитвенный зал был единственным в мире. Но сейчас он стоит пустой, никто в нём не молится во время праздников».

Я. Бабицкий приводит ещё несколько фактов религиозной деятельности в ряде сёл и в городе, а также рассказывает о проводимой властями антирелигиозной пропаганде.

«Борьба против религии» — так называлась небольшая зарисовка из книги Э. Розенталь-Шнайдерман «Биробиджан вблизи».

Суть её такова: В Биракане переселенец — Шмуль-Яков Левин, приехавший из Риги, выпекает мацу для посёлка. Против него начинается жестокая борьба. Ему не продают муку для изготовления мацы, ссылаясь на то, что она нужна для выпечки хлеба, и советуют, чтобы он выбросил эти пережитки из головы. Этот факт получил огласку в газете. В итоге принимается решение провести открытый суд, чтобы показать истинное лицо врага.

В прессе тридцатых годов ведётся целенаправленная кампания против «религиозных пережитков». В канун праздника Пейсах (весенний праздник в память Исхода евреев из Египта), 17 апреля 1935 года в газете «Биробиджанер Штерн» была опубликована передовая статья с призывом бороться с «религиозной контрреволюцией», а в дни праздника Пейсах — работать с преданностью и энергией, чтобы встретить Первомай ударным социалистическим трудом. Через несколько дней в этой же газете был опубликован материал о том, что еврейки в Валдгейме пекут мацу и кошеруют посуду на Пейсах, не выходят на работу во время праздника.

В районных центрах и колхозах области собирались для совершения религиозных обрядов группы верующих евреев — миньяны. Были они в сёлах Бирофельд, Валдгейм, Ленинском и некоторых других. Неофициально общество иудеев в Биробиджане действовало с 1934 года.

Эти факты, по сути, являются первым упоминанием о том, как проходили религиозные еврейские обряды с начала заселения евреями Биробиджанского района. Без всякого сомнения, они имели место, хотя о религии писали только в негативном свете, а карательные меры со стороны государства пресекали любое проявление религиозной активности.

Первое послевоенное постановление СНК РСФСР от 26 января 1946 года «О мероприятиях по укреплению и дальнейшему развитию хозяйства Еврейской Автономной области», а также подготовленное следом решение секретариата ЦК КПСС «О мерах помощи обкому ВКП(б) Еврейской автономной области в организации массово-политической и культурно-массовой работы среди населения» давали робкую надежду и оптимизм на будущие преобразования в ЕАО.

После войны было несколько ослаблено давление на религиозные объединения, и это незамедлительно привело к росту авторитета синагог: они стали местом, где собиралась общественная и культурная элита еврейства. Религиозные поминальные службы, посвящённые памяти шести миллионов загубленных нацистами евреев, собирали сотни и тысячи людей. В первые послевоенные годы наблюдается подъём еврейской религиозной жизни. С уничтожением идишистской культуры в западных областях страны, закрытием еврейских образовательных и культурных институтов синагога стала единственным центром сохранения еврейских традиций, своеобразным центром культуры для многих евреев. Даже не имевшие ничего общего с религией евреи приходили к синагогам на еврейские праздники. Синагога становилась местом духовного возрождения еврейского народа.

15 декабря 1946 года в области впервые зарегистрирована еврейская религиозная община. Она была открыта в Биробиджане решением Совета по делам религиозных культов как ранее действовавшая.

Раввином общины стал Кац Герш-Мойше Хаймович, работавший экспедитором в облпотребсоюзе, которому в том году исполнилось семьдесят лет. По данным областного архива, Г.Х. Кац приехал как переселенец в декабре 1933 года и устроился «десятником» (бригадиром) в Биробиджанский райпотребсоюз.

Первая биробиджанская синагога разместилась в квартире деревянного дома по улице Калинина, д. 17, что и сейчас стоит напротив железнодорожного вокзала. Всех прихожан эта синагога не могла принять и, проработав там с марта по август 1947 года, переехала на улицу Чапаева, 3, в одноэтажный большой деревянный дом площадью 372 квадратных метра, построенный в 1936 году, в котором ранее размещалась гончарная мастерская.

Через десять дней после еврейского нового года, 24 сентября 1947 года, в праздник Йом-Кипур состоялось торжественное открытие синагоги в присутствии почти 400 человек. Это событие не осталось без внимания Б. Гребенникова, уполномоченного Совета по делам религиозных культов. Из его справок известно, что около 150 работниц швейной фабрики в этот день самовольно оставили работу и ушли в синагогу. В том же году 200 работниц обратились к директору с просьбой освободить их от работы для посещения синагоги в праздничные дни. Параллельно община обратилась к уполномоченному освободить от работы всех верующих на три дня праздника Йом-Кипур, но получила отказ.

В общине числилось по списку почти 300 человек, и даже в будни синагогу посещало от 80 до 150 прихожан. По сведениям Б. Гребенникова, община уже имела в то время большое влияние на окружающее население. В марте 1948 года горисполком выдал разрешение на проведение службы, а 28 сентября был заключён бессрочный договор о бесплатном пользовании помещением.

С 1947 года и до мая 1948 года синагогу посещали не только пожилые люди, но и молодёжь. В праздничные дни Пейсаха, Йом-Кипур, Рош га-Шана (еврейский Новый год) собиралось до 400 и более человек. Активными участниками общины оказались близкие родственники работников горисполкома и облисполкома, некоторые партийные и комсомольские работники.

Члены общины активно обсуждали «палестинский вопрос», который решался в то время на чрезвычайной сессии Генеральной Ассамблеи ООН. При этом верующие порой ревниво относились к идее создания второго еврейского государства, полагая, что достаточно уже образованной Еврейской автономной области.

Перед общиной стояли и другие задачи: издание еврейского календаря, открытие магазина кошерного мяса, получение белой муки для выпечки мацы. Летом 1948 года община, собрав деньги, отправила р. Каца в Москву для решения этих проблем, но Совет по делам религиозных культов разрешений на эту деятельность не выдал.

Чтобы уменьшить активность еврейской общины, партийные и советские органы начали оказывать давление на руководителей предприятий, отпускавших работников на религиозные праздники. Если на Йом-Кипур 1948 года почти 600 биробиджанцев пришло в синагогу выразить своё отношение к самому знаменательному празднику еврейского народа, то в 1949 году, на Йом-Кипур, синагогу посетило около 450 человек, а в 1950 году — почти 350 прихожан.

Религиозная община постепенно утрачивала своё влияние. Если в марте 1948 года в ней было зарегистрировано 300 человек, то на 1 июня — всего 43 человека. Снизилась посещаемость синагоги прихожанами: после мая 1948 года в пятницу в синагоге бывало 25–30 человек, в субботу — от 60 до 100 человек. Резко сократились денежные сборы, в связи с чем несколько месяцев кантор синагоги С. Каплун не получал жалование. Зимой 1948–1949 года из-за того, что не было средств на отопление, синагога часто была закрытой.

Оценивая сложившуюся в 1949 году обстановку, Б. Гребенников отмечал, что резкое сокращение посещений синагоги верующими в Биробиджане произошло потому, что обком ВКП(б) и горком партии крепко прижали кое-кого из членов, кандидатов в члены партии и городских руководящих работников, близкие родственники которых посещали синагогу и совершали религиозные обряды. Во время этих гонений община лишилась раввина. По сведениям из архивов Хабаровского края, на 1 октября 1950 года председателем правления общины стал Лейб Гершевич Гефен, 1880 года рождения, проходивший по документам как иждивенец.

Сложным в жизни еврейской общины стал 1950 год. В справке «О религиозном движении и деятельности религиозных культов по Еврейской автономной области», которую Б. Гребенников в октябре 1950 года направил в Хабаровский крайком ВКП(б), сообщалось о всё ещё сохранявшейся в Биробиджане нездоровой обстановке. Под грифом «Секретно» он направляет секретарю обкома ВКП(б) ЕАО Адаскину список «активных религиозников». В нём были отмечены члены правления, члены ревизионной комиссии, кантор общины, большинство из которых родились до 1900 года и давно были на пенсии.

В октябре 1950 года Б. Гребенников пишет в справке: «По Еврейской автономной области имеется официально зарегистрированная одна еврейская религиозная община в г. Биробиджане, в которой числится верующих, постоянно посещающих синагогу, 57 чел. Из них 39 мужчин, 18 женщин…. Периодически посещающих синагогу, особенно в дни больших праздников Йом-Кипур, Рош-Гошано (так в тексте — И.Б.), Суккот или праздник урожая (один из основных праздников еврейского народа, в это время по традиции следует жить в шатре, куще — И.Б.) и Пасху, до 400 человек и более…

Кроме зарегистрированной общины евреев в области имеются группы верующих евреев, которые собираются по 15–20 человек где-либо на квартире и совершают религиозные обряды. По имеющимся сведениям, такая группа есть в райцентре с. Ленинского, эта группа 20 сентября на праздник Йом-Кипур собиралась. Есть сведения, группа миньян имеется в колхозе «Валдгейм» Биробиджанского района…».

После завершения праздников 1950 года председатель правления общины Л. Гефен, подтверждая происходящие изменения в жизни общины, заключает: «Наши праздники с каждым годом проводятся беднее, вера падает, верующих, посещающих синагогу, все меньше и меньше, наши расчёты на то, чтобы в праздники собрать побольше средств и отремонтировать синагогу, не оправдались».

В начале 1951 года Л. Гефен встречается с уполномоченным, чтобы определиться с дальнейшей работой общины. Из состава правления выбыло несколько членов, и возникли проблемы с довыборами, посещаемость молитвенных собраний снизилась, не было денег даже на свечи, не говоря уже о том, что требовался ремонт синагоги. Гефен поднял вопрос о невозможности исполнять свои обязанности. К тому времени из-за давления власти из Биробиджана выехали главные организаторы синагоги — раввин Г. Кац, 3. Вайсер и многие другие верующие.

В 1952 году впервые в синагогу в праздничные дни не приехали верующие из колхозов, не было нарушений трудовой дисциплины, связанных с самовольным уходом с рабочих мест. Перестали проводиться религиозные обряды. Верующих евреев хоронили без соблюдения ритуала на общем кладбище. Община уже не настаивала на отводе отдельного кладбища для евреев, не просила организовать приготовление и продажу мацы и кошерного мяса.

Последний всплеск религиозной активности общины пришёлся на праздник Йом-Кипур, который состоялся 18 сентября 1953 года. В синагоге присутствовало более 500 человек. Такая активность прихожан, как считает Д. Вайсерман, вызвала ответную реакцию власти. Была разработана операция по дискредитации общины спровоцированной дракой и ночным погромом в здании синагоги. Это стало поводом для принятия решения исполкомом областного Совета народных депутатов в ноябре того же года о закрытии синагоги. Это было начало конца её существования. Драка и скандал рассорили прихожан, и они перестали ходить в синагогу.

Упадок религиозной деятельности общины был естественным на фоне крайне жестоких мер, принимавшихся с 1949 года как к руководителям области, так и к еврейской интеллигенции, в числе которых были писатели, поэты, учителя, артисты. В этот период были закрыты областной музей, еврейский театр им. Л.М. Кагановича, прекратилось изучение языка идиш в школах. Это было наступление по всему фронту под флагом борьбы с «буржуазным национализмом и космополитизмом».

В докладе первого секретаря обкома ВКП(б) А. Бахмутского в феврале 1949 года, в разделе «Вопросы идеологической работы», отмечалось: «…обком партии допустил серьёзную ошибку, совершенно забросив антирелигиозную пропаганду, хотя сигналы активности религиозников у обкома были. Обком не сделал для себя выводов даже после того, когда члены некоторых наших руководящих работников, в т. ч. и областных, начали посещать синагогу. Бюро обкома ограничилось тогда внушением этим работникам, но не организовало обсуждения в партийных организациях вопроса об отношении партии к религии… Надо развернуть активную наступательную антирелигиозную пропаганду, как против иудейской, так и против христианской религии…».

Но даже эти признания не помогли Бахмутскому, который вынужден был балансировать на грани борьбы с властью за национальное развитие области и преодоления сильнейшего давления на него, выразившегося в предъявленных к нему обвинениях в «буржуазном национализме», потворстве «космополитам». Через два года А. Ярмицкий вместе с А. Бахмутским и М. Левитиным были исключены из партии за «буржуазный национализм и космополитизм». Их позиции в политических и национальных вопросах признаны ошибочными. Они были осуждены на различные сроки и впоследствии реабилитированы.

Судьба уготовила этой синагоге печальный конец. В книге И. Эмиота «Биробиджанское дело» есть небольшой рассказ о событиях тех дней. Эмиот как очевидец событий описывает атмосферу трагедии, эмоции людей, принимавших участие в спасении имущества синагоги и тушении пожара, без которых трудно ощутить прошлое время, (перевод с идиш мой — И.Б.)

«Евреи, произошло несчастье. Биробиджанская синагога сгорела. Много прихожан в ней не было. Она действовала уже не так активно. Только раз в неделю, в субботу, туда ходили помолиться. В основном приходили старики, старушки, но на праздники Рош га-Шана и Йом-Кипур была полная. Тогда приходила и молодёжь, которая заранее просила у бригадира на производстве дать выходной, обещая потом за этот день отработать в течение недели.

Пожар начался от мастерской, которая стояла неподалёку. Здание сгорело полностью вместе с соседними домами. Во время пожара они еле успели спасти свитки Торы. Они не стали дожидаться приезда пожарников, религиозные евреи бросились в огонь, чтобы спасти свитки и всё, что осталось. Они даже спасли несколько разорванных молитвенников и сидур.

Биробиджанское небо стало красным от огня. В этом огне ушло последнее звено еврейской культуры, за которое они держались из последних сил. Потом группа евреев приобрела домик, чтобы продолжить еврейскую традицию. Это был маленький дом, который стал островком для древней еврейской культуры и традиции, вокруг которого образовался современный иудаизм, представлявший собой пустоту».

Безусловно, ценны воспоминания Майзлер Нины (проживает в настоящее время в Израиле), дочери Б. Майзлера — шойхета Биробиджанской синагоги, записанные в мае 2008 года: «Отец пришёл после пожара весь в копоти. Вместе с прихожанами он спасал всё, что можно было вынести из синагоги: свитки Торы, молитвенники, книги, рог шофара, вещи, среди которых были талесы, тфиллин, меноры и т. п. Все самое ценное прихожане перенесли к нам в дом. Книги, вещи лежали по всем углам дома. Через месяц папа заявил, что мы с ним поедем на Украину.

Поездка на поезде была долгой. Мы побывали в Москве, Киеве, Каменец-Подольске и, конечно, в Жмеринке, где папа родился. Везде, куда бы мы не приезжали, папа сразу направлялся в синагогу и встречался с раввинами, прихожанами, и, конечно, разговор шёл о постигшем горе. Он просил о помощи в покупке небольшого дома для синагоги, восстановлении оборудования, так как большая часть мебели сгорела. Я присутствовала при этих разговорах и хотя многое не понимала, но суть их мне была ясна. За два месяца мы объехали эти города, и часть денег, необходимых для восстановления синагоги, папа все же собрал. Он молился, пока мы ехали в Биробиджан, чтобы как можно быстрее решить вопрос о покупке дома и восстановлении синагоги».

В 1956 году был действительно куплен на собранные деньги небольшой дом на той же улице. Биробиджанская религиозная община иудеев в лице председателя правления Лейбы Гефена, как записано в договоре купли-продажи домовладения, заключённом 22 августа, приобрела бревенчатый дом за двадцать шесть тысяч четыреста рублей. По всей видимости, вновь было разрешено открыть синагогу сугубо для пенсионеров, так как других прихожан в то время уже не было.

О судьбе Лейбы Гефена мне удалось узнать в Валдгейме от его племянника Залмана: «Гефены привезли с собой Тору, талесы, тфиллин, а здесь ничего нет, ни синагоги, ни молитвенного дома. Пусть и не были все приехавшие сюда верующими, но праздники соблюдали. На праздники, правда, курицу зарезать приглашали шойхета, прочитать молитву — Лейб был всегда рядом. Дядя мой, Лейб, читал Тору, сидур, различные молитвы.

В Валдгейме синагоги не было, собирались периодически на квартирах. Как-то раз у нас дома собирались женщины. Когда была образована область, Лейб переехал в город и посвятил всё своё свободное время биробиджанской общине. Он стал хазаном и отстаивал интересы общины в городе, по крайней мере, так о нём говорили старики, вспоминавшие те времена».

С помощью Д. Кофмана, а также по воспоминаниям детей бывших прихожан и на основе сохранившегося плана дома, реконструированного после его покупки под синагогу, я восстановил схему размещения установленных там религиозных атрибутов.

Это был старый одноэтажный дом с печным отоплением. Дощатая наружная дверь, ведущая в коридор, плотно не закрывалась. Из коридора сразу попадаешь в комнату размером в 72 квадратных метра. В центре была оборудована Бима (возвышение (кафедра) в синагоге, предназначенная для чтения Торы и других выступлений. В некоторых общинах эта кафедра служит и для ведущего молитву) с загородками, за которой кантор читал молитвы, напротив был установлен длинный стол со скамейками вокруг него. У стены стоял вырезанный из дерева Арон-Кодеш (специальный шкаф в синагоге (священный шкаф), в котором хранятся свитки Торы). Арон Кодеш был закрыт парохет (так называется занавес над Арон Кодеш) из красного бархата. На столе стояли несколько подсвечников и менора. Из этого зала был проход в две комнатки поменьше. В одной из них находились при чтении молитвы женщины, в другой был кабинет председателя общины. Стены в комнатах были оштукатурены и побелены какой-то серой извёсткой, отчего помещение казалось неухоженным и грязным. Окна были закрыты деревянными ставнями, которые открывались изредка, по праздникам, а два окна были просто заколочены досками.

Вместе с Л. Гефоном в качестве кантора проводил службу Эйных Альцикер. Вместе с ним службу вели Марк Случ, Аврум Зингер, был в общине и шойхет — Борух Майзлер. Прихожане уже не так активно собирались на шабат, но миньян был всегда. На еврейские праздники в общину приходило до ста человек, и тогда открывали двери, ставни на окнах, чтобы стоявшие во дворе люди могли услышать слова молитвы. Закрыть этот общинный дом в те годы уже ни у кого рука не поднималась. На молитвы ходили одни старики и старушки, молодёжи не было, и, следовательно, никакого вреда, по мнению властей, они принести не могли.

Старый дом доживал свой век, и когда он стал разваливаться, чему способствовали неоднократные пожары, восстанавливать его не стали. В последние годы его существования произошла ещё и кража. Были похищены священные для евреев свитки Торы. В 1986 году горисполком выделил дом на улице Маяковского, привёл его в порядок и передал общине, которую возглавил Борис Кофман. Туда же перенесли все, что осталось после пожаров и кражи.

Деятельность общины едва теплилась, что подтверждают сухие отчёты и справки уполномоченных по делам религий по Хабаровскому краю. Из этих справок становится понятно, что к 1985 году община прекратила своё существование, не было исполнительного органа, раввина. Несмотря на это, надо отметить, что стараниями известных личностей были попытки проведения отдельных мероприятий. Так, по инициативе Л. Школьника, в то время редактора газеты «Биробиджанер Штерн», была проведена первая за многие годы еврейская свадьба с хупой (навес, символизирующий будущий дом, в который жених вводит невесту), но без настоящего раввина. Это был больше пропагандистский акт, но он всколыхнул национальные чувства евреев.

В сентябре 1996 года была зарегистрирована религиозная иудейская община «Бейт Тшува», которая входит в состав КЕРООР (Конгресс еврейских религиозных общин и организаций России). Расположилась она в старом здании на улице Маяковского, куда до этого переехала синагога. В 2001 году решением главного раввина России А. Шаевича на должность раввина был назначен И. Шавульский, который через несколько лет выехал в Израиль.

Эта община, несмотря на все старания, не смогла привлечь внимание и найти поддержку со стороны еврейской общественности Биробиджана, что послужило поводом к созданию в 1998 году еврейской религиозной общины «Фрейд», которая вошла уже в состав ФЕОР (Федерация еврейских общин России). Поддержка местных властей и активная деятельность совета общины, которую возглавил Л.Г. Тойтман, объединила евреев Биробиджана.

При финансовой поддержке ФЕОР, Джойнта, Еврейского Агентства в России в 2000 году был открыт общинный центр, в котором разместились молельный зал, библиотека, компьютерный класс, благотворительная служба Хэсэд (Еврейская благотворительная организация), которая оказывает помощь малообеспеченным жителям области, предоставляя им бесплатные обеды, продовольственные наборы, лекарственные препараты, медицинское реабилитационное оборудование. «Фрейд» имеет печатное издание «Община».

В 2002 году, по предложению главного раввина России Б. Лазара, в Биробиджан прибыл раввин М. Шайнер. Через два года после его приезда рядом с общинным центром была построена синагога, в которой ежедневно проводится служба и отмечаются еврейские праздники.

В 2005 году на праздник Суккот у синагоги общины «Фрейд» была изготовлена сукка новой конструкции. Если в Израиле в период проведения этого праздника ещё довольно тепло, то наши климатические условия не позволяли не то что ночевать, но и организовать обед. Сукку построили на биробиджанском предприятии «Металлопласт» и установили рядом с синагогой. За основу был взят бытовой модуль, внутренние стены которого утеплили и обшили фанерой, а крышей стал настил из еловых веток. В таком шалаше, площадью 18 квадратных метров, теперь каждый год проводится этот праздник.

В Биробиджане на телеканале «Россия-1» уже восьмой год ведётся еврейская еженедельная авторская программа Т. Кадинской «Идишкайт», в которой принимали активное участие в качестве консультантов и непосредственных участников раввин М. Шайнер и раббанит Эстер. С 2012 года в ней участвует новый раввин Эли Рисс. Главной целью этой программы является рассказ о еврейской жизни в городе и районах области и, конечно, о традициях и культуре еврейского народа.

Стало уже традицией в Биробиджане отмечать весёлый еврейский праздник Ханука зажжением огня в самом центре города. В 2007 году ханукальный огонь был зажжён на новом бульваре и на вершине сопки Тихонькой, которая является символом Биробиджана и изображена на гербе города. На её вершине установлена телерадиотрансляционная вышка. На ней, на высоте двадцати метров, были закреплены прожектора, которые зажгли одновременно со свечами хануки на бульваре. Свет хануки, установленной на высоте более двухсот метров над уровнем моря, был виден из окон поездов и машин, проезжающих мимо Биробиджана, за десятки километров. Установить хануку на самом высоком месте предложил и организовал автор этой книги. Это самое высокое место расположения хануки в России, и теперь она будет претендовать на занесение в Книгу рекордов Гиннеса России.

В ноябре 2007 года в общине состоялось отчётно-выборное собрание. В новый состав совета вошли 17 человек, в числе которых представители местных властных структур, работники сферы культуры и образования, предприниматели. Руководителем биробиджанской общины избран Р. Ледер.

При финансовой поддержке Американского еврейского распределительного комитета Джойнт в Биробиджане и ряде районов области открыты благотворительные столовые, где ежедневно питаются более 100 малоимущих и одиноких биробиджанцев. Более 600 малообеспеченных членов общины получают продовольственные наборы.

При общине действует Биробиджанский еврейский народный университет — единственный в своём роде на Дальнем Востоке, где изучают иврит, историю еврейской культуры, классические еврейские тексты. Общинная деятельность включает и работу творческих коллективов: молодёжный клуб «Хаверим», женский клуб, клуб бывших малолетних узников гетто и концлагерей, культурно-просветительское общество «Эйникайт». Члены клубов проводят познавательные мероприятия, отмечают шабаты (суббота) и еврейские праздники. В планах председателя Р. Ледера — продолжать активную благотворительную деятельность общины, а также совершенствовать её работу в культурном, образовательном и других направлениях.

Совет общины разработал проект, главной целью которого является привлечение различных социальных групп еврейского населения к участию в полноценной еврейской жизни, знакомство с основными понятиями иудаизма, еврейской культурой, литературой, историей, традицией сохранять еврейские ценности и передавать их из поколения в поколение.

Проект даст возможность еврейскому населению отдалённых районов области получить весь комплекс религиозных, культурных и благотворительных мероприятий, не выезжая за пределы своего населённого пункта. Почти в каждом населённом пункте области проживают еврейские семьи — потомки первых переселенцев. Внуки, правнуки евреев многие годы были лишены знаний об еврейских традициях, истории, культуре, религии. Вместе с евреями в сёлах проживают и представители других национальностей и этнических групп. Участвуя в качестве зрителей в этих мероприятиях, они будут с уважением относиться к еврейской культуре и традициям, что в конечном итоге укрепит межнациональное согласие в области. Подобные мероприятия в сёлах области ранее практически не проводились.

Основные элементы программы проекта составляют лекции об иудаизме, проведение шабата с местным населением, выставки предметов иудаики и книг об иудаизме, рисунков и поделок на тему «Еврейский мир глазами детей», концерты творческих коллективов художественной самодеятельности общины «Фрейд», обеспечение местного населения еврейской литературой, газетами и журналами, медицинские консультации еврейского населения районов врачами-волонтёрами. Предусмотрена доставка продовольственных наборов, медикаментов и медицинского реабилитационного оборудования клиентам Хэсэд непосредственно к месту проживания. В районах области также проводятся Дни еврейской культуры. Как рассчитывает их организатор — община «Фрейд», это, безусловно, скажется на росте национального самосознания людей. Община принимает активное участие и в международных фестивалях еврейской культуры и искусства, которые проводятся каждые два года в Биробиджане.

Несколько лет назад Биробиджанская синагога получила подарок от международного центра еврейской книги — The Sami Rohr library of recorded Yiddish Books — более 200 дисков, на которых записаны рассказы самых известных еврейских писателей: Шолом-Алейхема, Менделе Мойхер-Сфорима, Исаака Башевиса-Зингера, Переца Маркиша, Давида Бергельсона и других, писавших на языке идиш. Произведения еврейских писателей читают профессиональные чтецы на мамэ-лошн. Этот подарок — хорошее подспорье для учащихся еврейской школы Биробиджана и просто желающих послушать на идише произведения еврейских писателей.

История Биробиджанской синагоги приоткрыла в последние годы новые неизвестные страницы своей прошлой жизни. 14 февраля 2006 года мы вместе с р. М. Шайнером пришли в синагогу, что расположена на улице Маяковского, к р. Д. Кофману, который обещал показать старые парохет, Арон-Кодеш, именные столики, хранившиеся у него уже много лет. Первый же осмотр показал, что перед нами находятся всеми забытые религиозные атрибуты и священные книги — подлинные реликвии, когда-то принадлежавшие прихожанам биробиджанской общины. Они имеют безусловную историческую ценность, так как являются подтверждением активной религиозной жизни в Биробиджане.

У стены стояли два старых Арон-Кодеша. На том, что повыше, вверху шкафа, была обгоревшая от пожара надпись — десять заповедей, записанных на двух скрижалях. Над ними был нарисован могендовид с именем Бога, написанным в центре звезды.

Между Арон-Кодешами стояла большая «Амуд» (Амуд — специальная тумбочка-подставка, за которой произносит молитву кантор в синагоге), на которой также была картинка с записанной молитвой, а под ней наполовину стёртая надпись: «Амуд подарила Сара, дочь ребе Авром Бер». Старые парохет аккуратно лежали в шкафу на нижней полке. Сшитые из красного бархата, они выцвели и порядком обносились. Мордехай с трудом разобрал слова, что там было написано: «Парохет подарила в синагогу женщина Вити, дочь ребе Шолом Ноте Файман десятого ава».

Верующие евреи знают, что это за день и предшествующий ему Девятое Ава. Скорее всего, после того пожара прихожане сообща принялись восстанавливать синагогу. И в день десятого ава 5717 года от сотворения мира евреи принесли и подарили эти символы и атрибуты иудейской религии своему дому. Эти парохет, Амуд, подаренные биробиджанской синагоге десятого ава, являются свидетельством той высшей религиозной культуры, которая отличала прихожан нашей синагоги. Именно после дней траура, которые заканчиваются по еврейскому календарю Девятого Ава, на следующий день прихожане принесли в общину всё, что было необходимо, чтобы возродить к жизни новый храм взамен сгоревшей синагоги. Они так поступили по долгу веры и по совести. Что может быть ещё более значимым в такой ситуации, чем принятое общиной решение собрать деньги и купить другое здание, чтобы не прекратилась религиозная жизнь, чтобы не закрылась синагога, не умерла надежда, которая объединила людей после такого горя.

На полках в шкафу лежали ещё несколько старых парохет, кип, тфиллин и мешочков для их хранения, покрывал для Торы, талес и пять больших полных пакетов со старыми молитвенниками, си-дурами, календарями, книгами, большей частью разорванными и частично обгоревшими. Более пятидесяти лет назад эти книги были спасены от огня, но языки пламени прошлись по этим обложкам и страницам книг и навсегда оставили свои черные следы.

Некоторые молитвенники были зачитаны до такой степени, что края полей страниц были стёрты до текста. Сколько человек держали в руках эти книги? Сколько раз они читали эти молитвы? Где, в каких местечках и синагогах они поддерживали дух её владельцев? Кто привёз их в Тихонькую? Многие евреи-переселенцы из Украины, Белоруссии, Молдавии, других республик и городов СССР и зарубежных стран привезли с собой в котомках самое ценное, что у них было, — книги, тфиллин, талесы. Они переходили, как фамильная драгоценность, из рук в руки, от прадедов к дедам, отцам, детям, внукам.

Развернув талесы, я вспомнил слова писателя Виктора Финка, попавшего на молитву Йом-Кипур в Валдгейме, о старых заплатанных талесах, которые он увидел у собравшихся евреев. Мне показалось, что передо мной лежали те же самые старые талесы, которые видел Финк. На них были пришиты разными нитками заплаты из разных тканей, и потому было понятно, что этот ремонт был сделан разными людьми в разное время. Эти талесы были из ткани, совсем непохожей на те, что я когда-либо видел в России. Быть может, им тоже было не одно столетие.

Пакеты с книгами, вещи были перевезены в синагогу. С помощью р. М. Шайнера все было разобрано и описано. Всего было исследовано около 200 книг. Самым старым книгам «Берейшит» и «Бамитбар», изданным в типографии Ш. Вакса в 1842 году, было уже более 170 лет. Старинные тиснённые кожаные переплёты нескольких раритетов изрядно истрепались. Почти у половины книг из-за ветхости и отсутствия ряда страниц невозможно было определить дату и место издания. На некоторых книгах имелись фирменные печати их владельцев, в которых использовались идиш и старый русский язык.

Молитвенники были отпечатаны в разных городах мира: Варшаве, Петракове, Вильно, Кракове, Люблине, Вене, Редельайме, Иерусалиме, Берлине, Житомире, Одессе, Черновцах, Бердичеве. Книги были переведены с иврита на разные языки, в том числе более 20 книг — на идиш. Почти половина книг была польского издания. Некоторые из них были напечатаны с переводом ещё на старый идиш, который давно вышел из употребления. Несколько фрагментов молитвенников попалось с переводом на старый русский язык.

Пять книг были комментарием для простых верующих и женщин — «Цеэна Уреэну», что в переводе с иврита означает «Пойдите и поглядите», одной из них более 170 лет. Более пятидесяти книг были книги «Махзор» в различном варианте. По мнению р. М. Шайнера, это свидетельствует о том, что в дни еврейских праздников в синагоге собиралось довольно большое число прихожан.

В некоторых молитвенниках р. М. Шайнер нашёл в текстах молитву, посвящённую русскому царю, в которой выражались преданность и верноподданнические чувства евреев к государю. В ней они обращались с просьбой к Богу благословить Царя Александра Николаевича и его жену Марию Александровну, его сына Николая Александровича, других сыновей и дочерей и чтобы его враги умерли пред его ногами, чтобы он имел успех на престоле.

В одном из пакетов были календари, составленные прихожанами в виде рукописи и фотографий, которых насчитывалось 15 штук. Один из календарей 1920–1921 года сочетал в себе еврейский, григорианский и юлианский календари. В некоторых календарях были записи на идише, сделанные от руки, с пометками дат и годовщин, по всей видимости, родных людей. Мы насчитали также более десяти табличек, которые вывешиваются в синагоге при проведении различных молитв. Один из рукописных документов оказался образцом «Ктубы» — брачного контракта, в котором фиксируются обязательства мужа по отношению к жене.

Среди вещей была шапочка для кантора, 15 очень старых талесов, 6 ручек для свитков Торы и 4 покрывала, в которых они хранились, 9 парохет, 29 мешочков для тфиллин, талес, молитвенников, гусиное перо, высохший кожаный пергамент для тфиллин.

В одном из небольших пакетиков, в котором были какие-то обрывки верёвочек и листков страниц, ребе М. Шайнер узнал «гнизу», где специально хранятся обрывки текстов священных книг, уже ненужные списки, рукописи.

Но, пожалуй, самой важной и драгоценной находкой стала небольшая часть настоящего свитка Торы, которая содержит полную главу Ваикра. Вместе со свитком были две старинные деревянные ручки Торы. Сегодня все эти находки нашли достойное место в Музее иудаики биробиджанской синагоги. Почти каждый день музей принимает посетителей и гостей города.

По крупицам будет восстанавливаться история биробиджанской синагоги. Это необходимо для восстановления исторической справедливости по отношению к тем людям, которые, несмотря на гонения и страх, остались преданными своей вере.

В подготовке материала были использованы данные исследований Я. Бабицкого, Д.И. Вайсермана, докторов исторических наук Е.С.Гениной, Г.В. Костырченко, В.В. Романовой, документы Государственного архива ЕАО, сделаны переводы с иврита и идиша из книг, изданных за рубежом, приведены воспоминания родственников бывших прихожан синагоги. Здесь приводятся классификации книг и религиозных атрибутов, оставшихся после сгоревшей в 1956 году старой синагоги, которая была проведена при содействии раввина М. Шайнера и руководителя общины «Бейт Тшува» Д. Кофмана.