Формирование новой модели международных отношений: основные тенденции (90-е годы XX века)

Формирование новой модели международных отношений: основные тенденции (90-е годы XX века)

Распад биполярной системы во весь рост поставил отнюдь не праздный вопрос: что дальше? До сих пор процесс смены одной модели международных отношений другой сопровождался глубочайшими военно-политическими катаклизмами. На сей раз сценарий был иным. Тектонические сдвиги на международной арене были вызваны исчезновением с политической карты мира одного из двух центров силы, на которых крепился каркас биполярной системы. Это детерминировало ряд особенностей процесса становления новой модели международных отношений. Во-первых, обвальный характер распада биполярной системы и отсутствие каких-либо формально-юридических документов, фиксирующих эту ситуацию, предельно размывает характер базовых параметров нарождающейся модели международных отношений. Во-вторых, в силу этого фаза становления новой модели приобретает тягучий характер – заканчивается десятилетие, а говорить о завершении данного процесса не приходится. В-третьих, никогда раньше не было такой ситуации, чтобы становление новой модели, ее параметры в такой мере зависели от единственной оставшейся супердержавы – США. Наконец, никогда ранее этот процесс не сопровождался таким обилием острых региональных кризисов, в ходе которых отрабатывается модус взаимоотношений основных центров силы, формируется новая структура системы международных отношений.

На сегодняшний день безусловно державой номер один являются Соединенные Штаты. Они не скрывают своего стремления превратить XXI век в «американский век», когда весь мир будет обустроен по образцу и подобию США, когда американские ценности приобретут универсальный характер, а сама Америка станет центром мироздания. Они готовы использовать для этого весь имеющийся в их распоряжении набор средств, включая военную силу. 90-е годы уже дали немало примеров, подтверждающих этот тезис. События на Балканском полуострове, в районе Персидского залива, на Гаити и в Сомали демонстрируют готовность правящей элиты США использовать военную силу не просто для урегулирования региональных конфликтов, а для навязывания американской воли противоборствующим странам. Подобные устремления США вступают в явное и весьма жесткое противоречие с набирающим все больший размах процессом плюрализации мирового сообщества, о котором мы говорили ранее. Возникает и другой вопрос: хватит ли у США ресурсов для того, чтобы закрепиться на позициях мирового гегемона? А если не хватит (большинство аналитиков полагают, что в конечном итоге именно так и будет), то каким образом это скажется на состоянии системы международных отношений?

В 90-е годы достаточно отчетливо проявилось столкновение двух тенденций в развитии мирового сообщества. С одной стороны, в мире (а не только в Европе) набирают размах интеграционные процессы, которые ведут к укреплению наднациональных начал в экономике и политике. Однако одновременно идет и другой процесс – рост национального самосознания, что нередко порождает всплески национализма, резко не приемлющие любые попытки ущемления государственного суверенитета в пользу наднациональных структур. Конфликт между этими тенденциями налицо, и пока ни у кого нет надежных рецептов снятия этого противоречия.

Уже сегодня сложилось немало геополитических зон, где в наиболее острой форме происходит столкновения этих тенденций. Крупнейшей такой зоной является постсоветское пространство. Сам факт почти мгновенного распада одной из супердержав породил такой каскад проблем, которых с избытком хватит на несколько десятилетий. Прежде всего, на месте СССР образовался огромный вакуум силы, ибо Российская Федерация явно не в состоянии выполнять те функции на международной арене, которые лежали на СССР. Но вакуум силы, как показывает исторический опыт, вещь чрезвычайно опасная. Немедленно появляются претенденты, чтобы его заполнить, возникают новые узлы противоречий, конфликты.

Каковы возможные сценарии развития событий на постсоветском пространстве? Ответ на этот вопрос в решающей степени зависит от того, сможет ли Россия стать центром притяжения для новых государств, образовавшихся на развалинах СССР. Иными словами, что возобладает на постсоветском пространстве – интеграционные или дезинтеграционные тенденции.

Стремительный распад биполярной системы разрушил привычный баланс сил и поставил практически перед всеми государствами непростую задачу адаптации своих государственных интересов к новым реалиям. Первое, что сразу же очевидно для всех: не надо больше следовать жесткому выбору – присоединяться к какому-либо из противоборствующих блоков. Теперь у крупных держав появилась возможность играть в большей или меньшей степени самостоятельную роль. Прежде всего это относится к западноевропейским государствам. Внутри самой Европы появилась региональная супердержава – объединенная Германия, потенциал которой вполне достаточен для того, чтобы в перспективе выполнять роль одного из центров силы в многополярном мире.

На превращение в самостоятельный, причем весьма влиятельный центр силы, даже в большей мере, чем Западная Европа, претендует Япония. Уже достаточно давно определилась та сфера, на контроль над которой претендует «страна восходящего солнца», – Азиатско-Тихоокеанский регион. Избавившись от необходимости постоянно оглядываться, в силу наличия СССР, на своего стратегического партнера – США, Япония, опираясь на мощный, динамично развивающийся экономический потенциал, несомненно имеет все шансы уже в недалеком будущем стать признанным лидером АТР. Если это произойдет, то претензии США на формирование однополюсной модели международных отношений будут похоронены.

Однако на пути реализации этого сценария есть одно препятствие – бурно прогрессирующий, обладающий гигантским потенциалом Китай. Это очевидный претендент на то, чтобы через 10–15 лет стать супердержавой в полном смысле этого лова. В создании ему определенного противовеса в равной мере заинтересованы и США, и Япония, и это тормозит развал японо-американского альянса.

Важно подчеркнуть еще одну особенность формирующейся модели международных отношений. Уже сейчас очевидно, что принцип европцентризма, размыв которого начался еще на рубеже XIX–XX вв., к концу нынешнего столетия практически полностью утратил свое значение как главного системообразующего принципа. Очевидно, что новая модель международных отношений в любом случае не будет европоцентристской. Практически вся очередь из претендентов на вступление в «клуб великих держав» состоит из государств, находящихся за пределами Европы.

Итак, в процессе становления новой модели международных отношений столкнулись две тенденции. С одной стороны, США совершенно очевидно стремятся к созданию такого мирового порядка, в котором они будут главным и единственным центром силы, с другой, существует целый ряд весомых факторов, которые препятствуют этому, стимулируют становление многополюсного мира.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.