Украинское казачество

Украинское казачество

После татарского нашествия и разорения Киевской Руси в XIII в., богатейшие ее области к югу и к юго-востоку от Киева, по обеим сторонам Днепра, почти совершенно опустели. Постоянные набеги на эти области совершали обосновавшиеся в Крыму части растаявшей татарской Орды, что делало нормальную мирную жизнь на этих землях почти невозможной. Разоренные татарами, цветущие когда-то города Киевской Руси не отстраивались, пустели и приходили в полный упадок. Вне городов лишь кое-где существовали разрозненные поселения под постоянной опасностью татарских набегов.

Земли эти в течение XIV века, как уже упомянуто, перешли под власть Великого княжества Литовского. Но, практически, оно не могло освоить и использовать эти богатые, но пустынные земли. Потому что не могло обеспечить от татарских набегов и охранять свои юго-восточные границы.

Возможность жить на этих землях охотой, рыбной ловлей и случайными грабежами, как русских (украинских) так и татарских скотоводов, редких купцов и, вообще, мирных жителей, привлекала немало людей, как с литовской и русской, так и с татарской стороны. Небольшими группами-отрядами бродили они по этим землям, нередко имея в одном отряде и татар и славян и делая еще более трудной и опасной и без того нелегкую жизнь редкого и малочисленного населения. Назывались они казаками.

Со второй половины XV века общее положение на этих землях начинает быстро и резко меняться. Польско-католическое национальное, религиозное и социальное давление на православное население Украины-Руси вызывает бегство на южные и юго-восточные окраины всех, не мирившихся с этим давлением. Были эти люди активные, волевые, способные к борьбе.

Уйдя от власти, часто семьями, они оседают целыми селениями на тогда еще «вольных землях» и начинают заниматься привычным для них земледелием, охотой, рыболовством, бортничеством (добыванием меда и воска).

Но их мирному труду мешают нападения и набеги, как татар, так и бродячих шаек «казаков». Для отражения этих набегов и нападений население вооружается и начинает с ними успешную борьбу.

Организованные по военному, с выборными командирами, они быстро ликвидируют слабо организованные шайки «казаков» и отбрасывают татар на юг, обеспечивая этим относительно мирную жизнь в своих поселениях. Сами себя начинают называть – казаками.

К концу XV века это самотеком возникшее казачество уже представляет собой реальную силу и является центром (пока что не организационным, а только идейным), национально-религиозно-социальных устремлений населения Украины-Руси.

Формально, как и все население Украины-Руси, казаки были подданными великого князя Литовского, но фактически никаких обязанностей в начале своего существования по отношению к государству казачество не несло, ограничиваясь защитой своих поселений от набегов и грабежей татар. Но фактически оно было для Литвы весьма полезно, ибо, охраняя себя, охраняло также и границы государства. Поэтому правительство польско-литовского государства созданию и усилению казачества не только не препятствовало, но даже и содействовало.

И постепенно казачество росло. Не только количественно, но и качественно.

Соседство с татарами и беспрестанная борьба с ними не только нередко давала казакам богатую военную добычу, но и держала их в постоянном военном напряжении, что делало из них опытных воинов, хорошо знакомых с военным делом вообще и с особенностями войны с татарами в частности. Польско-литовскому государству это было на пользу. А так как войны с татарами были войны с «нехристями» и с «бусурманами», то борьба с татарами приобретала религиозную окраску, была «богоугодным» делом.

Никем и ничем вначале казаки не стеснялись. Пока феодалы (шляхта, магнаты) не обратили внимания на эти богатые земли и не начали постепенно накладывать на них руку. И казаки устраивали свою жизнь по своему вкусу и усмотрению. Полная личная свобода, неограниченное и не отягощенное никакими налогами владение землей и ее плодами, свободно выбранное самоуправление, суд, полная равноправность всех казаков, – вот те принципы, на которых казаки устроили свою жизнь в ранний период своего существования.

Но этот период бесклассовой демократии, о которой так много пишут украинские шовинисты-сепаратисты, утверждая, что такой строй был вообще характерен для Украины-Руси, продолжался очень короткое время. И вовсе не на всей ее территории, а только в пограничных областях, граничащих с татарами и фактически бывших вне досягаемости органов правительства польско-литовской унии.

Вскоре, уже в начале XVI столетия, началось классовое разделение в рядах самого казачества, а также и попытки феодалов, начавших продвижение на юго-восток, превратить казаков в своих крепостных крестьян.

Создались классы зажиточных казаков, казаков-середняков и казачьей голытьбы. Выборные военные и административные должности все больше и больше захватывали более состоятельные казаки, чьи классовые интересы вовсе не были интересами всего казачества. К тому же эта казачья верхушка все время пополнялась выходцами из православной шляхты с запада, бежавшей от национально-религиозного давления польско-католической агрессии. Казачьи же низы также быстро пополнялись бегущими от тяжелого гнета крепостничества крестьянами западных областей Украины-Руси.

И к половине XVI века население и социальный строй южных и юго-западных окраин Великого княжества Литовского уже окончательно теряет характер бесклассово-демократический, каковыми они были в конце XV века, и, получил свое разделение на классы, с разными, свойственными каждому классу интересами.

Так как, несмотря на то что они были уже заселены, земли на окраинах Великого княжества Литовского формально считались «пустопорожними», то ими распоряжалось государство. От его имени великий князь щедро раздавал эти земли в вечное владение магнатам, шляхте и монастырям. Найдя на этих «пустопорожних» землях население, новые владельцы начали постепенно накладывать на них разные обязательства, стремясь ввести тот крепостнический гнет, который был в Польше, Галиции, Западной Волыни и Подолии.

Так создался высший класс – магнаты, шляхта, католические и православные монастыри.

Горожане, мещане и ремесленники, начали облагаться разными повинностями, преимущественно денежными, в пользу тех, в сферу чьих владений попадали их городки и местечки. А кроме того, на них не был наложен ряд обязательств, подлежащих непосредственно государству. Посредниками при взыскании всяких повинностей все чаще и чаще начали выступать евреи, прибывшие вслед за магнатами и шляхтой. Желая и удовлетворить владельцев, и уделять побольше для себя за свою посредническую деятельность, они изощрялись в изыскании способов увеличить свои доходы, чем озлобляли городское население. К тому же они еще успешно конкурировали с городскими торговцами и ремесленниками и также и по этой причине вызывали их недовольство.

Крестьян-землевладельцев, тех, которые еще не были крепко организованы в казачестве, новые владельцы попросту обращали в крепостных, сначала накладывали на них разные натуральные повинности: поставку владельцу-помещику разных продуктов крестьянского хозяйства (птица, мясо, зерно, сено, полотно). А потом, постепенно, начали вводить барщину («панщину») – обязательный труд в хозяйстве помещика. С ростом этих хозяйств, вызванных ростом спроса на сельскохозяйственные продукты, как на внутреннем, так и на внешнем рынке, росло и количество дней барщины; начиналось оно с нескольких дней в году, и возрастая постепенно, к концу XVI – началу XVII века в некоторых помещичьих усадьбах доходило до двухсот и больше.

Если прибавить к этому то обстоятельство, что крестьянин «находился в юрисдикции» магната, шляхтича или монастыря, то есть, они творили над ним суд и расправу (до смертной казни включительно), то легко представить себе то положение, в котором очутилось православное крестьянское население Украины-Руси в результате национальной, религиозной и социальной польско-католической агрессии.

Казачество уже с начала XVI века представляло собой организованную военную силу, к тому же полезную и нужную государству для защиты границ. Поэтому полностью наложить на него свою руку и превратить казаков в крепостных для магнатов и шляхты не было возможным, а для государства – нецелесообразным. Да и казачество, как указано выше, вовсе не было однородной массой. Наряду с казачьей беднотой, были и казаки, происходящие из православной шляхты, которые владели сравнительна крупными имениями, селами, хуторами, хозяйство в которых мало чем отличалось от хозяйств остальных помещиков. Кроме того, беднейшие и средние казаки имели разные обязательства по отношению к тем казакам, которые занимали разные должности – «ранги». Они должны были нести разные повинности «на ранг» (полковников, сотников, есаулов), причем граница, отделявшая повинности «на ранг» от повинностей по отношению к носителям «ранга» лично, были очень неопределенны и туманны.

Это вело к тому, что и среди казаков было немало недовольных существующим социальным порядком, в то время как казачья верхушка, в основном, была ими удовлетворена и стремилась только к уравнению своих прав с правами католической (униатской) шляхты.

Положение же крестьян на монастырских владениях, как католических, так и православных монастырей, мало чем отличалось от положения остальных крестьян. Единственно, что монастыри не имели своими посредниками при реализации крестьянских повинностей евреев, в то время, как очень многие помещики или сдавали в аренду (или на откуп) евреям свои права по отношению к крестьянам или в деловых сношениях с крестьянами прибегали к евреям, как к помощникам.

В результате таких социальных и национально-религиозных взаимоотношений на Украине-Руси появляется стремление сначала от них освободиться, а потом против них и бороться.

Стремление освободиться привело к бегству за пределы достижения ненавистного строя и создания Запорожского казачества, а желание этот строй изменить на всей Украине-Руси – к освободительной борьбе, начавшейся в конце XVI века.

Бежавшие с Украины-Руси начали группироваться на нижнем течении Днепра, за порогами, и вскоре оформились в своеобразную военную организацию – «Запорожская Сечь». В отличие от казаков, живших в пределах литовско-польского государства, их называли «запорожскими казаками» или «запорожцами», а все войско – «малороссийским запорожским».

Сечь, по существу, была рядом укреплений («засек») с центром на одном из островов Днепра. В 80-х годах XVI века центр этот был на острове Томаковке; в 90-х годах он был перенесен на остров Базавлук.

Вся Сечь представляла собой своего рода вооруженный лагерь («кош»), с выборным «кошевым атаманом». Кош делился на «курени», с выборными «куренными атаманами», еще ниже шли «сотни» с выборными сотниками. Иногда же, в некоторые периоды, подразделений ниже «куреня» не было, и куренный атаман единолично руководил всем куренем непосредственно.

Дисциплина во время походов была строжайшая, и подчинение своему выборному начальству беспрекословное. Женщины в Сечь не допускались совершенно.

Источниками существования запорожцев были: война, охота и рыбная ловля, скотоводство и только отчасти земледелие.

Запорожцы нападали на татарские кочевья, грабили их и уводили скот, лошадей и пленных. Нередко на своих судах-«чайках» они спускались по Днепру в море и разоряли не только татарские города в Крыму, но и города турецкие на берегах Черного моря, доходя иногда до самого Константинополя.

В мирные периоды они занимались промыслами в окрестностях Сечи (близких и более отдаленных). Начали возникать сначала временные поселения запорожских казаков, а потом и постоянные, в которых уже появились женщины, и казаки жили там семейной жизнью, не теряя, однако, связи с Сечью.

«Постепенно Сечь становилась прибежищем и центром для каждого, кому была невыносима жизнь на родине, для всех обиженных, которые переселялись туда с жаждой мести за себя и своих братьев на родине», – пишет летописец того времени.

Ничьей власти над собою Сечь не признавала, хотя польско-литовское государство и считало ее своей территорией. Но запорожцы считали себя борцами и защитниками «веры православной» против всех, кто на нее покушался. Поэтому их врагами были и «бусурмане» – татары и турки, и поляки-католики, стремившиеся ополячить и окатоличить их народ, население Украины-Руси.

Формально все запорожцы были совершенно равноправны и на основании этого чисто формального признака украинские шовинисты-сепаратисты изображают Сечь как идеальное бесклассовое общество. Они приписывают ему не только идеальные стремления бороться «за веру православную» и справедливый в их понимании социальный порядок (что действительно было), но также и конкретные планы создания независимого «Украинского» государства (о чем никаких исторических доказательств в богатейшей литературе и в исторических памятниках нет никакого следа).

Что же касается утверждения о «бесклассовом» обществе в Сечи, то это утверждение шовинистов-сепаратистов опровергают многочисленные исторические документы, несомненно доказывающие, что отдельные запорожские казаки были владельцами немалых имений вне пределов Сечи.

Так, например, сохранилась грамота польского короля, который в 1574 году отдал в вечное и потомственное владение запорожскому «шляхетному» (т. е., дворянского происхождения) казаку Ивану Омеляновичу большие земельные владения в районе Черкасс. Сохранились и документы о больших земельных владениях, которыми владели и запорожские казаки не-«шляхетского» происхождения. Например, Григорий Лобода, купивший целое село, казак Волевач, имевший земли на Левобережье, и много других.

Сохранились доказательства, что зажиточные казаки имели и зависимых крестьян. Так, в 1568 году шляхтич Белозор обязался вернуть казаку Богдану Звенигородскому, владельцу села Куриловки, его беглых людей «кметов Ивашка и Иванка», как стоит в обязательстве.

Сам состав Сечи был не постоянным, а, в значительной своей части, текучий. Не только казаки, но и православная шляхта шли на более или менее продолжительные сроки в Сечь, учились там военному делу, принимали участие в набегах и походах, а потом возвращались к мирной семейной жизни.

Литературные образы Гоголя в его повести «Тарас Бульба» дают правдивую картину того, что представляла собою Сечь. И богатый владелец хутора Тарас Бульба, и пропивший все последний запорожец, были равноправны в решении внутренних дел Сечи, но нельзя из этого делать выводы, что они были единодушны и в их взглядах на то, как надо решать вопросы социальных взаимоотношений. Вряд ли бы «владелец села» запорожец Григорий Лобода, или запорожец Волевач, собственники многих «местностей», согласились, чтобы кто-либо посягнул на их имущественные интересы.

Очевидно, что при наличии приведенных выше неопровержимых фактов (а их есть множество) утверждение о «бесклассовости» Сечи не отображает подлинной картины и нуждается во многих поправках.

Но в вопросах настроений и устремлений национально-религиозных Сечь действительно была единодушна, ненавидела поляков, татар и католиков и глубоко презирала своих ренегатов-униатов.

Ведя свою собственную политику, запорожцы принимали участие в войнах с татарами на стороне поляков, но, не спрашивая ни у кого разрешения, сотрудничали и с врагом Польши – Москвой, когда последняя воевала с татарами.

Так в 1556 году московское войска под начальством Ржевского пришло на реку Псел (на Левобережье), построило суда и совершило на них поход по Пселу к Днепру против крымских татар. В этом походе к Ржевскому присоединилось два отряда казаков из окрестностей Канева и Черкасс под начальством атаманов Млинского и Еськовича.

В 1558 году российскими войсками был совершен новый удачный поход против крымских татар, опять с участием казаков. В этом походе всем войском командовал князь Вишневецкий, магнат с Украины-Руси, который несколько лет провел в Москве, занимая там (как видно из факта командования им всем войском), крупные должности. Позднее, вернувшись на Украину, Вишневецкий продолжал борьбу против татар и турок, попал к последним в плен и был казнен мучительной смертью: подвешен за ребро на железный крюк.

В украинском народе сохранилось немало легенд о его геройских подвигах и не менее геройской смерти. Вися на крюке, в ответ на предложение помилования, если он примет магометанство, Вишневецкий (Байда) продолжал славить веру православную и ругать Магомета.

Впоследствии его потомки приняли католичество, ополячились и стали жесточайшими гонителями православия и русского населения Украины-Руси.

В 1559 году русское войско под начальством Даниила Адашева (опять с участием украинских казаков) спустилось на челноках по Днепру, напало на многие татарские города в Крыму и освободило многочисленных пленных, как русских (великороссов), так и уроженцев Украины-Руси, польской колонии.

В дальнейшем военные действия Москвы против татар были прекращены вследствие Ливонской войны, которую Москва вела с Польшей. Характерно, что в этой войне в составе русского войска находились также и украинские казаки. Так, например, в героической обороне Пскова (в 1581 г.) принимал участие и отряд казаков под командой Миколы Черкасского, который погиб во время этой обороны.

Появление русских войск на территории Украины-Руси произвело огромное впечатление на ее население. Оно напоминало ему о единстве происхождения, об общем враге – польско-католических агрессорах и наметило пути для политических устремлений Украины-Руси в будущем.

К тому же и сравнение социальных взаимоотношений в Московском государстве и в Речи Посполитой привлекало симпатии широких масс Украины-Руси к Москве.

В централизованной Москве крупное боярство и князья все больше и больше ограничивались в своих правах. Мелкое дворянство, купечество, ремесленники, даже крестьянство было теми силами, на которых начинали опираться московские цари. Земские соборы, в которых принимали участие почти все слои населения, резко отличались от польских сеймов, где голос имела только шляхта. Крепостное право в Московском государстве было неизмеримо легче того полного бесправия, в котором находились крестьяне Украины-Руси. Польский шляхтич, даже его арендатор имел право предания смертной казни крестьян, как об этом свидетельствуют сохранившиеся арендные договоры XVI века.

И в то же время в Московском государстве каждый крестьянин имел право оставить своего помещика и переселиться на землю другого. При этом помещик не имел права не только его наказывать, но даже ему и препятствовать.

Как известно, эти переселения обычно приурочивались к Юрьеву дню, который был отменен только на рубеже XVI–XVII веков в царствование Бориса Годунова в целях обеспечения рабочей силой одной из главных основ государства того времени – помещичьих хозяйств. Даже в самые жестокие периоды крепостного права русский помещик не имел права распоряжаться жизнью своих крестьян.

Обстоятельства эти, конечно, были известны крестьянским массам – основному населению Украины-Руси, – и пробуждали их симпатии к единоверной и единоплеменной Москве.

Только часть казачьей верхушки и православной шляхты видела будущее Украины-Руси в единстве с Речью Посполитой, сохранении польских порядков и стремились только к уравнению себя с польской шляхтой без бывшего тогда для этого непременным условием окатоличивания и связанного с ним ополячивания.

Но эта часть населения составляла ничтожное меньшинство, и в наступивших с конца XVI века бурных событиях освободительной борьбы была вынуждена частично безоговорочно пойти с поляками, а в большинстве – пойти с народом в его стремлении освободиться от польской агрессии.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.