Дворцы

Дворцы

Наиболее блестящие дворцовые сооружения мусульман являются выдающимися памятниками мировой архитектуры. Маленький дворец в Хусеир-Амра эпохи Омейядов (рис. 261) (660–750) — один из самых древних. Его формы обнаруживают свое византийское происхождение, но уже в этом раннем памятнике очень сильны черты глубокой мусульманской переработки. Комбинации разнообразных по форме сводчатых помещений Хусеир-Амра отличаются от того, что наблюдается в его византийских и римских предшественниках, тенденцией к простоте очертаний отдельных помещений и, главное, к разобщению их друг от друга толстыми стенами. Обе особенности напоминают дворец Саргона в Хорсабаде и другие дворцовые сооружения Ассирии и Вавилона. Главный зал Хусеир-Амра обнаруживает специфически мусульманские особенности. Его три нефа имеют совершенно одинаковую ширину, что напоминает мечеть Омейядов и исключает господство среднего нефа над двумя другими. Нефы связаны друг с другом широкими арочными пролетами, на которые опираются цилиндрические своды с осями, перпендикулярными осям арок под ними. Все это создает сложное и несколько неопределенное покрытие, отдаленно напоминающее арки мечети в Кордове и вносящее дематериализацию в композицию пространства. Прекрасным образцом большого мусульманского дворца раннего времени, расположенного в пустыне, является Мшатта (рис. 262–264; ср. рис. 265), датировка которой долго оспаривалась и теперь еще не установлена окончательно. Огромный дворец восходит по своему типу к дворцу Диоклетиана в Спалато (см. том II) и, как этот последний, представляет собой целый город. Главный зал дворца имеет форму базиликального здания, оканчивающегося помещением в виде трилистника. Эта форма заимствована из византийской архитектуры (см. том II), но подверглась в Мшатта глубокой переработке сообразно стилистическим принципам мусульманской архитектуры. Все три нефа зала перекрыты на одной высоте, колоннады между ними легки и прозрачны и напоминают колоннады мечети Омейядов. Но особенно типично, что зал не отделен стеной от двора, как в ападане Артаксеркса II Мнемона в Сузах, во дворце в Ктесифоне и в колонной мечети. Особенно выдается в Мшатта наружная обработка лицевой стороны дворца, которая имела внизу широкую декоративную ленту, покрытую тончайшей резьбой по камню. Сама лента и отдельные мотивы орнамента — сирийско-византийского и в конечном счете эллинистического происхождения (см. том II), но она содержит много восточных элементов и мотивов. Стиль этой декорации — мусульманский. Рельеф эллинистическо-римско-византийских обломов сглажен и уплощен; совершенно отсутствуют сильно выдающиеся части. В пределах всей ленты не оставлено ни одного свободного от орнамента куска. Орнамент распространился поверх структивных частей и покрывает их собой, точно на обломы накинуто прозрачное покрывало. Даже розетки сплошь покрыты резьбой. Более крупные формы тоже понимаются как узор, который стелется поверх всех архитектурных форм, совершенно не считаясь с тектоническими членениями; Розетки в тех местах, где они приходятся на углах, согнуты, так что половина розетки приходится на одной плоскости, другая половина — на другой. Лента обломов, ограничивающих и обрамляющих всю широкую декоративную полосу, загибается по сторонам как чисто декоративный мотив (такое истолкование антаблемента наблюдается уже в архитектуре Византии, например в сирийских церквах, и в Сан Марко в Венеции, откуда оно через здания флорентийского проторенессанса перешло к Брунеллески, применившему его в Воспитательном доме во Флоренции — см. том III).

Рис. 261. Дворец в Хусеир-Амра

Рис. 262. План дворца Мшатта

Рис. 263. Реконструкция лицевой стороны дворца Мшатта

Рис. 264. Деталь лицевой стороны дворца Мшатта

Рис. 265. Реконструкция двора дворца в Орхеидире

Но особенно существенна в орнаментальной полосе Мшатта для изучения стиля зодчества ислама композиция светотени. Прорезной орнамент очень мелкого рисунка рассчитан на контраст светлого камня и темных прорезанных в нем отверстий. Благодаря им достигается впечатление, что стену обволакивает мягкая, легкая и прозрачная светотеневая дымка. Чередование светлых и темных пятен служит при этом основным средством. Отдельные пятна очень мелки, поэтому светотеневой ритм имеет характер дробной мелочной динамики, которая растворяет материальность форм, распыляя их в дематериализованной среде.

Другой очень типичный вариант мусульманской орнаментики представлен во дворце Балкувара в Самарре (рис. 266), относящемся к 854–859 гг. Стены покрыты штукатурным орнаментом, который расположен, как в Мшатта, внизу стены. В этом дворце заметно усиление роскоши внутреннего убранства, столь типичной для более поздних мусульманских дворцов.

Наиболее блестящим представителем их является Альгамбра в Гранаде, построенная в XIV веке (рис. 267). В противоположность строгости плана и лагерному характеру Мшатта Альгамбра отражает безграничное стремление к роскоши и предназначена оформлять жизнь мусульманского властителя, которая представляется как непрерывное утонченное наслаждение. План Альгамбры отличается асимметрией и неправильностью, напоминая этим критские дворцы. Но в Альгамбре легко выделить отдельные ячейки, из которых составлен дворец. Каждая ячейка состоит из двора, к которому примыкает зал. (Эта ячейка в несколько видоизмененном виде легла и в основу колонной мечети.) В пределах каждой отдельной ячейки Альгамбры господствует симметрия, которая, однако, не простирается на композицию всего здания в целом. Архитектор Альгамбры предельно развивает принцип дематериализации. Миртовый двор имеет в середине прямоугольный бассейн, водная поверхность которого уничтожает почву, заменяя ее отражающимся в воде небом и воздухом. С боков расположена растительность, между ней и водой оставлены только узкие прямые проходы. Легкие и сплошь покрытые орнаментом аркады, пронизанные пространственной средой и дематериализованные, отражаются в воде, благодаря чему умножаются их формы.

Рис. 266. Декоративная обработка стен дворца Балкувара в Самарре

Рис. 267. План дворца Альгамбра в Гранаде

Стиль Альгамбры лучше всего изучать в Львином дворе (рис. 268) и примыкающем к нему Зале судебных заседаний (рис. 269). Львиный двор производит общее впечатление нереального здания, мыслимого разве только в сказке. Колонки необычайно тонки, таковы же и бросаемые ими тени. В тех местах, где нужны более сильные подпоры, поставлены две или даже три такие же тоненькие колонки, совсем рядом друг с другом, чем одновременно достигается устойчивость подпоры и сохраняется утонченная невесомость колонны. Все эти многочисленные колонны настолько тонки, невесомы и нематериальны, что совершенно отличаются от полновесных форм человеческого тела. Как и в мечети в Кордове, зритель глазом опирается на колонки Львиного двора, ориентируясь в пространственном построении дворца. Но чтобы войти в мир совершенно бестелесных архитектурных форм Альгамбры, он должен отрешиться от ощущения самого себя как телесного существа, должен одухотвориться, сам должен дематериализоваться и раствориться в сказочной и нереальной атмосфере Львиного двора. Этот архитектурный образ еще усложняется фонтанами, которые находятся между колоннами в двух выступах колоннады во двор (и в других местах) и оформлены в виде тонких и высоких струек, по своим пропорциям сходных с колонками и даже еще значительно более тонких и вытянутых вверх. (Сравните эти устремленные вверх бестелесные струйки с тяжелыми ниспадающими массами воды в фонтанах барокко; выражающих, подобно архитектурным формам барокко, живописное движение тяжелых масс.) Круглые выемки в полу принимают в себя воду фонтанов; по длинным узким желобам вода стекает к центральному водоему, связанному с главным фонтаном; В Альгамбре система фонтанов захватывает и расположенные вокруг двора внутренние помещения, которые, таким образом, еще теснее связываются с двором. Колонки Львиного двора разрастаются наверху в сложную систему дематериализованных форм. Везде сохраняется тонкий, как паутина, линейный костяк: над подпорами помещены вертикальные полосы, в свою очередь покрытые орнаментом, сдерживаемым тонкими линиями по сторонам. Промежутки между вертикальными полосами заполнены постоянно повторяющимися орнаментальными мотивами, расположенными в нескольких слоях. В целом получаются плоскости, но состоящие из отдельных точек общей, разрыхленной поверхности, которые складываются в плоскость в глазу у зрителя. Любопытно, как совсем маленькие и тонкие приставные колонки внутри галерей вокруг Львиного двора разветвляются в строго логические системы сталактитов, нависающих над пространством галерей.

Рис. 268. Львиный двор дворца Альгамбра в Гранаде

Рис. 269. Зал судебных заседаний дворца Альгамбра в Гранаде

Зал судебных заседаний отделен от галереи двора только открытой аркадой на тонких колонках: с этой стороны он вовсе не имеет ограничивающей его стены. Он подобен уголку двора. Пространство зала построено слоями. Все арки, перекинутые через него, сплошь покрыты сталактитами, которые уничтожают конструктивную ясность очертаний и, вместо того чтобы выражать силу тяжести и боковой распор арки, покоящейся на двух опорных точках, кажутся свисающими вниз остатками разрыхленной, точно растаявшей, массы. Сталактитовые арки, многократно повторенные, подобны занавесам, спущенным вниз, напоминают театральные декорации. Нет легко обозримых плоскостей, которые складывались бы в ясную трехмерную пространственную форму. Пространство воспринимается по пересекающим друг друга занавесам. Их обилие и разнообразие пересечений вызывает у зрителя неясное представление о размерах зала, пространство которого, как ему кажется, очень велико и ухолит в беспредельность. Границы зала неопределенны: пространство свободно уходит в стороны и вверх. Вглубь чередуются светлые и темные промежутки; последние образованы при помощи боковых стен, соединяющих поперечные арки попарно. Верхние части сильно затемненных промежутков между арками погружены в темноту. Чередование свободно расширяющихся и сжатых пространств, попеременно то светлых, то темных, дает орнаментальное динамическое мелькание пятен, сходное с дробным мусульманским орнаментом. Все материальные части Зала судебных заседаний сплошь затянуты орнаментальным ковром, растворяющим их телесность и усиливающим принцип дематериализации (рис. 270). Правда, до известной степени сохраняется дифференциация орнаментации на цокольную часть и собственно стену (что восходит к греко-римской архитектуре). Но в Альгамбре даже структивный костяк, например колонки под сталактитовыми арками, покрыты орнаментом, близким по рисунку к орнаменту цоколя. Динамика особенно сильна в верхних частях зала. Даже плоскость пола динамизируется при помощи рисунка из косых шашек, чем уничтожается твердость почвы и дематериализуется ее масса. Очень существенно для архитектурного образа в мусульманском зодчестве, что в основе любой композиции лежит строго продуманная система. Так, рисунок пола разобранного зала, в сущности, прост: восьмигранники и квадратики между ними. Но благодаря выделению ориентированных по диагоналям квадратов светлым цветом создается мелочное динамическое мелькание и впечатление путаной сложности рисунка. В самых усложненных рисунках мусульманского орнамента, как, например, арабески и сталактиты Альгамбры, при детальном рассмотрении всегда можно проследить композиционную логику и последовательность построения. В орнаментальных и архитектурных мусульманских композициях содержится огромная изобретательность и изощренная игра ума. Но строгая продуманность и рациональность построения настолько усложнены, что они переходят в свою противоположность. Композиции лишаются наглядности, их становится невозможно сразу рационально осмыслить на основании непосредственного зрительного восприятия. Формы производят впечатление иррационального, динамической, дематериализованной среды. Обе эти стороны — рационализм и иррациональное — уживаются в мусульманской архитектуре рядом друг с другом. Но нереальный характер архитектурных форм господствует, а предельно усложненные комбинации линий и пятен превращаются в средство дематериализации.

Рис. 270. Декорация стен дворца Альгамбра в Гранаде

Основной проблемой этой группы мусульманской архитектуры является дематериализация византийских сводчатых форм (рис. 271).

Тшифт-Минар в Эрзеруме XII века (здание перестраивалось в XIV веке) является ранним примером медресе, т. е. духовной школы. Здание состоит из жилых ячеек учеников, помещений для учебы и мавзолея строителя. Византийскими элементами этого медресе являются круглый купольный мавзолей, сводчатый перистиль, сводчатые перекрытия помещений. В разбираемом здании мы находим в законченном виде открытое во двор сводчатое помещение — гигантскую нишу, которая является мусульманской переработкой римско-византийской сводчатой ячейки. Прототипы этих айванов мы находили еще в ассирийской и вавилонской архитектуре, а также в открытом спереди центральном зале дворца в Ктесифоне.

Рис. 271. Медресе Кара-Тай в Конии

Лицевая сторона ворот Индш-Минар в Конии (рис. 272) второй половины XIII века очень типична в смысле скрещения самых разнообразных влияний в архитектуре сельджуков. Тут мы встречаем и старые византийско-сирийские загибающиеся пояса и типичные для христианской архитектуры Армении и Грузии переплетающиеся жгуты. С точки зрения стиля разбираемые ворота отличаются двойственным характером. В них наблюдается телесность и пластичность форм, восходящая к греко-римской традиции, и вместе с тем в гораздо более сильной степени элементы мусульманской дематериализации. Массивные формы лицевой стороны ворот контрастируют и недостаточно увязаны с пространственной нишей портала, которая намечена гораздо более робко, чем, например, в зданиях Средней Азии. Следует отметить суживающиеся вниз колонки, поверхность стволов которых имеет чешуйчатую обработку, как в древневавилонских подпорах.

Рис. 272. Лицевая сторона ворот Индш-Минар в Конии

Гёк-Медресе в Сиваше (1271–1272 гг.) (рис. 273) имеет двухбашенную лицевую сторону, восходящую к сирийским христианским базиликам. Но между башнями помещена развитая входная ниша — айван. Легкая ниша и верхние части минаретов контрастируют с нижними частями минаретов, но все формы сильно дематериализованы. Характерна парность минаретов, встречаемая в большинстве произведений мусульманской архитектуры.

Рис. 273. Гёк-Медресе в Сиваше

В противоположность одному минарету, например Большой мечети в Самарре, в котором благодаря этому сильнее подчеркнуты масса и материальность, так что он напоминает менгир, удвоение минарета выделяет пространство между ними, превращая башни в более отвлеченные пространственные знаки.

Рис. 274. Михраб Лоранда-Месджид в Конии

Молитвенная ниша (михраб) Лоранда-Месджид в Конии (рис. 274) (1258 г.) показывает, что мусульманская дематериализация была не менее ярко выражена в архитектуре сельджуков, чем в зодчестве других групп архитектуры ислама. Формы разбираемого михраба происходят от античных колонн и византийских тромп и парусов (см. том II), которые до неузнаваемости усложнены и переработаны в мусульманские сталактиты. Разделение ниши на нижнюю, орнаментальную полосу, соответствующую столбикам по бокам, и большую, запутанную и усложненную верхнюю часть, отдаленно напоминает общую композицию Большой мечети в Кордове.