33 Особенности торгово-купеческого капитализма в древнем Великом Новгороде

33

Особенности торгово-купеческого капитализма в древнем Великом Новгороде

Многотомный труд «Русская история с древнейших времен» М.Н. Покровского знаменателен тем, что в нем Михаил Николаевич впервые в мире поднял проблему связи общества и государства при их совместном развитии.

То, что такое развитие происходит совместно, ранее большинству историкам и экономистам было не только не понятно, но некоторые из них о нем даже не подозревали. Покровский показал суть совместного развития связи общества и государства на примере деятельности всех слоев общества в Великом Новгороде в Древние века.

Основа существования Великого Новгорода базировалась на всемерном расширении торговли во всех сферах – местном, региональном и всемирном. Что такое новгородская пушная торговля, читатель уже знает. Купцы загружали корабли десятками тысяч меховых шкур и отправлялись в Западную Европу. У купцов накапливался капитал. Так в Древнем Великом Новгороде зарождался торговый капитализм.

«…Мы знаем, что средневековая торговля в типичных ее проявлениях – и в России, и на Западе – была мелкой, что средневековый купец больше походил на современного коробейника, – читаем в книге М.Н. Покровского, – однако к меховой торговле Новгорода такой масштаб неприложим: тысячи, а тем более десятки тысяч беличьих шкурок на спине не унесешь».

Огромные масштабы торговли порождали в Великом Новгороде совершенно иные отношения между мелкими торговцами, купцами, торгующими в Европе, и княжеской властью. Они привели к возникновению Новгородского Вече и к принижению роли князя..

М.Н. Покровский показал читателям, чем отличалась торговля в Великом Новгороде от Киевской:

«Киевская Русь если и знала большие запасы товара, то это относилось исключительно к одной его разновидности, к товару живому – рабам. Они иной раз встречались сотнями в одних руках. У одного из черниговских князей, например, мы находим, по летописи, 700 человек челяди: едва ли это была прислуга или даже пашенные холопы.

Челядью не брезговали, конечно, и новгородцы. Ушкуйники, ограбившие в 1375 году Кострому и Нижний Новгород, распродали мусульманским купцам в Болгарию весь захваченный «полон» – преимущественно женщин. Совсем как во времена Владимира Святого.

…В Новгородском порту корабли загружались не женщанами, а пушниной, золотом и серебром»

Сколько можно было перевезти Киеву на Запад женщин в ладье? Десять или пятнадцать? Их надо было кормить, одевать, устраивать для них туалет, спальное ложе… Новгородец мог загрузить в свой корабль десять тысяч беличьих шкурок и не знать особых треволнений. У кого больше накопится от торговой деятельности капитал? Конечно, у новгородца.

Читаем у М.Н. Покровского:

«Здесь отчетливо выступает явление, которого ранее не было, – скопление в Великом Новгороде в одних руках большого капитала в денежной форме.

В 1209 году новгородское вече поднялось против посадника Дмитра Мирошкинича и его братьев, пытавшихся в союзе с суздальским князем держать в угнетении вольный город.

За эту попытку они поплатились конфискацией всего имущества. Вече обратило в собственность города все «житие» Мирошкиничей: села их и челядь распродали, затем разыскали и захватили спрятанные деньги («скровища»). Все добытое пустили в поголовный раздел – на каждого новгородца пришлось по 3 гривны. Тогда это были сумасшедшие деньги.

Кроме движимого и недвижимого имения и денежной наличности, у Дмитра нашлись еще «доски» – векселя новгородских купцов. Их передали князю, сделав, таким образом, частное имущество Мирошкиничей государственной собственностью.

Если мы примем в соображение все эти детали, мы увидим, что в Новгороде уже в XIII веке были миллионеры, переводя тогдашнюю стоимость денег на теперешнюю. Упоминание о «досках» ясно свидетельствует, на чем держались власть и влияние крупнейшей новгородской фамилии того времени. На деньгах.

Но в деле есть и еще любопытная сторона. Дмитр был в Новгороде представителем той самой новой финансовой политики. Он был ростовщиком и грабителем.

Мирошкиничей обвиняли в том, что они «на новгородцах серебро имати, а по волости куры брата, по купцам виру дикую, и повозы возити, и все зло»!

В новгородской обстановке финансовая эксплуатация должна была произвести еще более сильное впечатление, нежели в привыкшем к княжескому произволу Суздале – и Дмитру Мирошкиничу удалось похозяйничать всего четыре года (1205 – 1209), дожив до того, что сам его союзник, суздальский князь Всеволод Юрьевич, выдал его головою новгородцам, сказав им:

«Кто вам добр, любите, а злых казните».

«… Мы чувствуем; – пишет М.Н. Покровский, – что в городе в течение приблизительно сорока лет кипит отчаянная общественная борьба, но на страницах летописи перед нами только самые конкретные, если можно так выразиться, индивидуальные результаты этой борьбы, в виде смены – часто насильственной – владык, посадников, тысяцких и других правящих лиц. Только изредка и случайно выступают перед нами мотивы переворота и участвовавшие в нем общественные силы.

Можно с большой вероятностью догадываться, что восстание против Дмитра Мирошкинича было делом не высших правящих кругов, а низших, управляемых делом не «вячьших», а «меньших». С несколько меньшей вероятностью можно заключить, что в движении участвовали низы не только городского, но и сельского населения. Поборы «по волости» – притом натуральные, курами и другим «повозом», – выставляются как один из мотивов низвержения Мирошкиничей».

Летописец и дальше отмечает влияние на судьбы волости того, что совершилось в городе.

В 1225 году в Новгороде утвердился черниговский князь Михаил Всеволодович из рода Ольговичей: «И было легко по волости Новгороду». В 1226 году этот князь Михаил дал смердам «свободу на пять лет даней не платити.

… Демократический характер движения намечается и некоторыми деталями политики Мстислава Мстиславича Торопецкого. Когда в промежутках своих блестящих походов, стяжавших ему имя Удалого, князь является перед нами в образе устроителя внутреннего новгородского порядка, это устройство обыкновенно сопровождается «окованием» одного из видных новгородцев, у которого при этом конфискуется «без числа товару». С другой стороны, враждебная движению сторона, тянувшая руку суздальских князей, изображается как состоящая из людей богатых: в 1229 году одновременно с льготами смердам взяли «кун много» на «любовницех Ярославлих», сторонниках суздальского претендента на новгородский престол Ярослава Всеволодовича. Денег этих хватило на постройку нового моста через Волхов.

Далее новгородская церковь тоже была втянута в политическую борьбу. Утверждение князя Мстислава Торопецкого в Новгороде повело к тому, что владыка Митрофан, современник и, по-видимому, союзник посадника Дмитра, был сведен с архиепископии и отправлен в Торопец: на его место избрали Добрыню Ядрейковича, ставшего владыкой Антонием. Восемь лет спустя он был в свою очередь низвергнут в пользу низложенного раньше Митрофана: у каждой из борющихся новгородских партий оказался, таким образом, свой владыка.

Когда Митрофан умер, его сторонники избрали на его место Арсения; но тем временем и Антоний вернулся в Новгород. Столкновение разрешилось тем, что в 1228 году Арсения выгнали из Новгорода, «яко злодея, пьхающе за ворот»: в качестве главных действующих лиц тут летописец прямо называет «простую чадь» – простонародье оказалось именно на стороне Мстиславова ставленника.

И только один раз летописец совершенно ясно вскрывает перед нами «классовые противоречия» новгородского общества. Это было уже в самом конце рассматриваемого периода 1228 года. В это время на новгородском престоле сидел сын Невского Василий. Новгородцы его выгнали вон и посадили на его место его дядю Ярослава Ярославича, только что перед тем «выбежавшего из Низовской земли»: хотя и суздалец, теперь он был, таким образом, кандидатом антисуздальской партии…».

НЕ НАДОЕЛО ЛИ ВАМ, УВАЖАЕМЫЕ ПОКЛОННИКИ ИСТОРИЧЕСКИХ ДЕТЕКТИВОВ, ЧИТАТЬ О НОВГОРОДСКИХ НЕУСОБИЦАХ? ПОТЕРПИТЕ МАЛЕНЬКО. ДАЛЕЕ ПОЙДЕТ САМОЕ ИНТЕРЕСНОЕ

М.Н. Покровский:

«Одних рассказанных сейчас событий достаточно, чтобы значительно ограничить очень распространенное в литературе мнение о якобы исключительно аристократическом строе вечевых общин Пскова и Новгорода.

…На самом деле, Новгород дает нам полную картину той эволюции. Патриархальную аристократию сменила не олигархия крупных собственников, а демократия «купцов» и «черных людей» – мелких торговцев и ремесленников, «плебеев», общностью своего плебейского миросозерцания роднившихся с крестьянством, по отношению к которому они в этот момент исключительного подъема были не столько господами и хозяевами, сколько политическими руководителями, боевым и сознательным авангардом этой темной массы.

… Это крушение патриархальной идеологии само собою уже предполагает крушение патриархального общественного строя…

… К этому времени аристократию породы давно сменила другая знать – аристократия денег.

… Что демократия мелких торговцев и мелких самостоятельных производителей при грандиозном для своего времени развитии торгового капитализма может быть лишь переходной ступенью, что, мало того, «черные люди» должны послужить лишь тараном, при помощи которого буржуазия торгового капитала сокрушала родовую знать – все это нетрудно предугадать, зная, благодаря чему Новгород пережил «Матерь городов русских» и всех других своих сверстников.

Ремесленники могли остаться хозяевами в промышленном центре, какова была, например, Флоренция XIII–XIV веков, но каким Новгород никогда не был.

Оптовая торговля с Западом, обширные колониальные предприятия обусловливали сосредоточение капиталов в немногих руках, а масса купцов, сохранившая за собой внутренний сбыт, развозку заграничных товаров по остальной России, не замедлила попасть в кабалу к тем, от кого они получали свои товары и без чьего посредничества они не могли обойтись. Они и образовали промежуточный класс между общественными низами и верхушкой новгородского общества, состоявшей теперь не из одного боярства, не из одной феодальной знати, а из боярства и буржуазии – «житьих людей».

Если следовать М.Н. Покровскому, то следует признать, что в Великом Новгороде образовалось первое в мире торговое капиталистическое сообщество. Торгово – капиталистический Великий Новгород явился предвестником мирового капитализма. Капитализм придумал для своего прикрытия демократию. В Великом Новгороде она была.

Теория торгового капитализма, которую возрождают наши современники XXI века, пользуясь историческими исследованиями Н.М. Покровского, проведенными в начале XX века, подвергалась самой большой критике в СССР.

Ее обвиняли в «вульгарном социологизме». Но именно она оказалась, быть может, наиболее перспективной и интересной сегодня частью его наследия.

Оценивая роль России в формирующейся глобальной капиталистической экономике, Покровский не только во многом сходился с идеями своей современницы Розы Люксембург, но и предвосхитил исследования западных историков и социологов конца ХХ века – Фернана Броделя, Иммануила Валлерстайна, Джованни Арриги.

В то время как российские либералы в начале прошлого века, как и в начале нынешнего, негодовали по поводу того, что отечественный капитализм «неправильный» и «неразвитый», Роза Люксембург и последующие представители «Школы миросистемного анализа» показывали, что мировой буржуазный порядок заведомо предполагает разделение на «центр» и «периферию». Между ними существует органическая связь. Одно невозможно без другого. «Правильный», «демократичный» и «эффективный» капитализм в странах «центра» является таковым именно потому, что опирается на экономику «периферии», включенную в рыночное разделение труда, принявшего логику буржуазного прогресса, но живущего по собственным далеко не демократическим правилам.

К примеру, в Англии был возможен рентабельный труд свободного рабочего, потому что из Америки поставлялся хлопок, выращенный и собранный американскими неграми – рабами. В Англию привозили зерно, произведенное российскими крепостными крестьянами. Без американских негров-рабов и российских крепостных крестьян не состоялась бы демократическая капиталистическая Англия.

Механизмом, обеспечившим соединение «центра» и «периферии», стал торговый капитал. На него впервые в мире и обратил внимание М.Н. Покровский. По его следам пошли известный теоретик в области финансовых систем и, одновременно, революционерка Роза Люксембург, издавшая в 1913 году книгу «Накопление капитала», (Государственное социально-экономическое издательство, Москва (1934 год) и западные историки и социологи конца ХХ века – Фернан Бродель, Иммануил Валлерстайн, Джованни Арриги.

Самой известной работой французского историка Ферна?на Броде?ля до сих пор является его трехтомник «Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV–XVIII вв.», вышедший в свет в 1979 году. Это широкомасштабное исследование до индустриального мира, в мельчайших деталях показывавшее, как функционировали экономики европейских (и не только) стран в данный исторический период. Особенно подробно в нем анализируются развитие торговли и денежное обращение.

Американский социолог и философ-неомарксист, один из основателей мир-системного анализа, один из ведущих представителей современной левой общественной мысли Иммануи?л Мо?рис Валлерста?йн является автором мир-системной теории, созданной под влиянием французского историка Фернана Броделя. Его книга «Исторический капитализм. Капиталистическая цивилизация» была издана в Москве в «Товариществе научных изданий КМК» в 2008 году.

По мнению Валлерста?йна: «С течением времени в России весьма вероятна политическая реабилитация Ленина. Где-то к 2050 году он вполне может стать главным национальным героем».

Итак, все течет и изменяется. Только Великий Новгород не меняет своего исторического значения в течение уже более тысячи лет!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.