О состоянии левой оппозиции (Письмо секциям)

О состоянии левой оппозиции (Письмо секциям)

Самым важным результатом копенгагенской поездки явилась, несомненно, встреча оппозиционеров нескольких стран. Первоначальная мысль состояла в том, чтобы вызвать десяток товарищей из ближайших к Дании пунктов для принятия необходимых мер предосторожности. Прибыло на самом деле 24 товарища (два с запозданием), в том числе наиболее ответственные работники нескольких секций, а с сочувствующими всего около 30 человек.

Когда Сталин по радио сообщил капиталистической полиции о собирающейся в Копенгагене «конференции троцкистов», то это была ложь. Возникнув случайно, копенгагенская поездка не могла не застигнуть левую оппозицию врасплох. Подготовительные работы к конференции находились еще в первой стадии. Не могло быть и речи о принятии в Копенгагене платформы или программных тезисов. Далеко не все даже из европейских секций были представлены, и далеко не все прибывшие товарищи имели полномочия. Конференции, к сожалению, не было и по ходу обстоятельств быть не могло.

Незачем, однако, говорить, что съехавшиеся товарищи широко использовали возможность познакомиться друг с другом и обсудить на частных совещаниях наиболее неотложные и острые вопросы. Результаты получились самые благоприятные. Непредвиденная, спешно импровизированная встреча двух десятков большевиков-ленинцев из семи европейских стран войдет, несомненно, очень важной датой в историю нашей международной фракции.

Левая оппозиция сильно выросла. Кадровые работники знают историю левой оппозиции в разных странах, свободно ориентируются в теоретических и политических вопросах и представляют собою, все вместе и каждый в отдельности, большой политический опыт. Длившиеся несколько дней совещания внесли в среду съехавшихся крепкую спайку, которая плодотворно отразится на всей дальнейшей работе. Нисколько не впадая в официальный оптимизм, можно с уверенностью сказать, что все участники совещания увозили с собой новый запас сил и уверенности.

Испанская оппозиция

Один вопрос омрачал совещание: это положение в испанской секции. Если раньше в среде интернациональной левой наблюдались известные оттенки в отношении к болезням и ошибкам испанской оппозиции, то на совещании эти оттенки совершенно исчезли перед настроением общей тревоги. Все участники были совершенно единодушны в том, что с испанскими товарищами надо объясниться открыто и начистоту и что объяснение ни в каком случае не должно на сей раз ограничиваться верхами оппозиции: только доведение спорных вопросов до сведения всех без исключения членов секции может вывести испанскую оппозицию на правильную дорогу.

Было бы преступно закрывать далее глаза на действительное положение или прикрашивать его: если нам не удастся своевременно добиться полной ясности путем открытого объяснения по всем спорным вопросам, — а их накопилось слишком много, — то толчок событий может развести нас в разные лагери.

Испанская секция, к сожалению, не была представлена на совещании. В последний момент помешали, по-видимому, случайные обстоятельства. Но я позволю себе выразить уверенность в том, что, если бы руководящие испанские товарищи меньше замыкались в своей среде и проявляли больше интереса к своей интернациональной организации, они без труда нашли бы дорогу на копенгагенское совещание.

Но главное несчастье испанской оппозиции в том именно и состоит, что руководители ее все время отгораживали свою организацию от внутренней жизни и внутренней борьбы других секций и тем лишали ее доступа к незаменимому интернациональному опыту. Поскольку же испанской секции приходилось все же в силу официального положения вмешиваться в интернациональные вопросы, вожди ее, совершенно не связанные ни опытом других секций, ни общественным мнением собственной организации, руководствовались личными симпатиями, связями или антипатиями. Марксистский анализ обстановки и разногласий они слишком часто заменяли — надо сказать откровенно — мелкобуржуазным психологизмом и сентиментализмом. Так было в вопросе о Каталонской федерации (Маурин), где надежда отдельных барселонских товарищей на «личные дружественные отношения» долго заменяла принципиальную борьбу с мелкобуржуазным национализмом и этим затормозила развитие левой оппозиции в самый острый период. Так было в вопросе о Ландау, которого Comunismo неожиданно объявлял своим сотрудником, после того как Ландау, обнаружив свою полную несостоятельность и оказавшись в меньшинстве, покинул левую оппозицию. Так было в вопросе о разногласиях во французской секции, где испанские товарищи в частном порядке соглашались, что и идеи и методы Росмера никуда не годятся, а публично поддерживали Росмера, если не прямо, то косвенно, на том основании, что Росмер лично им более «симпатичен», чем противники его. Так было в вопросе о Милле, которого руководящие испанские товарищи сочли возможным выбрать своим представителем в Интернациональный Секретариат, после того как политическое ничтожество Милля оказалось совершенно разоблачено. Во всех этих случаях мы ни из Мадрида, ни из Барселоны не слышали и звука принципиального обоснования или политического объяснения.

Не менее резко и болезненно те же черты обнаружились во внутренней жизни испанской оппозиции. Кризис, разразившийся на ее верхах, застиг не только интернациональную оппозицию, но и испанскую секцию врасплох. Один за другим члены ЦК подавали в отставку. Все руководство сосредоточилось фактически в руках одного Лакруа. Затем с такой же внезапностью тов. Лакруа оказался вне ЦК, временно даже вне оппозиции, а руководство перешло в Барселону. Почему? В чем разногласия? Каковы причины кризиса? Никто этого не знает, по крайней мере за пределами узкого кружка посвященных. Такой режим абсолютно недопустим в революционной организации и ничего, кроме поражений, принести ей не может. Воздерживаясь от участия в борьбе по принципиальным вопросам, подменяя политические разногласия личными оценками, руководящие испанские товарищи сами становятся неизбежно жертвой личных конфликтов и дворцовых переворотов.

Подобный субъективный произвол в политике был бы совершенно невозможным, если бы ЦК испанской секции действовал под контролем собственной организации. Но этого нет. В свое оправдание отдельные руководители испанской оппозиции не раз ссылались на недостаточно высокий теоретический и политический уровень испанских оппозиционеров. Довод явно негодный! Уровень революционной организации поднимается тем быстрее, чем непосредственнее она вовлекается во все вопросы, чем меньше руководители пытаются думать и действовать за организацию и педагогически опекать ее.

Первым условием партийной демократии является всесторонняя информация. Нужно начать с интернациональных документов, касающихся самой испанской оппозиции; нужно, чтобы испанский ЦК обязался довести эти документы до всех членов организации; нужно, чтобы каждый испанский большевик-ленинец изучил, обдумал и обсудил как опыт с Миллем, так и существо кризиса в самом испанском ЦК: это научит всех испанских оппозиционеров гораздо большему, чем десяток абстрактных статей о демократическом централизме и о правильном отношении к «людям».

Бордигисты

Внимательному обсуждению на совещании подвергся вопрос об итальянской группе «Прометео» (бордигисты). Дело шло не о принципиальной оценке этой фракции. Опыт нескольких лет показал совершенную непримиримость разногласий между группой «Прометео» и интернациональной левой оппозицией. По таким вопросам, как революционное применение демократических лозунгов или политики единого фронта, бордигисты солидарны не с нами, а со сталинцами (поскольку сталинцы проходят через ультралевую, а не оппортунистическую стадию). Брать на себя хоть тень ответственности за тактические взгляды бордигистов означало бы для интернациональной левой оппозиции, прежде всего для нашей немецкой секции, собственными руками надевать себе камень на шею. Единство вовсе не является каким-либо абсолютным благом. При известных условиях раскол, открытый и честный, т. е. на серьезной принципиальной основе, оказывается необходимым не только для того, чтобы развязать руки обеим сторонам, но и для того, чтобы подготовить возможность будущего реального, а не фиктивного объединения.

Никто на совещании не отрицал, что бордигисты представляют серьезную революционную группу, которую нельзя ставить на одну доску с гнилыми кликами Ландау и К^о. Но факт таков, что условия эмигрантского существования позволяют этой группе сохранять в неприкосновенности такие взгляды, которые мы, на основании нашего коллективного интернационального опыта, считаем сектантскими и глубоко вредными. Совместное существование с бордигистами в течение трех лет совершенно не дало положительных результатов. Большевикам-ленинцам в лице новой итальянской оппозиции не удалось проникнуть в среду бордигистов, несмотря на многократные попытки. С другой стороны, и бордигистам не удалось никого завоевать на свою сторону в среде интернациональной левой оппозиции. Этот факт чрезвычайно поучителен. Раз между двумя фракциями, несмотря на их постоянные соприкосновения, не устанавливается никакой идейной диффузии, т. е. взаимопроникновения и взаимовоздействия, то остается сделать вывод, что перед нами две разнородные и резко размежеванные группировки. При совместной работе они могут только парализовать друг друга.

Тот факт, что бордигисты совершенно не находят сторонников за пределами Италии и, таким образом, представляют собою чисто национальную секцию, дает этой группе с точки зрения марксизма наиболее уничтожающую оценку. Политику интернациональной революции нельзя вести «в отдельной стране». Бордигисты это сами чувствуют. Именно поэтому они цепляются за фирму интернациональной левой оппозиции, фиктивная принадлежность к которой помогает им маскировать их национальную изолированность. Но у нас не может быть ни малейших оснований помогать этой маскировке. Наоборот, здесь, как и в других случаях, надо открыто сказать то, что есть. Этого требуют также и правильно понятые интересы самой бордигистской фракции.

Где не помогает критика идей, нужна критика событий. Вместо того чтобы мешать друг другу, парализовать друг друга и осложнять глубокие разногласия повседневными трениями и организационными дрязгами, несравненно лучше своевременно разойтись, мирно и без вражды, и предоставить таким образом проверку двух линий дальнейшему ходу революционной борьбы.

Дожидаться официальной конференции для того, чтобы окончательно разойтись с бордигистами, было бы излишним и вредным формализмом. При тех исключительных трудностях, в какие поставлена интернациональная левая оппозиция, мы не можем с уверенностью утверждать, что конференция сможет собраться в ближайшее время. Серьезные события могут развернуться в Германии, прежде чем нам удастся созвать конференцию. Было бы непростительным оставлять висящим в воздухе столь ясный для всех и столь зрелый вопрос.

Совещание было достаточно авторитетным в смысле отражения действительных взглядов интернациональной левой. Оно высказалось за немедленную ликвидацию фиктивной связи между бордигистами и большевиками-ленинцами. Надо надеяться, что национальные секции присоединятся к мысли совещания и тем превратят ее в окончательное решение.

Французская секция

Главная подготовительная работа по совещанию легла, как обычно, на французскую Лигу, широко представленную в Копенгагене. Если во Втором и Третьем Интернационалах французская секция проявляла неизменно черты национальной замкнутости, то французская секция левой оппозиции, наоборот, отличается очень большой интернациональной инициативой. Лига принимала активное участие в завязывании связей почти со всеми другими секциями и помогала их развитию, освещая на страницах своих органов все вопросы интернациональной левой.

Внутреннее развитие самой Лиги совершалось, однако, до последнего времени с большими затруднениями. Все попытки ассимилировать старые разрозненные группы, особенно многочисленные во Франции, не привели ни к чему. Последняя попытка такого рода разбилась о сопротивление Трэна. Можно, конечно, пожалеть, что Трэн снова обнаружил отсутствие политической перспективы, т. е. умения отличать важное от неважного, эпизодическое от постоянного, как и недостаток выдержки, необходимой, чтобы сработаться с организацией и занять в ней место, отвечающее несомненным положительным качествам Трэна. Только дальнейший рост самой Лиги, прежде всего расширение и упрочение ее рабочего базиса, может создать условия для использования и ассимиляции таких свое нравных и недисциплинированных элементов, как Трэн. Что касается нынешней группы Трэна, то она так же бесплодна и безнадежна, как и группа Росмера, Суварина, Ландау, «Спартакоса», Вейсборда и пр. и пр. Все такого рода случайные образования, без самостоятельной принципиальной основы под ногами, осуждены самым существом своим оставаться вне рабочего движения. К революционной политике они относятся так же, как домашние спектакли — к искусству, т. е. служат исключительно для развлечения самих участников и их ближайших родственников.

Сама Лига, во всяком случае, вышла из периода непрерывной внутренней борьбы и выработала необходимое единство взглядов и методов. Нимало не преуменьшая этого завоевания, надо, однако, помнить, что при узости рабочей базы политическое единство не может отличаться большой устойчивостью. Застраховать себя от рецидива изнурительной внутренней болезни Лига может только одним путем: направив все свое внимание, все свои усилия вниз, в сторону рабочих — в партии, в профессиональных союзах и на заводах.

Руководящие товарищи Лиги сами хорошо сознают, что в ближайший период им необходимо сосредоточиться на вопросах французской общественной жизни и французского рабочего движения. Это относится как к теоретической, так и к практической работе. Под Лигу, сплотившую ценные кадры, надо во что бы то ни стало подвести прочный пролетарский фундамент.

Еще раз о «фракции» и «второй партии»

В британской секции стоит в порядке дискуссии вопрос о том, нужно ли ограничиваться внутренней работой в компартии или же создавать самостоятельные связи с рабочими за пределами партии. В этом вопросе, который в разные периоды возникал пред всеми секциями, нет ничего принципиального. Пытаться чисто абстрактно выводить объем и характер нашей деятельности из понятия «фракции» было бы чистейшим доктринерством. Переход от «пропаганды», т. е. воспитания кадров, к «агитации», т. е. к воздействию на массы через кадры, всегда вызывал трудности и разногласия в среде молодых революционных организаций, которые совершенно не стояли перед дилеммой: «фракция или партия»? Вопрос должен решаться в зависимости от реальных сил и обстановки. А так как все наши секции, в том числе и наиболее молодая британская, получили от партии очень ценные кадры, то надо стремиться как можно скорее создавать собственные опорные базы в рабочих организациях, ни на минуту не отказываясь, разумеется, от борьбы за единство коммунистических рядов.

Склонность отдельных товарищей (во Франции, например) истолковывать роль фракции в том смысле, что оппозиция вообще не должна предпринимать никаких самостоятельных шагов за пределами партии, совершенно неправильна. Наше действительное отношение к Коминтерну выражается не в воздержании от самостоятельных действий, а в содержании и направлении этих действий. Смешно было бы пытаться держать себя так, как если бы мы на самом деле входили в официальные организации Коминтерна. Нам надо вести такую политику, которая открыла бы нам ворота Коминтерна. Для этого надо стать сильнее, чего нельзя достигнуть, связывая себе руки искусственной и фальшивой дисциплиной по отношению к сталинской бюрократии. Надо обращаться к рабочим, где они есть, надо идти к молодежи, обучать ее азбуке коммунизма, строить ячейки на заводах и в профессиональных союзах. Но выполнять эту работу надо таким образом, чтобы рядовые коммунисты видели, что дело идет для нас не о второй партии, а о возрождении Коммунистического Интернационала.

Урбанс в Германии все время провозглашает новую партию, чтобы в момент выборов призывать голосовать за «окончательно сгнившую», по его словам, коммунистическую партию. Кто это поймет? Противоречие тем более вопиющее, что в предшествующие годы, когда Урбанс еще не порвал с интернациональной левой и не провозглашал второй партии, он выставлял самостоятельные списки при всякого рода выборах. Таким поразительным «маневрированием» Урбанс умудряется одновременно закрывать себе путь и к существующей компартии, и к новой, неведомой. Немудрено, если он в течение нескольких лет окончательно разложил свою организацию, лучшие элементы которой перешли в ряды нашей немецкой секции. Но ничто не действует на этого стратега, который тем решительнее кричит о собственной партии, чем меньше у него остается почвы под ногами.

Наши бельгийские товарищи, продолжающие систематически упрочивать свои позиции, предложили накануне последних парламентских выборов официальной партии совместные списки кандидатов, причем заранее соглашались занять в этих списках безнадежные места. Политическая цель предложения состояла, следовательно, в том, чтобы поддержать официальные коммунистические кандидатуры голосами также и тех рабочих, которые доверяют только оппозиции. Это был абсолютно правильный тактический шаг, смысл которого можно без труда разъяснить каждому коммунисту. Несмотря на то что партия отклонила предложение, бельгийская оппозиция призвала рабочих голосовать за официальных кандидатов. Незачем говорить, что этот второй шаг был так же правилен, как и первый. Если официальная партия недополучила голоса многих и многих рабочих, которые доверяют Лезуалю[802], но не доверяют Жакмотту[803], то это вина не оппозиции, а официальной партии.

Наши испанские товарищи и в этой области не использовали уроков интернациональной левой. На последней своей конференции они совершенно неожиданно высказались за самостоятельное участие в выборах. Из сказанного выше достаточно ясно, что мы и в этом вопросе не склонны к фетишизму. При известных условиях левая оппозиция может и должна выставлять своих собственных кандидатов. Но это должно вытекать не из погони за мнимой «самостоятельностью», а из реального соотношения сил и получать соответственное освещение в агитации: дело идет не о том, чтобы перехватить мандат у официальной партии, а о том, чтобы поднять знамя коммунизма там, где партия не в силах это сделать. Ясно, что при нынешнем соотношении сил самостоятельные оппозиционные кандидатуры могут иметь характер исключения, а не правила.

Но, может быть, специальные условия Испании оправдывают специальную тактику испанской оппозиции, т. е. фактический курс на вторую партию? Допустим. Почему же испанские товарищи не пытаются объяснить нам эти условия и обогатить нас своим опытом? Не думают же они в самом деле, что своеобразные испанские условия не могут быть поняты за пределами Испании? Ибо в этом последнем случае пришлось бы поставить вопрос: к чему нам вообще интернациональная организация?

Немецкая секция

При обсуждении доклада немецкой секции центральное место занял вопрос об отношении к РГО (профсоюзной организации партии). По существу этого исключительно важного вопроса мы надеемся высказаться в ближайшее время в особой статье. Разногласие в правлении немецкой секции возникло или, по крайней мере, обнаружилось в связи со стачкой рабочих городского транспорта в Берлине. Имеет ли спор чисто эпизодический характер или же под ним скрываются более глубокие расхождения, об этом судить еще трудно. Во всяком случае, все участники совещания склонны были считать, что руководящие немецкие товарищи слишком поспешили перенести вопрос на страницы «Перманентной революции» и придали дискуссии излишне обостренный характер.

Разумеется, при наличии серьезных и длительных разногласий открытая дискуссия неизбежна и необходима. Несмотря на то что она временно ослабляет организацию, она все же неизмеримо плодотворнее закулисной организационной борьбы или полузамаскированных «намеков» в печати, которые никому ничего не дают, а только отравляют атмосферу. Но все же надо считать совершенно недопустимым становиться на путь открытой дискуссии без действительной политической необходимости. «Перманентная революция» есть орган, предназначенный прежде всего для воздействия на внешнюю среду. Дискуссию можно и должно начинать в органе, предназначенном исключительно для внутреннего употребления (бюллетень, дискуссионный листок и пр.). Интересы внутренней демократии этим нисколько не нарушаются. В то же время противникам и врагам не дается в руки лишнее оружие. Нельзя ни на минуту забывать те исключительные, можно смело сказать, небывалые в истории трудности, в которых работает левая оппозиция. Достаточно напомнить, что сталинский штаб по радио донес капиталистической полиции на «конференцию троцкистов» в Копенгагене. Такая обстановка налагает на руководителей оппозиции двойную и тройную ответственность. Опыт прежней внутренней борьбы, которая слишком часто принимала характер личной склоки, сильно подорвал авторитет немецкой левой оппозиции, и это тяжелое наследство не изжито полностью до сего дня. Тем обязательнее заботиться об ограждении единства организации и о сплоченности руководства, всемерно избегая таких методов дискуссии, которые искусственно обостряют разногласия и способны отравить атмосферу.

Доклады немецких товарищей, как и состав самой делегации, показали с несомненностью, что в рядах немецкой секции имеется серьезный кадр рабочих-коммунистов, достаточно квалифицированных политически и в то же время связанных с массовыми организациями. Это величайшее завоевание, от которого надо исходить и на котором надо строить. В первую голову надо обеспечить более пролетарский, более связанный с массами состав самого правления.

В силу особых условий своего возникновения левая оппозиция в течение известного периода (периода ее упадка) существовала в Европе в виде одиночек и мелких групп, преимущественно интеллигентского или полуинтеллигентского характера, без ясных политических взглядов и без корней в рабочем классе. Не привыкшие ни к серьезной работе, ни к ответственности, ни с чем и ни с кем глубоко не связанные, политические кочевники без багажа, переносящие из города в город, из страны в страну несколько дешевых формул, несколько хлестких критических фраз и навык к интриге, такого рода «оппозиционеры» — Ландау является их наиболее законченным представителем — надолго затормозили развитие оппозиции, скомпрометировав ее в глазах мыслящих рабочих. Очищение оппозиции от «ландауизма» отняло немало времени за последние четыре года, и успехи в этой области, как и в других, совершенно неоспоримы. Но действительное преодоление духа интриги и склоки мыслимо только путем создания руководства из стойких пролетариев, связанных с массами и чувствующих себя хозяевами собственной организации. Наша немецкая секция вполне созрела для такой серьезной внутренней реформы. Остается пожелать, чтоб под этим знаком была созвана и провела свои работы ближайшая конференция немецкой оппозиции.

Левая оппозиция в СССР

В положении русской оппозиции произошли за последний год очень серьезные изменения. Общее их направление характеризуется словом «подъем».

Многие сотни, может быть, и тысячи прежних капитулянтов, особенно рабочих, вернулись на путь оппозиции: это те элементы, которые весною 1928 года искренно, но слишком поспешно поверили в принципиальную перемену официального курса. Места ссылки и заключения продолжают заполняться такого рода «рецидивистами». Незачем говорить, насколько этот факт упрочивает авторитет оппозиционеров, не покидавших ни на час своего знамени.

Среди старшего поколения большевиков, в том числе и вчерашних яростных сталинистов, наблюдается, наряду с полным упадком авторитета Сталина и его ближайшей группы, решительный поворот внимания и уважения в сторону левой оппозиции. В высшей степени знаменательно, что именно старые большевики, активно участвовавшие в партийной жизни при Ленине, но позволившие себя затем запугать призраком «троцкизма», теперь, после опыта чисто сталинского режима, начинают открывать, где правда. Это очень важный симптом!

Но несравненно важнее процесс, происходящий в рабочей среде, прежде всего среди молодежи. Как царская бюрократия в свое время каждого недовольного рабочего, протестанта, стачечника объявляла социалистом и отправляла в тюрьму и в Сибирь, давая ему возможность попасть там в школу к настоящим социалистам, так сталинская бюрократия все в большем числе арестует и ссылает теперь недовольных или протестующих рабочих, объявляя их «троцкистами» и тем толкая на путь левой оппозиции.

Что касается нелегальной организации большевиков-ленинцев в СССР, то восстановление ее делает только первые шаги. В то время как на Западе большинство оппозиционных секций имеет значительные и достаточно спаянные кадры, которые еще не завоевали для себя необходимой массовой базы, в СССР, наоборот, при очень внушительной базе, кадры левой оппозиции продолжают беспощадно громиться аппаратом, что крайне затрудняет создание централизованного руководства. Но явный и бесспорный рост влияния левой оппозиции, расширение круга ее сторонников в рабочем классе, прилив симпатий к ней даже в аппарате являются лучшей гарантией того, что восстановление централизованной организации — дело близкого будущего.

Все иностранные секции имеют возможность оказывать прямое и косвенное содействие возрождению и укреплению организации русских большевиков-ленинцев. Надо завязывать связи с находящимися за границей советскими гражданами, особенно с учащейся молодежью; пользоваться всякими оказиями и возможностями для пересылки в СССР оппозиционной литературы, особенно русского «Бюллетеня»; завязывать связи с уезжающими в СССР или находящимися там иностранными рабочими; пользоваться иностранными туристами для пересылки литературы, для установления письменных сношений, для собирания политической информации; завязывать связи с русскими моряками в портовых городах как для непосредственного политического воздействия на них, так и для пересылки литературы. Все эти виды работы требуют, разумеется, чрезвычайного внимания и осторожности: надо строго отбирать посредников, чтобы в их среду не затесались агенты полиции, классовые враги или сталинские провокаторы. Систематическая работа в указанных выше направлениях может оказать неизмеримые услуги нашим товарищам в СССР. Вряд ли есть надобность пояснять, какое значение получит для всех секций левой оппозиции быстрый рост организации большевиков-ленинцев в СССР!

Историческая роль левой оппозиции

В одном из предшествующих писем высказана была та мысль, что в известных исторических условиях пролетариат может победить и под левоцентристским руководством. Некоторые товарищи, как мне сообщают, склонны истолковывать эту мысль в духе преуменьшения роли левой оппозиции и смягчения ошибок и пороков бюрократического централизма. Незачем говорить, насколько такое толкование далеко от меня.

Партийная стратегия является крайне важным элементом пролетарской революции. Но это все же не единственный фактор. При исключительно благоприятном соотношении сил пролетариат может оказаться у власти даже и при немарксистском руководстве.

Так, напр[имер], было в Парижской коммуне, а в более близкое к нам время — в Венгрии[804]. Глубина разложения вражеского лагеря, его политическая деморализация, ничтожество его вождей могут на известное время обеспечить пролетариату решающий перевес даже при слабости его собственного руководства.

Но, во-первых, столь «счастливое» стечение обстоятельств ничем не гарантировано; оно представляет скорее исключение, чем правило. Во-вторых, одержанная в таких условиях победа остается, как показывают те же два примера, Париж и Венгрия, крайне неустойчивой. Ослаблять борьбу со сталинизмом на том основании, что при известных условиях даже и сталинское руководство может оказаться бессильным помешать победе пролетариата (как руководство Тельмана не смогло помешать росту коммунистических избирателей), — значило бы опрокидывать на голову все элементы марксистской политики.

Теоретическую возможность победы при центристском руководстве надо к тому же понимать не механически, а диалектически. Не только официальная партия в целом, но даже и ее аппарат не есть нечто неподвижное и неизменное. Если бы первоначальная позиция Неймана[805]—Реммеле[806]—Тельмана «сначала фашисты, а потом мы» сохранила и дальше свою силу, то весьма возможно, что фашисты сегодня уже стояли бы у власти. Как ни слабо развернулось в дальнейшем сопротивление компартии, но оно создало перспективу гражданской войны, испугало крупную буржуазию и вынудило Гитлера перейти на «конституционный» путь, который явно ослабил его. Между тем совершенно бесспорно, что в перемене позиции партии левая оппозиция сыграла решающую роль уже одним тем, что резко и отчетливо поставила перед рабочим классом проблему фашизма. Менять этот курс, приспособляться к предрассудкам сталинцев, вместо того чтобы апеллировать к рассудку коммунистов, значило бы подражать отчаявшимся центристам из САП, которые от Розенфельда перебегают к Тельману, чтобы затем, с обожженными пальцами, перебежать еще куда-нибудь…

Если сказанное правильно в отношении Германии, где исключительный напор обстоятельств временно преодолевает пораженческую политику сталинцев, что же сказать о таких странах, где официальная компартия находится в состоянии непрерывного упадка, как Франция или Великобритания (британская компартия за 10 месяцев спустилась с 15 000 до 3000 платящих членов)?

Мы все согласны в том, что противопоставлять существующей партии авантюристский лозунг второй партии, навязываемый нам сталинской бюрократией, — значит баррикадировать самим себе дорогу к коммунистическим рабочим. Но смазывать разногласия с центризмом во имя облегчения «единства» значило бы не только совершать политическое самоубийство, но и прикрывать, усиливать, питать все отрицательные черты бюрократического центризма, помогая тем самым реакционным тенденциям в его среде против революционных тенденций.

Если последние годы что обнаружили, так это принципиальную правоту левой оппозиции, ее жизнеспособность, ее право на большую историческую роль. Случайное, неподготовленное совещание в Копенгагене показало, что кадры оппозиции вполне сознают свою миссию и ясно видят свой путь. Можно твердо надеяться на то, что совещание даст серьезный толчок дальнейшему развитию всех секций.

Г. Гуров

P. S. Наша греческая секция не могла за дальностью расстояния принять участие в совещании. Но в пути следования некоторые товарищи успели повидаться со значительным числом афинских большевиков-ленинцев и вынесли очень благоприятное впечатление. Достаточно сказать, что греческая организация поставила своей задачей в ближайшее время превратить свою газету Pali ton Taxeon[807] в ежедневную. Как далеки еще от этого, к сожалению, другие секции!

По тем же причинам: дальность расстояния, а для некоторых также материальные и полицейские затруднения — на совещании не присутствовали представители американской Лиги, чехословацкой секции, болгарской, швейцарской, польских оппозиционеров и других групп.

Созыв действительной конференции, представляющей все секции Интернациональной левой оппозиции, остается, таким образом, делом будущего.

Г. Г[уров]

16 декабря 1932 г.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.