«РАЗИ ВЕРНО»

«РАЗИ ВЕРНО»

 Победа при Чесме в 1770 г. — одна из ярчайших страниц в истории Российского флота. Ей посвящены сотни книг, картин и стихов. В честь этого победоносного сражения выбита медаль, установлены памятники и сооружены храмы. Но, как ни странно, до сегодняшнего дня в отечественной историографии нет четких оценок как самого сражения, так и действий его участников, а точнее руководителей. В дореволюционное время этому, видимо, не придавали особого значения. О победе при Чесме говорили только в восторженных тонах.

 В начале XX в. профессор Николаевской морской академии генерал-майор по адмиралтейству Н. Л. Кладо в своем труде «Введение в курс истории военно-морского искусства» впервые попытался сделать критический анализ первой фазы этого сражения. Остальные работы носили описательный характер. В них авторы восхваляли деяния главнокомандующего русской армией и флотом графа А. Г. Орлова. В литературе советского периода приведено множество неточностей, а шаблонные и не совсем грамотные действия выдаются за новаторство. Сместились акценты и в отношении оценок личностей. В одной из книг читаем: «Участники Чесменского боя были награждены орденами и медалями. Но главный герой победы адмирал Григорий Андреевич Спиридов, чье имя навеки вошло в летопись военно-морской истории, не был отмечен по достоинству. Его заслонила фигура фаворита Екатерины II — Алексея Орлова, которому и достались все лавры победителя».

 Попробуем разобраться и в сражении, и в оценках действий его руководителей.

 Как известно, прелюдией Чесменского сражения сталосражение в Хиосском проливе. Вот как оно описано в официальном издании Главного штаба Военно-морских сил «Истории военно-морского искусства» (т. 1, 1953 г.) — учебном пособии для академий и училищ:

 «24 июня около 6 часов русские корабли вошли в Хиосский пролив.

 Турецкий флот состоял из 16 линейных кораблей (шесть 90- и 80-пушечных, десять 70- и 60-пушечных), шести фрегатов, нескольких шебек и бригантин и множества полугалер и других мелких судов.

 Командующий русской экспедицией А. Г. Орлов писал в своем донесении в Петербург: “Увидя оное сооружение, ужаснулся я и был в неведении, что мне предпринимать должно, но храбрость войск… принудила меня решиться и, несмотря на превосходство сил, отважиться атаковать, пасть или истребить неприятеля”.

 Существенную роль в принятии решения атаковать противника сыграла также твердая, решительная позиция командующего авангардом адмирала Спиридова.

 Русский флот был построен в ордер баталии. Девять линейных кораблей были разделены на три равные группы: авангард (адмирал Спиридов), кордебаталия (бригадир Грейг, граф Орлов) и арьергард (контр-адмирал Эльфинстон). Турецкие корабли находились в полумиле от берега, на котором располагались лагерем их сухопутные войска. Корабли стояли на якорях двумя параллельными линиями.

 После сигнала в 11 часов 30 минут корабли авангарда пошли на сближение, имея приказ открывать огонь только с дистанции мушкетного выстрела (полукабельтова). В целях нанесения решающего удара они начали атаку, находясь в линии, перпендикулярной противнику. В данном случае адмирал Спиридов, избрав новый тактический прием, пошел наперекор шаблонной линейной тактике, согласно которой нужно было сначала выстроить линию, параллельную противнику, а потом спускаться на него. Маневр Спиридова был связан с известным риском, так как русские корабли сближались с турецкими в кильватерной колонне почти перпендикулярно линии противника и подвергались при этом продольному огню артиллерии части турецких кораблей, будучи сами лишены возможности отвечать бортовым залпом. Расчет Спиридова был построен на быстром сближении. При этом он учитывал также и то, что турецкий флот не сможет сосредоточить против русской эскадры огонь всех своих орудий, так как сектора стрельбы корабельной артиллерии в то время были весьма ограничены.

 Около 12 часов турецкие корабли с дистанции 3 кабельтовых открыли огонь по кораблям Спиридова. При сближении линейный корабль “Европа” получил повреждение и вынужден был выйти из строя. Головным оказался линейный корабль “Евстафий”, который также попал под огонь пяти турецких кораблей. Турки стреляли по рангоуту и такелажу головных кораблей, стремясь лишить их маневренности. “Евстафий” развернулся бортом к противнику и с дистанции 50 метров (пистолетный выстрел) сосредоточил огонь по флагманскому кораблю турок “Реал-Мустафа”. Полученные при сближении повреждения в рангоуте привели к тому, что “Евстафий” навалился на турецкого флагмана. Произошла абордажная схватка, во время которой горящая гротмачта “Реал-Мустафы” упала на палубу “Евстафия”. В результате возникшего пожара произошел взрыв крюйт-камеры “Евстафия”, и оба корабля — “Евстафий” и “Реал-Мустафа” — взорвались. Спиридов успел спастись на шлюпке».

 На этом Хиосское сражение завершилось. Турецкий флот снялся с якорей и ушел в Чесменскую бухту. Из описания следует, что не существовало никакой тактической новизны, следовательно, не было и заслуг Спиридова.

 Вполне очевидно, что Хиосское сражение проводилось безграмотно как с русской, так и с турецкой стороны. Орлов не воспользовался фактором внезапности. Впервые турецкие корабли он обнаружил 23 июня, но, вместо того чтобы с ходу их атаковать, решил, как это было заведено в русском флоте, сначала провести совет флагманов. Турки же воспользовались этой оплошностью. Они подготовились к отражению русской эскадры. Сражение проходило по всем правилам линейной тактики. В приказе, подписанном Орловым, предписывалось:

«Всем прочим флот российской составляющим кораблям и занять своею линиею таковое же число неприятельских кораблей… дабы при атаке сохранять каждому свое место, линию и порядок». Это принцип линейной тактики. Корабли красиво выстраивались: впереди авангард из трех линейных кораблей (в центре — корабль под флагом Спиридова); затем кордебаталия из трех линейных кораблей (в центре — флагманский корабль «Три иерарха» с Орловым и Грейгом); затем арьергард из трех линейных кораблей (под флагом Эльфинстона). Причем Спиридов и другие флагманы неукоснительно следовали принципу линейной тактики, не проявляя ни малейшей инициативы. Маневрирование по перестроению в линию баталии и сближению с неприятелем заняло около 6 часов. Вместо того чтобы обрушиться на неприятеля сразу тремя группами, как это сделал в Афонском сражении в 1807 г. вице-адмирал Д. Н. Сенявин, Орлов, с одобрения флагманов, пошел на рискованный маневр. Он начал спускаться на неприятеля в одной кильватерной колонне, чем поставил головные корабли (авангард) в тяжелейшее положение. Более 20 минут они лежали на курсе сближения под сосредоточенным огнем противника. Это был крупный просчет русского главнокомандующего. Правда, турки не смогли этим воспользоваться в полной мере.

 Впоследствии сражение превратилось в хаотичную свалку, в ходе которой из-за не совсем удачно выполненного поворота оверштаг корабль «Святой Евстафий» потерял управляемость, и его ветром снесло к горевшему турецкому флагманскому кораблю «РеалМустафа». За несколько минут до взрыва Г. А. Спиридов покинул корабль. Вместе с Ф. Г. Орловым они перешли на пакетбот «Почтальон», а затем Спиридов перенес свой флаг на линейный корабль «Три святителя». В целом действия авангарда были не совсем удачными. Головной корабль «Европа», чтобы не выскочить на мель, вышел из строя; шедший следом «Святой Евстафий» навалился на турецкий корабль и вместе с ним сгорел, а третий корабль авангарда «Три святителя» потерял управление и был снесен в расположение турецких кораблей, где попал под перекрестный огонь. Приняв в клубах дыма корабль «Три святителя» за неприятельский, по нему дали полный залп еще и с корабля «Три иерарха».

 Из всех команд кораблей русской эскадры только команда «Трех иерархов» четко выполнила маневр и поставила корабль на шпринг согласно диспозиции. В его шканечном журнале записано следующее: «Проходя мы близко неприятельского флота, стали палить по нем из пушек с ядрами, что происходило и с прочих нашего флота кораблей; и оное сражение происходило до исхода 2 часа, а в исходе 2 часа весь турецкий флот снялся с якоря и пошел в местечко Чесма, и стал там на якорь. В 2 часа поворотились мы через оверштаг». Вот и все! Остальное — домыслы.

 В Хиосском сражении обе стороны потеряли по линейному кораблю. На «Святом Евстафии» погибли 22 офицера и 598 нижних чинов.

 Заблокировав турецкий флот в Чесменской бухте, А. Г. Орлов на совете флагманов обсудил план дальнейших действий. В обсуждении плана участвовали Г. А. Спиридов, С. К. Грейг, Д. Эльфинстон, Ю. В. Долгоруков и И. А. Ганнибал. Решили в ночь с 25 на

 26 июня с помощью зажигательных снарядов и брандеров сжечь турецкий флот. Для атаки выделили 66 пушечные линейные корабли «Ростислав», «Европа», «Не тронь меня» и «Саратов», 32-пушечные фрегаты «Надежда» и «Африка», 20-пушечный бомбардирскийкорабль «Гром» и четыре брандера под командованием капитан-лейтенанта Р. К. Дугдаля, лейтенантов Ф. Ф. Мекензи, Д. С. Ильина и мичмана В. А. Гагарина. Этим отрядом командовал капитан-командор С. К. Грейг. Остальные суда русской эскадры находились у входа в Чесменскую бухту, в том числе и «Три святителя», на котором был Спиридов.

 Удачным выстрелом с бомбардирского корабля «Гром», где находился начальник всей артиллерии И. А. Ганнибал, удалось поджечь один из турецких кораблей; огонь распространился на ближайший подветренный корабль. Грейг дал команду применить брандеры. Брандер Дугдаля перехватили турецкие галеры, брандер Мекензи выскочил на мель и там сгорел, брандер Ильина сцепился с одним из наветренных кораблей и зажег его, а брандер Гагарина сцепился с уже горевшим кораблем. В 3 часа ночи пожар охватил почти все турецкие корабли. «Легче вообразить, — докладывал Грейг, — чем описать ужас, остолбенение и замешательство, овладевшие неприятелем. Турки прекратили всякое сопротивление даже на тех судах, которые еще не загорелись… Целые команды в страхе и отчаянии кидались в воду, поверхность бухты была покрыта бесчисленным множеством… спасавшихся и топивших один другого… Страх турок был до того велик, что они не только оставляли суда… и прибрежные батареи, но даже бежали из замка и города Чесмы, оставленных уже гарнизоном и жителями». 

К утру сгорело 15 линейных кораблей, 6 фрегатов, 5 галер и множество мелких судов. В качестве трофеев русские захватили 66-пушечный корабль «Родос», 5 галер и 22 медные пушки. Турки потеряли около 10 тысяч человек. На русской эскадре потери составили всего

11 человек. Как видим, и в заключительной фазе сражения Спиридов лишь наблюдал за уничтожением турецкого флота со стороны. В некоторых книгах, написанных в период борьбы с космополитизмом, имя Грейганигде не упоминалось. В них главным творцом победы считался Спиридов. Например, Д. И. Корниенко в книге Флот нашей Родины» (1957 г.) пишет: «Для нанесения главного удара по турецкому флоту был выделен отряд кораблей в составе 4 линейных кораблей, 2 фрегатов и 4 брандеров (о бомбардирском корабле «Гром» автор не упомянул. — В. Д.). Командовал отрядом адмирал Г. А. Спиридов… Адмирал Спиридов — герой Чесмы и талантливый русский флотоводец — в этом бою впервые применил ночную атаку брандеров с артиллерийским прикрытием». В других книгах написано примерно то же самое. Например, в 2-томной монографии «История флота государства Российского» (т. I, 1996 г.), выпущенной к 300-летию Российского флота, под редакцией начальника Института военной истории Министерства обороны Российской Федерации генерал-майора В. А. Золотарева отмечается: «Высокие образцы военно-морского искусства, проявленного русскими моряками в Чесменском сражении, явились результатом главным образом флотоводческого творчества адмирала Г. А. Спиридова, который был душой флота, выдающимся организатором и фактическим руководителем всех военных действий во время архипелагской экспедиции на Средиземное море. Его по праву можно назвать героем Чесмы номер один. Однако лавры победы достались не ему, а графу А. Г. Орлову, который был награжден орденом Святого Георгия I степени и получил титул Чесменского».

 Граф А. Г. Орлов в первом донесении Екатерине II, написанном через два дня после Чесменского сражения, сообщал: «Всемилостивейшая государыня! Препоручаю всех со мной бывших, а особливо сего искусного и неутомимого человека (С. К. Грейга. — В. Д.) в милость Вашего величества». Грейг в своем шканечном журнале о сражении записал следующее: «Это одна из самых решительных побед, которую только можно найти в морских летописях всех наций, древних и новейших».

 За Чесменское сражение граф А. Г. Орлов как главнокомандующий был награжден орденом Святого Георгия 1-й степени, стал называться Чесменским; ему пожизненно разрешалось поднимать кейзер-флаг и ввести его в изображение родового герба; он получил четыре трофейные пушки, серебряный сервиз и дорогую шпагу. Адмирал Г. А. Спиридов был награжден высшим орденом Российской империи — Святого Андрея Первозванного и получил деревни и 1600 душ крестьян. Капитан-командор С. К. Грейг получил орден Святого Георгия 2-й степени. Многие командиры кораблей и офицеры были награждены орденами или произведены в следующие чины со старшинством со дня победы. В память о Чесменском сражении была выбита медаль с изображением с одной стороны Екатерины II, а с другой — горящего турецкого флота и надписью «Былъ». Команды наградили серебряными медалями на голубой ленте. Говорить о том, что Спиридова не щедро наградили, не совсем верно, тем более что в качестве аванса за будущие победы перед уходом из Кронштадта императрица присвоила Спиридову чин полного адмирала и вручила орден Святого Александра Невского. К великому сожалению, в советской литературе принижалась роль Грейга в Чесменском сражении.

 В 1770 г. С. К. Грейгу пожаловали русское дворянство. В дарованном ему гербе на голубом щите были изображены три раскрытые ладони, над щитом — рыцарский шлем с дворянской короной и поднятая рука в латах, держащая меч. На обрамляющей щит ленте выбит девиз — «Strike sure», что означает «Рази верно». Дослужился Грейг до полного адмирала и имел ордена Святого Андрея Первозванного, Святого Александра Невского и Святого Владимира 1-й степени. Умер он на борту корабля «Ростислав» в 1788 г., будучи командующим Балтийским флотом. На смерть адмирала его генерал-адъютантом, подполковником Павлом Голенищевым-Кутузовым, было написано стихотворение, попавшее в мою коллекцию в 1999 г. Ранее стихотворение принадлежало известному в Санкт-Петербурге библиофилу и торговцу антикварной литературой Н. Г. Мартынову. Причем к этому интереснейшему и важному источнику (который не перепечатывался никогда!) приложено письмо П. Н. Мартынова следующего содержания: «Прилагаемые при сем “Стихи на смерть главнокомандующего Российским флотом адмирала Грейга”, напечатанные 15 октября 1788 г. на четвертушке бумаги (с поперечными водяными знаками-линейками), представляют из себя, несомненно, одну из очень больших библиографических редкостей и “курьезов” конца XVIII века. Стихотворение издано “иждивением автора”, без дозволения “ценсурного комитета” или “указного дозволения”, в единичном количестве экземпляров (установить число экз. невозможно), во всяком случае, в количестве 10—50 экземпляров, не более. В библиографических справочниках и указателях указаний на данное стихотворение не имеется. Владельцу указанный листок попал в руки непосредственно через третьи руки, от вдовы сына адмирала Грейга (Алексея Самуиловича. — В. Д.), глубокой старухи, умершей в самом начале 1900-х гг.».

 Эту библиографическую находку я хочу впервые опубликовать как память о герое Чесменского сражения (с соблюдением орфографии).

"СТИХИ

На смерть главнокомандовашаго Российским

флотом Адмирала и орденов св. Апостола Андрея,

св. Александра Невскаго, св. Великомученика Георгия

второй степени, св. равноапостольнаго Князя

Владимира первыя степени больших крестов и св.

Анны Кавалера Самойла Карловича Грейга, скончавшагося

на корабле «Ростислав» 1788 года, Октября

15 дня, в 8-м часов по полудни.

Военных звуков шум! престань хотя на час!

Дай мне произнести печали томный глас!

Грейг жизнь свою скончал, скончал теченье славно;

Он пал, хоть лаврами увенчан был недавно.

Восплачьте вы о нем, о росские сыны!

Вы памяти его сей жертвою должны:

Россию защищал он, жертвуя собою:

Благорозумен, храбр, чувствителен душою,

России посвятил весь век он славный свой.

Он был и человек, и купно был Герой.

Сколь должно имя быть его нам всем любезно!

Где был употреблен, везде служил полезно.

В прошедшую войну дрожал Архипелаг,

Как Грейг, воюя там, прославил росской флаг;

А в мире, чтоб свершить МОНАРШЕ повеленье,

В Кронштадте воздвигал огромное строенье.

И в мире, и в войне равно неутомим:

В усердье, в ревности кто мог сравниться с ним?

Как ныне с шведами война вскипела нова,

И тут служить душа его была готова:

Пошел стремительно, весь флот вооружив,

И жизнь, и щастие России посвятив,

На готфскаго врага достойно ополчился,

Пришел, с ним встретился, сошелся и сразился;

В кровавой битве той сражался так, как лев,

Хоть смерти на него отверст всегда был зев.

Он только то твердил: "Россию защищаю:

Я ей обязан всем и жизнь ей посвящаю".

И победив, разбив столь дерзкого врага,

Защитил, оградил Петрополя брега;

А ныне к горести, к печали несравненной,

Скончал свой славной век, болезнью отягченной,

И с мужеством таким он свет оставил сей,

Которым полон был и в жизни он своей.

О, Боже праведный! Ты, Коего уставы

Скончали век его средь пышности и славы;

Ты, в Коем росская защита и покров,

Дай больше таковых Отечеству сынов!

А Ты, МОНАРХИНЯ! Российская отрада!

Будь Ты его семье надежда и ограда!

Заслуги Ты всегда умеешь награждать;

Будь детям горестным Защитница и Мать!

Ты облегчишь печаль их горесной судьбины:

Жалеть есть свойственно душе ЕКАТЕРИНЫ.

Вы, росские сыны! России слава, честь!

Не стыдно вам со мной печальный глас вознесть;

В вас честные сердца, любящи добродетель.

Восплачте вы со мной, он был мне благодетель:

Мой жребий щастлив им, уставлен, учрежден.

Возможно ль, чтоб когда он мною был забвен!

Отцу он моему был друг сердечный, верный;

Как славный был Герой, так был и друг примерный.

Потоки слез по нем он горьки льет

И памяти его долг друга отдает.

Она пребудет всем во веки драгоценна,

Ни временем, ни чем не будет помраченна;

Не будет он забвен в позднейших временах,

И памятник его в чувствительных сердцах".