Пирр

Пирр

Пока римляне в течение полустолетия воевали с самнитами, сын Филиппа Македонского провел самую поразительную военную кампанию древности, а может, и всей человеческой истории. Со своей небольшой, но великолепно обученной армией, включавшей в себя македонскую фалангу, Александр Великий пересек Малую Азию и прошел все Персидское царство, побеждая в каждой битве, против любого врага. Он принес греческое оружие и греческую культуру в пустыни Центральной Азии, в северо-западные районы Индии, в Египет. Все огромное Персидское царство попало под его власть.

В 323 г. до н. э., однако, Александр умер в Вавилоне в возрасте тридцати трех лет. После него остались слабоумный брат и малолетний сын. От них очень быстро избавились, и военачальники Александра принялись сражаться друг с другом за власть в империи.

Их борьба продолжалась двадцать лет, и к 301 г. до н. э., после грандиозной битвы в Малой Азии, стало ясно, что никто из них не получит верховной власти. Империя Александра раскололась на куски.

Основные владения в Азии — Сирия, Вавилонское царство и обширные земли на востоке — попали под власть Александрова полководца, Селевка, провозгласившего себя царем. И в течение нескольких столетий его потомки правили государством, называемым обычно державой Селевкидов.

В Египте царем стал другой военачальник Александра, Птолемей. Его потомки, звавшиеся Птолемеями, властвовали в Египте, который в этот период своей истории назывался Египтом Птолемеев.

Малая Азия распалась на ряд маленьких царств, о которых мы поговорим позднее. Взятые все вместе, эти осколки Персидской державы, попавшие под власть македонских владык, образовали эллинистические царства, положение которых к 281 г. до н. э., когда между Римом и Тарентом разразилась война, достаточно упрочилось. Все они, однако, находились слишком далеко от Тарента, чтобы оказать ему помощь, и, кроме того, были заняты постоянными стычками между собой.

Ближе всего располагалась сама Македония, но ее могущество было подорвано тем, что большое число ее лучших сынов отправилось за границу, чтобы стать правителями и защитниками царств на востоке и юге. Прежняя македонская царствующая династия пресеклась, а претендующие на трон военачальники все время дрались между собой, что еще сильнее ослабляло Македонию. В 281 г. до н. э. в стране царила полнейшая анархия и она не могла никому помогать.

^{Южная Италия}

Еще более усложняло ситуацию Эпирское царство, расположенное на западной границе Македонии. С 295 г. до н. э. царем Эпира стал Пирр, младший сын двоюродного брата Александра Эпирского, который когда-то воевал в Италии.

Так получилось, что Пирр был, подобно всем эллинистическим правителям того времени, полководцем, причем самым лучшим из всех. Более того, его царство располагалось ближе всего к Таренту. К тому же он был неисправимым романтиком и жить не мог без того, чтобы не ввязаться в какую-нибудь военную авантюру. (Его самая большая ошибка состояла в том, что он никогда не останавливался, чтобы закрепить свою победу, как делали римляне. Он тут же бросался в новую авантюру, не успев упрочить свой прежний успех.)

Пирр в 286 г. до н. э. вторгся в Македонию, усилив хаос, царивший в ней, и в течение семи месяцев удерживал ее, пока его оттуда не выгнали. Целых пять лет после этого он умирал от скуки, поскольку воевать было не с кем, и он все бы отдал, лишь бы снова оказаться на поле битвы.

Ничего удивительного, что Тарент обратился к нему за помощью. Его царство располагалось всего в пятидесяти милях от города; он был прославленный полководец и просто рвался в бой. Что еще нужно?

Пирр откликнулся на зов Тарента и в 280 г. до н. э. прибыл в Италию. Но разумеется, он приехал не только для того, чтобы помочь городу, — у него имелись свои собственные планы. Он собирался стать во главе греческой армии, которая должна была разгромить Рим и Карфаген и создать на западе такую же огромную империю, какую его дальний родственник Александр Великий создал на востоке. С собой Пирр привез двадцать пять тысяч закаленных в боях воинов, обученных сражаться в фаланге, с которой Риму предстояло теперь впервые столкнуться. Римлянам предстояло встретиться не с италийскими племенами, дравшимися храбро, но совершенно неорганизованно, а с солдатами, которых бросал в бой опытный и умелый полководец, знаток военного искусства.

Но Пирр привез с собой не только воинов. Когда Александр в своем победном шествии по Азии достиг Индии, он увидел, что индийские войска используют в бою огромных животных с устрашающими бивнями — слонов. Они служили тем же целям, для каких в современных армиях применяют танки, — вселяли ужас в противников и сокрушали их строй своей массой. Александр умел побеждать и слонов, а его военачальники переняли опыт. На протяжении жизни одного поколения во всех больших битвах, в которых сражались македонские воины, одна сторона или другая (а иногда и обе) использовала боевых слонов.

Пирр привез в Италию двадцать слонов и немедленно приступил к делу. Его первой задачей было подчинить себе тарентийцев. Раз они просили помощи, нужно их заставить готовиться к войне. Пирр закрыл все театры, запретил увеселения и принялся муштровать граждан. Тарентийцы в ужасе завопили, но самых громких крикунов Пирр отправил в Эпир. Остальные тут же притихли.

В том же году он встретился с римским войском у Гераклеи, расположенной на полпути между Тарентом и Фуриями. Он выбрал ровное место для своих фаланг и подтянул кавалерию и слонов. Римляне в ужасе глядели на огромных животных — они и вообразить себе не могли, что на свете существуют такие чудовища, и прозвали их «луканские быки».

Римляне бросились в атаку, но фаланги Пирра не шелохнулись, а когда он послал в бой слонов, римлянам пришлось отступить, однако отошли они, сохранив боевой порядок. Первое столкновение фаланги с легионом закончилось победой фаланги, но Пирр не слишком радовался этому. Мрачный, ехал он по полю битвы, отмечая про себя, что римские воины пали от ударов в грудь, а не в спину. Они не побежали даже при виде слонов.

Может быть, это и варвары, думал Пирр, но сражаются они как настоящие македонцы.

Узнав об исходе сражения под Гераклеей, некоторые, с таким трудом покоренные народы осмелели и решили восстать против власти Рима. Поражение римлян в особенности обрадовало самнитов, и они тут же присоединились к Пирру.

Однако Пирр не горел желанием дальше воевать с Римом, понимая, что лучше было бы заключить с ним мир по принципу — «живи сам и дай жить другим». Поэтому он послал в Рим Синея, известного своим ораторским талантом, чтобы тот убедил римлян кончить дело миром.

Синей предстал перед сенатом и почти убедил сенаторов заключить с Пирром мир. Но, как гласит история, как раз в эту минуту появился старый цензор Аппий Клавдий Сикус. Герой Второй Самнитской войны, строитель Аппиевой дороги, он был уже дряхлым и совсем ничего не видел. Ходить он уже не мог, и его внесли в сенат на носилках.

Однако его дряхлость не сказалась на силе его слов. Дрожащим от слабости голосом Аппий Клавдий выставил только одно условие — никакого мира с Пирром до тех пор, пока хоть один из его воинов находится на земле Италии. Сенат внял его призыву, и Синею пришлось возвращаться ни с чем.

Пирр был вынужден воевать. он вторгся в Кампанию и, беря один город за другим, оказался в двацати четырех милях от Рима, но города Лация остались верны Риму, и Пирру с наступлением зимы пришлось вернуться в Тарент.

В течение зимы римляне направляли к Пирру послов, надеясь выкупить своих воинов, попавших к нему в плен. Главным послом был Гай Фабриций, который до этого два года был консулом.

Пирр принял Фабриция с подчеркнутым уважением и попытался уговорить его убедить римский сенат заключить мир, но тот отказался. Тогда Пирр стал предлагать ему огромные взятки, размер которых с каждым разом увеличивался, но Фабриций, хотя и был беден, отверг их. Чтобы подвергнуть его новому испытанию (согласно римскому преданию), Пирр велел неслышно подвести к нему слона и заставить зверя затрубить. Но Фабриций даже не вздрогнул.

Пораженный и восхищенный Пирр, который был великодушным и благородным правителем, велел отпустить пленных без выкупа.

Во время летней кампании следующего года у Фабриция появилась возможность вернуть долг. Врач Пирра тайно явился в лагерь римлян и предложил за большие деньги отравить эпирского царя, но возмущенный Фабриций велел связать его и отнести к его господину.

Поскольку все попытки заключить мир ни к чему не привели, Пирр в 279 г. до н. э. снова двинулся на север. Ему удалось заставить римлян принять второй бой на равнинной местности у Аускула, примерно в 100 милях к северо-западу от Тарента. Римляне атаковали фалангу, но так и не смогли поколебать ее ряды. И снова Пирр бросил в бой слонов, и снова римлянам пришлось отступить. В этой битве участвовал один из консулов, Публий Деций Мус, внук и тезка консула, пожертвовавшего собой ради победы над латинами, сын и тезка консула, повторившего этот подвиг ради разгрома галлов. Говорят, что внук тоже пожертвовал собой, но на этот раз жертва оказалась напрасна. Пирр все равно победил.

Второй раз встретились легион и фаланга, и второй раз победила фаланга. Но это случилось в последний раз.

Эта вторая победа была совсем не утешительной. Войско Пирра понесло огромные потери, особенно те соединения, которые он привел с собой из Эпира, и это очень встревожило его, ибо воинам Великой Греции он не доверял. Еще меньше мог Пирр положиться на верность его италийских союзников.

Поэтому, когда один из его товарищей попытался поздравить Пирра с победой, тот резко ответил: «Еще одна такая победа, и я вернусь в Эпир без единого воина». Так возникло выражение «пиррова победа», означающее победу такой дорогой ценой, что ее трудно отличить от поражения.

Войска Пирра были так ослаблены этой пирровой победой, что он не стал даже преследовать отступающих римлян. Пусть идут! Не мог он рассчитывать и на подкрепления, ибо, пока он сражался в Италии, на Македонию, Эпир и северную Грецию неожиданно напали отряды галлов и парализовали жизнь целого региона. (Лучше бы уж Пирр сражался у себя дома, защищая свою родную землю.)

Пирр искал достойный предлог, чтобы покинуть Италию, и нашел его, узнав, что Рим заключил союз с Карфагеном. Этот африканский город несколько веков воевал с греками, так почему бы не напасть на этого римского союзника?

Таким образом, царь Эпира получил возможность прекратить войну с римлянами, столь ужасными даже в поражении. В 278 г. до н. э. он решил перебраться на Сицилию и напасть на Карфаген. На Сицилии он столкнулся с двумя противниками — карфагенянами и мамертинцами («сынами Марса»), италийскими воинами, которых привез сюда Агафокл в качестве своих персональных охранников. Эти наемники (то есть солдаты, которые служат за деньги, а не из преданности своей стране) могли быть очень полезными, поскольку они сражались, пока им платили, и хранили верность тем. кто им платил. Более того, война была их профессией, и они обычно воевали очень храбро, хотя бы для того, чтобы доказать свою незаменимость и добиться повышения платы.

Однако, если наемникам не платили, они «кормились» за счет беззащитного населения и безо всяких колебаний грабили людей, которых им полагалось защищать. Поэтому мамертинцы, оставшиеся со времен Агафокла, представляли собой тяжкое бремя для греческого населения острова.

Пирр нанес удар сразу обоим противникам, загнав их в разные концы острова, мамертинцев — в северный, а карфагенян — в западный. Однако сицилийские греки были недовольны той строгой дисциплиной, которую установил Пирр, а тарентийцы в отчаянии призывали его вернуться, ибо римляне в его отсутствие перешли в наступление.

В 276 г. до н. э. Пирр вернулся в Италию и снова повел свои войска на северо-запад, в самое сердце полуострова. В 275 г. до н. э. в сорока милях к западу от Аускула, у города Беневент, произошла третья битва римлян с войском Пирра.

Однако на этот раз римляне придумали, как защититься от слонов и вывести из строя фалангу. Они атаковали войско Пирра на пересеченной местности, не дав ему развернуть фалангу на равнине. Более того, прежде чем атаковать, римские лучники выпустили в слонов стрелы, наконечники которых были опущены перед этим в горящий воск. Слоны, обезумев от боли, повернулись и бросились на ряды Пирровых воинов. Фаланга, пытавшаяся выстроиться на холмистой местности, была рассечена и стала совершенно беспомощной. Римские легионы пошли в атаку, и третья битва Пирра окончилась его полным разгромом.

Он вернулся в Тарент, дав зарок никогда больше не воевать с римлянами, а оттуда — в свой родной Эпир, где принял участие в сражениях на территории Греции. Он умер три года спустя на улице греческого города — какая-то женщина уронила ему на голову черепицу. До конца своей жизни он выигрывал битвы и проигрывал войны.

Тем временем, в 272 г. до н. э., римляне взяли Тарент и уничтожили его армию, сохранив, однако, самоуправление. Один только город в Великой Греции сохранил свою свободу — Регий, расположенный на самой оконечности носка итальянского сапога. Римляне завладели им в 270 г. до н. э.

Наступила очередь самнитов. Римляне твердо вознамерились наказать своих давних противников за то, что те поддержали Пирра. Последние остатки самнитской свободы были уничтожены в 269 г. до н. э. в течение одной военной кампании (которую иногда называют Четвертой Самнитской войной). Этрурия также подчинилась Риму, и в 265 г. до н. э. был взят последний ее свободный город.